Посмертное слово

Глава 10

— Молодой барашек был просто замечательный, — сказала Мередит.

Ее похвала очень понравилась Мойре Ньютон.

— Как я рада, что вы с Аланом смогли приехать и поужинать с нами! — воскликнула она. — Как раз сегодня за завтраком я сказала Бэзилу: очень жаль, что мы будем ужинать вдвоем; я купила такое хорошее мясо… И тут позвонил Алан! Надеюсь, мы не нарушили ваши планы?

И Мередит, и Маркби наперебой принялись уверять хозяйку, что никаких планов они не нарушили. После вкуснейшего сытного ужина они перешли в гостиную с низким потолком, где сидели у широкого каменного камина и наслаждались кофе и пыльной бутылкой портвейна, которую их хозяин вынес из погреба. Хотя вечер был теплым, хозяин растопил камин, потому что Мойре нравилось по вечерам смотреть на огонь.

Действительно, ужин прошел превосходно, подумала Мередит. Они вкусно поели и угостились замечательным вином. Как приятно сидеть в тепле и уюте, смотреть на язычки пламени, попивать хороший портвейн… Поневоле заскучаешь по тихой жизни.

Она бросила встревоженный взгляд на Алана. Возможно, именно так он рисует себе их совместную жизнь в «Грачах». Но ведь, кроме вот таких вечеров, надо как-то и дни тянуть?

Как будто прочитав ее мысли, Мойра Ньютон вдруг сказала:

— Мы с Бэзилом купили этот дом, когда дети были еще маленькие, чтобы было куда ездить по выходным. Пол и Лора, наверное, точно так же будут приезжать в домик его покойной тетушки. Потом дети выросли, и домик уже не был нам так нужен. Несколько раз мы его сдавали. Потом Бэзил вспомнил, что до пенсии ему совсем недалеко, и предложил переехать сюда.

Маркби поерзал в кресле.

— Отличная мысль!

— Не знаю… — Мойра поджала губы. — Городской дом мы еще не продали. Если честно, мне не хочется его продавать.

— Сейчас, пожалуй, ничего и не получится, ведь цены на недвижимость падают! — проворчал ее муж. — Так что придется нам пока оплачивать содержание двух домов! Налоги в двойном размере, как и счета, будь они неладны! Один из домов необходимо продать. По-моему, жилье в городе нам сейчас совершенно ни к чему. Поэтому я за то, чтобы продать наш городской дом и окончательно поселиться здесь.

— Бэзил, здесь мы окажемся отрезанными от всех наших друзей!

— Ничего страшного, сейчас у всех есть машины.

— Не хочу собираться в долгий путь всякий раз, как мне захочется поболтать и выпить кофе.

— Совершенно с вами согласна, — поддержала ее Мередит. — Алан хочет купить один красивый, но старый георгианский особняк с огромным садом и загоном для лошадей.

— Aга! — Сэр Бэзил подмигнул ей. — Наверное, ему понравились «Грачи», где жила покойная Оливия Смитон?

— Значит, дом Оливии Смитон вам знаком? — оживился Маркби, который уютно устроился на диване, протянув длинные ноги к камину.

— Знаю, где он находится, видел его. Внутри ни разу не был. Признавайтесь, положили на него глаз?

— Алану он понравился, — уточнила Мередит.

— Тебе тоже, — сухо возразил Маркби.

— Ну да, мне он тоже понравился, но это вовсе не означает, что я хочу его купить!

— Не ссорьтесь, — примирительно заметила Мойра. — Это всего лишь дом. И потом, вам обоим до пенсии еще далеко! Кому еще кофе?

— А саму Оливию вы знали? — спросила Мередит. Оливия показалась ей более безопасной темой, чем ее жилище.

Сэр Бэзил, кряхтя, встал с кресла и неуклюже зашагал к бару с напитками.

— Не могу сказать, что знал ее.

Он загремел бутылками, и Мередит вдруг вспомнила Уинн Картер, которая так же любовно выбирала угощение среди своих домашних вин. Наверное, жизнь в сельской глуши способствует развитию привычки к крепким напиткам.

— Я выпью капельку скотча, — сказал сэр Бэзил. — А вы, Алан? И вы, дорогая Мередит, что будете пить?

— Боюсь, я не поклонница скотча, — извинилась Мередит.

— Вот и славно! — обрадовался хозяин. — Алан выпьет, а вы повезете его домой.

