Потерян в море

Глава 11. Фениксом твоим стану

В мрачном расположении духа пираты двигались в сторону фрегата. Сами того не подозревая, за время плаваний они успели привязаться к чудаковатому юнге. Да и не понимали: зачем кому-то понадобился обычный мальчишка? Лишь один из них со всей ясностью осознавал истинную причину.

Грахго болезненно поджимал губы, но упрямо шел на пристань, являясь сплошным сгустком злобы. Весь путь капитан только и думал, как же ему стоит поступить: броситься в погоню за денежным мешком по имени Матео или же покарать гадину Роуза. Чем-то в любом случае придется пожертвовать.

— Тут еще такое дело, капитан, — неуверенный и даже немного робкий голос Моргана выдернул Фанатика из размышлений. — Мы поймали старика.

— Точнее не мы, — хрипло хохотнул Мартин.

Продолжать им не пришлось, поскольку Грахго уже мог видеть толпу изумленных моряков и старика, что висел в щупальцах Отверженного. Те, перекатываясь и сплетаясь, сжимались вокруг тщедушного тела не хуже десятка питонов, превращая Роуза в глазах жителей Нассау из безумца в героя, выжившего после встречи с чудовищем.

Грахго обреченно остановился, сжимая ладони в кулак. Пальцы впились в окровавленный бок, и боль, пронзившая тело, вырвала разум из мутной пелены ярости. Капитану потребовалось пару раз глубоко вздохнуть и выдохнуть, чтобы успокоиться и перестать безмолвно орать в своей голове.

— Если что-то может пойти не так, именно сегодня оно так и сделает, — обреченно заметил Фанатик, возобновляя путь. Ему не хотелось отставать от своей команды. Кто знает, как отреагируют зеваки, когда увидят капитана этого корабля. — Что за старик?

«Он замешан в исчезновении Малька».

— Мы не знаем. Просто проходил мимо, а Отверженный его сцапал, — одновременно с кораблем ответил Морган.

Собравшиеся зеваки не задерживали пиратов. Они глядели на них с подозрением, страхом или враждебностью, но предпочитали освободить путь. А потому оставшаяся дорога не заняла много времени.

— Старика в трюм. Усилить на палубе часовых, — рваные команды Грахго заполнили воздух, когда капитан ступил на борт. — И найдите мне новую саблю!

Келпи неуверенно посмотрел на носовую фигуру, явно не желая договариваться с Отверженным, чтобы тот отдал свою добычу. Но, вопреки ожиданиям, фрегат перенес старика на палубу и бросил на просоленные доски, словно ненужную груду костей.

— Морган, позови Мясника, — распорядился Фанатик, прежде чем нырнуть в затхлое нутро трюма.

За ним следовал Мартин, остановившийся рядом с небольшой каютой, в которую зашел капитан. Раньше в ней лежали запасные канаты и веревки, а теперь хранился полезный и не очень хлам. Фанатик встал у входа, а когда привыкнул к темноте, то зажег масляную лампу. Оглядев помещение, он удовлетворенно кивнул и вышел, обратившись к Мартину:

— Старика сюда. Одного не оставлять.

— Допросить?

— Я сам. Где Мясник, кракен его дери?! — внезапно рявкнул теряющий терпение Грахго.

— Здесь я, капитан, — сухой голос прозвучал негромко. Мясник подошел ближе, оглядывая Фанатика. Заметив кровь, он произнес: — Слишком темно.

Грахго вздохнул, но махнул судовому врачу следовать за собой. Он уже подумывал отослать того прочь. Все же близ Отверженного Грахго чувствовал, как силы возвращаются, а раны не кажутся такими ужасными. От опрометчивого шага капитана останавливало лишь одно: мелкие осколки клинка могли застрять в теле, а в будущем привести к непоправимым последствиям.

Пока Мясник занимался ранением Фанатика, пираты приволокли старика в указанную каюту. Тащили его Угорь и Диего, то и дело перехватывая поудобнее, поскольку пленник каждый раз норовил ускользнуть на пол.

— Ну и воняешь ты, папаша, — Угорь поморщился и подопнул старика внутрь.

— Пустите! Вы! Выродки! — верещал тот.

— Мне кажется, он обмочился, — заметил Диего, направляясь прочь из каюты.

Однако выйти ему не дал Мартин, слегка толкнув ладонью обратно:

— Главное, чтобы не обделался. Следи за ним. Капитан велел не оставлять одного.

— Почему я?!

— Потому что я так сказал, — ответ Мартина прозвучал угрожающе. И Диего не решился с ним спорить.

Молодой пират понуро вернулся в каюту, с презрением оглядывая пленника. Старик валялся на полу, одновременно ругался и плакал, медленно подползая к ногам Диего, чтобы коснуться пальцами носков.

— Прочь пошел!

Пират ударил ногой старика, откидывая того на спину и тем самым вызывая новую порцию ругани. И пусть Диего ощущал отвращение к жалкому созданию, он, в какой-то степени, понимал его. Находиться в объятиях ожившего корабля то еще удовольствие. К тому же, даже сейчас, в трюме, ощущался гнев фрегата. Доски и балки будто бы подрагивали, каждый скрип наполнялся беззвучным рокотом, что ощущался не слухом, а сердцем и проникал в душу, чтобы схватить ее в тиски тревоги и страха. Диего ни в чем не был виноват, но ощущал себя в огромной опасности. Словно прямо сейчас из стен вылезут безобразные щупальца и утащат его в осьминожью пасть. Каково же было старику?

Передернув плечами, Диего растер лицо ладонями. Затем посмотрел на свои руки и вздрогнул. Когда бить стариков стало для него обычным делом? Он ведь не был таким. А теперь его не трогает скулеж пленника, а вызывает только раздражение и желание ударить еще раз, чтобы в каюте все же стало тихо.

— Заскучали? — ироничный голос капитана вырвал Диего из задумчивости. Он сразу же посторонился, отгоняя лишние мысли прочь.

Грахго вошел в каюту и закрыл за собой дверь, за которой на мгновение мелькнул Мартин. В тесном помещении остались трое: капитан, пират и старик.

— Ну? Сам или помочь? — Грахго красноречиво вытащил нож, разглядывая тонкую кромку лезвия.

Старик на секунду замер, а после попытался забиться в угол.

— Милый, дорогой капитан, а что я сам? — залебезил он, вжавшись в потертый ящик.

— Да ты хитрый уродец…

Капитан подошел ближе, присаживаясь перед стариком. Ему приходилось сдерживать себя, хоть сердце и билось в панике, страшась ошибиться и упустить Роуза, потерять Малька. Грахго склонил голову набок и подался вперед. Рукой едва коснулся замызганной куртки пленника. Медленно, издевательски понимающе улыбнулся. Масляная лампа отбрасывала тень на Фанатика, и изогнувшись шрамы превращали его лицо в маску безумца.

— Хочешь поиграть, старик? — прошептал капитан, крепче хватая куртку и притягивая за нее пленника к себе. Улыбка на его лице превратилась в оскал. — Или хочешь вернуться к Отверженному?

Старик задрожал. Его взгляд беспокойно бегал по лицу капитана, а руки судорожно вцепились в кисть. Он открывал и закрывал рот, словно выброшенная на берег рыбина.

— Решайся, пока мое великодушие не кончилось…

Смотря на происходящее, Диего с трепетом молчал, радуясь: он в безопасности в отличии от старика. Сейчас Грахго ему напоминал демона, что выбрался из преисподней и теперь наслаждался страхом и кровью. Искушал, желая убить.

— Добавим морщин? — Фанатик поднес нож к лицу старика, прикасаясь к дряблой коже. Но в следующее мгновение голос его изменился до неузнаваемости, став требовательным и холодным: — Где мальчишка?

