Потерян в море

Глава 4. Боцман

"— Вам не отыскать путь, капитан. Увы-увы, — приторно сладкий голос Каттальтты таил в себе больше яда, чем иной олеандр.

— Я все же попытаюсь."

— Шах и мат!

— Так не честно! Ты жульничал!

— А вот и нет!

— А вот и да!

Звонкие голоса мальчишек разрывали сонную тишину поместья. Крики спугнули пару птиц, напугали толстобрюхую лягушку и оглушили пролетающую мимо стрекозу. Но, казалось, утомленные сиестой, обитатели резиденции семьи Мора не обращали внимание на загорающуюся перепалку. Только рыжий кот наблюдал за детьми со слабым интересом.

— Учись проигрывать.

Первый голос принадлежал худощавому мальчику лет восьми. Манжеты его рубашки были испачканы травой, а ворот расстегнут, будто у какого простолюдина. На щеке виднелась длинная царапина, оставленная котом. Да и красивые черные волосы были растрепанными и торчали во все стороны. Подобный вид казался удивительным, ведь еще полчаса назад, когда учитель оставил мальчиков, ребенка было не стыдно показать и самому папе Римскому.

— Учись играть честно!

Второй участник ссоры был не намного старше первого, хотя и выглядел крупнее и крепче. При первом взгляде и вовсе можно было решить, что они одногодки. Практически идентичная внешность, состоящая из черных волос и зеленых глаз, только еще больше способствовала этому. Но если младший выглядел настоящим бунтарем, который чуть ли не в конюшне валялся, то старший представлял собой образец опрятности.

— Я честно играл!

— Как бы не так! — старший, не выдержав распирающей обиды, кинул в младшего искусно вырезанной фигуркой ферзя.

Та пролетела совсем близко от головы мальчика, ударилась о балку беседки и упала к ногам третьего ребёнка, который, притаившись в тени, был практически незаметен. Он являлся полной противоположностью спорящих братьев. Светловолосый и голубоглазый, сын приезжего художника обладал флегматичным характером, а потому смотрел на ссору в точности, как рыжий кот, упомянутый ранее.

— Ах значит вот ты как?! — младший, не долго думая, полез к брату с кулаками, намереваясь задать хорошую трепку.

— Грахго и Арманд де Мора, — строгий женский голос прозвучал, как гром среди ясного неба, останавливая драку, что так и не успела начаться: — что здесь происходит, позвольте узнать?

"— Твои мысли спутаны, капитан. Как ты доберешься до моих, если не властен над своими?

— Твой сарказм не помогает, Каттальтта.

— А разве похоже, что я хочу помочь?"

Солнце, находящееся в зените, выжигало глаза, опаляло кожу и превращало жизнь в попытки выбраться из кипящего котла, которым сейчас был остров в эти мгновения. Дикое зверье пряталось в норы, замирало под тенью деревьев и уходило в пещеры, в избытке разбросанных здесь повсюду. И только призрачная фигура стояла на краю скалы, с безразличием наблюдая, как потрепанный бриг входит в бухту. На обшивке виднелись следы сражения, фок-мачта едва заметно накренилась и только название парусника, "Жемчужина", гордо красовалось у кормы, словно судно посмеивалось над своим плачевным положением.

— Что ж они тебя не добили, каракатица ты этакая?

Дух недовольно скривилась, держась лианами-волосами за древние колонны своего дома. Отсутствующий ветер игриво трепал зеленые перья на плечах и ласкал несуществующую кожу. Но подобные привилегии неживого существа не могли исправить скверное настроение. Дух-хранитель обязан оберегать свой дом от незваных гостей, чтобы живые не помешали слетающимся сюда духам перейти по нити в Топони и обрести покой. Души живых горели так ярко, что могли сбить с пути тех, чье место было уже не здесь. А тех из них, кто оставался в услужении хранителя, дабы искупить ошибки прошлого, люди дразнили полнотой жизни, сводя с ума уже недостижимым. Этот остров принадлежал мертвым.

"— Аккуратнее, капитан! Иначе ты расколешь мою голову на две части своими неумелыми попытками, — Каттальтта была зла и недовольна. Грахго, как бы не был осторожен, действовал слишком грубо. Он словно бил по ее призрачной голове молотком в надежде, что после очередного удара из уха хранителя выпадет необходимое ему воспоминание.

