Потерян в море

Глава 10. Земля скользкая, гладкая

Жаркий ветер не приносил облегчения. Не дарил мимолетную прохладу под злыми лучами солнца. Не остужал кожу. Он лениво наполнял паруса, развевая черный флаг. Тот был украшен черепом, что переходил в щупальца, и шляпой. Узор, вышитый словно золотыми нитями, высокомерно выгибался и сверкал, рождая в сердцах босоногих моряков негодование, раздражение и зависть. Эти чувства были невероятно сильны и ощущались на расстоянии без помощи Отверженного. Слишком уж красноречивыми были взгляды, следящие за тем, как величественный фрегат заходит в порт.

— Терпеть не могу этот гадюшник, — Саром презрительно скривился.

— Такой же, как все, — равнодушно пожал плечами Морган.

После возвращения на борт Сарома, Гранта было решено временно оставить помощником боцмана. Многие пираты гадали, к чему подобные сложности. И лишь некоторые знали: Саром планирует навсегда уйти на берег.

— Ха, ты просто и сам лайми, — боцман заухмылялся, наблюдая, как Морган недовольно поджал губы.

Так жители карибского бассейна называли англичан за их любовь к лайму. И пусть смысл был простым, произносилось прозвище всегда с оттенком легкого пренебрежения. Самым обидном было то, что и оспорить его было сложно, ведь английские моряки действительно предпочитали утопать в лаймах, лишь бы не заболеть цингой.

Впрочем, дальнейшие разговоры быстро прекратились. «Отверженный» приблизился к пристани. Разворот, несколько минут маневрирования — и вот крепкие швартовые надежно закрепили на кнехтах. Здесь их уже ждали.

Стоило трапу глухо ударить о доски причала, как по нему поднялась пара англичан. Первый из них, высокий и хмурый, напоминающий сосну, неприязненно оглядел команду фрегата. Его взгляд был колючим и злым. Однако в нем напрочь отсутствовали искры разума. Второй обладал непримечательным ростом и густой бородой. Он глядел спокойнее, чуть кривя губы.

— Мы вас приглашали? — недовольный голос Эра привлек внимание к массивной фигуре старпома.

Он пробирался сквозь команду, не скрывая неприязни и держа ладонь на рукояти кинжала. Англичане переглянулись.

— Да мы как бэ тоже вас здесь не ждали, — заметил бородатый.

— Ну так и проваливайте на свой корабль! — Чайка шагнул вперед, исподлобья взирая на гостей.

— А ты че? — высокий осклабился, но был вынужден отступить, когда бородатый выставил перед ним свою руку.

— Мы проверить решили, кто пожаловал, — произнес он.

— Это можно сделать на причале, — Эр не собирался отступать. С каких пор какие-то выскочки смеют столь нагло подниматься на чужой корабль?

— А вы кем будете? — Грахго в сопровождении Коджо и Джодока приблизился к англичанам. — Георг Первый и его верный министр? — капитан издевательски усмехнулся, наигранно удивляясь. Но уже через мгновение его лицо утратило любой намек на веселость, а голос зазвучал жестко: — Нет? Тогда проваливайте к морскому дьяволу с моего корабля. Сейчас же.

Словно вторя Фанатику, заскрипели корабельные доски, неосязаемый ветер задел снасти, а канаты натянулись, удерживая реи. Фрегат покачивался на волнах, но казалось, словно он недовольно вздыхает. Англичане дрогнули. Бородатый оглянулся на пристань, ища поддержку, но наткнулся лишь на осуждение. Такое поведение не поощрялось в пиратском братстве.

Пристыженные, бросающие злобные взгляды, англичане спустились обратно на причал, где постарались затеряться в толпе.

— Ну и мрази, — скривился Чайка.

— Че там? — пропыхтел Угорь, тащивший вместе с Санчо и Крабом тяжелую клетку с ярко-красным ара.

— Да уроды какие-то берега потеряли, — отмахнулся Чайка.

