Посмертное слово

Глава 19

Мередит никогда не считала себя суеверной. Но когда стоишь в одиночестве в заброшенном, грязном домике и смотришь на целый противень странных человечков из теста, по спине невольно пробегает холодок!

Прошло первое потрясение, и в ней возобладал здравый смысл. Она подошла к двери, но Кевина не увидела. Скорее всего, далеко парень не убежал. Прячется, наверное, в кустах, среди брошенных машин, и ждет, когда уйдет любопытная незваная гостья.

Мередит снова подошла к столу. Она уйдет, но фигурки прихватит с собой! Она расстелила на столе полотенце-прихватку, которое в спешке выронил Кевин, и переложила на него все фигурки с противня. Тесто еще не остыло. Интересно, что Кевин собирался с ними делать? И самое главное, кто вбил ему в голову такую нелепую мысль?

Чтобы придать себе уверенности, Мередит пробормотала себе под нос:

— Он наверняка видел или слышал, как нечто подобное делают другие. — Разумеется, Кевин испек человечков не просто так. И просветить ее на этот счет способен лишь один человек!

Формально то, что она делала, являлось воровством. Но если она оставит фигурки на месте, Кевин, вернувшись, непременно уничтожит их, и она не сумеет доказать, что он неумело пытался заняться колдовством. Мередит осторожно свернула полотенце в узелок и вышла на крыльцо.

— Кевин!

Голос ее эхом прокатился по заброшенному двору и растаял в обступивших дом деревьях. В ответ Мередит услышала хриплое карканье: высоко в ветвях одного дерева устроилась большая нескладная ворона.

— Если ты — знакомая Кевина, — с напускной храбростью обратилась к вороне Мередит, — передай, что я забираю с собой его дурацкие игрушки!

Она подняла узелок повыше.

Ворона расправила огромные черные крылья и улетела, издавая на лету немелодичное карканье. К Мередит вернулся суеверный страх. Она велела вороне что-то передать, и она тут же улетела…

— Какая ерунда! — вслух произнесла Мередит как могла решительно. Она снова возвысила голос: — Кевин, если ты меня слышишь, я забираю твое печенье с собой. Я его уношу!

Если Кевин где-то рядом, он непременно отзовется. Но ответа не последовало. В зарослях бурьяна ничто не шелохнулось.

По крайней мере, теперь ее совесть спокойна. Она предупредила Кевина, что забирает его кулинарные шедевры с собой. Если он убежал так далеко, что не слышит, она не виновата.

На двери «Всего, что душе угодно» по-прежнему висела табличка «Закрыто», но Мередит не собиралась отступать. Она громко постучала. Табличка запрыгала, едва не слетев. Мередит немного выждала и снова забарабанила в дверь.

Через несколько секунд за стеклом послышался шорох. Мередит прижалась носом к пыльному стеклу. Напротив раздвинулась занавеска из бусин, и из-за нее вышла массивная фигура.

Сейди, снова облаченная в какую-то бесформенную хламиду, подошла к двери. Увидев, кто пришел, она беззвучно разинула рот, словно спрашивала, в чем причина неожиданного визита.

Мередит подняла повыше свой узелок и показала ей.

Сейди понятия не имела, что в узелке, но Мередит не сомневалась, что владелица лавки отопрет дверь хотя бы из любопытства. Так и случилось.

— Что такое? — недружелюбно спросила Сейди. Вопрос мог относиться как к содержимому узелка, так и к приходу Мередит. — Сегодня выходной. У меня болит голова.

«У тебя еще не так разболится голова, подружка, когда я все тебе расскажу», — злорадно подумала Мередит. Вслух же она сказала:

— По-моему, вам стоит взглянуть кое на что. Извините за беспокойство, — добавила она ради проформы.

Вежливая формула совсем не успокоила Сейди. Хозяйка магазинчика с подозрением посмотрела на узелок:

— Вы не можете прийти завтра?

Мередит не двинулась с места.

— Мы должны поговорить сейчас же!

— Ну хорошо.

Сейди отошла от двери и впустила Мередит. Она тут же закрыла за ними дверь и задвинула задвижку.

Мередит стало немного не по себе. Она осталась один на один с женщиной, которую многие считают местной сумасшедшей, и при этом никому не сообщила, куда идет. Она надеялась, что поступает не слишком опрометчиво.

Сейди раздвинула занавес из бусин. Они очутились в узком коридоре, за которым находилась уютная гостиная.