— Так, может, ты все таки соизволишь помочь? — с каждой новой попыткой капитан раздражался все сильнее.

— Лучше подожду, пока твое сознание не будет раздавлено потоком собственных воспоминаний. Ай!

— Прости.

Послышался тихий вздох. Чей именно, Каттальтты или Фанатика, уже нельзя было сказать.

— Расслабься, капитан. Позволь силе свободно проходить через тебя. Не строй плотину, ты же не бобер, в самом деле… Направляй ее, а не тормози."

Вечерело. Из воздуха уходила духота, уступая место ароматам акаций и магнолий. Шум прибоя успокаивал, навевая мысли о далеких землях и смелых моряках. На скале, деля одну бутылку вина на двоих, сидели юноши. Они вглядывались в горизонт, за который уходило солнце, но каждый видел что-то свое. Дамиан, пошедший по стопам отца, заворожено разглядывал переплетения облаков, переливы лучей и игру света. В желании сохранить раскрывающуюся красоту, он жалел, что с ним не было холста и красок. Грахго же видел уходящие в море с вечерним отливом корабли. Один из них в скором времени должен был стать его новым домом.

— Ты хорошо подумал? — Дамиан, не переводя взгляда с неба, забрал у друга вино.

— Да.

— Может, все же к черту эту морскую службу?

— Хах. А у меня есть выбор? Даже Арманд не смог отговорить отца.

— Насколько знаю, есть.

— Спятил?! — Грахго отобрал бутылку назад, сразу же делая большой глоток. — Хорош выбор! Либо меня отправят обратно в университет Саламанки, но уже для изучения святого писания и дальнейшего принятия прихода на землях моей тетушки, либо на военный корабль друга семьи юнгой!

— А что плохого в принятии прихода? — искренне удивился Дамиан.

— Из меня святой отец, как из тебя аскет, придурок.

Юноши замолчали. Грахго был прав. Бунтарский нрав, неприличные шуточки и вызывающее поведение, призванное вывести из себя чопорное общество отца, приводили в ужас благочестивых престарелых дам и в тайный восторг более юных леди. Святой отец, чтящий бога и наставляющий на путь истинный заблудшие души, никак не получился бы из парня, принципиально идущего против правил и норм. Но поступление на корабль к капитану Гонсалесу означало, что Грахго будет появляться дома, в лучшем случае, раз в тройку месяцев. Это несло в себе тяжелое плавание и морские сражения. И если подобное Грахго не пугало, то расставаться с Дамианом и Армандом он не желал.

— Арманд не может забрать тебя к себе?

— Нет. Отец непреклонен. Он боится, что я принесу убытки и буду плохо влиять на Арманда, — Грахго презрительно сплюнул. На Арманда нельзя было повлиять плохо. Он был настолько правильным, что порой сводило зубы от оскомины. Даже удивительно, почему старший брат продолжал дружить с двумя идиотами, вроде них с Дамианом. — Он даже стоял перед ним на коленях… Представляешь?

Грахго посмотрел на Дамиана, до сих пор переживая ту ужасную сцену, когда его всегда гордый и собранный брат внезапно опустился на колени перед отцом на глазах у всех, наплевав на чужое мнение и сплетни. Наплевав на все ради него. Это так сильно грело душу, что заставляло щеки гореть от стыда. Ведь именно Грахго виноват во всей этой ситуации. Парень с силой провел ладонью по лицу, пытаясь успокоить сжимающееся сердце.

— Не переживай, Грахго. Мы рядом, — Дамиан обнял расстроенного и растерянного друга, прижимая к себе и надеясь вселить в него ту уверенность, которой ни у кого из них не было.

"— Интересно, отец знает, что ненавистный ему Фанатик, так жадно грабящий его суда на протяжении нескольких лет, это я? — Грахго с горечью усмехнулся.

— Не отвлекайся, капитан. У тебя почти получилось."

Остров содрогался от силы, что его разрывала, извергая в воздух клубы пепла и дыма. Пылающие потоки лавы заполняли собой все, неумолимо пробираясь к океану. Для маленького клочка земли мир погрузился в саму Бездну, потонув в огне. Но невзирая на окружающий остров ад, пять полупрозрачных фигур недвижимо застыли прямо над ним. Они не сдвинулись с места даже в тот момент, когда лава, поднявшаяся из земли, окутала их тела.