— У вас хватает сил болтать? — Ловкий Эр оглядел пиратов.

Некоторые из них поспешили помочь с разгрузкой птиц. С причала послышались удивленные и восторженные восклицания, когда первая клетка была спущена вниз.

«Я не видел корабля Роуза», — заметил Отверженный в мыслях капитана, который мрачно вглядывался в окружающие их суда.

На подобное заявление Грахго недовольно вздохнул. В груди засело беспокойство, что они безбожно опоздали, и Роуз покинул порт, выйдя в море. Искать друг друга на карибских просторах можно было целую вечность. Тратить столько времени на одного ублюдка Грахго не желал.

«Обратишься к местным?»

— Не хотелось бы, — прошептал капитан, возвращая свое внимание на разгрузку. Ловкий Эр прекрасно с ней справлялся, несмотря на дурное настроение. Стоило поощрить его.

«Почему?»

На банальный вопрос Грахго отвечать не стал. Вместо этого передал фрегату свои ощущения. Нассау капитан не любил. Порт утопал в англичанах, которые зачастую ходили с флибустьерскими мандатами. Напряженные отношения между Англией и Испанией отбрасывали тень и на пиратов, находящихся на другом конце света. Испанцы предпочитали Гар-Нуэра. Лайми — Нассау. Просто потому что в таком случае было меньше шансов получить перо под ребра из-за беспричинной ненависти.

Приняв, наконец, решение, капитан подозвал к себе старпома и боцмана.

— Эр, на тебе птицы. На Сароме корабль.

— Будет сделано, капитан, — кивнул боцман.

Старпом же едва заметно качнул головой. Он до сих пор был зол из-за Боджо.

Взяв с собой Коджо, Грахго спустился на берег. Он чувствовал на себе чужие взгляды. Презрительные, завистливые, любопытные. Но ощущал Грахго и то, как некоторые из людей смотрели на корабль: они изучали его.

Небольшой кабак «Долька» располагался на окраине порта. Два этажа, тесные залы и щели в стенах привлекали не так уж и много посетителей. В кабаке были лишь самые отчаявшиеся, одинокие или бедные. Пожалуй, именно поэтому святой отец Амато разместился именно здесь. В «Дольке» было меньше греховного, чем во всем остальном Нассау.

Священник, или же падре, вошел в тот возраст, когда юношеский пыл уже угас, а опыт прожитых лет еще не так сильно давит на плечи. Он не обманывал себя пустыми надеждами наставить пропащие души пиратов и контрабандистов на верный путь. Но должен был хотя бы попытаться исполнить свой долг. Да и, если честно, Амато был намерен проверить историю капитана Роуза на истинность. Спасти душу этого моряка еще было можно. А если слова капитана окажутся правдивыми, то избавить землю от порождения Дьявола — невероятная возможность для любого служителя церкви. По крайней мере, попытаться это сделать.

Строгий облик священника играл с кабаком злую шутку. Находилось немало пиратов, желающих поглазеть на удивительную картину: святой отец в окружении сомнительного общества. Достаточно было и тех, кто желал исповедаться. Они наивно верили, будто это позволит их душам стать чище, а значит и котел на том свете кипеть будет не столь сильно. Амато не отказывал страждущим. Но долгие разговоры с пиратами делали лик его темнее, а морщины глубже. За столько дней проведенных в Нассау святой отец словно постарел на несколько лет.

Не оставили без внимания «Дольку» и шлюхи. Женщины приходили в кабак не только посетовать на свою горькую жизнь и послушать наставления отца, но и просто посмотреть на него. Амато был хорош собой. Высокий и статный, из-за черной сутаны он выглядел еще строже и неприступнее, а оттого и притягательнее. На вид священнику было лет тридцать. И подобное сочетание вкупе с чистой речью и безупречными манерами в одночасье сделали его героем многих снов.