— У Агилера, — старик дрожал и косился то на нож, прижимающийся к щеке, то на Фанатика. — Капитана «Медузы».

— Зачем он ему?

— Выкуп.

— Он знает у кого просить?

— Да.

— У кого? — Грахго невольно усмехнулся в предвкушении. Если старик знал ответ, то это бы избавило в будущем от массы хлопот. — Отвечай!

— Маркиз де Мора.

Произнесенные титул и фамилия заморозили пространство каюты, пронзив сердце Грахго ядовитой стрелой. Он втянул воздух сквозь сжатые зубы и опасно подался вперед, отчего лезвие ножа впилось в кожу и на щеке старика выступила небольшая капля крови.

— Тебе-то почем знать такое? — угрожающе произнес капитан, словно заглядывая в душу старику.

— Я… я навел…

— Подробнее.

— Я плавал на «Жемчужине» несколько лет назад. Тогда щенок де Мора попал к ним в лапы вместе со своей мамашей. Я сразу узнал его, когда увидел рядом с вашим фрегатом.

Старик говорил быстро, все сильнее сжимая голову в плечи. Он не понимал, почему Диего у двери так побледнел, услышав историю.

— Уверен, что это он? — Фанатик немного отодвинулся от пленника и убрал нож от его лица.

— Да. Этот ублюдок чуть не отгрыз мне палец тогда. Я хорошо его запомнил.

— Что ж, — улыбнувшись, Грахго отпустил рубаху и похлопал старика по щеке, — стоило сразу начинать с этого. Ничего ведь страшного, правда?

Уже в следующее мгновение Фанатик все с той же улыбкой всадил нож в старика. Тот удивленно распахнул глаза, не в силах вымолвить хоть слово. Но капитан не обратил на него внимания и нанес еще несколько ударов, чтобы у бедняги не осталось даже призрачных шансов на жизнь. Когда с ним было покончено, Грахго поднялся на ноги. Он тяжело вздохнул, разворачиваясь к ошеломленному Диего.

— Не повезло тебе, парень, — безразлично заметил Фанатик.

Вместе с этими словами он бросился вперед. Диего торопливо схватился за ручку и дернул дверь на себя, но та с грохотом захлопнулась, когда Грахго всей своей массой впечатал в нее пирата.

— Капитан? У вас все хорошо? — с обратной стороны послышались настороженные возгласы Мартина.

Но борьба уже закончилась — Фанатик уверенным движением зажал ладонью Диего рот, в то же время погрузив холодный металл ножа ему в глаз. Тело пирата сразу же обмякло и Грахго равнодушно оттолкнул его в сторону. Развернувшись, Фанатик рванул к старику. Упав около него на колени, он вонзил нож в уже бездыханное тело как раз в тот момент, когда за спиной распахнулась дверь.

— Капитан!

На пороге возник Мартин. Сначала его взгляд упал на Фанатика, затем переместился на тело Диего. С каждым мгновением пират излучал все больше недоумения и удивления.

— Что случилось?

— Мы потеряли бдительность. Диего не повезло, — Грахго поднялся, делая вид, словно только что убил старика.

Первый порыв не позволить информации о Матео уйти за пределы этой каюты прошел, оставив после себя два трупа и пустоту. Грахго чувствовал себя растерянным перед страшным фактом: юнга, найденный на грязных улицах Гар-Нуэра — это его племянник. Денежный мешок, который он собирался притащить к родственникам. Смятение, охватившее капитана, отразилось и на его лице. Грудь сдавило и во рту появился привкус горечи. Грахго перешагнул через Диего и вышел из каюты, прижав пальцы к переносице.

— Капитан? Каков план? — Мартин неуверенно окликнул Фанатика, и тот обернулся к нему с видом, словно только что увидел.

— Ты видел «Медузу» в порту? — спросил Грахго, возвращая себе способность не только здраво мыслить, но и действовать. И пусть голос звучал пока еще медленнее обычного, в нем уже ощущалась привычная сталь.

— Да. Они уже отчалили.

— Приберитесь здесь.

Кивнув на комнату, в которой лужи крови постепенно впитывались в корабельные доски, Грахго направился на палубу. Ему все еще не хватало воздуха, а руки предательски дрожали. Но время утекало со скоростью воды, бьющей в пробоину.

«Грахго… Малёк твой родственник? Это ведь хорошо. Да?»

— Ох, старик… Было бы хорошо, не будь он здесь.

Матео должен сидеть в Валенсии, постигать сложные науки, призванные помочь ему перенять семейное дело. Он должен гулять по родовому поместью, пить сок из винограда и играть в шахматы с дедом. Черт возьми! Он должен быть где угодно, но не среди этого отребья. Не здесь. Не с пиратами.

Когда Грахго поднялся наверх, на палубе царило тревожное ожидание. Среди команды уже разлетелись россказни о драке с Роузом. Они понимали, что капитан захочет смыть позорное поражение кровью лайми. Но также пираты знали: похищение члена команды, — даже такого незначительного, как юнга — это плевок в лицо всей команде. И теперь они хмуро гадали, какой выбор сделает Грахго: честь команды или капитана.

Тем временем в порте Нассау становилось все беспокойнее. Люди собирались в небольшие группы, которые постепенно перемешивались между собой. Это добавляло беспокойства команде «Отверженного».

— Не хочу влезать, капитан, — Ловкий Эр подошел к Грахго, уперев руки в свои бока, — но нам бы отчалить, пока чего худого не случилось.

— Не веришь в силу корабля? — поинтересовался Фанатик. Но затем он кивнул: — Пусть Саром руководит отплытием. Нужно догнать «Медузу».

— Я верю, что любое дерево хорошо горит, — произнес старпом, не обратив внимания на хмурый взгляд носовой фигуры.

Команда мгновенно пришла в оживление, когда над палубой послышался сильный голос боцмана. Пираты, напоминая не то юрких обезьян, не то многочисленных муравьев, заполонили исполинское тело фрегата. Капитан, тем временем, отошел к правому борту и, облокотившись на фальшборт, окинул взглядом море. «Медузы» видно не было.

— Ты чувствуешь юнгу? — спросил он Отверженного.

Бриг Агилера не должен был уйти далеко и, скорее всего, выйдя из бухты они смогут его разглядеть. Но Грахго все равно переживал, что не сможет найти «Медузу», а вместе с ней и мальчишку.

«Слабо».

— Тогда укажи путь ролевому.

«С удовольствием. Но, Грахго. Если бы вы провозились еще дольше, то я бы уже не смог его найти».

— Почему же не подгонял меня?

«Видел, что ты не сможешь быстрее».

Капитан усмехнулся. Внутреннее напряжение спало и теперь воспринимать окружающий мир стало легче. Грахго обернулся, оценивая работу команды, и вновь обратился к фрегату:

— Где Каттальтта?

«Недовольна. Только недавно перестала ругать „дуболома капитана и придурка с крестом“. Спит у тебя в каюте».

— А духи спят? — удивление капитана было настолько велико, что он невольно повысил голос.

Пробегающий рядом Угорь бросил на него недоуменный взгляд, но мимоходом ответил:

— Понятия не имею, капитан! Вы ж с ними водитесь.

«Как видишь. Может и не спят, но она явно не бодрствует».

Покачав головой, Грахго поборол в себе желание пойти и проверить хранителя. Вместо этого он направился на квартердек, рявкнув команде:

— Шевелитесь, твари! Прозевали члена команды, и сразу превратились в улиток?! Хотите, чтобы такими запомнило вас море?

Грахго остановился на священном для любой команды месте и оперся на ограждения, отделяющие капитанский мостик от остальной палубы. Он хотел встряхнуть пиратов. Прибавить им стимула рваться вперед. Заметив же, как Мартин и Санчо тащат к борту тело старика, капитан зловеще добавил:

— Отправим «Медузу» на дно!