Все остановилось также внезапно, как и началось, оставив после себя лишь пар, который, рассеиваясь, открывал взору черный остров и пять духов, нависших над ним. У каждого из них в груди появился камень, что бился в такт другому. Сердца были соединены друг с другом, и от них исходили нити в сотни других сторон, объединяясь с остальными духами-хранителями по всему миру. Можно было ощутить странную, нездешнюю силу, что они излучали. Каждая нить имела свой неповторимо пахнущий шлейф, который, впрочем, выглядел одинаково — миниатюрный млечный путь, низвергнутый с неба на землю и сокрытый от взгляда простых людей.

"— Довольно, капитан. Вы всего лишь человек, а я дух, потерявший свое сердце. Дольше держать связь опасно.

— Спасибо, Каттальтта."

— И с тех пор дух летучего Голландца неприкаянно бороздит море, — молодой пират Морган, понизив голос до жуткого шепота, доверительно наклонился к юнге.

Малёк, вопреки ожиданиям, напуганным не выглядел. Может, история пирата была не так страшна. А возможно, всему мешало яркое солнце, прогоняющее любые страхи?

— Скуука, — юнга демонстративно зевнул, вызвав этим улыбку на морде Отверженного, что тоже внимательно слушал историю о проклятом пирате, как и добрая часть команды.

— Ну коль лучше можешь, расскажи! — тут же заухмылялся Морган под одобрительные возгласы остальных.

Пираты, за пару дней обследовавшие остров и пополнившие запасы, успели выбрать место для будущей базы и пристани. Теперь им нужно было вернуться в Гар-Нуэра за материалами и, возможно, рабочими. А потому матросы с чистой совестью наслаждались отдыхом на палубе, искренне надеясь, что капитан, закрывшийся в каюте с утра, не отдаст приказ рубить деревья прямо на острове самим пиратам.

— Могу! — Малёк, запальчиво согласившись, призадумался, выбирая историю пострашнее.

— Погорячился, пацан, — Саром, подошедший со спины, невольно напугал юнгу. — Ты, вон, даже от тени вздрагиваешь. Расскажешь нам о кошке, напугавшей мышку?

Пираты захохотали, наблюдая, как краснеет Малёк от смущения. Но общее веселье прервалось, когда дверь капитанской каюты резко открылась. Бледный капитан обвел команду тяжелым взглядом лихорадочно горящих зеленых глаз.

— Не пора ли домой, господа? — он хищно улыбнулся, на доли секунды напомнив Отверженному безумца.

— В порт Гар-Нуэра, капитан? — уточнил Худой Том, бывший на фрегате рулевым.

— В море. Наш дом море, Том.

Парусный корабль это не просто морская замена кареты, запряженная воздушными конями. Это не бездушный кусок дерева, доставляющий команду до нужной точки на карте. Корабль это товарищ и друг, сродни верному клинку, от которого зависят жизнь и смерть. Он полное и достоверное отражение своего капитана и команды. История знает много случаев, когда судна полностью преображались, перейдя в иные заботливые руки. Доказательство тому быстроходная "Жемчужина", сменившая на своем веку уже пятерых капитанов. Когда ее прибрал Эдвард Ваймс, ныне известный, как Милосердный Эди из-за любви сохранять команде, взятой на абордаж, жизнь, но при этом забирать абсолютно всю еду и воду, да подрубать главную мачту, она едва держалась на плаву. Новому капитану пришлось приложить не мало усилий, чтобы одно имя "Жемчужины" вызывало не презрительный смех, а настоящий ужас. Тоже самое можно было сказать и о многих других судах, пиратских, военных или торговых. В руках нового капитана судно либо преображалось, либо погибало. Иного пути не было дано.

— Нельзя оставлять остров, капитан.

