Посмертное слово

Глава 20

— Итак, — сказал Маркби, — мы с сэром Бэзилом завтра едем в Кезик, в гости к Лоренсу Смитону. Извини, что не беру тебя с собой, но так решил Бэзил. Путь предстоит долгий, да потом еще ехать обратно. Не знаю, сколько времени мы проведем у Смитонов. Если будет поздно, переночуем в каком-нибудь пансионе с завтраком по соседству, а вернемся на следующий день, наутро.

Они разговаривали в седьмом часу вечера. Аманда Крейн уехала до возвращения Маркби и забрала с собой фигурки из теста. Мередит посмотрела в окно. На предвечернем небе появились дождевые облака.

— Стоит ли ехать в такую погоду? — спросила она.

— Все уже решено, я не могу ничего менять. Кстати, Мойра пригласила тебя к себе на обед. Мы подумали, раз у нас с тобой только одна машина на двоих, а ты наверняка не захочешь до моего возвращения безвылазно сидеть в Парслоу-Сент-Джон, ты завтра утром и отвезешь меня к Бэзилу. Мы поедем дальше в машине Бэзила, а ты можешь провести в гостях у Мойры столько времени, сколько захочешь, а потом не спеша вернешься домой.

— Что ж, пожалуй. Какая Мойра добрая!

Алан без особой радости обозрел пустые после недавнего набега полки холодильника.

— Может, поужинаем сегодня в «Королевской голове»?

Мередит замялась:

— Сначала мне надо наведаться к Берри, посмотреть, вернулся ли Кевин. Я скажу ему, что его фигурки я отдала Аманде.

— Если ты права и к нам тогда действительно вломился Кевин, я бы тоже охотно сказал ему пару ласковых…

— Алан, только не пугай его, пожалуйста! Он и так сильно напуган.

— Погоди, дай досказать. Лучше всего предоставить его Крейн. А если ты боишься его напугать, то подумай вот о чем. Узнав, что его фигурки у Крейн, парень испугается еще больше, замкнется, и Крейн не сумеет его как следует допросить. Его куклы для Крейн как козырная карта, припрятанная в рукаве. В общем, по-моему, чем меньше сейчас говорить этому бедняге, тем лучше.

— Ну вот, теперь мне кажется, что я во всем виновата, — недовольно проговорила Мередит.

— В чем именно? — Алан вынул из холодильника кусок сыра в целлофане и внимательно осмотрел его со всех сторон, очевидно прикидывая, что можно из него приготовить. — В том, что отдала человечков Крейн? Что сказала ей о крестовнике? По-другому ты поступить и не могла. Иначе ты скрыла бы важную информацию. Если бы ты ей не сказала, это сделал бы я.

— Жаль, что ты этого не сделал! Тогда мне сейчас не было бы так плохо. — Мередит порывисто вздохнула. — Аманда очень рада, что нашлось орудие убийства. Когда она рассказывала мне об этом, то прямо вся сияла. Она, наверное, специально приехала поделиться с тобой своими успехами. А тебя не оказалось… жаль!

— Ты же мне рассказала.

— Нет, она хотела рассказать тебе сама! По-моему, ей важно было получить твое одобрение.

Алан положил сыр обратно в холодильник.

— Мое одобрение ей ни к чему. Если ей и нужна чья-то похвала, то ее непосредственного начальника.

Мередит заметила, что Алан начал раздражаться, и поспешила сменить тему:

— И все-таки мне нужно сходить к Берри. Кевин куда-то убежал сломя голову, а соображает он сейчас не очень хорошо.

— Похоже, у него всегда с этим проблемы, — буркнул Маркби.

Мередит назвала его недобрым и сказала: как только Уинн вернется, она попросит ее вместе с ней сходить к Берри.

Маркби захлопнул холодильник и со вздохом выпрямился.