Ответом ему стал единогласный рев команды, долетевший до пристани и собравшихся там людей.

Покинув порт, ставший в одночасье недружелюбным, «Отверженный» ворвался в лазурное море. Оно встретило его ослепительным солнцем, миллиардами бликов и попутным ветром. Худой Том уверенно стоял за штурвалом, поддерживаемый невидимой мощью фрегата. Они преследовали юркую «Медузу» уже тройку часов, неумолимо сокращая расстояние. И теперь до нее оставалось не больше одной мили. Не пройдет и часа, как фрегат настигнет свою добычу. Это чувствовала вся команда «Отверженного», с каждой минутой пребывая все в более волнительном предвкушении.

Фрегат готовили к абордажу. Каждый на борту понимал: напасть на пиратский корабль совсем не тоже самое, что захватывать судно торговцев. Кто-то из команды «Отверженного» сегодня видит солнце в последний раз.

— Шевелись-шевелись! — поторапливал Коджо парней на вантах, и сам опасно балансируя на них.

Часть пиратов, напоминая трудолюбивых муравьев, на совесть крепили на концы рей остро заточенные крюки, о которых многие мореплаватели благополучно забыли с появлением пороха. Другие натягивали сетки поверх борта, чтобы гранаты неприятеля не угодили на палубу. Конечно, некоторые из них сможет поймать Отверженный. Но даже он не уследит за всем.

— Что ты делаешь?! — голос Келпи напоминал китовые крики. — Кто так вяжет? За клешнями своими следи!

— А что не так? — Краб недоуменно замер, держась за ванты и разглядывая конец сетки, который он крепил.

— Вот что! — Келпи подскочил к нему и с силой дернул сетку. Узел, который вязал Краб тут же расплелся. — Поэтому захлопни пасть и делай как надо!

— Слыш, ты, конек переросток, берега не путай тут… — постепенно начинал закипать Краб.

Разгореться спору не дал подошедший Саром:

— Сейчас оба отправитесь перетаскивать ядра, если не способны справиться со своей работой. Усекли?

— Да, — неохотно согласились пираты.

— Отвалится сетка, и на абордаж пойдете с голыми руками, — пригрозил напоследок боцман, прежде чем уйти.

Келпи и Краб проводили его хмурыми взглядами, но спорить не стали. Трехпалый никогда не угрожал почем зря и всегда исполнял обещания.

В это же время Ловкий Эр, также следивший за приготовлениями пиратов, подошел к Фанатику.

— С какой стороны заходим? — поинтересовался старпом у капитана. Он кивнул наверх, где в лучах солнца хищно сверкали крючья: — Лишняя работа готовить оба борта.

Грахго на это задумался, козырьком прикрывая глаза ладонью и поднимая взгляд к солнцу. Время перевалило на вторую половину дня.

— Со запада. Если подготовим только один, Агилера поймет.

Грахго расположился на квартердеке, где открывался хороший вид на весь фрегат. Он был напряжен и задумчив, пытаясь составить в голове наиболее удачный план предстоящего боя. Все осложнялось необходимостью не задеть Малька. Если они случайно прибьют его ядром или багром, Грахго никогда не простит себе этого. Раньше он искренне полагал, что ненависть испепелила его сердце дотла, оставив лишь одно стремление: покарать виновных. Но теперь Фанатик с удивлением обнаружил, что робкий и нескладный юнга дал ему еще одну цель. Он должен вернуть его домой, чего бы ему это ни стоило.

На лестнице, ведущей к квартердеку появился Морган:

— Абордажная команда почти готова.

— Гренадок расставили? — сразу же оживился Эр.

— Не, тебя ждем.

— Мальки что ли, чтобы меня ждать? Я же указал на расположение, — нахмурился старпом.

— Мандарин и Восток сцепились, — просто пояснил Морган. Короткой фразы оказалась достаточно, чтобы прояснить ситуацию, поскольку эта парочка пиратов каждый раз находила повод развязать драку друг с другом. И даже после разгона Морганом им причиталось получить от Эра.

Старпом тут же поспешил вниз, но запнулся о канат, невесть как взявшийся прямо перед лестницей. От нежеланного полета его спасли на пару Морган и Грахго. Один, перепугавшись возможности быть раздавленным крупным Эром, подставил руки. Другой, не успев опомниться, рефлекторно поймал старпома за рубаху. Помогая вернуть равновесие, Морган рассмеялся:

— Ловкий Эр что-то совсем не ловкий.

— Это твоих щупалец дело, гнилая тварь! — взревел старпом, впиваясь руками в поручни и сразу сообразив в чем дело. — Я точно оторву себе парочку с твоей морды на память!

Продолжая сыпать руганью, Эр направился вниз. Отверженный ехидно ухмылялся, демонстративно отвернувшись от старпома.

— Старик, если ты угробишь мне его до абордажа, сам поведешь команду, — недовольно заметил капитан, провожая широкую спину Эра.

Морган, оставшийся на лестнице, заметил, как недовольно дернул щупальцами Отверженный.

— Капитан, а почему он его так «любит»? — решился задать пират давно мучивший его вопрос.

— Отверженный?

— Ага.

— Из-за ерунды. Эр, когда только пришел, предлагал поменять эту старую посудину на что-то поновее и мельче, чтобы быть маневреннее и быстрее, как остальные нормальные пираты. А наш корабль оказался не только высокого мнения о себе, но еще и невероятно мстительным.

— И всего-то? — искренне удивился Морган.

— Смотри, не лишись его благосклонности из-за таких вопросов, — с улыбкой ответил Грахго.

На это Морган хохотнул, вспомнив недавний инцидент, когда Отверженный взбунтовался против команды. Впрочем помощник боцмана не стал дольше задерживаться на капитанском мостике и поспешил вернуться к своим обязанностям.

Расстояния до «Медузы» оставалось все меньше. Уже можно было разглядеть команду неприятеля, которая спешно готовила корабль к бою. Фанатик направил подзорную трубу на бриг: у «Медузы» спешно открывались орудийные порты, а парни Агилера в отчаянной попытке вывешивали на борт тюки, набитые соломой. Это вызвало особенно жестокую ухмылку на губах Грахго.

— Дотянешься до Матео? — спросил он у фрегата, опуская трубу и касаясь обшивки ладонью.

«Слишком далеко».

— Тогда поднажмем. — прошептал он. — Подстрахуй.

Фанатик положил обе ладони на теплое дерево корабля, прикрыл глаза, растворяясь в окружающей его силе. Потянулся к узлам, но замер. Хмыкнул, позволяя нитям вырваться наружу, оплетая корпус фрегата, а затем направил силу в небо, как делал уже много раз, когда желал оказаться в космосе. Но вместо плавного перехода, капитан резко изменил ход перемещения в последний момент, направив воображаемый луч обратно в море, но ближе к противнику. Вокруг на долю секунды все погрузилось в чернильную мглу, разрываемую всполохами света. Пиратский фрегат пошел зыбким маревом, растворившись в солнечных лучах и оставив после себя морскую пену. Словно призрак или мираж, который появляется в особенно знойные дни штиля и исчезает с первым бризом. Но следующий солнечный луч столкнулся с волной и взорвался короткой вспышкой света, «Отверженный» вынырнул из нее над Карибским морем, оказавшись прямо за «Медузой».

— Готовимся к бою! — хрипло скомандовал Грахго и вытер со лба пот, успев заметить, как дрожат руки. Вены переставали светиться красным. Он сильнее вцепился в фальшборт, но даже так было видно, как подрагивают побелевшие от напряжения пальцы.