— Бэзил! — укорила его жена.

— Так и будет, — улыбнулась Мередит. — Все равно больше мне пить не хочется… если только кофе.

Через несколько минут, когда все снова устроились с чашками и рюмками, сэр Бэзил вдруг сказал:

— Я читал в газете про смерть Оливии. Лоренса я, конечно, знал.

Реакция гостей его изрядно удивила.

— Вы знали Лоренса Смитона?! — хором вскричали Алан и Мередит.

— Господи, еще бы! Правда, это было давно, когда я служил в армии. Лоренс был гораздо старше — и по возрасту, и по званию. Вышел в отставку в чине бригадира.^[6] Потом мы с ним встретились случайно — если я правильно припоминаю, на скачках — уже после того, как я ушел с военной службы. Он вспомнил меня, спросил, чем я занимаюсь, и так далее… После той встречи мы некоторое время переписывались.

— Наверное, вы не знаете, жив он еще или нет, — спросила Мередит, затаив дыхание.

— Что вы, моя дорогая! Сомневаюсь, что он жив. Ему ведь сейчас было бы уже… Впрочем, не знаю. — Бэзил помолчал. — Ему около восьмидесяти, в наши дни такой возраст уже не считается таким почтенным, как в прошлом… Да, может статься, он еще жив и вполне дееспособен.

— Да что ты говоришь, Бэзил! — с досадой воскликнула его жена. — Я знаю, сам ты никогда не пишешь поздравительных рождественских открыток, но думала, что ты хотя бы читаешь те, что присылают нам!

— Еще чего! — фыркнул ее муж. — Зачем? На Рождество мы всегда получаем их несколько тонн…

Мойра повернулась к Мередит и Алану:

— Смитоны, то есть Лоренс и его жена Мирей, живут в Камбрии. Мирей — француженка. Мы с ними не виделись очень давно, лет тридцать! Но на Рождество регулярно обмениваемся открытками! — Она смерила мужа многозначительным взглядом. — И каждый год, вскрывая конверт, я говорю тебе, Бэзил: «Вот открытка от Мирей и Лоренса; значит, они оба живы и здоровы».

— Да неужели? — буркнул сэр Бэзил себе в рюмку.

Мойра пристально посмотрела на гостей:

— Он не слушает ни слова из того, что я говорю, во всяком случае за завтраком! Начинаю подозревать, что и в другое время он тоже меня не слушает. Мы с Мирей Смитон не переписываемся, только каждый год обмениваемся открытками и приписываем по нескольку строчек о том, как у нас дела. Хотя я могла бы и написать ей… Да, наверное, напишу.

Сэр Бэзил благородно произнес:

— Ты совершенно права, Мо. Ну да, мне следовало помнить, что мы с ними по-прежнему поддерживаем связь. Но ты ведь знаешь, что подобные вещи я предоставляю тебе.

Алан отставил рюмку и наклонился вперед:

— Не хочется говорить о делах, но, раз уж мы сейчас в Парслоу-Сент-Джон, должен заметить, там творится что-то неладное.

— И еще кое-что произошло до того, как мы туда приехали! — добавила Мередит.

— Тайна! — радостно воскликнула Мойра, сразу успокаиваясь. — Обожаю хорошие детективы. Бэзил, подбрось в камин полено. Сейчас Алан расскажет нам историю, от которой кровь стынет в жилах!

— Иногда ты меня поражаешь, — заметил Бэзил жене, подбросив в огонь полено, которое сразу взметнуло вверх сноп искр. Он покосился на диван: — Алан, вы и правда собираетесь рассказать нам историю, леденящую кровь?

— Нет, разве что вы оба примете близко к сердцу отравление пони.

— Понятно, — заявил сэр Бэзил, когда Алан дошел до конца истории о пони Оливии, цветах Уинн и «ренджровере» Армитиджа. Не забыл он и слова Джанин Катто о старых тапках и убеждение Уинн, что прошлое Оливии так или иначе настигло ее.

Ньютон вытянул ноги, а руки сложил на своем обширном животе.

— Ясно… По-моему, вандализм — отвратительная вещь, а деревенские междоусобицы бывают поистине ужасными. Сложите все вместе, и выйдет настоящая мерзость, к тому же мерзость опасная. Кто-то может серьезно пострадать. — Он посмотрел на гостей. — Нужно обязательно сообщить обо всем в местную полицию. Понимаете — обо всем, а не только о растворителе, который вылили на машину ветеринара. Обо всем остальном тоже.