"Отверженный", угодив в руки Грахго, претерпел одни из самых колоссальных изменений, которые могли быть уготованы паруснику. Но мало кто знал, что сильнее всего они заметны в капитанской каюте, где сейчас находилось трое: старпом, боцман и сам капитан. Комната Фанатика была обставлена скромно, имея только то, что действительно необходимо и горсть памятных вещей. Лишь многочисленные книги портили идеальный порядок. Однако мало кто обращал внимание на корешки известных и не очень авторов. Ведь первое, что бросалось в глаза, были стены каюты. На них изображались десятки и сотни силуэтов, искаженные в мучениях лица, изломанные в предсмертных агониях тела — и все это, словно паутина, оплетали щупальца осьминога. Увидь это святой отец, и он бы окрестил каюту адским котлом, в котором страдали несчастные души. Но Грахго, кривя губы в ироничной усмешке, именовал капитанскую комнату не иначе, как душой Отверженного.

— Почему, Саром? — Фанатик стоял около огромного окна, занимающего практически всю стену, и смотрел на солнце, все сильнее тяготеющее к горизонту. Им нужно было покинуть бухту с вечерним отливом. Но времени было еще достаточно.

— Там столько всего нужно сделать! — хозяйственный боцман аж выпрямился.

— Да разве ж много? — Ловкий Эр, набивающий в трубку табак, удивился. — На пальцах одной руки можно пересчитать, — он заухмылялся, дополнив после короткой паузы: — в твоем случае, правой.

Саром, под смех старпома, принялся искать какой-нибудь предмет, чтобы запустить его в говорливого пирата. Но раскидываться вещами капитана не хотелось, а большего ничего и не было. В итоге боцман сделал вид, что не заметил реплики Эра и продолжил:

— Необходимо подготовить место под базу, разыскать запасные источники пресной воды, если они есть. И главное, вычистить участок берега, где будут ставиться сваи под пирс. Это займёт много времени, капитан.

— Гляди ж, и трех пальцев хватило, — тут же вставил старпом. Но затем он сразу же продолжил, под гневное сопение Сарома: — Никто из этих трусливых крыс не согласится остаться на острове, — Ловкий Эр презрительно фыркнул. — Бояться, что их души здесь кто-нибудь утащит в рундук мертвеца.

— Тогда останусь я, — Саром недовольно нахмурился. — Да и не все из них трусливы. Часть согласится пойти со мной.

— Старый дурак, — старпом захохотал, пару раз ударив себя рукой по коленке. — Все еще веришь в людей?

— Хочешь сказать, что не веришь в нашего капитана, Ловкий Эр? — Саром заулыбался, наблюдая, как меняется в лице старпом, бросая взгляды на прямую спину Фанатика.

— Он верит в деньги, к которым я его привожу, — капитан повернулся к товарищам, цинично ухмыляясь.

— Капитан!

— Оставь, Эр. Даже будучи мертвым, ты первым делом проверишь свой клад и только потом начнешь переживать о бессмертной душе, — Фанатик сел за стол, наливая немного вина из пыльной бутылки. — Кого ты предлагаешь на место боцмана, пока тебя не будет?

Саром крепко призадумался. Нужно было выбрать толкового парня, который бы знал всю команду, но был верен капитану безоговорочно. Того, кто смог бы поставить на место человека вдвое сильнее себя.

— Сарома будет трудно заменить, — заметил Ловкий Эр, раскуривая трубку.

— Если тебе станет от этого легче, можем отрезать замене пару пальцев, — капитан сказал это настолько серьёзно и обыденно, что даже боцман перестал перебирать в голове имена. — Так что? Кто будет этот несчастный?

— Капитан, пальцы будут лишними… — осторожно заметил Саром.

— Мы скажем ему тоже самое, когда осчастливим, — Грахго усмехнулся, отпивая терпкое вино и наблюдая за переглядками старпома с боцманом. Только после этого Саром понял, что капитан говорит не всерьез. — Но учти, человек должен быть надежным. Правильным. Вы ведь помните, что случилось с прошлым старпомом?

— Случайно застрелился из пистоля, когда его чистил, — тихо промолвил Ловкий Эр.

— Что же он тогда был весь в синяках? — Капитан, разглядывая рубиновую жидкость на свет, едва заметно улыбался.

— Не хотел чистить, — совсем недобро заухмылялся боцман. — Я советую Моргана Гранта, капитан.

— Тот улыбчивый малый, что каждый раз разводит Джулио на вторую порцию?

Фанатик хорошо помнил сетования кока, который никак не мог устоять перед обаянием и хитростью молодого пирата. Как бы не был решительно настроен Джулио, Морган каждый раз с лёгкостью пробивал его черствую броню и возвращался с полной тарелкой.