Вот только окружающая действительность не давала времени прийти в себя окончательно. Грахго пришлось сцепить зубы и сосредоточиться на противнике и своей команде. Перемещение фрегата, пусть и такое мимолетное, произвело на пиратов сильное впечатление. И если команда «Отверженного» оправилась достаточно быстро, то пираты «Медузы» взирали на корабль с суеверным ужасом.

Коджо, бросив на капитана веселый взгляд, зловеще захохотал, сжимая в руках венецианский тесак, чье лезвие скалилось крупными зубьями. Неподалеку замер Ловкий Эр с палашом. А у левого борта, спрятавшись за фальшбортом, пригнувшись сидели гренадки, как называл их старпом, — пираты, в обязанности которых вменялось метать гранаты перед абордажем. Около пушек сновал Гарри-Порох, заканчивая последние приготовления. Все они ждали лишь одну команду, которая должна была погрузить этот небольшой мир, состоящий из двух кораблей, в настоящий ад.

Казалось, что даже море стало шуметь тише, не желая рушить напряженное ожидание. И когда фок-мачта фрегата обошла корму «Медузы» по правому борту, послышался протяжный, неожиданно громкий и бьющий прямо по ушам, звук лопнувшего каната. Крюки, закрепленные на реях, безжалостно уродовали такелаж брига.

Было заметно, как перекосилось лицо капитана Агилера, когда он вскинул голову вверх и увидел болтающиеся канаты и местами покосившиеся паруса.

— Сказал? — обратился Грахго к фрегату, в волнении сжимая потёртую рукоять катласа.

«Да. Он в каюте капитана. После залпа вылезет через окно».

— Не связан? — немного удивился Грахго.

«Почти разрезал веревки».

— Подсказывай ему.

Капитан собирался в полной мере использовать силу своего корабля, чтобы юнгу не зацепило случайной пулей или ядром.

Канониры, зарядив орудия цепными книппелями, призванными проредить команду «Медузы» и повредить мачты с такелажем, уже были готовы произвести залп, но ждали команду Гарри-Пороха. С обоих кораблей слышались первые выстрелы из пистолей и даже мушкетов — самые нетерпеливые желали достать противника как можно быстрее.

Гарри, ожидающий отмашки, внимательно следил за капитаном. И когда тот быстро кивнул, воздух разрезала первая команда:

— Огонь!

Шесть пушек «Отверженного» разом громыхнули. Им тут же вторили орудия «Медузы». Меж кораблями завис густой едкий дым, на несколько мгновений частично скрыв противников друг от друга. Мир вокруг погрузился в хаос звуков, где крики смешивались с треском ломающегося дерева. И когда на палубе «Медузы» взорвались первые гранаты, брошенные гренадками под командованием Эра, а в борта брига впились крючья, начался абордаж.

Разворачивающиеся события проносились мимо Матео с огромной скоростью, и он ощущал себя безвольным наблюдателем собственной жизни. Только юнга решил, что путь домой совсем близко, — протяни руку и сможешь коснуться обшивки родного «Мотылька», — как все перевернулось с ног на голову. Мерзкий старик, грязный мешок и напыщенный капитан Агилера. От отчаяния, сжавшего сердце, Матео едва не разрыдался. Только глупое упрямство не позволило опустить руки. А еще наставления Отверженного: нельзя показывать слабость перед пиратами.

И вот теперь юнга сидел на полу чужой каюты и с трудом разрезал жесткую веревку ножом для писем. Кисти рук уже сводило от напряжения, но мальчишка торопился как мог. Он прислушивался, страшась, что кто-нибудь войдет. Но, кажется, полоса неудач закончилась.

Наконец, последняя нить подалась, и веревки упали на пол, освобождая руки. Матео с облегчением выдохнул. Растер кисти и сразу же освободил ноги. Но стоило ему подняться, как в голове раздался предупреждающий голос Отверженного:

«Ложись!»

Матео рухнул на жесткие доски, прикрыв голову руками. До него донесся сначала грохот пушек, затем треск ломающегося дерева и крики людей.

«Давай. Я пока отвлекаю.»

Слышать голос фрегата, находясь на другом корабле, было странно. Но пока Матео резал веревки и передавал Отверженному образы, он сообразил: сейчас «Медуза» находилась в радиусе действия проклятого корабля.

Матео поднял голову и огляделся. Каюта не пострадала. Вскочив на ноги, мальчишка подскочил к столу, примерился к деревянному стулу. Тот был выполнен из ореха с резной спинкой и изогнутыми ножками — тяжеловат, чтобы без труда швырнуть. Матео попробовал подтащить его к окну, но быстро понял, что ему не хватит сил выбить им стекло. Замерев в растерянности, юнга стал оглядывать пространство, но остановился, стукнув себя по лбу ладонью.

— Вот дурак!

Он обернулся к окну: квадратный с толстой рамой и потертой ручкой. Довольная улыбка осветила лицо мальчика. Не мешкая, Матео открыл створку. Звуки сражения сразу же стали ярче и четче. Взрывы, крики, лязг стали — все это безобразной какофонией заполнило пространство. Собравшись с духом, Матео перелез наружу, держась за раму. Бриг был мельче фрегата, обладал всего двумя мачтами и маленькой надстройкой, которая и являлась каютой капитана. У юнги было два пути: лезть наверх и угодить в гущу сражающихся или же переместиться вдоль борта, но встать на линии огня «Отверженного».

«Лезь вдоль. Гарри увидит.»

Матео немного сомневался в этом, но решил прислушаться. Когда он потянулся и схватился за верхнюю перекладину, в которую упиралось окно, дверь каюты распахнулась. На пороге стоял коренастый всклоченный пират, — один из тех, кто притащил мальчишку на «Медузу». Его взгляд сразу же упал на Матео, что распластался с той стороны стекла, напоминая неудачливого комара.

— Стой, крысеныш!

Увидев бросившегося к нему пирата, юнга ускорился. Ему было нужно немного пройти по раме, а затем перейти на узкую нижнюю перекладину. Это требовало огромных усилий: цепляться кончиками пальцев и при этом не соскользнуть ногами. Матео как раз дотянулся до угла, когда пират схватил его за ногу.

— Иди сюда, — мужчина потянул его на себя, отчего вторая нога юнги соскользнула.

Не желая сдаваться, Матео вцепился руками в выступ не хуже клеща, а поэтому оказался «распят» поперек.

— Нет! — он отчаянно начал пинать пирата по рукам второй ногой.

Лучше упасть в море, чем оказаться один на один с кем-то из членов команды «Медузы». Кто знает, зачем этот пират вообще пришел в каюту? Море же внизу пенилось. Наполнялось щепками и обрывками такелажа. Меж волн блеснул белый хвост, напомнив Матео разговор с Чайкой об акуле.

— Пусть… это будет… дельфин… — просил юнга, ведя неравную борьбу с пиратом.

Но мальчишка быстро устал. Его пальцы начали соскальзывать, ослабевать. Руки дрожали от напряжения, а тело болело от случайных ударов о раму. И когда прозвучал очередной залп пушек, Матео невольно разжал пальцы. Тело юнги сразу же ухнуло вниз, ощутимо приложившись о корму. Пирата дернуло следом, и он едва не вывалился из окна, в последний момент успев упереться ногами. Из-за его хватки Матео уже не чувствовал стопы.

— Пусти! — вскричал юнга, вися вниз головой и все еще пытаясь вырваться.

— Чтобы нас без тебя на части разорвали? — ухмыльнулся пират, вставая устойчивее. — Уж лучше я тебя сам прикончу, хах.

Но Матео уже не слушал. Прямо под ним, из воды, вынырнула знакомая сирена. Ее руки вцепились в юнгу, и такую двойную ношу пират не мог осилить. Ногу Матео обожгло, — пытаясь удержать его, мужчина невольно прочертил ногтями на коже кривые дорожки, — а уже в следующее мгновение юнга упал в воду.