— Непременно прослежу за этим, — кивнул Маркби.

— Теперь что касается несчастного случая с бедняжкой Оливией. Об обстоятельствах ее падения я, разумеется, читал; они дали богатую пищу для местных сплетен, правда, Мойра? Проходит время, и о таких вещах, как правило, забывают. Внимание сплетников привлекают другие происшествия. Обычная кратковременная сенсация. Вряд ли у коронера возникли какие-то сомнения. У полиции наверняка не найдется оснований вновь открывать дело, а учитывая, как мало у них людей, сомневаюсь, чтобы предложение начать дополнительное расследование было встречено хорошо.

— Я пытался убедить в том же самом Уинн, — сказал Маркби. — Лично осмотрел треснувшую балясину. Мне не показалось, что дерево кто-то подпилил нарочно. Что же касается прошлого Оливии, здесь еще меньше оснований что-либо подозревать. Единственный человек, который много лет назад хорошо ее знал, — Лоренс Смитон, ее бывший деверь. В свое время он питал к ней сильную неприязнь; возможно, она сохранилась и по сей день, если, конечно, он еще питает к ней какие-то чувства. Насколько мне известно, ни на дознание, ни на похороны он из своей Камбрии не приехал.

— Да, не приехал, — подтвердила Мойра. — Иначе Мирей непременно позвонила бы мне и сообщила, что они будут в наших краях. Когда буду писать ей, непременно спрошу, если хотите, Алан.

Сэр Бэзил деликатно заметил:

— Алан, лично я не вижу никаких препятствий к тому, чтобы вы навели справки, так сказать, по собственной инициативе, неофициально, но заручившись согласием полиции. К сожалению, я уже на пенсии и не могу ни разрешать, ни запрещать ничего подобного. Зато я могу поговорить со своим преемником; уверен, он возражать не станет. Пока вы не наступите ни на чью больную мозоль — а я не сомневаюсь, что этого вы делать не станете, с вашим-то опытом.

— Поймите меня правильно, мне вовсе не хочется, чтобы меня втягивали во что-то, — заверил его Маркби. — Но Уинн явно разочаровалась во мне и заодно во всей полиции как таковой! Мне ничего не стоит расспросить местных жителей — неофициально, разумеется, задать несколько вопросов доктору Барнетту или подрядчику Кромби. Ну а кроме этого… даже не знаю, что еще я могу поделать.

— Скорее всего, Уинн как раз и хочет, чтобы ты навел справки у ее соседей, — вдруг сказала Мередит. — Видите ли, — объяснила она Ньютонам, — сама Уинн никого расспрашивать не может, потому что она там живет и ей неловко донимать расспросами местных жителей. С другой стороны, ни Алан, ни я никакой неловкости не испытываем.

От Маркби не укрылось это «ни я». Он смерил Мередит укоризненным взглядом.

— Очень печально, — задумчиво проговорила Мойра. — Придется тщательно подбирать слова, когда я буду писать Мирей. И все-таки прошло столько лет… Неужели Лоренс до сих пор так же пылко ненавидит бывшую невестку за какие-то ее прошлые грехи? Особенно теперь, после того как она умерла.

— Похоже, в деревне вы проведете интересный отпуск, — хихикнул сэр Бэзил.

— Ох, да вы еще всего не знаете, — оживился Маркби. — Мередит считает, что здесь проходят ведьминские шабаши!

— Истинная правда, — заявила Мойра Ньютон после того, как Мередит рассказала о своих открытиях, — что в Котсуолде до сих пор живы традиции ведовства. Следы старинных обрядов прослеживаются во многих местных топонимах. Сохранились письменные свидетельства того, что здесь еще совсем недавно, какое-нибудь поколение назад, было много ведьм. В документах зафиксированы необъяснимые события, любопытные видения, даже подозрительное убийство одной местной жительницы, которую считали ведьмой. Просто поразительно, до чего живучи подобные суеверия!

Сэр Бэзил фыркнул:

— По-моему, все это сплошная чушь! Нет, не хочу сказать, будто такие вещи не продолжаются и по сей день; я имею в виду так называемые ковены, то есть собрания психов, настроенных, так сказать, на одну волну. Они проводят странные обряды и так далее. Я несколько раз сталкивался с подобными делами, еще когда возглавлял полицию графства. Удивительно, сколько людей, в остальных отношениях вполне вменяемых, верят в подобную чушь! Разумеется, большую роль во всех их обрядах играет сексуальная составляющая.