— Именно, капитан, — боцман по-отечески тепло улыбнулся.

— Что ж, решено. Соберите людей на палубе.

Допив парой глотков вино, что мягким теплом наполнило уставшее тело, капитан поправил бандану и, накинув шляпу, направился следом за Саромом и Ловким Эром, чтобы найти несколько счастливчиков для необычного отдыха на острове, полном неприкаянных душ.

Команда топталась на палубе, пока опаздывающие пираты спешили на звон склянок, оповещающих об общем сборе. Внезапное собрание немного тревожило. "Отверженный" уже был готов к отплытию, а потому сбор являлся внезапным сюрпризом. Сюрпризы, ясное дело, пираты не любили. Конечно, если сами их не устраивали. Капитан в окружении старпома и боцмана стоял у штурвала. Он был собран и спокоен, обводя притихшую команду равнодушным взглядом, да то и дело отмахиваясь от неугомонного каната, что пытался положить ему на плечо Отверженный. Несмотря на неуместную шалость фрегата, Грахго сохранял терпение.

— Что ж, — начал он, внимательно следя за реакцией пиратов: — совсем скоро мы вновь выйдем в море, чтобы пополнить трюмы добычей. Но прежде чем это случится, нам нужно выбрать тех, кто останется на острове, дабы подготовить его к обустройству базы.

Последние слова стали причиной недовольного ропота, что становился все громче. Оставаться на проклятом острове незнамо на сколько? К черту подобное! И не важно, что сейчас они стояли на палубе проклятого корабля. Отверженного они знали давно. Да, у фрегата был вздорный нрав и злые шутки, но он был хорошо знаком. Отверженный был своим.

— Кто пасти разявить разрешил, дьявольское отребье?! — Ловкий Эр угрожающе сделал шаг вперед. Под его свирепым взглядом гомон быстро стих.

— Все вы знаете не понаслышке, как важно иметь место для безопасной починки корабля. Здесь такое место есть. Мы будем последними глупцами, если упустим его, — Фанатик, в очередной раз ударив по надоедливому канату, начал не торопясь спускаться на палубу.

— А как же духи, капитан? — Джодок рундука не страшился. Но он боялся потревожить покой духов, живших здесь.

— Духи согласились нас принять. Они же укроют корабль, если на наш след встанут корабли военного флота. — Фанатик не стал уточнять, что выбора у духов не было.

Команда замерла в нерешительности. Через Отверженного и кровную связь Грахго легко читал их сомнения. Оставшись здесь на время, они могли остаться тут навсегда. Никто не знал, каким море будет завтра, обойдет ли фрегат рифы и не скосит ли незваная болезнь команду. Никто не был уверен, что Отверженный и его капитан вернутся.

— За старшего на острове будет назначен Саром. Нам нужно четыре добровольца. Иначе будет кинут жребий, — закончил Грахго, остановившись на носу корабля.

Ответом ему была тишина. Пираты переглядывались между собой, бросали взгляды на боцмана и не решались сделать шаг вперед.

— Ну что, трехпалый? Кажется, ты ошибся в этих людях. Впрочем, как и я, — Фанатик недобро улыбнулся. Он собирался предоставить Сарому самому выбрать компанию на ближайшие дни, но не успел.

— Вы не ошиблись, капитан, — угрюмый Мартин сделал шаг вперед. — Я провел на острове ночь, и ни один дух не позарился на мою душу.

— Может, им просто не нужна такая гнилая душонка? — улыбнулся еще один пират, шагая к Мартину. — Они могут изменить свое мнение, особенно если там есть моряки с "Ласточки".

— "Ласточка" лишилась головы задолго до того, как мы ее срубили, — кровожадно усмехнулся Мартин.

— Я пойду, — следующим шагнул Угорь, удивив половину команды своим поступком.

— На острове не будет девочек, парень. Ты уверен? — Джодок приподнял бровь, кривя губы.

— Будто в море они есть! — Отмахнулся Угорь.

— Зато в море есть юнга! — захохотал кто-то из пиратов. — Наш юнга краше иной девки!

Подобная не то шутка, не то намек неожиданно разозлили Отверженного, сразу же переставшего доводит капитана. Он недобро оглядел команду, ища, кто бы мог решиться посягнуть на Малька, пусть даже и на словах. Юнга же испуганно втянул голову в плечи, с тревогой озираясь по сторонам.