Так было и сегодня. Святой отец, заглянув в кабак на ранний завтрак, расправился с ним довольно быстро, а после отправился прогуляться по окрестностям, пока солнце еще не вошло в силу. Проводить хотя бы несколько часов в одиночестве было для Амато необходимо. Он освобождал мысли от искушений и доводил разум до кристального блеска, чтобы в помыслах оставались лишь дела божьи, а в сердце благие стремления. Это было особенно необходимо перед тем, как падшие женщины решат вновь навестить священника. Их облики выглядели столь вызывающе вульгарными и бесстыжими, что Амато, человек поразительной силы воли, боялся все-таки поддаться искушению.

— Если бы я знал, что ты пошлешь мне подобные испытания, то не издевался бы в детстве так над настоятелем.

Качнув головой и мягко улыбнувшись, святой отец присел в тени, наблюдая за бухтой. Он не понимал, зачем они продолжают находится в пиратской обители. Головорезы сразу ответили Роузу отказом на все его авантюры. Никто не хотел идти против «Отверженного» и его капитана. Над англичанином в открытую посмеивались. Не понимал Амато и того, почему Роуз обратился к пиратам, а не военным судам. Хотел расправится лично? Но даже далекий от морского дела святой отец осознавал: «Мотылек» не пригоден для сражения с бывшим военным фрегатом, коим являлся «Отверженный».

Когда сила солнца начала ощущаться сильнее, в бухту вошел новый корабль. Темные доски, три мачты и паруса, с такого расстояния казавшиеся белоснежными. На бортах виднелись закрытые крышками орудийные порты, а нос украшала величественная, но безобразная фигура. Она вселяла тревогу и отвращение в сердце священника, стоило взгляду упасть на нее. Тело человека и голова осьминога, от которых отходили щупальца на корму. Она казалась древним демоном, заточенным в дереве.

— Что за мастер создал ее? — пораженно прошептал Амато, неотрывно следя за кораблем.

Священник жадно вглядывался в открывающуюся перед ним картину. Как много слышал он об этом фрегате! Амато и не предполагал, что когда-нибудь действительно окажется в подобном месте и станет свидетелем столь безмятежной картины.

Святой отец уже не сомневался: в бухту вошел «Отверженный». Об этом говорил и пиратский флаг, столь явно отличающийся от всех других и теперь гордо развевающийся на ветру.

Полный жизни Нассау не пугал Матео. После пестрого Гар-Нуэра этот порт казался блеклой копией захудалого английского городка. Не сказать, чтобы Матео бывал в таких. Но он искренне полагал: городки Англии выглядят именно так.

Юнга юркой рыбкой пробирался меж людей и домов следом за Чайкой, осматриваясь по сторонам. Пирату нужно было найти дом некоего Адама Лэнга, который бы принял попугаев Эбигейл, отдав за них деньги. Матео напросился с ним. Отверженный, хоть и вздыхал с невиданной трагичностью из-за ухода юнги, но сам же и настоял, чтобы тот спустился на берег.

«Никогда не лишай себя удовольствия увидеть новое место», — наставлял фрегат. — «В нем ты найдешь либо нечто прекрасное, либо приобретешь опыт и знания. А может и то, и другое.»

И вот теперь Матео с надеждой старался разглядеть среди неказистых домов хоть что-нибудь стоящее.

— Знаешь, — неожиданно подал голос Чайка, — мне кажется, за нами увязался дельфин.

— Здесь? — искренне удивился Матео.

— Ой, балбес! — Чайка захохотал. — Да в море. Я заметил, что за нами кто-то плывет, и сегодня тоже, когда заходили в бухту. По размерам похоже, — он пожал плечами и нерешительно остановился на перекрестке.

— Может, дорогу спросим? — предложил Матео. — И что дельфину с нами делать?

— Думаешь, акула? Давай, вон к тем подойдем.

Чайка первым направился к тройке пиратов, расположившихся в тени.

— А акуле-то откуда взяться? — удивление юнги вызвало на лице Чайки добрую улыбку.