Он нагнулся к Мередит:

— Моя дорогая, очень не советую вам вмешиваться в их дела. Мы больше не вешаем ведьм и не сжигаем их на кострах, и они вольны заниматься в своем кругу всем, что им угодно. Разумеется, при том условии, что они не нарушают законы! Необходимо убедиться, что они не вовлекают в свои секты несовершеннолетних. Хотя некоторые… м-м-м… их обряды для взрослых вполне допустимы — с их согласия, разумеется, — совершенно другое дело, если в них замешаны дети. Чаще всего подобная деятельность квалифицируется как развращение малолетних. Кроме того, необходимо следить и за использованием запрещенных препаратов. Ничто так не убеждает новичков в существовании параллельного мира, где властвуют темные силы, как отстранение от собственного тела с помощью наркотиков!

Мередит хихикнула.

— Ни Сейди, ни Мервина нельзя назвать хиппи! Оба они уже в возрасте, и, кстати, оба — вполне добропорядочные предприниматели. Они не выказывают никаких признаков любви к «волшебным грибочкам». По крайней мере, мне так не показалось. Правда, мне непонятно, как Сейди ухитряется сводить концы с концами, ведь ее магазинчик совсем не процветает!

— Возможно, у нее есть другой источник дохода, например пенсия, — заметила практичная Мойра. — Может быть, она получает пенсию за покойного мужа или еще какие-нибудь выплаты, связанные с его работой. Или, скажем, мистер Уоррен был застрахован, и после его смерти жена получила крупную сумму.

— Прошу вас! — взмолился Маркби. — Не подсказывайте ей дополнительных поводов для того, чтобы совать нос в чужие дела…

Сэр Бэзил откашлялся, привлекая к себе всеобщее внимание.

— Как я вам уже говорил, — сурово начал он, — без явных доказательств преступных намерений добиться запрета их деятельности очень трудно. Некоторые адепты, вроде вашей миссис Уоррен, могут заявить, что таковы их верования. Сейчас очень распространилась так называемая вика, или неоязыческая религия, основанная на почитании природы. Мне даже говорили, что викканство предлагают признать официально. У нас нет никаких оснований полагать, что ваша миссис Уоррен нарушает закон. Давайте смотреть правде в глаза: каким образом мы сумеем наложить запрет на ее деятельность? Черная магия, если она действительно ее практикует, в течение многих веков яростно и кровожадно преследовалась, но так и не была уничтожена. Кстати, ведьмы с колдунами — не единственные, кто неохотно рассказывают о своих ритуалах. Где провести границу между так называемыми древними языческими ритуалами и обрядами и тем, что в туристических справочниках именуют «интересной традицией»? В сельской глуши подобные традиции продолжают существовать по сей день. Всякие языческие праздники с танцами вокруг майского дерева, венки и маски с изображениями животных… в общем, все такое. В девяноста девяти случаях из ста те, кто принимают участие в таких праздниках, и сами не знают, зачем они это делают. Таков местный обычай, на этом все объяснения и заканчиваются. Многие находят такие обычаи очаровательными. С телевидения присылают съемочные группы, которые снимают шумное веселье, а потом сюжеты крутят в шестичасовых новостях.

Сэр Бэзил сурово сдвинул брови:

— Мередит, возможно, вы и правы в своих подозрениях, но я бы больше не стал расспрашивать жителей Парслоу-Сент-Джон о ведьмах и старинных обрядах. Понимаете — ни-ко-го! Ведь в таких делах никогда не знаешь, кто тут замешан, а кто — нет. Если все так, как вы подозреваете, что ж… прискорбно слышать, но не могу сказать, что я удивлен. Кстати, зря вы так откровенно интересовались ведьмами. Теперь вам вряд ли удастся кого-нибудь разговорить. Так что прислушайтесь к моему совету, оставьте местных жителей в покое!

Они еще немного посидели, наслаждаясь вином и кофе и глядя на потрескивающие в камине поленья. Потом Маркби сказал:

— По пути к вам мы заехали осмотреть один доисторический памятник — ваши менгиры.