— Мне плевать, с кем ты зажимаешься на баке меж ящиков, когда никто не видит, Келпи, — от слов Фанатика, что подошел к Мальку и покровительственно положил ему руку на плечо, команда засмеялась. Каждый давно знал, что Келпи не важно с кем и как. Некоторые же догадывались, что кто-то из команды может отвечать ему взаимностью. — Но за издевательство над членом команды, я лично вручу тебе черную метку.

Пират, прозванный Келпи, как-то сразу стушевался. Кто-то похлопал его по спине. Но большинство сразу же забыли. Потребовалось еще немного времени, прежде чем последний человек, остающийся вместе с Саромом на острове, был найден. Пиратам выделили шлюпку, на всякий случай, запас провизии и необходимые для жизни вещи. Когда отряд Сарома оттолкнулся от борта фрегата и направился к острову, "Отверженный" поднял якорь.

— Морган, — пока команда была занята отплытием под руководством Ловкого Эра, Грахго окликнул улыбчивого пирата.

— Да, капитан!

— Займешь место боцмана, пока Сарома не будет, — Фанатик несильно хлопнул ладонью Моргана по лицу, подойдя к нему ближе. — Не разочаруй, Грант, — и пусть фраза была проста, голос Грахго походил на отблеск стали стилета, что вкупе с многоговорящим взглядом, поднимали волосы на затылке у Моргана.

— Не разочарую, капитан! — новоиспеченный боцман лихо ухмыльнулся, хоть сердце его и стучало в районе горла. — Мне бы не хотелось составить компанию Отверженному за ужином.

Мощный фрегат плавно покидал тихую бухту, постепенно растворяясь в вечерних сумерках, словно и сам был частью тех призраков, что обитали на острове. Его провожало сразу несколько взглядов. Пираты, оставшиеся на земле, смотрели печально и тоскливо, но все же надеясь, что не зря ввязались в сомнительную авантюру с базой для "Отверженного". Взгляд Каттальтты сложно было прочесть. Слишком многое он отражал и держал в себе.

— Ох, кажется, я забыла рассказать капитану о возможностях своего сердца, — хищная улыбка расцвела на губах духа-хранителя, обнажая острые клыки.

Она дождалась, когда фрегат из величественного парусника превратится в едва заметную точку на горизонте, и стала растворяться в окружающем ее лесе, по которому потусторонним шёпотом пронеслись ее последние слова:

— Отверженный же не будет против небольшой компании, верно?

Попутный ветер с готовностью наполнил паруса, позволив фрегату набрать солидных восемь узлов скорости. Это было очень хорошо для парусного корабля, а потому команда оставалась довольна, с чистой душой готовясь к отбою. По крайней мере, так могло показаться на первый взгляд. Кажущаяся идиллия порой бывает обманчива. Так случилось и в этот раз.

— Морган, дружище, уделишь минутку?

Косой Билл в сопровождении еще нескольких пиратов преградил временному боцману дорогу. Он улыбался, излучая обманчивое дружелюбие.

— Разве я могу отказать тебе, Билл?

Морган обвел присутствующих внимательным взглядом. Одинокий фонарь в трюме высветил мрачные лица, в чьих глазах застыло недовольство и жестокость.

— Мы недовольны, Морган.

Вкрадчиво произнес Билл, склонившись чуть ближе к молодому боцману. Тот улыбнулся:

— Это сложно не заметить, Косой.

— Хватит лясы точить, — взвился Генри Кот, являющийся впередсмотрящим. — За борт выскочку, и дело с концом!

— А как же кодекс, Генри? Пошлешь его к морскому дьяволу вместе с капитаном?

Морган вопросительно с легкой иронией посмотрел на Кота. На корабле, что является живым, даже у стен есть уши.

— За несоблюдение кодекса полагается черная метка. Ты готов к ней? А вы все? — Продолжил боцман, обводя собравшихся взглядом.