На краткий миг Матео показалось, что по мере погружения, сердце его пытается спастись, убегая в пятки. Было холодно, страшно и больно. Сирена тащила его под водой, а чешуйчатый хвост изредка бил по ногам. То справа, то слева до юнги доходил приглушенный плеск, и тогда его тело болтало из стороны в сторону из-за маневров. Когда казалось, словно прошла вечность, сирена выпустила руки Малька. И только сейчас он рискнул открыть глаза, которые невольно зажмурил во время падения. Привыкнув к воде, мальчишка оглядел подводное пространство, окрашенное в десятки оттенков синего и голубого. Цвета перемешивались и вспенивались, когда сверху падали обломки или тела. Взгляд Матео упал на хрупкую сирену, которая была совсем рядом и смотрела на него с любопытством и легким беспокойством. Сделав вокруг юнги круг, она замерла напротив него и улыбнулась, отчего острые почти что пираньи зубы выглянули из-за губ.

Матео дернулся, едва не вскрикнув, и несколько пузырьков воздуха стремительно убежали к поверхности воды. Заметив это сирена поманила его за собой. Пара мгновений раздумий, и Матео направился за ней. Стараясь не отставать, юнга смог рассмотрел киль брига, заросший ракушками и водорослями, что виднелся с левой стороны. Корабль покачивался на волнах, словно пленный сетью скат.

Плыть за морским созданием было странно и тревожно. Но сирена, тонко чувствуя потоки, двигалась вдоль поверхности, даже не поворачиваясь вниз, где темнела глубина. Поэтому юнга успокаивал себя простыми мыслями: хотела бы убить, давно бы сделала это. Вот только Матео был человеком, не привыкшим к долгим погружениям. Довольно быстро у него стали гореть легкие. Еще какое-то время мальчишка держался, но движения рук и ног становились слабее. Когда появилось ощущение, словно грудная клетка втягивается вовнутрь себя, юнга не выдержал. Наплевав на опасность, он устремился к поверхности.

Вынырнув, Матео тяжело задышал, хватая ртом воздух. Рядом мелькнула тень и его накрыло волной брызг. Еще пару секунд назад вода глушила шум, но теперь мальчишка оказался в самом эпицентре хаоса, замерев меж двух кораблей. Бриг и фрегат сцепились друг с другом канатами с крючьями, часть из которых оборванной паутиной свисала с борта «Отверженного». Сам корабль неистовствовал в схватке. Его щупальца крушили нос брига и хватали людей. Счастливчиками были те, кто после этого отправился в полет в море. Но были и другие, кому не везло. Отверженный крушил ими корму «Медузы». На поверхности воды виднелись куски дерева, бывшие когда-то фальшбортом и мачтами, а также тела — те, кто не пережил пушечного залпа, гранат или начала абордажа. Матео мысленно заметался, не понимая, куда плыть и за что цеплять. Но в следующее мгновение в спину его ударило что-то массивное, а вода рядом окрасилась в красный. Матео развернулся, лицом к лицу столкнувшись с мертвецом, в чьем лбу зияла дыра от пули. Это был Краб.

«Ты что здесь делаешь?!» — изумился фрегат, наконец-то разглядевший рядом с собой юнгу.

— Плаваю, — буркнул Матео, пытающийся отплыть от тела и желающий скорее оказаться на палубе.

Отверженный выпустил из щупальца кровавое месиво, безвольным мешком упавшее в воду, и потянулся к мальчишке. Не достал. Пришлось использовать один из канатов. В это же время рядом появилась сирена. Юркнув около юнги, она прильнула к мокрой обшивке фрегата, взирая на него восторженным взглядом. Вот только ее ноздри хищно раздувались.

«А эта здесь откуда?» — Отверженный подхватил мальчика.

Поднимаясь на борт, Матео мог в полной мере насладится открывающейся картиной. Абордажная команда фрегата схлестнулась в жестоком бою с пиратами «Медузы».

Людские тела и сталь смешались в кровавом танце, очерченном дымом. Абордажная команда «Отверженного» оттеснила от орудий пиратов «Медузы», и бриг более не огрызался пушечными залпами. Из общей массы сильнее всех выделялись Коджо и Рудо. Чернокожие африканцы сражались точно звери, размахивая тесаками, пуская в ход кулаки и ноги. Немного в стороне свирепствовал старпом. Пристрелив одного из пиратов, Ловкий Эр душил второго веревкой, попутно отбиваясь от третьего палашом. Но не все могли похвастаться успехами. Несколько человек из абордажной команды лежали у борта, кто-то повалился прямо на пушку. Многие из них даже не успели вступить в схватку, — их убили первым залпом огнестрельного оружия во время перехода с одного корабля на другой.

«Так что сирена тут делает?» — вырвал Отверженный юнгу из созерцания морского сражения.

— Помогает, видимо, — пожал плечами Матео, все еще тяжело дыша.

Оказавшись на палубе, он тут же угодил в лапы к Моргану. Помощник боцмана приветственно похлопал Малька по плечу, а затем сразу же озадачил поручением:

— Дуй к Гарри, будешь на подхвате.

Недовольно вздохнув, Матео побежал к пока молчавшим орудиям. Но чужой пристальный взгляд, от которого чесался затылок, заставил его обернуться в сторону капитанского мостика. Там был Грахго. Капитан, в чьем взгляде на миг мелькнуло облегчение, усмехнулся.

— Кончайте их, парни! — прокричал он.

Вместе с частью команды, Фанатик перешел на вражескую палубу, вступая в бой и тем самым превращая сражение в бойню. Все больше пиратов «Медузы» бросало оружие, стремясь спасти свою жизнь. И все чаще падали они от безжалостных рук команды «Отверженного». Последним в живых остался капитан Агилера, которого привязали к уцелевшей мачте. Не скрывая самодовольства, Грахго поднял с досок саблю капитана «Медузы». Узорная сложная гарда, надежно закрывающая пальцы, удобная рукоять и украшенный вязью клинок — узнаваемое оружие.

— Отличный трофей, — заметил Фанатик.

Закончив схватку, победители принялись переносить на свой борт добро «Медузы».

— Капитан, — Коджо подошел к Грахго, пока тот не перешел на родную палубу..

— Да?

— Идемте.

Африканец поманил Фанатика за собой к квартердеку брига, где на ступенях полулежал Рудо. На его теле виднелись следы от пуль и несколько рубящих ран. Грудь Рудо тяжело и медленно вздымалась, словно на ней лежали невидимые камни. Взгляд Грахго безразлично скользнул по поверженному африканцу. Сегодня они потеряли не только его. Однако для Коджо товарищ был важен, и Фанатик скрыл свое истинное отношение. Достав кинжал, он опустился рядом с пиратом.

— Спасибо, что был предан, — Грахго оборвал и так вытекающую жизнь одним ударом. Прикрыл остекленевшие глаза. — Покойся с миром, Рудо.

Кивнув на благодарный взгляд Коджо, капитан отправился на свой корабль.

«Отверженный» оставил напоследок пробоину в «Медузе» и теперь неспешно покидал место сражения под проклятия капитана Агилера, что медленно шел под воду вместе со своим бригом. Команда радостно приветствовала юнгу, но слаще им был факт ответного удара по зарвавшемуся капитану. Скоро весть о «Медузе», ушедшей ко дну близ Нассау, разойдется по пиратским портам, обрастая слухами и домыслами. Каждый поймет: переходить дорогу «Отверженному» и его команде весьма опасно.

Несмотря на воодушевление, окутанное в светлое марево печали по погибшим товарищам, капитан фрегата оставался мрачен. Вернувшись на квартердек, он так и не покинул его более, напоминая грозного ворона. Его взгляд бесцельно блуждал по палубе, где Джулио при помощи Моргана разливал пиратам ром, — почтить память друзей и приятелей, отдавших сегодня жизни.