— У нас нечего есть, точнее, нет ничего существенного, разве что ты мечтаешь поужинать консервированной фасолью. Ладно, раз уж ты так настаиваешь, давай по пути в паб заскочим к Кевину Берри. Только ничего не говори ему о Крейн, ладно? А потом — вперед, в «Королевскую голову». Поллард скоро наживет на нас целое состояние, ведь он в своей деревне монополист.

Не получив ответа, Маркби обернулся. Мередит стояла на пороге, скрестив руки на груди и расставив длинные ноги в джинсах. Рукава свитера она закатала до локтей. В светло-карих глазах застыло воинственное выражение. Алан хорошо знал этот взгляд.

— Может, ты сегодня просто немного не в себе? — спросила она.

— Нет! — возмутился Маркби.

— Я никуда с тобой не пойду, если будешь сидеть как медведь, насупившись. Может, тебе не дает покоя завтрашняя поездка в Камбрию и встреча со старым Лоренсом? На твоем месте я бы умирала от желания познакомиться со стариком!

— Ты не на моем месте, — возразил Маркби. — Извини, если был резок с тобой. Я вовсе не собирался вымещать на тебе досаду. Слушай, Мередит, помнишь поговорку: не будите спящую собаку? У меня сильное подозрение, что именно это и сделала Уинн, когда стала переписывать старый некролог. Ей всего-то и надо было добавить в конце один абзац из материалов, которые хранились в редакции. Даже одного предложения хватило бы! Например, такого: «Последние годы Оливия Смитон прожила в уединении». Кому какое дело — после стольких-то лет? Кто просил Уинн баламутить воду? Она перевернула массу лежачих камней и нарушила мирную счастливую жизнь многих созданий, которые до тех пор обитали под камнями. Втянула меня, втянула сэра Бэзила… И ради чего? В конце концов она потревожила и одного крупного зверя по имени Лоренс Смитон. Нет, я вовсе не горю желанием с ним познакомиться. Наоборот, меня терзают очень дурные предчувствия. — Алан задумчиво добавил: — И это называется отпуск…

Пышная копна темно-каштановых волос задрожала от сдерживаемых чувств.

— Разве тебе не хочется узнать, как она умерла?

— Я знаю, как умерла Оливия Смитон.

— Значит, ты согласен с выводами коронера? После всего, что произошло в этой деревне?

Маркби подошел к Мередит и положил руки ей на плечи.

— Я сказал, что знаю, как умерла Оливия Смитон. По-моему, в некоторых случаях лучше оставить в покое и покойников (извини за каламбур), и живых людей. Если же начать расспрашивать и извлекать на свет старые воспоминания, которые лучше бы вообще не трогать, можно ненароком растревожить тех, кто еще жив. А мертвым уже все равно… Мы многое забываем не только потому, что стареем, а потому, что не хотим помнить. Спроси любого врача. Спроси любого, кому приходилось иметь дело с последствиями посттравматического шока. После завтрашнего дня вряд ли кому-то удастся покоиться с миром. И давай не будем спорить, ладно? — Он быстро поцеловал ее в губы. — Кстати, откуда у тебя этот странный свитер?

Мередит опустила руки вдоль тела и оглядела свой свитер — темно-синий, с тремя вышитыми на груди поросятами.

— Купила на распродаже.

— Ты когда-нибудь задумывалась, почему его не купил никто другой?

— Теперь я точно никуда не пойду с тобой ужинать!

— Нет, пойдешь. Выходим сейчас же! Нам пора — ведь еще надо заскочить к Берри. А потом у нас целый вечер, во время которого мы не будем говорить ни о Берри, ни о Смитонах, ни о чем другом, что хоть отдаленно связано с убийством.

— Даже о моем несчастном, опороченном тобой свитере?

Алан ответил галантным комплиментом:

— Ты замечательно выглядела бы даже в мешке из-под картошки!

Мередит поморщилась и с преувеличенным выговором кокни, как артисты в плохом театре, ответила:

— Боже мой, сэр, ну вы скажете!