Люди считали пиратов отребьем, которое живет лишь по закону силы. Не сказать, чтобы они сильно ошибались. Однако даже такое отребье имело свои законы. Еще на заре пиратства, когда Тортуга только-только начинала свое существование, а Гар-Нуэра даже не маячил на горизонте, пираты столкнулись с необходимостью регулировать свою жизнь благодаря общим законам. Иметь гарантию получить долю в грабеже, быть уверенным в своем капитане, знать, что твой голос будет услышан. Тогда наиболее влиятельные капитаны составили свод правил, за нарушение которых надлежало вручить пирату черную метку, обозначающую предупреждение. Если после подобного ничего не менялось, то беднягу судили по законам моря: вешали на рею или скармливали акулам. Могли изгнать с корабля. Но все зависело от проступка, команды и решения, которое она принимала. Общий кодекс предусматривал наличие и личного на корабле, под которым подписывался каждый член экипажа, что решался связать свою жизнь с пиратством. Но правила каждого отдельного свода законов не должны были противоречить общему, принятому в этих водах. В большинстве своем, они были похожи и незначительно отличались от команды к команде.

— О нет, Морган. Мы затребуем свое право силы, — ухмыльнулся Косой Билл.

— Вызовешь на поединок капитана? — удивился Генри.

— Моргана, тупица!

Пираты согласно загалдели. Кто-то рассчитывал, что крупный и опытный Билл одержит вверх, вынудив капитана назначить боцманом его, а не выскочку Гранта. А кто-то просто предвкушал яркое зрелище, полное боли и крови.

— Тогда к чему эти церемонии, Билл? — Морган не выглядел напуганным. Плавая не первый год, он ожидал нечто подобное. — Оповести старпома и начнем.

Косой, бросив мрачный взгляд на боцмана, цикнул. Следовало сразу идти к Эру, но Билл желал увидеть реакцию Моргана. Стоило понять, насколько Грант предан капитану и как собирается держаться с командой.

— Сбегай к Ловкому Эру, Кот, — бросил Билл.

— Я тебе не девка на побегушках!

— Но имеешь все шансы ею стать! — Косой молниеносно вытащил тонкий нож, заставив Генри попятиться.

После подобного Кота не пришлось просить еще раз. Он развернулся на пятках и скрылся в темноте трюма. Морган проводил его взглядом, весело хмыкнув. Спокойствие и уверенность Гранта раздражали Билла. Это было заметно по взглядам, которые тот бросал, и пальцам, что гладили рукоять ножа. Это забавляло Моргана. Еще до того, как Грант ступил на палубу своего первого корабля, парень всю юность выживал на улице, сколотив шайку таких же перекати поле, как и он сам. Дед, единственный близкий человек, всегда переживал, что любимый внук закончит либо с пером в подворотне, либо на каторге. Жестокие драки закалили Моргана. И теперь даже такой здоровяк, как Косой Билл, не вызывал в нем страха.

— Что б вас русалки имели, обезьяны вы плешивые, — недовольное ворчание Ловкого Эра дошло до команды немного раньше, чем он сам.

Старпом рассчитывал провести остатки вечера в компании Джулио и Мясника, поцеживая заслуженную кружку рома и играя в карты. На “Отверженном” запрещалось играть на деньги, но пираты приноровились ставить на кон не только интерес к победе, но и желания. За каждые десять побед игрок загадывал другому игроку, у которого было больше всего проигрышей, желание. Обычно это был какой пустяк или забавная мелочь, но порой обороты могли быть весьма интригующими. Эр собирался потребовать у Джулио двойную порцию ужина на ближайшую неделю, но вместо этого был вынужден тащить свой зад к недовольной команде.

— А вот и старпом, господа, — улыбнулся Морган. — Эр, эти парни требует поединок.

— Кот уже растрепал все. Тащите лампы на палубу. Какие условия победы?

— Пока один из нас не сможет подняться, — Косой предвкушающе ухмыльнулся.

Каждый пират “Отверженного” знал о тяжелом ударе Билла справа, после которого его соперники довольно часто теряли сознание, если тот попадал точно в цель. Но Морган не стал оспаривать это решение. Смерть во время поединка не поощрялась капитаном, а потому выбор у пиратов был не очень большим.

Солнце уже практически скрылось за горизонтом, позволяя темноте свободно расправить крылья, когда команда фрегата высыпала на палубу. Малёк, сидевший до этого у штурвала, с удивлением встал на ноги и начал наблюдать, как пираты споро расчищают площадку и располагаются кругом.