— Некоторые из них следуют за рабовладельческими кораблями. — К этому времени они подошли к пиратам, и Чайка обратился уже к ним: — Хэй, не подскажете? Нам нужен Адам Лэнг.

В тени, облокотившись о стену, сидело двое: мужчина с рябым лицом и необъятным пузом, а также юноша без носа.

— На кой вам? — пузатый подозрительно прищурился.

— Да вот пташек привезли, — Чайка улыбнулся, махнув ладонью в сторону порта.

Матео в это время старался не смотреть на дыру у юноши на лице. Но взгляд нет-нет, да возвращался к нему вновь. Тот в ответ понимающе ухмылялся.

— На пирс вернись. И направо до конца. А там уж заслышишь ор этот, — пузатый поморщился.

— Спасибо, мужик, выручил, — Чайка пожал мужчине руку, передавая несколько монет.

— О, это я за раз, приходи еще! Ха-ха.

Провожаемые добродушным гоготом, Чайка и Малёк направились обратно. Пират при этом недовольно ворчал, то и дело горестно вздыхая.

— Над было сразу по берегу пройтись, а не переться вглубь. Столько времени потеряли. Ой, ты глянь, какая цаца!

Матео с любопытством смотрел по сторонам и не сразу услышал перемену в голосе спутника. Завертев головой, он не мог понять, что так восхитило Чайку. Вокруг были кривые стены, около которых посапывали упившиеся пираты. Чуть в стороне стояла пара вульгарных женщин. Смотреть на них было в крайней степени неловко для Малька, а потому он воспитанно едва мазнул по ним взглядом.

— Да ты вон туда смотри, — Чайки бесцеремонно ткнул пальцем вперед, попадая как раз на шлюх.

Юнга попытался отвести взгляд, но пират был упорен в своем желании поделиться прекрасным. Схватив мальчишку за подбородок, он развернул его в нужном направлении.

— Черненькая, — пояснил Чайка, довольно улыбаясь.

Сначала Матео рассмотрел нижнюю юбку, закрепленную на уровне бедер. Затем его взгляд переместился на загорелые ноги, талию, затянутую в старый корсет, а после на пышную грудь, едва прикрытую тканью. Щеки Матео сразу же покраснели, напомнив по оттенку перец чили. Чайка, заметив это, противно заржал:

— Ты будто не в Гар-Нуэра жил!

— Я не пялился! — Матео отпихнул от себя чужую ладонь и решительно направился дальше, подгоняемый хохотом.

— Зеленый мальчишка, ха-ха, — потрепав юнгу по лохматой голове, Чайка продолжал веселиться. — Нам надо будет это исправить, Малёк!

— Сейчас?! Капитан тебя убьет!

— Да нет, балда. Как вернемся к себе. Знаю я один отличный бордельчик…

Пират продолжал расписывать прелести упомянутого заведения, но Матео пропускал его слова мимо ушей. Он не был уверен, что готов к такой взрослой жизни пиратских портов. Многие из их обитателей выглядели крайне сомнительно. И юнга попросту брезговал. Он уже начал строить планы, как отделаться от назойливого покровительства Чайки, когда заметил смутно знакомый силуэт.

Вверх по улице от пирса поднимался крепкий мужчина. Темно-коричневые волосы его были стянуты в тугой хвост, открывая волевое, но исхудавшее лицо с крючковатым носом. Карие глаза были прищурены, а густые брови сдвинуты. Правая рука мужчины лежала на рукояти шпаги, которую он сжимал до побелевших костяшек. Малёк разглядывал его во все глаза, пытаясь вспомнить, где мог видеть этого человека. Его образ появлялся зыбким маревом и тут же исчезал, стоило Матео сконцентрироваться на нем.

— Да что б мне провалиться. Какого хера этот морж здесь делает? — пробурчал Чайка, утягивая Малька за собой в сторону, чтобы не столкнуться с мужчиной.

— А кто это?

