Постельный режим

57

Тридцать пять недель! Я беременна уже ровно тридцать пять недель! Знаменательный рубеж, день, о котором я мечтала девять нескончаемых недель. Если бы ребенок родился прямо сейчас, мы бы с ним могли вместе вернуться домой из больницы. Легкие у него уже достаточно развиты, и весит он почти нормально — примерно 2,300, так сказала Вейнберг на прошлой неделе.

Выходные прошли спокойно, можно сказать, мирно. Я складывала ползунки и кофточки, а мама застелила кроватку и в порыве душевной доброты переставила мебель в своей комнате, чтобы та больше походила на детскую. Повесила новые шторы и жалюзи, отодвинула свою кровать к той стене, где стоит пеленальный столик, посередине комнаты поставила кроватку. А в воскресенье купила три ящика для игрушек в виде паровозных вагончиков. Волокла их на себе через весь город на метро, а дома набила новыми игрушками, которых набрался целый чемодан, — плюшевые мишки, картонные книжки, разноцветные погремушки, пластиковые зубные кольца.

Утром я снова была у доктора Вейнберг, а после нее — в темном, как утроба, кабинете Черайз. Ультразвук показал, что ребенок по-прежнему лежит попкой вниз, — будто я и без УЗИ не чувствую, как головенка упирается мне в ребра, — и, стало быть, пока что кесарева сечения не избежать. Но уровень жидкости стабильный, так что доктор Вейнберг решила поставить перед нами новую цель — тридцать семь недель («Еще чуть-чуть, да? Дела у нас получше, можем потянуть еще немножко»), а к этому сроку ребенок будет уже практически доношенным. Но ей нужно осматривать меня три раза в неделю.

Пока доктор Вейнберг говорила о возможности операции, мама крепко-крепко сжимала мои пальцы. Я сама не своя. Скоро я возьму на руки своего малыша! Да, но как поведет себя Том? Не знаю. И мне страшно. Порой ловлю на себе его взгляд, в котором слиты воедино любовь — явная, нескрываемая любовь — и грусть, а в другое время мне кажется, что он готов бросить меня и взмаха крылышка бабочки довольно, чтоб подтолкнуть его. Вот почему я, с одной стороны, в ужасе, что мама пробудет у нас еще несколько недель («Думаю, мне удастся организовать замену в школе еще на недельку, а может, даже больше, и тогда я поживу с вами подольше, помогу тебе с ребеночком»), а с другой — меня это успокаивает: по крайней мере, не буду одна, если однажды утром на кухонном столе, у солонки, окажется другая — и последняя — записка.

Но даже если, предположим (или вообразим), Том останется, мне все равно без маминой помощи не обойтись. Я ведь понятия не имею, как ухаживать за младенцем. Уверена, что непременно как-нибудь ненароком его сломаю. У всех новорожденных, которых я видела, головки так страшно откидываются назад от самого легкого прикосновения. А подгузники как менять? Я изучала схему в журнале «Да! У вас ребенок», но на тех картинках дети что-то подозрительно послушные. Не верится, что брыкающееся существо, которое сидит у меня внутри, будет безмятежно глазеть в потолок, пока я подтираю ему попку. Вот, кстати, и еще одна забота. Когда я его подмываю, мне придерживать его морковку или это грозит ему двадцатью годами психоанализа?

Моя массажистка Лулу говорит, что у меня сильно напряжены мышцы шеи, верхний отдел спины, нижний отдел спины, и лопатки, и крестец, и череп, и ягодицы, и… Один час да минус 200 долларов из семейного бюджета — и вот я уже чувствую себя, ох, на один процент лучше. День непрерывного массажа (желательно, чтобы обнаженные прислужники умащали меня благовониями и обмахивали пальмовыми листьями лицо) — и напряжение, быть может, отпустит.