Уютной ее можно было назвать благодаря мебели. Убранство же оказалось в высшей степени странным. Видимо, Сейди питала пристрастие к изделиям народных промыслов и к различным диковинкам из разных стран мира. На стенах висели резные деревянные маски. Деревянный комод был заставлен грубыми керамическими мисками и чашами, некоторые из них на трехногих подставках. Мередит увидела также расписные кувшины и примитивные статуэтки — в основном женские, с ярко выраженными вторичными половыми признаками: широкобедрые, с огромными животами и грудями. Правда, у некоторых недоставало руки или ноги. Попадались и довольно зловещие и непривлекательные безделушки, чье назначение было непонятным — скорее всего, оккультным. Висящая на стене картина, грубо раскрашенная от руки репродукция, изображала танцующих женщин в нарядах XVII века. Они танцевали нечто вроде шотландского рила или кадрили, когда положено было время от времени меняться местами. Танцорки на картине размахивали руками и хлопали в ладоши.

Мередит захотелось расспросить хозяйку о картине, но Сейди громко и возмущенно заявила:

— Не знаю, чего вы хотите, но на сегодня хватит с меня неприятных визитов! Меня уже просто тошнит! Поверьте, я не люблю, когда мне докучают невежды, чтобы не сказать большего!

— Я не собираюсь вам докучать, — ответила Мередит, возможно не совсем искренне. — Я пришла спросить вашего совета, если можно так выразиться. Мне кажется, вы сумеете мне кое-что объяснить.

В черных глазах Сейди сверкнула ярость.

— Значит, спросить совета! Хотите что-то из меня вытянуть? Так вот, никаких советов я вам давать не буду — ни вам, ни кому-либо другому, ясно? Кажется, все считают, будто я в курсе всех мерзостей, которые здесь творятся! Так вот, позвольте вас заверить: я тут ни при чем. Зато кое-кто плетет обо мне небылицы и рассказывает полицейским. И не только полицейским! В газеты эта чушь тоже попадает. Читали последние выпуски? Это самая настоящая клевета, так и знайте! И я намерена подать в суд на каждого, кто к ней причастен!

Сейди многозначительно посмотрела на гостью.

Мередит понадеялась, что вид у нее не слишком виноватый. И все же она не без греха! Она решила выложить все как есть — иногда так бывает лучше всего.

— Мне говорили, что в здешних краях вас считают ведьмой, что подтверждаете и вы сами. Это удивило меня, и я далеко не всему поверила. Да, я действительно обмолвилась о вас при инспекторе Крейн — просто к слову пришлось.

Сейди презрительно фыркнула.

— А больше я ничего и никому про вас не говорила, потому что больше и сама ничего не знаю, — закончила Мередит.

«Ну, не совсем так, — подумала она. — Но больше я ни в чем ей не сознаюсь».

Сейди как будто немного успокоилась, но от подозрительности не избавилась.

— А я и не обвиняла в клевете именно вас, — проворчала она. — Кто-то распространяет обо мне нелепые слухи. Надо же — ритуальные убийства! И вдобавок обо мне болтают те, кто не видит разницы между викканством и сатанизмом! — На губах у Сейди заиграла довольная улыбка. — В течение многих веков нам приходится мириться с нелепыми домыслами и клеветой! Вот и мне приходится переносить страдания, которые до меня перенесли многие другие…

— Кто? — спросила Мередит.

Сейди молча махнула своей пухлой рукой, призывая гостью сесть, а потом заняла место сама. Они расположились за низким столиком, на котором лежали остатки завтрака — вполне современного завтрака, надо сказать. Сейди съела коробку лапши быстрого приготовления и выпила чай из пакетика. Современная пища совсем не вязалась с несколько зловещей обстановкой. Возможно, Сейди и правда нездоровится. В полиции ее подвергли мучительному допросу, и сейчас давить на нее, наверное, бесчеловечно… И все же Мередит постаралась задавить в себе жалость.

— Да, я — ведьма, — спокойно продолжала Сейди. — Этого я никогда не отрицала. Но мои воззрения — исключительно мое дело. Я не сатанистка; пожалуй, больше я вам сейчас ничего не могу сказать.

Она не добавила: «Так что можете убираться…» — но ее поведение намекало на то, что визит окончен.