Как в прошлый раз, в доме Берри двери и окна были плотно закрыты и никаких признаков жизни не наблюдалось. Алан и Мередит обошли его кругом; Маркби ворчал что-то насчет состояния двора и делал нелестные замечания и о покойном Эрни Берри, и о Кевине.

— Взгляни, сколько хлама! Здесь ведь не только старые машины, но и старые катки для белья, сельхозтехника, две детские кроватки… кстати, моя сестрица сообщила, что сейчас такие снова входят в моду. Тележка из супермаркета… И вот что еще я нашел! — Он раздвинул заросли бурьяна и поднял с земли корабельный штурвал. — Интересно, когда старый Эрни успел побывать на море? Наверное, потом на каком-нибудь корабле и недосчитались штурвала. — Маркби внимательно осмотрел свою находку. — Настоящая свалка! И знаешь, мне кажется, что Эрни просто собирал хлам, а не торговал им.

— Я как раз собиралась предложить Кевину продать кое-что.

Маркби сдвинул брови:

— Ты мыслишь в верном направлении. Нужно посоветовать Кевину надежного торговца, хотя бы только для того, чтобы расчистить двор! Но по-моему, на металлоломе можно выручить неплохие деньги. Я посоветуюсь с Уинн. Йо-хо-хо и бутылка рома!

Он бросил штурвал обратно, в траву.

— Ты еще в доме не был, — порадовала друга Мередит. — Завален всяким барахлом до потолка, и все в грязи и пыли. Эрни, должно быть, все, что где-нибудь подбирал, тащил домой, как какая-нибудь спятившая сорока. Больше похоже на звериную берлогу, чем на человеческое жилище, хотя его можно сделать очень уютным. Наверное, когда-то Эрни намеревался сделать капитальный ремонт, потому что снес все внутренние перегородки. У него там есть кое-какая старая, но хорошая мебель, правда, все заросло грязью. Не удивляюсь, почему ни одна подружка не оставалась у него надолго. И все-таки с домом Берри надо что-то сделать.

— Да, и потратить целое состояние на ремонт и уборку!

Обойдя дом кругом, Маркби нахмурился и посмотрел на небо, которое все плотнее застилали дождевые тучи.

— Кевин вернется к ночи.

— А если не вернется? Он очень испугался. Надо было рассказать о нем Аманде Крейн.

— И что она сможет сделать среди ночи? Завтра ты или Уинн наведаетесь сюда утром. Если Кевина по-прежнему не окажется дома, тогда да, придется поставить в известность Крейн. Но сейчас слишком рано делать скоропалительные выводы. Начинается дождь; уже по одному этому парню захочется вернуться под крышу. Наверное, он ждет, когда стемнеет. Тогда к нему вряд ли явится незваный гость вроде тебя!

Мередит в досаде топнула ногой:

— Я чувствую себя в ответе за него! — Она вздохнула и отбросила челку со лба. — Я полезла не в свое дело, так? Не надо было… как ты сказал… будить спящую собаку.

— Пошли. — Он ласково взял ее под руку. — Ты пыталась помочь парню. Он хорошо знает здешние места; наверняка у него в лесу есть с полдюжины укрытий, где можно залечь, если плохая погода застигла его вдали от дома. Он местный. Ничего с ним не случится!

Они пошли прочь. Во дворе обоим на глаза попалась двуколка. Вдруг в памяти у Мередит что-то щелкнуло.

— Уинн говорит, что двуколка раньше принадлежала Оливии. По-моему, очень грустно, что она валяется здесь в таком плачевном состоянии. Ну и кошмарным же типом был покойный Эрни!