— Капитан того корыта, где наш корабль еще девушку сожрал.

— Капитан Роуз?!

— Да тише ты! Он самый.

Роуз явно спешил. Он безразлично скользил взглядом по пиратам, словно ища какие-то особые ориентиры в одеждах. А не найдя, тут же забывал об их существовании.

Когда он прошел мимо, Чайка обернулся ему вслед, провожая хмурым взглядом.

— Не нравится мне это. Знаешь, что мы сделаем? — не глядя обратился он к юнге. А потому не заметил, что и Матео смотрел в спину удаляющемуся Роузу. Вот только взгляд его был задумчивым и заинтересованным.

— Проследим за ним? — оживился Малёк.

— Нет. Найди капитана и предупреди его. А я закончу с птицами один. Усек?

— Да!

Мальчишке не пришлось повторять дважды. Он тут же поспешил к «Отверженному». Вот только взгляд его искал не уродливую носовую фигуру фрегата. А юркий бриг — «Мотылька».

Вязкий ком злости ворочался в груди, заставляя легкие гореть и прижиматься к ребрам. Грахго никогда не смотрел на национальность людей вокруг. Но сегодня он ненавидел англичан. Ненавидел так сильно, что был готов кинуться на одного из них и бить-бить-бить, пока от лица не останется неясная кровавая каша.

— Кэп, — Коджо, лениво растягивая гласные, положил ладонь капитану на плечо.

От простого жеста Грахго, и так раздраженный сверх меры, взорвался. Древним вулканом он обрушился на неповинного африканца.

— Какой к дьяволу кэп? — Фанатик развернулся к Коджо, сбрасывая его ладонь. — Нахватался у этих проклятых лайми? Капитан Грахго!

Они стояли около небольшого кабака, и редкие прохожие бросали на пиратов «Отверженного» любопытные и насмешливые взгляды. Грахго не замечал их. Он наступал на Коджо точно цепной пес, сжимая кулаки. Зеленые глаза пылали яростью и чем-то темным, глубинным, ведущим в адскую пасть фрегата. Поэтому Коджо, который возвышался над капитаном, и не думал смеяться над нелепой с виду картиной.

— Забылся, капитан Грахго, — послушно поправился африканец.

Но в черном гиганте, вопреки ожиданиям, не ощущалось страха. Коджо стоял спокойно, понимающе смотря на разъяренного капитана. С момента, как покинули корабль, они посетили не одно злачное заведение, где Грахго справлялся о капитане Роузе. Далеко не все обитатели Нассау были способны вести диалог. Другие не желали. Третьи охотно перекидывались словами, но чего-то путного сказать не могли. Пара пьяниц отправляли капитана к шлюхам, гадливо посмеиваясь при этом. И только один человек без выкрутасов пояснил: капитан Роуз здесь и подбивает местных открыть охоту на «Отверженного». Но где искать этого «охотника» не знал. Подобное не прибавляло настроения Грахго. И Коджо прекрасно понимал своего капитана. Он знал, какие чувства Фанатик испытывает к Роузу.

Грахго прикрыл глаза, выдыхая. Он отпустил свою ярость и словно бы стал меньше. Вернув контроль над эмоциями, капитан вновь посмотрел на Коджо:

— Прости. Ты не виноват в моих разрушенных ожиданиях.

Африканец ухмыльнулся.

— Сам капитан просит у меня прощения! Да это праздник какой-то!

— Будешь трепаться, и он станет поминальным.

Грахго бросил на Коджо беззлобный взгляд, а затем растер свое лицо ладонями.

— Итак, что мы имеем? — капитан нахмурился. — Этот ублюдок где-то здесь. И вместо того, чтобы поджать хвост и раскаяться, англичашка намерен мстить. Верно?

— Совершенно, капитан.

— И найти его я не могу…

— А здесь вы ошибаетесь, капитан.

— Разве? — Грахго встрепенулся, с сомнением и подозрением взирая на африканца. — О чем ты толкуешь?