Мередит подумала: ей уже не раз доводилось оказываться в необычном положении, но в таком, как сейчас, она еще не бывала. Если не считать странных безделушек и украшений, комната, в которой они сидят, ничем не отличается от миллионов таких же гостиных. И все же хозяйка совершенно спокойно признается в том, что она — ведьма… Нелепый какой-то разговор у них получается! Несмотря даже на то, что она, Мередит, ни на миг не верит в то, что Сейди обладает какой-то особенной силой. Что же касается викки, которая, кажется, связана с почитанием природы, несомненно, сама Сейди верит в нее так пылко, что к ее убеждениям нельзя отнестись со снисходительной улыбкой. Вера управляет жизнью Сейди и толкает ее на те или иные поступки. Вывод ясен: если хочешь иметь дело с Сейди, поневоле придется иметь дело и с ее убеждениями, какими бы необычными они ни казались со стороны.

Сегодня Сейди не воткнула в волосы розовые заколки-бабочки, и ее черные волосы плотно охватывала зеленая бархатная лента. Руки ведьма положила на колени; Мередит заметила, что ногти у нее холеные, ухоженные. Но шутки с ней плохи. Раз она заявила, что больше ничего не может сказать, значит, так и есть, и давить на нее бесполезно.

— Миссис Уоррен, я не собираюсь ни в чем вас обвинять, — заверила ее Мередит, — по крайней мере в связи с убийством Эрни Берри.

— Очень вам признательна!

Хмыкнув, Сейди плотно сжала губы, словно захлопнула мышеловку.

Мередит вздохнула. Вытянуть что-либо из Сейди трудно, почти невозможно. Она выстроила вокруг себя мощные оборонительные сооружения. Сейди не только не хочет идти навстречу, а, наоборот, замыкается при любых расспросах и получает от своего упрямства странное удовольствие, если не сказать больше. Естественно, если для ее скрытности нет других причин…

Значит, узнать у Сейди что-то можно только хитростью.

Мередит положила свой узелок на стол. Глаза Сейди, похожие на черные камешки, переместились с лица гостьи на сверток.

— Зачем вы мне это принесли?

Голос у нее сделался певучим, напевным; Мередит различила едва заметный ирландский акцент. Но спросить Сейди, местная ли она уроженка, она не решилась.

— Вы ведь не знаете, что у меня здесь, — ответила Мередит, не давая Сейди снова сбить себя с толку. Подобный вопрос подразумевал: ведьме отлично известно, что лежит в узелке. Но и Мередит была крепким орешком.

— То, что находится в вашем узелке, не дает вам покоя!

Черные глазки злорадно блеснули.

— По-моему, беспокоиться следует не только мне.

Мередит поняла, что ее удар тоже угодил в цель. Сейди захлопала глазами. Пухлые пальцы сжались в кулаки.

— Мне беспокоиться не из-за чего. — Сейди пыталась отыграться и смерила гостью презрительным взглядом. — Я признала, что являюсь последовательницей викки. Если мои верования вас смущают, я не виновата или, как сейчас говорят, это не моя проблема, а ваша и вам подобных — тех, кто ничего не понимает и не трудится понять. Вы предпочитаете популярные мифы и воображение второразрядных писак. Что ж, наслаждайтесь собственным невежеством! Мне-то что до этого?

— Если не возражаете, я бы хотела, чтобы вы…

Не обращая внимания на презрительный тон хозяйки, Мередит потянулась к узелку. Она немного обрадовалась, заметив, что самодовольство на лице Сейди сменилось некоторым беспокойством, предвкушением чего-то неведомого. Сейди подалась вперед. Зашуршала широкая хламида коричневатого цвета с геометрическим узором, похожая на виденные Мередит платья африканских женщин. От Сейди пахло фиалкой.

— Чтобы вы взглянули на то, что у меня здесь. Возможно, вы объясните мне, что это такое. Много времени я у вас не отниму.

Она развернула полотенце.

Сейди с шумом втянула в себя воздух. Ее глаза снова полыхнули гневом. Мередит стало не по себе. Она вспомнила старую поговорку о том, что «взглядом можно убить».

— Кто это сделал?

— Не скажу, — ответила Мередит, качая головой. — Вы когда-нибудь видели нечто подобное? Я надеюсь, что видели и сумеете объяснить, что это значит.

— В самом деле? — Сейди откинулась на спинку кресла и вдруг успокоилась, расслабилась. Только что она была в бешенстве, но быстро овладела собой. У Мередит возникло смутное подозрение, что она каким-то образом утратила инициативу. — Предположим, вы правы и я действительно что-то знаю об этом или видела нечто подобное в прошлом. С какой стати я обязана делиться с вами своими знаниями?