— Ты здесь сорвала сорняк? — Алан дернул за стебель. — Точно, крестовник! Но зачем все-таки паршивец отравил пони? Если, конечно, это сделал он — как и все остальное. Скорее всего, все-таки он…

— Я сорвала крестовник там, на тропинке. Но его и здесь предостаточно! — Мередит помолчала. — Кевин поступил очень, очень мерзко, — подчеркнуто сказала она. — Алан, он душевнобольной… Иначе и быть не может. Давай попробуем его разыскать!

— Душевнобольной? Возможно, но не обязательно. По-моему, у него просто надломленная психика, масса комплексов, склонность к немотивированным вспышкам злобы… В общем, не слишком приятный тип. — Разглядывая крестовник в руке, Маркби не добавил, что, судя по его опыту, Кевин — ходячая бомба с часовым механизмом. Такие, как он, начинают с мелкого хулиганства или вандализма. Постепенно преступления делаются все серьезнее. Вот и Кевин убил пони. Что дальше? Еще более серьезные преступления — поджоги и так далее. Примерная схема отлично известна всем, кому приходилось иметь дело с преступниками. — Пойдем поедим! — Маркби швырнул крестовник во мрак.

Когда они добрались до «Королевской головы», оказалось, что их планам не суждено осуществиться. Паб был уже заполнен вечерними посетителями. Не успели они открыть дверь, как услышали гул голосов. Однако, стоило Мередит и Алану войти, в зале воцарилась тишина.

Посетители смотрели на них и поспешно отворачивались. Никто не здоровался, не заговаривал с ними. Оба почувствовали направленную на них враждебность.

— Ой-ой-ой, — прошептала Мередит.

Сердце у нее упало. Из-за стойки вышел Мервин Поллард и направился к ним. Лицо у владельца паба было пристыженное и вместе с тем решительное.

— Добрый вечер, сэр! — Он наклонил голову, приветствуя Мередит: — Добрый вечер, мэм. Сэр, можно переговорить с вами и вашей дамой наедине — так сказать, с глазу на глаз?

Они снова очутились на главной улице, понимая, что, как только за ними закрылась дверь, в пабе возобновились разговоры, причем стали вдвое оживленнее, чем раньше.

— Ну, Поллард, в чем дело? — сухо осведомился Маркби.

Мервин смущенно переминался с ноги на ногу. Обращался он к одному Алану, а Мередит как будто и вовсе не существовало.

— Сэр, я знаю, вы полицейский, к тому же, говорят, в высоких чинах. Поэтому, надеюсь, вы поймете меня правильно и не обидитесь. Вот вам истинная правда: не лежит у меня душа просить кого-то искать себе другое место для еды и питья. Я человек гостеприимный, мне такое противно. И потом, дела идут не так замечательно, чтобы отказывать хорошим клиентам. Вы всегда были хорошими клиентами, пока ходили ко мне, я это ценю. С другой стороны, вы, наверное, привыкли к заведениям получше, чем «Королевская голова»… Там вам будет удобнее.

На лбу Мервина выступил обильный пот; он помолчал, отдышался и стал ждать, что ему ответят.

— Вы нас выгоняете? — воскликнула Мередит.

Мервин молча закатил глаза, но продолжал обращаться исключительно к Маркби.

— Сэр, я очутился в трудном положении; надеюсь, вы мне поможете. В общем, все наши просто кипят. Не скажу, что старина Эрни был всеобщим любимцем, но он был нашим, местным, и все его здесь знали. В разное время он тут почти на всех работал. Поэтому все и приняли так близко к сердцу то, что с ним приключилось такое несчастье; все равно как если бы он был чьим-нибудь родичем… Мы-то с ним и вправду родственники. Он, кажется, приходился троюродным братом моей покойной матушке. У всех нас есть родичи, которыми мы не очень гордимся, верно? И все же, когда дела плохи, мы вспоминаем, что они родня.

— Мы были в вашем пабе позавчера, — заметил Маркби, — когда во время обеда заходила инспектор Крейн. Тогда ни один человек ничего против нас не имел. Насколько я понял, приезжие журналисты задали вам жару, но ведь их уже нет.