— Стоящего Человека и его Жену? — кивнула Мойра. — Им, наверное, уже три тысячи лет, а может, и больше. Разве не странно, что они так долго протянули? Бэзил считает, такое стало возможным лишь потому, что местные жители наделяют камни магической силой. В памяти народа живут воспоминания о том, что то место считалось священным, и потому камни нельзя ни перемещать, ни портить. Хотя… Смутно припоминаю, что раньше там стоял и третий камень. Его потом перенесли к местной церкви, но в начале XVIII века приходской священник приказал его убрать, потому что камень привлекал к себе недолжное внимание. После того случая камень просто исчез.

— Что значит — «недолжное внимание»? — спросила заинтригованная Мередит.

Мойра с отсутствующим видом пожала плечами:

— Кажется, местные жители трогали его на счастье, проходя мимо…

Мередит задумалась.

— Вряд ли священник пожелал от него избавиться только из-за этого. Должно быть, там происходило что-то посерьезнее.

— Значит, ты, как и предлагает сэр Бэзил, намерен заняться делом неофициально? — спросила Мередит, сидя за рулем. Домой они возвращались уже ночью.

Обратно поехали тем же путем. Было очень темно, но в лунном свете дорога впереди светилась, как серебристая лента. Даже дальний свет можно было не включать. Время от времени они видели кролика; зверек шмыгал в канаву. Иногда в лучах фар отражались чьи-то испуганные глаза. Больше никого и ничего на дороге они не встретили: ни света, ни жилья. Через какое-то время обоим начало казаться, что они на всем свете одни, как на Луне.

— Попробую… если получу согласие местного начальства. Во всяком случае, я доведу до их сведения то, что случилось с Уинн. Кроме того, расспрошу людей, которые знали Оливию. Не знаю, что еще я смогу сделать. — Алан говорил как-то отстраненно. Следующие его слова объяснили причину такой рассеянности: — Как им уютно в своем домике… Я про Бэзила и Мойру!

— Да, им уютно. Но не забывай, у них еще есть дом в городе! Мойра права в том, что не хочет отрезать себя от всех.

— Она — совсем другое дело, — возразил Алан. — Наверное, у нее много друзей в городе. А у тебя в Бамфорде близких друзей нет, только знакомые. То же самое и у меня. Я почти ни с кем там не общаюсь, кроме Лоры с ее семейством, а их мне нет нужды видеть каждые пять минут! И потом, у них теперь есть здесь домик, и если мы…

— Если мы купим «Грачи», то будем видеться с ними всякий раз, как они будут приезжать сюда на выходные? — закончила за него Мередит и досадливо выдохнула. — Алан, ничего не выйдет! Я не брошу работу, и точка! Ты, если хочешь, можешь выйти на пенсию, но сделай это сам. Попробуй удалиться от мира и зажить отшельником в «Грачах», как Оливия. Готова поспорить, ты там и месяца не протянешь!

— В таких вот глухих деревнях, как ни странно, кипит жизнь, — возразил Алан. — Люди стараются сами себя развлечь, как могут. Ты ведь даже не пыталась ничего выяснить!

— Наоборот, о местной общественной жизни я все знаю. Преподобный Дейв подробно ознакомил меня со всем, что здесь происходит. Мне предложили выбор: либо вступить в клуб молодых мамаш, либо в клуб для пожилых. Похоже, чтобы вступить туда, не требуется ни ребенок, ни пенсионное удостоверение! Да, еще я могу печь пироги и заваривать чай… Ну и еще не забывай о ведьминских шабашах. Ни на минуту не сомневаюсь в том, что жители Парслоу-Сент-Джон живут интересной, насыщенной жизнью. Я получила полное представление о том, что у них за развлечения. Вот только себя я не представляю участником ни одного из них.

Алан неожиданно отреагировал очень остро — во всяком случае, она еще ни разу не слышала, чтобы он так горячился:

— Ты просто не желаешь соглашаться ни с чьими предложениями! Тебе нравится все делать по-своему! А тебе никогда не приходило в голову, что такое поведение нравится не всем? Возможно, тебя не посылают в долгосрочные заграничные командировки именно потому, что с тобой ужасно трудно сработаться?

— Ты не имеешь абсолютно никакого права так говорить! Откуда ты знаешь? Тебе ведь никогда не приходилось работать со мной!

Мередит так и подмывало остановить машину и приказать ему убираться. Ей помешал здравый смысл: все-таки они находятся в глуши и сейчас поздняя ночь. Она так разозлилась, что обязательно выгнала бы его, будь они в населенном месте. Пришлось молча ехать дальше, глядя вперед, на неосвещенную дорогу.