— С такой, что эти фигурки сделал человек одновременно очень несчастный и очень уязвимый. Он нуждается в помощи!

— Это очевидно. — Уголки губ у Сейди изогнулись вверх — как в улыбке, но она не улыбалась. — Кем бы ни был он… или она…

Сейди специально замолчала, но Мередит не собиралась выдавать пол преступника — ведь Сейди явно считала преступником того, кто испек человечков из теста.

— В общем, невежду, который вмешивается в дела, о которых понятия не имеет, нужно оставить в покое.

— С какой целью делают такие фигурки? — напрямик спросила Мередит.

— Зависит от того, кто их делает. — Сейди пошевелилась, и хламида снова зашуршала. — Скажу вам одно: тот, кто сделал эти фигурки, настолько невежествен, что с их помощью ничего не получится.

— Но кто внушил ему саму мысль сделать такие фигурки? Кто его надоумил?

Неожиданно Сейди расхохоталась — громко и беззаботно:

— Кто надоумил?! Телевидение… Фильмы… Второсортное чтиво, о котором я уже говорила… Слухи… Злобные наветы… Скорее всего, невежда вознамерился утыкать фигурки иголками и булавками. Сразу предупреждаю: он… или она… лишь зря потратит время. Детские игры!

— Понятно.

Мередит не совсем ясно представляла, чего она ждет от Сейди, но одно она поняла. Кевин не входит в круг близких друзей Сейди. Но, возможно, слышал о том, чем они занимаются, и хочет к ним примкнуть.

— Что ж, спасибо, миссис Уоррен. Больше я вас не побеспокою.

Мередит протянула руку к полотенцу, но Сейди проявила неожиданное проворство. Ее пухлые пальцы крепко сжали фигурку, в которой Мередит узнала себя.

— Их нужно уничтожить!

— Извините, нет, — возразила Мередит. — Я должна их вернуть. Все до единой, и эту тоже.

— Такие фигурки — самое настоящее оскорбление! — Голос Сейди задрожал; от прежней невозмутимости не осталось и следа. — Кто-то валяет дурака и лезет в дела, в которых ничего не понимает! Невежды не имеют права прикасаться к некоторым вещам!

— Так я и передам.

Мередит попробовала вырвать у Сейди «свою» фигурку. В результате у куколки отлетела голова.

Наступило молчание. Сейди как-то странно фыркнула — то ли презрительно, то ли радостно, трудно разобрать.

Мередит отняла у нее сломанную куколку из теста и завернула вместе с остальными в полотенце.

— Рада, что, по-вашему, они не обладают никакой силой! — с наигранной веселостью сказала она.

— Эти — да.

Мередит поняла, на что намекает Сейди, но ее не так-то легко было запугать. При первом знакомстве Сейди произвела на нее сильное впечатление, но сейчас она считала, что имеет дело с эксцентричной особой — и не более того.

— Я обязательно поговорю с… заинтересованным лицом. Лично я не нахожу подобные занятия безобидными — хотя, возможно, мои доводы отличаются от ваших. Не волнуйтесь, фигурки будут уничтожены.

Она встала и направилась к двери. С неожиданным для своей комплекции проворством Сейди опередила ее и загородила дорогу:

— Вы должны сказать, кто их изготовил!

Мередит покачала головой:

— Нет, не скажу. Да, я вижу ваше волнение. Не сомневаюсь, вы считаете, что имеете право все знать. Поверьте мне на слово, такое больше не повторится.

Сейди тихо сказала:

— Не следует обещать того, что вы не в силах выполнить. — Она ткнула пальцем в узелок. — Передайте тому, кто их сделал, чтобы немедленно прекратил! В любом случае, если фигурки изготовлены без должного понимания, они бесполезны… Передайте: сейчас это самое настоящее оскорбление!

Она отошла от двери, пропуская Мередит. Откровенно говоря, Мередит испытала облегчение.

Правда, ее радость оказалась недолгой. Когда она вышла на улицу, Сейди, взявшись за дверь, вдруг сказала:

— Не имеет значения, скажете вы мне или нет. Я все равно выясню, кто их сделал!

Хлопнула дверь, задребезжало стекло, табличка «Закрыто» заплясала на проволоке.

Мередит стало не по себе. Скорее всего, Сейди действительно не составит труда выяснить, кто сделал фигурки из теста. Например, она вспомнит, что Мередит и Уинн навещали Кевина…

В довершение всего большая черная ворона, сидевшая на крыше «Всего, что душе угодно», взлетела с места и пролетела по узкой улочке. Черные крылья едва не задели Мередит по лицу; ее обдало холодом. Она вздрогнула.