— Ну да, они уехали и пропечатали про нас всякие мерзости, — ответил Мервин.

Все замолчали. Маркби и Мередит во все глаза смотрели на разволновавшегося владельца паба.

— Вы ведь сами читали! Как и мы все. Про нашу деревню узнала вся страна. А писаки не все высосали из пальца. Кто-то наверняка подбросил им мыслишку, что, мол, старину Эрни прикончили после какого-то колдовского обряда. Никто из наших в это не верит, и нам неприятно, что такое написали черным по белому, чтобы вся страна читала, как будто все уже доказано! Многих допрашивали в полиции. Может, для вас такие допросы — дело привычное, а для наших, местных это позор, и мы хотим, чтобы все поскорее закончилось. Вы, сэр, очень меня обяжете, если передадите наше мнение своим знакомым — полицейским. Понимаю, для газетчиков такие дела — настоящий лакомый кусочек, но нам-то потом с этим жить! Извините, вы ведь тоже полицейский и все такое. Но вы и меня поймите. Я между двух огней. Мне очень не хочется, чтобы вас и вашу даму оскорбляли под моей крышей. Некоторые из моих завсегдатаев — люди прямые. Что думают, то и говорят! — Владелец паба испуганно огляделся по сторонам и понизил голос: — Надеюсь, мне теперь из-за вас не откажут в продлении лицензии? Но я имею право решать, кто приходит ко мне в паб, и потом… вы здесь люди временные, скоро уедете домой. А те, другие, — мои постоянные клиенты. На них я зарабатываю себе на жизнь. Коли мы с ними рассоримся, они перекочуют в Лонг-Уикем. Ничего не хочу сказать, в тамошнем «Пшеничном снопе» пиво подают хорошее, как и у меня, но у жителей Парслоу свои правила.

— Поллард, ни слова больше! — Маркби поднял руку. — Мы поедем куда-нибудь в другое место. Хотя должен сказать, что ни я, ни мисс Митчелл с представителями прессы не общались. Вам ясно?

— Ага! — Мервин вздохнул с явным облегчением, но почти сразу же снова насторожился. — Я-то ни в чем вас не обвиняю, но вот они, те, кто у меня сидят… Надеюсь, вы не затаите на меня зла. Мне нужна лицензия!

— Ну надо же — я попал в черный список в деревенском пабе! — воскликнул Маркби, когда Поллард ушел. — Надеюсь, в полиции графства ничего не узнают, иначе мне проходу не дадут!

— Наверное, это я во всем виновата, — вздохнула Мередит. — Я рассказала Крейн о Сейди, а потом еще сама ходила к ней. Но нечестно валить на нас все грехи, в том числе и газетные статьи!

— Крейн должна была обо всем узнать. Кстати, мне самому изрядно наскучили и здешнее общество, и меню Полларда. В радиусе десяти миль предостаточно славных пивных. Пошли за машиной!

Они нашли маленький и уютный придорожный ресторанчик в пяти милях от Парслоу-Сент-Джон. Судя по дорожному указателю, ресторанчик находился по дороге к деревне Лонг-Уикем.

— Меня так и тянет заехать в тамошний «Пшеничный сноп», — признался Маркби. — Назло Полларду!

— Джанин Катто из Лонг-Уикема, — вспомнила Мередит.

— Тогда нас, возможно, и туда не пустят. Почему она переехала в Парслоу-Сент-Джон?

— Здесь условия жизни лучше.

Маркби поморщился.

— Так и есть. — Мередит вдруг превратилась в рьяную защитницу Парслоу-Сент-Джон. — Здесь есть школа для Брюса и Рикки. Знаешь, на какой-то ужасный миг я вдруг вспомнила слова Пола и подумала: а вдруг они — дети Эрни? Но похоже что нет. Джанин говорила, что их отец, ее бывший дружок, недавно заходил к ней. Кажется, пытался стащить видеомагнитофон. Она его выставила.