Вдруг Алан приказал:

— Тормози!

— А вы спросите, где мои права, суперинтендент. Почему бы и нет?

— Мередит, не валяй дурака. Доказать свою правоту можно и не переворачивая машину в кювет!

— Я ничего не пытаюсь доказать. Да и зачем? Это ты мне все время что-то доказываешь — в основном какая я плохая.

— Извини. — Она услышала, как он вздыхает. — Мне и правда очень жаль. Я не имел права говорить то, что сказал. Ты совершенно права, я никогда не работал с тобой. Возможно, на работе ты излучаешь оптимизм и, как Поллианна,^[7] находишь повод для радости, несмотря ни на что. — Машина повернула за угол. — Послушай, я люблю тебя. Я хочу жить с тобой под одной крышей в красивом доме и… и просто быть нормальным.

— Я-то всегда считала себя нормальной… Вот спасибо!

— Никто не требует, чтобы ты сутками напролет заваривала чай во всяких там благотворительных кружках!

— Кстати, раз уж на то пошло, в Бамфорде я активно помогаю Джеймсу Холланду в его молодежном клубе!

— Да, знаю. Я ведь извинился!

Ссора была прервана самым неожиданным образом. Мередит резко затормозила, отчего Алану пришлось схватиться за приборную панель. Но не успел он и слова сказать, как она встревоженно спросила:

— Что там такое? Видишь зарево на горизонте?

Алое зарево поднималось из-за гребня холма. Мередит остановила машину, и оба принялись напряженно вглядываться в темноту.

— Пожар? — пробормотал Алан. — Может, стог сена горит? В той стороне жилья нет… Во всяком случае, пока мы ехали к Ньютонам, я ничего такого не заметил.

Мередит подъехала к обочине и заглушила мотор.

— Пошли!

Она решительно распахнула дверцу.

— Куда? — спросил Маркби.

— Наверх, конечно!

— Подожди! — возразил он. — Давай подъедем поближе, наверняка все видно с дороги.

Мередит уже вышла из машины.

— Срежем пешком, через поле, — бросила она в окошко. — Спорим на что угодно, горит где-то рядом с менгирами!

Маркби неуклюже вылез из машины следом за неуемной женщиной. Они взобрались на насыпь, прошли сквозь пролом в живой изгороди и зашагали по полю.

Похолодало, от сильного ветра коченели пальцы и щеки. Маркби споткнулся о кочку, чудом не упал и выругался.

— Кто-нибудь из нас обязательно сломает ногу, — зловеще предрек он. — Скорее всего, мы наткнемся на лагерь бродяг, сторонников нового религиозного течения. У них есть собаки. Я тебя предупредил, а там как знаешь!

Но вкрадчивый голос выдавал его собственное любопытство. Ему так же, как и Мередит, не терпелось выяснить, что там впереди.

Они были уже близко. Лишь узкая полоса деревьев, высящихся черными великанами на фоне ночного неба, отделяла их от луга, на котором стояли менгиры. Мередит и Алан осторожно пробирались по неровному склону между выступающими из земли корнями, отводили в стороны ветви, которые цеплялись за одежду, увязали по лодыжку в мягкой лиственной подстилке. Наконец деревья кончились; оба разом остановились, тяжело дыша.

Луг, на котором стояли менгиры, раскинулся на небольшой возвышенности. Их глазам открылось невиданное зрелище.

Доисторические камни подсвечивались огромными алыми и желтыми языками большого костра. Ветер подхватывал языки пламени и рассылал их то туда, то сюда. Казалось, любой, кто подойдет поближе к костру, рискует сразу же сгореть. Тем не менее вокруг менгиров на фоне черного неба и оранжевого зарева двигался хоровод темных фигур. Хоровод то приближался к Стоячим Камням, то пятился назад.

Мередит и Алан спрятались за деревьями. Мередит напряженно вглядывалась в участников странного обряда.

— Нельзя, чтобы они нас заметили! — прошептала она.

До нее донеслось бормотание Алана:

— Один, два… — Потом он прошептал: — Я насчитал двенадцать человек. Все вроде бы взрослые. Отсюда не видно, женщины или мужчины.

— Алан, — произнесла Мередит каким-то странным голосом, — там двенадцать танцующих… и три камня!