Машины Алана у дома не оказалось; Мередит решила, что он еще не вернулся от Ньютонов. Что теперь делать с куколками из теста? Мередит неуверенно осмотрела узелок. Она, как заметила Сейди, безрассудно пообещала, что позаботится о том, чтобы фигурки были уничтожены, а другие не делались. Уничтожить человечков из теста нетрудно: достаточно бросить их на землю, и они рассыплются в прах.

Однако она не имеет права уничтожать их без спроса. Фигурки изготовил Кевин. Вот пусть сам их и уничтожит — а заодно даст слово, что больше он таких опытов ставить не будет.

Значит, надо снова идти к Берри… Мередит не хотелось идти к Кевину в одиночку. Она постучала в дверь Уинн. Ей никто не открыл. Мередит посмотрела за угол: машины Уинн тоже не было. Только Нимрод сидел на карнизе и ждал, когда откроется окно, чтобы он мог занять свое любимое место в нише на подоконнике. Увидев Мередит, он сердито мяукнул.

— Извини. — Мередит развела руками. — Ничем не могу тебе помочь. Более того, мне совсем не хочется оказывать тебе услуги!

Нимрод смерил ее взглядом, в котором читалось, что ничего другого он и не ожидал. Бесполезное двуногое создание!

Делать нечего, придется идти к Кевину одной. Что ж, она только что выдержала поединок с ведьмой в ее логове. Вряд ли с Кевином будет труднее.

Трудностей действительно не возникло, потому что Кевина дома не оказалось. Кто-то плотно закрыл дверь. Мередит напрасно барабанила по толстым дубовым доскам; дверь не открывали. Она слышала лишь гулкое эхо, какое бывает в пустых, брошенных помещениях. Мередит зашла за угол и заглянула в грязное окошко. Возможно, Кевин прячется наверху, но, скорее всего, опять куда-то ушел. Вот именно — «опять». В ее отсутствие он возвращался домой. Дверь, которую Мередит, уходя, оставила нараспашку, теперь закрыта, и вряд ли ее закрыл ветер. Слуховое окно наверху тоже закрыто наглухо — а Мередит помнила, что в прошлый раз оно было приоткрыто.

Она стояла на пороге чужого дома с узелком фигурок из теста и не знала, что делать дальше. Можно просто оставить их, положить на карниз. Вначале Мередит так и поступила, но, поразмыслив, снова взяла узелок в руки. До карниза могут добраться куры; если они найдут человечков, то склюют их до возвращения Кевина. Лучше взять их домой, подождать, пока вернется Алан, и показать их ему. Потом они вместе могут вернуться сюда.

Она быстро зашагала по тропинке, соединяющей дом Берри с деревней. По обе стороны тропинки поднималась довольно крутая травянистая насыпь. Трава на насыпи выросла высокая, густая. В одном месте Мередит заметила даже несколько пшеничных колосьев — наверное, семена занесло ветром с ближайшего поля. А может, их обронили птицы. Среди пшеницы она снова увидела тот непривлекательный темно-зеленый сорняк с мелкими желтыми цветочками, что в изобилии рос во дворе у Берри. Мередит вдруг остановилась и выдернула одно растение. Выдрать с корнем не удалось — длинное корневище надломилось. Мередит обернулась через плечо — ею все время владело странное чувство, будто за ней наблюдают. Потом она положила сорняк в узел с фигурками из теста и понесла домой.

Дома она по-прежнему никого не застала. Машины Алана не было. Машины Уинн тоже. Мередит вошла через парадную дверь и отнесла свою добычу на кухню. О недавнем происшествии смутно напоминала лишь заколоченная дверь черного хода. Она включила электрочайник и под его дружелюбный свист направилась в гостиную. Там в старинном книжном шкафу была собрана изрядная библиотека. Мередит давно заметила множество книг по ботанике и природоведению. Она нашла атлас растений с картинками и отнесла его на кухню.

Чайник закипел и выключился. Мередит заварила себе чаю и, присев за стол, принялась листать атлас. Сорняк она положила рядом и время от времени посматривала на него. Ближе к концу толстого тома ее усердие было вознаграждено.

— Вот оно! — пробормотала Мередит.

Тук-тук-тук!