— Джанин — крепкая штучка, — заметил Маркби. — Женщина — глава рода.

— Он поставил ей синяк под глазом.

— А его-то самого кто-нибудь видел? Наверное, у него тоже синяков хватает.

— Алан, это не смешно, — обиделась Мередит.

Правда, сейчас ей не хотелось с ним ссориться. Ресторанный зал оказался тесным, но уютным. Столики были накрыты крахмальными белыми скатертями, а старинные каменные стены, слава богу, не портили всякие поддельные артефакты для привлечения туристов. Никакой якобы старинной кухонной утвари или предполагаемых реликвий старого сельского образа жизни.

Еда тоже оказалась вкусной.

— Мервин оказал нам услугу! — сказал Алан.

После еды они не спеша пили кофе и улыбались друг другу, как люди, у которых покойно и хорошо на душе.

Обещанный дождь начался ночью; к завтраку капли безостановочно барабанили по окнам. Они проехали мимо дверей Уинн и увидели сидящего на подоконнике Нимрода — пленника бури. Когда кот увидел соседей, мокнущих под дождем в то время, как он дома нежится в тепле и сухости, на его обычно беспутной морде появилось выражение явного превосходства. К окну подошла Уинн и помахала им рукой.

Сэр Бэзил уже ждал их; он оделся по погоде в твидовый костюм старинного покроя, а в руке держал еще более древний дождевик и мягкую фетровую шляпу. Мойра укладывала в корзину для пикника коробки с бутербродами и термосы.

— На шоссе нет никаких ресторанов, кроме закусочных быстрого питания. Бэзил их терпеть не может. Там очень тесные столики, приходится задирать колени чуть не к подбородку. Да и еда тамошняя ему не нравится. Гамбургеры и прочее не в его вкусе; к тому же он не любит, когда вокруг слишком много народу.

— Семьи с невоспитанными детьми, которые шумно втягивают в себя спагетти, — поморщился ее муж. — Мрачноватые деловые люди, которые едят за минуту и наживают себе язву… — Сэр Бэзил помолчал и выдвинул самое тяжкое обвинение: — Безалкогольное пиво!

Они с Маркби уехали в облаке дождевой пыли.

— Ну и денек — хуже не придумаешь, правда? — сказала Мойра. — А ведь такая была славная погода! Заходите, выпьем кофе, и вы расскажете, как продвигается ваше исследование мира ведьм.

Чуть позже, после того, как они выпили кофе и Мередит ввела Мойру в курс дела, они молча сидели у камина. В углу уютно тикали высокие напольные часы да дождь стучал в стекла; никакие другие шумы им не докучали.

Мередит сочла себя обязанной выразить символическое сочувствие тем, кто сейчас в пути.

Мойра, очевидно думавшая о другом, негромко ответила:

— По-моему, они доберутся благополучно. — Она наклонилась вперед, взяла из плетеной корзинки у очага полено и подбросила его в огонь. Полено вспыхнуло, испустив сноп искр. — По-моему, — сказала она, выпрямляясь в кресле, — ваша миссис Уоррен безобидна.

— Все зависит от того, — возразила Мередит, — считать ли безобидным то влияние, которое она оказывает на Кевина.

— Но ведь она не оказывает на него влияния напрямую, правда? По крайней мере, мы ни о чем подобном не знаем. Возможно, мысль сделать куклы внушила ему вовсе не Сейди. У него дома есть телевизор?

— У Кевина? Да, есть…

— Ну вот, пожалуйста! Наверняка он смотрел фильм ужасов, где кто-то втыкал в кукол иголки. По ночам иногда чего только не показывают!

— Я даже не знаю, — призналась Мередит, — занимается ли Сейди чем-то подобным. Она отнеслась к происшествию очень серьезно. По-моему, она сочла историю с куклами пустяковой, но неприятной. Точнее, она назвала его куклы «оскорблением».