«Что тебя гложет?» — подал голос Отверженный.

— Будущее, — Грахго криво усмехнулся, не став отвечать прямо.

Он не хотел, чтобы тихие слова оказались кем-то услышаны. Они содержали бы в себе слишком много сомнений и страхов, которые охватили Грахго после встречи с Роузом. Капитан привык всегда быть на шаг впереди. Осознавать к чему приведут поступки, что может грозить ему и команде. Но реакция его организма на обычный крест и короткое напутствие священника, вызывали у Фанатика смятение. Страх перед силой, скрывающейся в теле католика.

Грахго понимал: единственное решение — путешествие к аборигенам, которые помогут познать истинную силу их связи с кораблем. И более тянуть с этим нельзя. Но как объяснить маршрут команде? И как быть с Матео? Грахго слишком хорошо осознавал, что не доверит мальчишку не пойми кому, а плыть самому в Испанию равнозначно самоубийству.

— Что-то вы не веселы, капитан, — Коджо возник рядом, протягивая кружку. На вопросительный взгляд Фанатика, пират пояснил: — Бренди.

— Пойдет, — не стал отказываться Грахго.

Мягкий вкус с вишневыми нотками приятно отозвался на языке. Капитан вздохнул, стараясь прогнать напряжение. Стало чуточку легче.

— Как думаешь, Коджо, команда «Отверженного» — это нечто большее, чем просто горстка разбойников? Или все таки нет?

— Хах, ну и задачка, капитан!

Здоровяк облокотился о перила, наморщив лоб. Посмотрел на Худого Тома, стоявшего у штурвала и беззастенчиво подслушивающего. Грахго терпеливо ждал.

— Думаю, все таки немного теснее. Все эти клятвы, кодекс, живой корабль, — Коджо махнул рукой, словно исполнял магический пас, — они дают ощущение единения. Да и многих подкупило, что вы не оставили Сарома и ребят, а теперь еще и Агилера потопили.

Слова африканца обнадеживали, но Грахго сомневался. Он собирался пройти по чертовски тонкому льду, но все еще медлил. А потому потянулся к кораблю, чтобы ощутить настроение команды, и сразу же едва не утонул в водовороте чужих эмоций. Удовлетворение, печаль, радость вперемешку с азартом и даже капелька злости от Билла. Пираты вспоминали ушедших, смеялись с шуток громче обычного, пряча за весельем скорбь. Если рисковать, то именно сейчас, пока команда как никогда едина.

Грахго одним махом опустошил свой стакан, словно бренди могло отогнать все сомнения.

— Вы что-то задумали, капитан? — поинтересовался Коджо, одновременно хитро и проницательно разглядывая Фанатика.

— Как и всегда… Дай сигнал на сбор.

Отдав стакан, Грахго оглядел команду. Добрая ее часть собралась вокруг щуплого юнги. Тот сидел на бочке и в очередной раз описывал свои злоключения. До капитанского мостика то и дело долетали обрывки фраз: «…притащили в каюту… Агилера… такая зубастая!…» Особенно пиратам нравилось слушать про сирену, которую Малёк еще совсем недавно спас вместе с капитаном. Многие не верили. Чайка и Угорь каждый раз начинали спорить друг с другом, но их обреченно разгонял молчаливый Мартин. Они как раз начали выяснять, мог ли юнга спутать сирену с дельфином, когда по палубе разнесся звон склянок. Команда сразу же с любопытством начала стягиваться со всех концов фрегата.

Капитан выпрямился и поднял голову, демонстрируя воинскую выправку и уверенность. Он принял решение и теперь не собирался отступать, хоть в душе его все еще бушевали страхи. Они оплетали сердце скользкими щупальцами, отчего то словно бы сбивалось с ритма.

— Вы все сегодня потрудились на славу, — начал Грахго, оглядывая команду. Уставшие и потрепанные, пираты хмурились, не понимая, зачем их собрал капитан. — И я подумал, почему бы нам не разделить с вами очередную тайну?

Выйдя из-за ограждения, капитан спустился на несколько ступеней, став ближе к команде.

— Тайны и в могилу могут увести, капитан! — веселым голосом прокричал Чайка.

— Да мы и так почти в ней, аха-ха-ха, — разразился смехом Мясник.

— Не волнуйся, Чайка, — Фанатик по-змеиному ухмыльнулся, — насильно я вас в нее не потащу.

Но Грахго знал, что подвести к гибели можно было не только угрозами. Как часто он управлял ими, скрывая свои истинные мотивы? И сколь многие из команды погибли, потому что капитан достигал своих целей…

— Уверен, каждый из вас хоть раз задавались вопросом: что такое Отверженный? Верно? — Грахго вопросительно дернул бровью, видя как пираты кивают и выкрикивают ответы. В их глазах появилось любопытство и жажда. В некоторых даже корысть. — Пришла пора узнать это наверняка. Отверженный был человеком когда-то.

Вздох удивления прокатился по палубе, потонув в скрипе от рей и такелажа, пришедшего в движение. Кот и еще несколько пиратов с опаской заозирались по сторонам. Негодование и гнев отразились на морде Отверженного, а в голове Грахго прозвучал обвиняющий вопрос:

«Почему ты не сказал мне?! Почему?»

Капитан положил ладонь на фальшборт, поглаживая теплое дерево, немо прося дать ему немного времени, чтобы все объяснить.

— Вы знаете меня и наш корабль, — Грахго выделил интонацией «наш», чтобы причастность к Отверженному ощутили все. Чтобы они могли вспомнить его характер и отношение, а также связь, которая невидимыми путами возникала после клятв. — И я хочу попросить вас помочь нам.

— Чем помочь, капитан?

— Почему мы?

— В чем заключается помощь?

Пираты были взволнованы и удивлены. Вопросы сыпались как из рога изобилия. И лишь некоторые из команды выбивались. Билл неприязненно дергал губой, хмурясь так сильно, что брови уродливыми скалами нависли над глазами. Оскал задумчиво разглядывал фрегат, а Коджо, едва заметно улыбаясь, следил за капитаном.

— Тише-тише, — Грахго поднял ладони. Когда над палубой вновь воцарилась тишина, он продолжил: — Как долго живет пират и его корабль? Не больше пяти лет. Редкому счастливчику удача улыбается настолько, чтобы дотянуть до десяти. За эти два с половиной года мы награбили достаточно, чтобы остаться живыми. И богатыми, — Фанатик многообещающе улыбнулся, растянув последнее слово. — Согласитесь, было бы обидно подохнуть, так и не воспользовавшись этим?

От команды послышались смешки. Кто-то спрашивал у Освальда правда ли это, и тот согласно кивал. Грахго изначально откладывал часть награбленного. Освальду, отвечающему за деньги, он говорил, что это для случая, когда они уйдут на покой. Но на самом деле Фанатик держал их для неожиданных обстоятельств, которые могли возникнуть на пути к его цели.

— И вот мы встаем перед выбором: уйти на берег богачами или дождаться смерти здесь. Что выберете вы?

— Жизнь!

— Деньги!

Команда охотно выбирала лучшую жизнь. И капитан чувствовал их воодушевление. Но важнее для него было молчание Отверженного. Фрегат терпеливо ждал, когда вся эта сцена закончится, и Грахго сможет ему все объяснить. Только щупальце у рта зло подрагивало.

— Вот только, если каждый уйдет на берег, что же тогда станет с Отверженным? — первый вопрос капитана камнем упал в колодец мечтаний пиратов, вызвав пока еще слабое смятение.

Второй, полный горечи и боли, прозвучал тише:

— Неужели он должен будет остаться совсем один?

Грахго не стал уточнять, что один фрегат никогда не будет. Он связаны с ним нерушимой цепью.