— У него же есть свой карманный священник?

— По словам Рамиреза.

— А как много священников может быть среди пиратов? — Коджо показал взглядом за спину капитану.

Грахго молниеносно развернулся и сразу же увидел мужчину в рясе. Тот быстро, но без суеты шел в сторону пристани. В его походке чувствовалась не просто уверенность, а какое-то мистическое спокойствие, заставляющее сердце болезненно замирать. Священник оказался шатеном, чьи прямые волосы были стянуты лентой. Смуглая кожа и, кажется, темные глаза завершали картину, подтверждая догадки Грахго: святой отец — испанец.

Обменявшись понимающими взглядами, пираты направились следом за священником. Коджо смотрел на тонкую и стройную фигуру, видневшуюся впереди, насмешливо. Этакий таракан, затянутый в черное платье. И что он со своей книжкой и бусами сможет сделать с матерыми разбойниками и головорезами?

Взгляд Грахго был другим. Капитан внимательно следил за движениями, подмечая, как величественно и в то же время приземленно передвигается священник. Словно вокруг него не грязный порт Нассау, а могущественные стены Ватикана. И пусть Грахго высмеивал решения Роуза, к самому святому отцу он относился не столь пренебрежительно. Скорее, его душу охватило любопытство: действительно служитель церкви может как-то повлиять на Отверженного или все это сущий вздор? Ведь Грахго был по ту сторону жизни и кроме звезд с галактиками не видел кого-то еще.

До пиратов уже долетал ласковый шум волн, когда из переулка быстрым шагом вышел человек. Они не успели увидеть друг друга, и Грахго больно столкнулся с мужчиной.

— Дьявол! — выругался Фанатик и только потом заметил, насколько иронична бывает жизнь.

Перед пиратами, удивленно замерев, стоял капитан «Мотылька» Морган Роуз.

— Ба-а-а, вот так удача! — Коджо предвкушающе улыбнулся, разглядывая англичанина.

Тот не удостоил пирата ответом. Взгляд Роуза, полный ненависти и злобы, не сходил с Грахго.

— Мистер Роуз! — Фанатик растянул губы в кровожадной улыбке, напоминающей оскал гиены. — А я думал, ваше присутствие здесь всего лишь слухи.

В голове у Грахго хаотичным вихрем проносились разные мысли. Он хотел, чтобы Роуз мучился, терзаемый тяжелыми воспоминаниями, но при этом оставался свободным. Чтобы ощущал всю свою ничтожность и бессилие, как и сам Фанатик когда-то. Грахго хотел уничтожить корабль Роуза, а затем и его команду. В тот раз дочь англичанина угодила к ним в руки случайно и стала очередным звеном в ужасной пытке, которую желал осуществить Фанатик. Но теперь… Грахго начинал думать, что все эти планы оказались глупой пылью, порожденной воспаленным мозгом. Не проще ли растерзать Роуза здесь и сейчас? Не полагаться больше на расчеты и интриги, а просто убить.

— Как видишь, мы оба теперь знаем: слухи могут оказаться правдивыми, — Роуз неприязненно скривился.

Грахго и Коджо плавно начали расходится в стороны, обходя англичанина. Африканец паскудно ухмылялся, обнажив белые зубы. Мягко зашелестели сабли, готовясь к бою. Но зря пираты недооценивали противника. Роуз прищурился, понимая к чему все идет, и решил избавить негодяев от преимущества. Плюнув в лицо Грахго, англичанин резко выхватил пистоль и от бедра выстрелил пиратскому капитану в живот. Пуля угодила в саблю Фанатика, которую тот еще не успел вытащить до конца, и обожгла бок резкой болью. Клинок раскололся и десятки осколков разлетелись металлическими брызгами, впиваясь в подкладку камзола и тело Грахго. Всех троих окутал едкий дым жженого пороха. Одновременно с выстрелом, Коджо кинулся вперед, но замешкался, когда уже бесполезный пистоль был брошен Роузом прямо в него.