— А я расспросила свою знакомую, которая интересуется краеведением, — продолжала Мойра. — И вот что она мне дала. — Она достала с ближнего к ней стеллажа потрепанный том. — Старинный путеводитель. Такие любили выпускать в Викторианскую эпоху. Мне всегда казалось, что у тогдашних людей была какая-то мания знать как можно больше. В путеводителе указано, сколько жителей жило в каждой деревушке, высота каждой церковной колокольни и переписаны все достойные упоминания надгробные надписи. Зато местная история отражена в таких путеводителях очень хорошо. К сожалению, мне так и не удалось выяснить судьбу третьего Стоячего Камня — того, который убрали с поля на церковный двор, а потом снова куда-то перенесли.

Мойра полистала книгу.

— Здесь есть ссылка на то событие; камень даже зарисовали — ага, вот он! Эскиз выполнен каким-то неутомимым путешественником в 1721 году, незадолго до того, как священник приказал убрать камень.

Мойра передала Мередит раскрытую книгу. Она увидела рисунок с подписью: «Древний камень, украшенный резьбой, в прошлом стоял рядом с церковью Св. Николая на Нижней пустоши». Камень, если верить наброску, был очень похож на два других, разве что в верхней части кто-то выбил глаза и рот. По мнению автора путеводителя, возможно, камень олицетворял богиню плодородия, и именно поэтому прихожане оказывали ему такие почести, пока он стоял на церковном дворе. Как чопорно написал автор, «селянки имели обыкновение прикасаться к камню и приносить ему цветы, веря, по простоте своей, что камень исцеляет бесплодие».

— Неудивительно, что священник приказал его выкинуть, — заметила Мойра.

— «Настоящее местонахождение этого древнего камня неизвестно, — вслух читала Мередит. — Многие полагают, что его разбили по приказу тогдашнего приходского священника, преподобного Дж. С. Мергитройда, но втайне, чтобы деревенские жители не взбунтовались». — Она положила книгу и улыбнулась: — Он лишил их местной богини! Представляю, как его потом невзлюбили прихожане!

— А по-моему, он проявил известную смелость, — заметила Мойра. — Рискнул навлечь на себя ненависть всех бездетных женщин в деревне! Более того, любое несчастье, постигшее местных жителей, наверняка связывали потом с ним. Впрочем, поскольку он был христианским священником, то, наверное, считал подобный поступок своим долгом.

Мередит откинулась на мягкую спинку кресла и стала наблюдать, как по стеклу стекают струйки воды.

— В такую погоду, — сказала она, — как-то проще понять, почему древние поверья дожили до наших дней. До того как продолжили современные дороги, здесь было очень уединенно, особенно зимой. Целый мир тайных маленьких долин и заброшенных деревушек, отрезанных от мира снегом или распутицей. В непогоду местные жители сидели по домам, грелись у огня и рассказывали сказки, пугая друг друга историями о привидениях, проклятиях и бог знает о чем еще!

В окно ударил сильный порыв ветра.

— Может, останетесь сегодня переночевать у меня? — предложила Мойра. — Неприятно думать, что вы будете одна в этом домике в Парслоу, особенно после того, что там теперь творится. К тому же тот ужасный юнец где-то рыскает…

Мередит до сих пор мучила совесть из-за Кевина. Она все сделала неправильно. Не нужно было отнимать у него фигурки из теста! Она только еще больше напугала мальчишку. Интересно, где он сейчас? Мередит очень надеялась, хотя не слишком-то верила, что Алан прав и в плохую погоду Кевин ночью вернулся домой.

— Ничего со мной не случится. И потом, если я не вернусь, Уинн останется совсем одна. А так мы с ней можем в случае чего поддержать друг друга.

— Вы все-таки подумайте за обедом. — Мойра встала. — Я поставила запеканку в духовку; по-моему, она уже готова.