— И после славных дней разбоя и крови, Отверженный будет слышать только шум волн? — продолжал давить капитан, мастерски играя на чувствах пиратов после абордажа. — Разве это выходит по справедливости?

— Нет, — твердо ответил Коджо, продолжающий все так же улыбаться.

Отверженный, испытывающий недоумение и растерянность, видел: чернокожий пират понимает, к чему ведет Грахго. Понимает и подыгрывает.

— Я хочу вернуть Отверженному его людскую жизнь. И прошу вас помочь мне в этом.

Последние слова капитана сработали не хуже грома. Они вызвали удивление на лицах команды и тихий ропот. Пираты переговаривались между собой, то и дело смотря на фрегат.

— А если мы откажемся?

Напряженный голос Ришара привлек к себе внимание всех. Он стоял в окружении остальных пиратов, ближе к правому борту. Но Грахго видел, как светлые волосы прилипли к его лбу, взмокшему от пота.

— Значит, как только мы вернемся в Гар-Нуэра, вы получите свою долю и будете вольны уйти, — вполне доброжелательно произнес капитан, опасно сузив глаза.

Было в голосе Фанатика что-то темное, проскользнувшее меж слов каплями яда. Оно заставило пиратов усомниться: как далеко они смогут уйти с тайной капитана? Но иные среди них, вроде Моргана и Сарома, обратили внимание на другое: когда фрегат повернет в сторону родного порта и как многие смогут дожить до его бухты?

— Че притихли? — Коджо прошел вперед, встав у лестницы. Благодаря своему росту, ему не было нужды подниматься выше. — Это славное путешествие, которое принесет не только опасность, но и золото.

— Почему ты так уверен? — Оскал сложил руки на груди.

— Потому что еще Кортес набивал свои карманы изумрудами и сапфирами, рыская по неизведанным землям. И уверен, он нашел не все.

— Зачем искать и грабить еще, когда мы можем зажить хорошо уже сейчас? — вновь подал голос Ришар. — С вами, неграми, и так все понятно. Боитесь оказаться на плантациях. Но остальным какой прок?

— Чтобы не бояться виселицы, — глухо заметил Джодок, все это время молча сидевший на бочке.

Его мысль подхватил и Угорь:

— О, да! Я был бы не против бумажки с помилованием.

— Можно было бы вернуться домой, — задумчиво кивнул Освальд.

Грахго не вмешивался в их обсуждения и размышления. Он и не рассчитывал, что пираты все как один решат стать благородными спасителями корабля. Хорошо, если несколько. Других же привлечет нажива. Третьих любопытство и авантюризм. Но найдутся и те, кто решит забрать проклятый корабль себе. Главное здесь, для капитана, была честность. Чтобы не путаться во лжи, меняя курс или выходя на берег.

«Как понять, вернуть людскую жизнь?»

Грахго плавно провел ладонью по фальшборту, пытаясь передать фрегату свои мысли. Это занимало много концентрации и усилий, ведь капитан не желал полностью открываться перед Отверженным. Вдруг тот сможет проскользнуть и в воспоминания? Поэтому раньше Грахго всегда обращался к кораблю вслух.

К фрегату маленьким ручейком потекли слова капитана:

«Ты был человеком, и я хочу вернуть тебе твою жизнь.»

«Но зачем?» — носовая фигура Отверженного отвернулась к морю. — «Я ведь хорош и так. Зачем быть человеком?»

Это был одновременно простой и сложный вопрос. Грахго не был готов эгоистично отвечать, что просто хочет этого. Корабль мог и не понять.

«Чтобы не закончить жизнь на дне моря грудой обломков. Рано или поздно, военные суда загонят нас в ловушку,» — слова капитана не были ложью. Он действительно так думал. Какой бы силой и властью они не обладали, какие бы хитрые сети не плел Грахго, всегда был велик шанс ошибки. И теперь, после столкновения с обычным священником, капитан понимал это еще отчетливее.

Корабль умолк, продолжая напряженно вглядываться в даль. Что творилось у него в голове? Грахго оставалось только гадать, ведь он не стал выяснять, позволяя Отверженному побыть одному в своих размышлениях.

Команда же к этому времени пришла к определенным выводам. Не все они были в пользу капитана и фрегата. Впрочем, большинство охотно согласилось отправиться в опасную авантюру, о которой пока еще никто ничего не знал. Остальным пришлось смириться. Биллу это особенно не понравилось.

— Потерять проклятый фрегат — великая глупость! — то и дело восклицал он, распаляясь все больше.

— Тише, дружище, — Кот похлопал Билла по плечу. А затем склонился и быстро зашептал на ухо: — Не глупи. Капитан и так на нас поглядывает. Самое время притаиться, а не привлекать к себе еще больше внимания.

Биллу пришлось согласится с Котом. Покраснев от плохо сдерживаемой злости, он ушел в трюм. Грахго проводил его взглядом, а затем громко воскликнул:

— Кто бы мог подумать, что моя команда так охотно протянет руку помощи!

Он с довольной улыбкой оглядел палубу, спокойно встречая каждый направленный на него взгляд, и зловеще добавил:

— Курс на Мексиканский залив.

Вот только у самого капитана от подобного направления заледенела душа. Там, за многими милями, на берегах варварских племен были люди, которые хранили знания и могли ответить на вопросы, что терзали Грахго. Вот только плата за них была высока.

Понаблюдав некоторое время за действиями команды, Грахго передал управление Ловкому Эру, а сам отправился в каюту: сверить курс с картами. Капитан видел неоднозначные взгляды, которые кидали на него старшие помощники, но пока еще не был готов проводить с ними отдельное собрание. Для этого нужно было сначала определить градус искренности и поговорить с юнгой. Заканчивающийся день уже достаточно вымотал его и без этого всего.

Каюта встретила капитана умиротворяющей тишиной и беспорядком. Иногда Грахго хотелось приколотить к полу и стенам каждый лист, книгу и перо, чтобы не собирать многочисленные вещи с пола после любой встряски. Но сегодня он встретил это со смирением и обреченностью. Тем более поток мыслей капитана оборвался сразу же, стоило взгляду наткнуться на силуэт Каттальтты у окна.

— Я полагал не увидеть тебя здесь, — насмешливо произнес Грахго, собирая с пола вещи.

— А я даже не полагала получить от тебя благодарность, — фыркнул в ответ дух.

Лучи солнца освещали силуэт Каттальтты, добавляя ему потусторонней дымки. Она напоминала стеклянные фигурки, которые создавали лучшие мастера Венеции. Сосредоточься на ней, и перед мысленным взором возродится далекий город, где узкие улочки смешиваются с каналами, а кокетливые женщины скрываются за масками. Грахго лишь один раз довелось побывать на венецианском карнавале. И это невообразимое зрелище оставило в его памяти яркий след.

— И правильно. Нет ожиданий — нет разочарований, — немного отстраненно произнес капитан, скорее по привычке, чем на самом деле желая поддеть.

Он ведь специально не возвращался в каюту все это время, прекрасно зная, как его ненавидит Каттальтта. Была бы она рада предстать перед ним в столь жалком виде, да еще и терпеть чужое присутствие? Какой бы взбалмошной она не была для Грахго, он все же испытывал к ней некоторую долю уважения.

Скупыми и привычными действиями, капитан скоро управился с беспорядком. После чего сел за стол. Пришлось немного повозиться, прежде чем Грахго нашел нужную карту, которую сам же и нарисовал три года назад. На ней изображалась береговая линия, россыпь островов и несколько важных указателей. В прошлое плавание неведомое чутье тянуло Грахго к берегу. Он точно знал, в какую сторону плыть, где рифы слишком опасны, а с какого ракурса можно пропустить вход в бухту. Хотя никогда до этого не ходил тем маршрутом. Но стоило ступить на землю племени, как все это исчезло. Грахго надеялся, что никогда больше ему не придется взять тот же курс, но все таки нарисовал карту как только вернулся на корабль. Теперь он был рад этой предусмотрительности.