Где-то со стороны послышались удивленные крики и ругань. Звуки выстрела привлекли внимание случайных свидетелей.

Понимая, что любимая сабля больше не может нести свою службу, а тело пропитано болью, пульсирующими толчками растекающейся при каждом движении, Грахго швырнул уже не нужную рукоять в Роуза, чтобы выиграть себе время. Только сейчас он в полной мере осознал, каким самоуверенным глупцом был. Не стоило играть с подлым лайми. Движимый желанием любой ценой прикончить Роуза, Грахго, на ходу доставая пистоль и кинжал, ринулся к противнику, сразу же стреляя в него почти что в упор. Но Роуз собственной саблей отбил ствол в сторону и обратным движением собирался разрубить противника. От опасного ранения Фанатика спас Коджо, который успел парировать удар. Это позволило Грахго налететь на Роуза и, всаживая кинжал в руку, прижать того к стене.

В это время чья-то ладонь схватила за плечо Фанатика. Не ожидавший подобного, Грахго показалось, словно к нему прижали раскаленное клеймо, чей жар доходил до тела даже сквозь слои одежды, вызывая тошноту и головокружение. Отшатнувшись в сторону, он был вынужден выпустить Роуза, но зато и его плечо было освобождено от обжигающих тисков. Англичанин сразу же воспользовался этим, успев нанести мощный удар Коджо в лицо эфесом сабли. Чернокожий здоровяк пошатнулся и привалился к стене, на несколько мгновений выпав из боя.

— Капитан Роуз, нужно уходить! — послышался незнакомый для Фанатика голос. Это был святой отец Амато.

Развернувшись тяжело дышащий Грахго с изумлением вглядывался в священника. Тот выглядел удивленным и безоружным. Роуз собирался вновь напасть на Фанатика, чтобы избавиться от пирата раз и навсегда, но священник остановил его, придержав ладонью за плечо. Меж длинных пальцев виднелись бусины розария, а деревянный крест выглядывал из-под ладони. Неприятная догадка кольнула Грахго.

— Не успеете, капитан, — произнес священник, крепче ухватившись за ткань камзола и потянув Роуза прочь. — Если хотите потопить чудовище, надо уходить.

Грахго сжал рукоять кинжала крепче, осклабившись. Он не даст им уйти. Горячка боя не прошла, а значит, у него есть еще немного времени, прежде чем рана даст о себе знать.

— Может, все таки задержитесь? — усмехнулся Грахго, делая нетвердый шаг вперед.

Но Роуз уже отступил, подгоняемый святым отцом, который внимательно изучал Фанатика.

— Да очистит Господь вашу душу, — священник перекрестил пиратского капитана.

И только начавшие отступать жар и слабость обрушились на Грахго с новой силой. Не устояв на ногах, на очередном шаге он упал на колени, застонав от резкой боли в израненном боку. Сквозь мутную пелену Грахго увидел, как святой отец бросил на него последний внимательный взгляд, не обещавший ничего хорошего, и поспешил прочь следом за Роузом.

Зарычав от досады и злости, Фанатик попытался встать, но едва не выплюнул в грязь внутренности. Что-то выжигало его изнутри. Пробиралось от самого сердца, заполняло каждую клетку и заставляло задыхаться. Грахго впервые за долгие годы испугался по настоящему. Как же его месть? Как же Отверженный? Сдохнуть сейчас — слишком большой подарок им всем.

«Камень!» — полный тревоги голос фрегата ворвался в сознание неудержимым вихрем. — «Сердце Каттальтты!»

Грахго выпустил из рук кинжал. Тот тускло сверкнул в лучах солнца, прежде чем упасть в дорожную пыль. Капитан же дрожащей рукой вытащил из-под рубахи крупный кулон с яшмой. Сжал его в ладони и сразу же ощутил, как холодные лианы прячут его в кокон своих объятий.

— Дьявол!