Мередит вздрогнула. Кто-то стучал в парадную дверь. Она не слышала, чтобы машина Уинн вернулась, а у Алана есть свой ключ. Мередит встала, тихо вышла в гостиную, подошла к окну и выглянула на улицу. Вдруг вернулись журналисты? Или… В этой деревне возможно все, что угодно!

Мередит приказала себе: возьми себя в руки! Вряд ли взломщик станет стучать. Взломщики и грабители орудуют по ночам. Тем не менее дверь она открыла с осторожностью.

На крыльце стояла инспектор Крейн.

— Извините, он еще не вернулся. Уехал навестить сэра Бэзила.

Мередит заварила чай и налила чашку гостье, которая сидела за столом напротив.

Как и Алан, Мередит заметила, что инспектор Крейн предпочла переодеться поудобнее, сообразно обстановке. Сейчас вместо строгого городского костюма на инспекторе был ажурный пуловер и клетчатая шерстяная юбка. И волосы, как у Сейди, были схвачены плотной лентой. Сходство и удивило, и позабавило Мередит. Визит инспектора явно расстроил Сейди, и все же она постаралась сделать прическу помоднее и оделась соответственно случаю.

— Спасибо! — Крейн взяла чашку и принялась греть о нее пальцы. — Я заехала, чтобы сказать ему… то есть вам обоим… что мы нашли орудие убийства. Точнее, это одна из причин, почему я здесь.

Услышав в голосе инспектора ликующие нотки, Мередит поспешила поздравить ее с находкой.

— Я подумала, что вам интересно будет узнать. Орудие спрятали в огороде рядом с загоном. Лабораторные анализы показали, что пятна крови на лезвии идентичны крови убитого. Лезвие пытались обтереть, но от крови избавиться не так легко, как кажется!

Крейн позволила себе улыбнуться.

— Отпечатки пальцев есть? — с надеждой спросила Мередит.

Инспектор посуровела, покачала головой и с явной неохотой ответила:

— Нет, не повезло. Нож самодельный; рукоятка обмотана шнуром. Снять отпечатки не удалось. И все же мы сделали безусловный шаг вперед. Предмет очень заметный; возможно, кто-то сумеет его опознать.

— Очень может быть!

Наверное, так и есть, но, если кто-нибудь и опознает орудие убийства, это еще не значит, что узнавший поделится своими соображениями с полицией.

Крейн смерила Мередит немного смущенным взглядом:

— Я, кстати, не только к суперинтенденту… То есть… хотела узнать, как вы себя чувствуете. Ведь, в конце концов, покойного нашли вы!

— Большую его часть.

Мередит знала, как помогает иногда черный юмор.

— Вот именно. Когда мы с вами впервые встретились, вы находились под воздействием шока…

— Спасибо, но помощь психолога мне не требуется.

Крейн покраснела:

— Да, я понимаю, вы привыкли помогать себе сами и не ждете помощи от других. И все-таки поймите меня правильно… всем нам время от времени требуется чья-то помощь. В общем, я больше ни о каком психологе не заикнусь. Если вы передумаете, суперинтендент Маркби сам подыщет вам того, кого нужно.

Мередит вздохнула:

— Послушайте… я хочу извиниться перед вами за грубость. В ваш прошлый приезд я была расстроена, но это не оправдание.

— Для меня это очень хорошее оправдание! — Аманда Крейн сразу расслабилась и улыбнулась. — Поверьте, я на вас нисколько не обиделась. Мне каждый день приходится общаться с самыми разными людьми… в том числе со свидетелями преступлений. По-моему, вы справились сравнительно неплохо.

Мередит решила принять слова инспектора за комплимент, хотя в голове мелькнула недобрая мысль: а чего еще от нее ожидали? Чтобы она сидела на полу и выла в голос?

— Разумеется, я видела, что обо всем написали в газетах, — сказала она.

— Кто же их не читал? — мрачно отозвалась Аманда Крейн.

— Объясните, в чем тут дело. Что это — просто домыслы бульварной прессы или вы на самом деле считаете, что в Парслоу-Сент-Джон произошло ритуальное убийство?

Инспектор поставила чашку на стол.

— Учитывая обстоятельства случившегося, мы обязаны отработать все версии, в том числе и версию ритуального убийства. Вы с суперинтендентом стали свидетелями некоего сборища… ковена или шабаша… у Стоячих Камней, а на следующий день нашли изуродованный труп Берри. Ничто не указывает на то, что Берри имел непосредственное отношение к… так сказать, эзотерическому действу. Неграмотный пьяница, бабник… Такого ненадежного адепта не допустит в свои ряды ни одно оккультное общество! Кстати, и у менгиров его не было; следов крови мы там не нашли.