— Не думала, что ты настолько дотошный, — негромкий, но едкий голос Каттальтты раздался над самым ухом Грахго, отчего тот испуганно дернулся, чем вызвал злорадный смех у духа.

— Тебе не пора домой, а? — проворчал капитан, оглядываясь на хранительницу.

Ее лицо замерло в нескольких сантиметрах от его, а взгляд с насмешкой и любопытством разглядывал карту. Грахго впервые смотрел на Каттальтту так близко с тех пор, как покинул остров с ее храмом. В тот раз он сжимал пальцы на шее духа и сковывал своей волей. Теперь же мог увидеть матовую кожу? Оболочку? Субстанцию? Он не знал, как правильно назвать ее тело, покрытое местами едва заметными трещинками, а на лианах даже сколами. Но оно определенно было красивым. Сравнимым лишь с древнегреческой статуей, внезапно ожившей в руках изумленного скульптора.

— Нет. Сердце ведь здесь, — Каттальтта резко ткнула пальцем в плечо Грахго, скривившись, не то от касания, не то из-за понимания: фиолетовая яшма висит у капитана на шее.

— Раньше тебе это не мешало, голубушка.

Грахго откинулся на спинку стула, сложив руки на груди. Недобро усмехнувшись, он подул на плечо Каттальтты, что оказалось к нему ближе всего. Дух дернулась, выпрямляясь.

— Что ты делаешь?!

— Развлекаюсь, — признался капитан. И сразу, с той же интонацией, в которой сквозила усталость и издевка, спросил: — Почему ты помогла мне без возражений? Не стала тянуть или спорить, вынуждать применить силу?

Каттальтта цокнула, облокачиваясь о стол и зеркально повторяя позу Грахго, но стоя.

— Не обольщайся, не ради тебя, — она высокомерно смотрела на капитана сверху вниз, но при этом не чувствовала превосходства. Возможно, потому что не была до конца честна не только с Грахго, но и с собой. — Если бы ты там сдох, что стало бы с сердцем? Кто вернул бы его мне?

— Сама бы забрала.

— Это если бы твои чары спали. Но я боюсь, чтобы их снять подобным образом, надо убить не только тебя, но и корабль.

Грахго резко подался вперед, больно вцепившись пальцами в кисть Каттальтты.

— Если поделишься своими размышлениями с кем-то еще, я уничтожу твое сердце. Ты услышала меня, дорогуша? — капитан практически шипел, прожигая взглядом духа.

Но вместо демонстрации гнева или обиды, Каттальтта наклонилась ближе к Грахго, нагло прошептав в ответ:

— Спасибо за идею, капитан.

Сжав зубы, Грахго отпустил духа и прикрыл глаза. Пришлось напомнить себе: Каттальтта зубоскалит от бессилия. Взяв себя в руки, капитан спокойно вернулся к карте, игнорируя пристальный взгляд хранителя. Вскоре Каттальтте пришлось сменить положение, поскольку на стол легло еще несколько карт, дополняющих первую. Дух облокотилась о спинку стула, вместе с капитаном изучая проход от Карибского Моря к Мексиканскому заливу и дальше, до берегов мешиков. Каттальтта излучала слабую, едва ощутимую энергию, в которой темнота смешивалась со светом, напоминая ночное небо с россыпью звезд, теплый песок и прохладный ветер. Она стояла слишком близко, иначе Грахго не ощутил бы эти крохи силы. Из-за этого у капитана периодически пробегали мурашки по позвоночнику вниз. Он злился, но продолжал упрямо прорабатывать детали маршрута. Благодаря Меркаторской проекции это было не так сложно, как казалось на первый взгляд.

Каттальтта же, пусть и являлась духом, за долгую жизнь бок о бок с душами, приобрела достаточно человечности, чтобы испытывать многие людские эмоции. И сейчас она с любопытством изучала вовсе не рукотворные карты. Дух с недоумением и изумлением смотрела на капитана. На напряженную спину, линию шеи и короткие волоски, всякий раз встающие дыбом, стоило Каттальтте склониться ближе. От подобной картины внутри хранителя пьянящим вином разливалось непонятное, но такое приятное тепло, наполненное трепетом.

Фрегат мягко покачивался на волнах, направляемый опытной рукой Худого Тома, несшего ночную вахту за штурвалом. Небольшая горстка людей оставалась вместе с ним, пока остальная команда видела уже десятые сны.

Отверженному нравились такие ночи. Они наполнялись музыкой волн и тихими разговорами вахтенных. Когда у фрегата было хорошее настроение, он тянулся всей сутью к спящим морякам и окутывал их невидимым коконом, отгоняя страхи, сомнения и переживания. Тогда кошмары не мучали пиратов, и наутро они были полны сил и воодушевления. Капитан не знал об этом маленьком секрете корабля. Почему-то Отверженный смущался делиться с ним подобным.

Впрочем, сегодня настроение фрегата оказалось смутным. И вовсе не из-за сирены, примостившейся на одном из его щупалец у носа. Он перебирал свои воспоминания и пытался понять: каким человеком он был? Это, как выяснилось, непросто сделать. Ведь память перемешала обрывки жизни, и многие картины прошлого оказались разорваны в клочья. Отверженный подозревал, что Грахго мог бы ему с этим помочь. Вот только для этого корабль должен сначала сам понять, нужно ли ему это.

Из размышлений Отверженного вырвало странное движение в трюме. Непривычное и неправильное. Один из пиратов осторожно крался вдоль гамаков, избегая слабых отблесков света и замирая, если казалось, что проснулся кто-то еще. Фрегат сразу же перестал пытаться собрать воедино лоскутья памяти и принялся с напряжением следить за разворачивающейся картиной. Вдруг потребуется вмешаться? Будить капитана он пока не спешил. Ни к чему напоминать пиратам о такой своей особенности.

Довольно быстро Отверженный опознал крадущуюся тень. Ею оказался ирландец Джеральд О’Хара, которого все пираты называли не иначе как Оскал. Вдумчивый, осторожный и основательный человек предпочитал сначала все хорошенько обдумать и лишь потом действовать. Отверженный редко чувствовал его смятение. Оскал всегда подходил к вопросу с холодным рассудком, мастерски отодвигая на задний план эмоции.

Вскоре к одной тени присоединились еще две, среди которых был и Мартин. С другого конца трюма двигались Келпи и Джодок. Они не переговаривались между собой, но словно бы заранее условились о цели, поскольку двигались к общей точке — гамаку, на котором спал Косой Билл. Окружив его, все пятеро обменялись быстрыми взглядами.

Мгновение, и пираты начали действовать. Джодок и Мартин схватили Билла за ноги, еще двое держали его руки, пока Оскал мастерски закрывал рот. Косой проснулся сразу же и принялся извиваться, пытаясь вырваться. Однако не успел. Нож Оскала прочертил неровную полоску на его горле.

Расправа произошла безмолвно и быстро. Когда Билл перестал дергаться, пираты отпустили его. Пока остальные убеждались, что их возня никого не разбудила, Оскал усмехнувшись всадил нож в грудь Косого. После этого пираты разошлись также молча, как до этого крались к гамаку.

Отверженный, все время следивший за ними, недобро улыбнулся. Он давно хотел покончить с Косым Биллом, но Грахго каждый раз останавливал. Зачем алчный и глупый пират был нужен капитану, фрегат так и не понял до конца.

Теперь же утром всех ожидала не самая приятная картина-предупреждение. Редкий, но красноречивый случай, когда команда сама убирала тех, кто пытался подорвать власть капитана.