— Монстр!

Крики людей, увидевших необъяснимое и пугающее явление, заполнили улицу. Пираты были равнодушны к драке, грозящей закончится чьей-то смертью. Но полупрозрачный черный силуэт духа, поглощающий фигуру капитана, вселил в их сердца первобытный ужас.

— Скверно выглядите, капитан, — насмешливо проговорила Каттальтта, убирая со лба Фанатика влажные пряди.

Ее касания приносили облегчение, смывая чужеродную грязь. Позволяли дышать.

— Избавь меня от своего яда, голубка, — Грахго откинул голову назад, прикрыв глаза.

Они представляли удивительную картину. Коленопреклонный капитан сломанной куклой застыл на земле. Пропитанный кровью камзол будто тянул мужскую фигуру вниз. И хрупкая, изящная девушка напротив, что придерживала его за шею и заглядывала в лицо. Ее лианы не только укрыли капитана, но и заполонили собой все пространство между домами, перекатываясь и извиваясь, словно десятки жирных змей. А между ними, из сжатого кулака Грахго, просачивалось фиолетовое сияние. И чем ярче оно становилось, тем более блеклой делалась Каттальтта.

Фанатику показалось, словно прошла вечность, во время которой его разум избавился от терзающих душу чувств и погрузился в умиротворяющее ничто. Но на деле все длилось не дольше нескольких секунд, по истечению которых, Каттальтта истаяла в его руках.

Благодаря силе духа боль от действий священника, а Грахго не сомневался, что это все из-за него, ушла. Только бок все еще продолжал беспокоить. Фанатик глубоко вздохнул и огляделся вокруг. Коджо сидел на земле, привалившись к стене, и с трудом смотрел перед собой. Его губа была рассечена и кровь стекала по подбородку, на котором уже виднелся иссиня-черный синяк, немного теряющийся из-за цвета кожи пирата. Со стороны порта к ним спешили Морган и Мартин.

Помимо воли в сознании Грахго зыбкой змейкой проскользнуло беспокойство о Коджо. Но видя, что тот постепенно приходит в себя, капитан отвернулся.

— Налажали мы, кэп, а? — африканец усмехнулся, тут же болезненно поморщившись и прикоснувшись пальцами к скуле. — А, дьявол. Хороший удар у этой крысы…

Но ворчания Коджо потонули в гневной тираде фрегата.

«Я искренне не понимаю, куда делись твои мозги, Грахго! Как ты мог допустить это? Осторожный, хитрый, умный — таким ты считаешь себя? Самоуверенный индюк!»

Не сильно вслушиваясь в слова Отверженного, Фанатик отогнул камзол и принялся разглядывать бок. Понять что-то было крайне сложно. Изрезанная рубаха висела окровавленными клочьями, виднелись торчащие осколки сабли. Капитан с сомнением потянулся к порезам, вытаскивая металл. Судорожно выдохнул.

«Натворил не пойми что, и даже спасибо не сказал, что я на пару с этой змеей тебя спас!»

— А почему ты молчал все это время? — негромко и с подозрением спросил Грахго, поднимаясь на ноги. Капитан не должен встречать своих моряков, сидя в грязи и ковыряясь в ране. Стоять было, в целом, сносно. Но Фанатик все равно зажимал рукой порезы, чтобы остановить кровь.

Отверженный же сразу умолк, не зная, как лучше поделиться новостями. Грахго не стал дожидаться, пока корабль соберется с мыслями. Он обратился к подоспевшим пиратам:

— Готовьтесь к отплытию. Мы должны перехватить «Мотылька», пока он не успел удрать.

— Но, капитан! — Морган выглядел крайне взволнованным. И даже мрачный Мартин выдавал свое беспокойство, неосознанно разминая кисти рук.

На возражения Грахго изогнул одну бровь, молча ожидая продолжения.

Опережая Моргана, без предисловий и лишних слов пояснил Мартин:

— Какие-то ублюдки украли Малька.