Мередит замялась:

— Неподалеку от луга, где стоят менгиры, есть ферма, называется «Нижний край». По-моему, ее владельцу что-то известно. Мы с Уинн заехали к нему, хотели расспросить, но фермер нас буквально прогнал. Нам показалось, будто он чего-то боится.

— Я уже побывала на ферме. Она расположена совсем рядом с лугом. Если на лугу регулярно совершаются какие-то обряды, обитатели фермы должны по крайней мере знать о них, даже если сами ни в чем не принимают участия. Фермер, его фамилия Клеггс, наконец признался, что позволил «гостям, которые приезжают поздно ночью», так он их описал, оставлять машины у него на дворе — чтобы никто их не тронул. Он уверяет, что понятия не имеет, чем занимаются его гости на лугу. Берет с каждого по пятерке за ночь. На круг выходит шестьдесят фунтов, причем без налогов! Как их зовут, он, разумеется, знать не знает, а номерные знаки не записывает.

— Я… то есть мы с миссис Картер… так и подумали, что именно там они оставляют свои машины.

— Мы как следует обыскали окрестности фермы, — продолжала Крейн, — и не нашли доказательств того, что там побывал Берри или что там творилось что-то предосудительное. Очень бы хотелось разыскать последнюю пассию мистера Берри! Надеюсь, она многое способна разъяснить. По крайней мере, тогда версию ритуального убийства и колдовских обрядов можно будет отбросить. Кстати, я заходила к владелице магазинчика «Все, что душе угодно». Побеседовала с его хозяйкой, миссис Уоррен. Признаться, встретила она меня не слишком любезно!

Крейн поморщилась.

— Испробовала на мне все свои фокусы. Сначала изобразила оскорбленную невинность, потом обдала холодом, потом принялась с таинственным видом намекать, что есть вопросы, которые лучше не задавать и на которые лучше не отвечать! Только это строго между нами, вообще-то я не имею права ничего вам рассказывать, — поспешно добавила Аманда. — В конце концов она не стала отрицать, что она ведьма, — во всяком случае, она называет себя ведьмой. Интересно знать, что чувствуют настоящие ведьмы — то есть те, кто себя таковыми считают! — Инспектор криво улыбнулась. — Потом миссис Уоррен долго рассказывала мне о своих верованиях… Она весьма энергично отрицает, что занимается незаконной деятельностью. Уверяет, что ее религия не допускает никаких ритуальных убийств. Кроме того, миссис Уоррен заявила, что не знает о других последователях ее религии, живущих по соседству. Пока мне не удалось поймать ее на противоречиях. Откровенно признаюсь: по-моему, ее вера и обряды никакого отношения к убийству Берри не имеют. Раз он был бабником, каким бы невероятным это ни казалось нам с вами, я ставлю на ревнивого мужа!

— Сегодня я тоже навестила миссис Уоррен, — призналась Мередит.

Инспектор выпрямилась; чашка звякнула о блюдце.

— Надеюсь, вы никак не воспрепятствовали расследованию? Не забывайте, речь идет об убийстве, тяжком преступлении. Вынуждена со всей серьезностью просить вас держаться подальше от всех, кто может располагать ценными сведениями.

— Я вовсе не расспрашивала Сейди об Эрни Берри, — сказала Мередит. — Я хотела кое-что ей показать… вы лучше тоже взгляните.

— Итак, — объявила Аманда Крейн чуть позже, осмотрев фигурки из теста. — Похоже, все-таки придется поручить Кевина Берри заботе социальных служб. Судя по всему, парень слегка съехал с катушек. Наверное, так и не оправился после потрясения. Его отец погиб жуткой смертью. Кевину страшно, потому что он остался один на свете… Бывает, люди, пережившие потерю близких, ведут себя неадекватно, но с такими странными последствиями я, пожалуй, еще не сталкивалась. — Аманда ткнула сломанную фигурку наманикюренным ногтем. — Жалко, что голова отломилась именно у вашей — если он пытался изобразить именно вас.

— Да, меня. Кстати, почти всех остальных тоже нетрудно узнать. Никак не могу понять, зачем ему это надо? Что он имеет против всех нас?

Аманда Крейн провела ладонью по своей и без того безупречной прическе.

— Я разделяю ваше недоумение. Мне хотелось бы выяснить, что Кевин Бери или кто-то другой из местных жителей имеет лично против вас. Похоже, вы с суперинтендентом взбаламутили стоячее болото. Пока я склонна полагать следующее: тот, кто вломился к вам ночью в субботу и устроил погром на кухне и в гостиной, чуть раньше облил растворителем машину ветеринара и прочее. Армитидж и остальные — местные жители. Вы и суперинтендент — приезжие. Так почему же его гнев обрушился на вас? Неужели вы успели за такой недолгий срок нажить себе врага?

— По-моему, — медленно сказала Мередит, — нас приговорили заодно. Мы ничего никому не сделали. Просто вандал ассоциирует нас с теми, кого он ненавидит. Он считает нас одними из них. Их он ненавидит, а мы похожи на них. Поэтому он заодно воспылал ненавистью и к нам. Кто не с ним, тот против него. Люди ограниченные довольно часто прибегают к такому доводу. Особенно если переживают смешанные чувства.

Наступило молчание.

— Вы так говорите, — заметила Крейн, — как будто знаете, кто этот вандал!

— По-моему, вы тоже знаете. По крайней мере, догадываетесь, как и я. Да, мы сейчас говорим о нем.

Поскольку Крейн молчала, Мередит продолжала:

— Предыдущие акты вандализма и куклы из теста связаны между собой. Когда я увидела Кевина во дворе «Королевской головы» — кстати, он тогда впервые заявил, что Эрни пропал, — парень не вынимал рук из карманов. Позже, когда мы с Уинн заглянули к нему домой, он держал руки за спиной. Но когда он ел, я заметила, что у него на пальцах волдыри, словно от ожога. Он сказал, что обжегся, когда чистил плиту. Но возможно, он нечаянно пролил на пальцы едкую жидкость — например, растворитель для краски…

— Машина ветеринара?

— Совершенно верно. Ее облили растворителем, украденным у подрядчика Кромби. Сторожевые псы, которых Кромби на ночь спускает с цепи, на грабителя не залаяли. Макс сразу догадался: к нему в кладовку влез не посторонний человек. Он решил, что краску украл тот, кого он недавно отругал… Отец и сын Берри время от времени выполняли разную работу для Кромби. Псы наверняка знают Кевина!

— Возможно.

Глаза инспектора Крейн сделались непроницаемыми; Мередит снова вспомнила Сейди Уоррен.

— И еще одно, — продолжала Мередит. — Увидев Уинн на пороге своего дома — в тот день, когда мы с ней совершали благотворительный визит, — он страшно перепугался. А ведь он хорошо знает ее! Более того, в прошлую встречу, когда мы наткнулись на него в «Грачах», он даже в разговоре обращался почти исключительно к Уинн. Тогда он ее не боялся. Считал ее своего рода представительницей власти. Увидев же ее у себя дома, он не только испугался, но и завопил: «Я этого не делал!» Тогда я подумала: он испугался, потому что полиция спрашивала его об Эрни. Парень боялся, что его обвинят в убийстве отца. А теперь я думаю, он имел в виду, что не выдирал ее цветы и не портил клумбу. Он решил, что она все узнала и пришла обвинить его.

Крейн побарабанила пальцами по столешнице.

— Может быть. Но если он решил, что раскрыт, зачем вскоре явился сюда и устроил погром в вашем доме?

— Потому что Уинн ни в чем его не обвинила, и он понял, что она ни о чем не догадывается. Для Кевина это означало только одно: он вышел сухим из воды. В самом деле, я сама должна была обо всем догадаться, как только увидела на стене в гостиной слово «СМЕР»! Дело не в том, что незваный гость ошибся впопыхах и в темноте. Он просто не знает, как пишется это слово. Эрни был совершенно неграмотным. Кевин умеет читать и писать, но весьма посредственно.

Крейн медленно сказала:

— Согласна. Все сходится. Но это еще не доказательство. Мне нужны улики! Человечков из теста недостаточно. Для суда требуется доказать его причастность к актам вандализма.

Мередит поняла, что настало время для завершающего удара.

— Взгляните-ка сюда! Видите? — Она придвинула к гостье раскрытый атлас, заложенный на нужной странице побуревшим сорняком. — Оксфордский крестовник, растение, которым отравился пони Оливии Смитон! Ни у кого из соседей Оливии его не нашли, что и вызвало недоумение у Рори Армитиджа. Зато и во дворе у дома Берри, и на тропинке, ведущей к их дому, крестовника полным-полно!