— Что они делают, Том? — обратился мальчишка к рулевому.

— Кажется, кто-то недоволен, что малыш Морган занял место Сарома.

— Но почему?

— Причин может быть тьма, Малёк. Но настоящей мы с тобой не узнаем.

— И что теперь будет?

— Поединок, — голос Грахго заставил вздрогнуть Малька и Худого Тома, которые никак не ожидали, что капитан незаметно подойдет сзади, выйдя из своей каюты.

Фанатик безразлично наблюдал, как Билл и Морган отдают старпому оружие и снимают лишние вещи, оставаясь только в штанах и рубахах. Отверженный же, извернувшись, с явным интересом разглядывал палубу. Его черные глаза горели жаждой крови и предвкушением. Он ощущал настрой пиратов и точно знал — кровь вновь испачкает его доски, впитываясь в него все глубже.

— Согласно кодексу, каждый пират имеет Право силы, ибо только сильный физически, умственно или морально человек достоин вести за собой команду. И если команда сомневается, то может потребовать поединок. Я прав, Том?

— Да, капитан.

Юнга, еще живя в порту, не раз слышал слова о кодексе, но истинный смысл от него ускользал. Ему было тяжело представить, как сборище бандитов и висельников, бежавших за черту закона в поисках свободы, могут подчиняться и соблюдать какой-то свод правил.

— На “Отверженном” есть свой кодекс. Саром должен был рассказать о нем, — продолжил Грахго.

— Он рассказывал, капитан.

— Прекрасно. Если ты не умрешь в ближайшие недели, то должен будешь подписаться под ним и поклясться исполнять. Ты умеешь читать, Малёк?

— Умею.

Фанатик бросил на юнгу заинтересованно-любопытный взгляд, а затем едва слышно хмыкнул. Какой-то беспризорник с пиратского порта и вдруг обучен грамоте? Однако не стал расспрашивать подробнее.

— Кодекс закреплен на камбузе. Запомни его хорошенько. Потому что, как сказал мне когда-то капитан Ортега, быть может, эта чертова бумажка спасет тебе жизнь.

— Вы были знакомы с капитаном Ортега?! — Худой Том в восхищении посмотрел на Грахго.

— О да, я плавал под его флагом несколько лет назад, — Фанатик потер переносицу, улыбаясь. — Но давайте же посмотрим, кто окажется сильнее: свирепый Билл или веселый Морган.

Ирония и беззаботность в голосе капитана сильно контрастировали с тем, что происходило на палубе, где два пирата уже сцепились в единый клубок. Билл резкими ударами старался достать Моргана, но тот ловко уворачивался, сохраняя дистанцию и стараясь обойти противника. Они кружились по импровизированной арене, подбадриваемые криками остальной команды.

— Билл! Вмажь выскочке!

— Давай, Морган! Берегись правой!

Но казалось, что участники поединка не слышали окружающий их гомон. Когда Грант в очередной раз поднырнул под руку Косого, то успел нанести удар по ребрам. Затем еще раз и еще, словно играя со здоровяком. Помимо воли на губах боцмана стала проявляться довольная ухмылка, пробуждающая ярость у Билла. Когда Морган хотел вновь уйти левее, Косой шагнул ему навстречу, предугадывая маневр и совершая удар. Грант при всем желании не смог бы увернуться, а потому лишь качнулся назад, получая его вскользь. Челюсть и губы обожгло болью, отвлекая боцмана всего на мгновение, которое хватило Биллу, чтобы успеть пнуть того чуть ниже колена. Нога Гранта подогнулась. В попытках сохранить равновесие и устоять, Морган пропустил очередной удар. Колено Косого угодило в лицо, опрокидывая боцмана на спину. Но оказавшись на палубе, тот оттолкнулся от нее, даже не пытаясь встать, и откатился в сторону, как раз в тот момент, когда Билл совершал очередной пинок, рассекающий воздух.

— Не дай ему встать!

Генри Кот размахивал руками, громче всех поддерживая своего товарища и не замечая взгляд капитана, обращенный не на дерущихся людей, а на алчущую крови команду. Около Фанатика нервничал юнга, закусивший большой палец и не отрывающий взгляда от весельчака боцмана.

Однако Морган не собирался сдаваться просто так. Изловчившись, он успел схватить Билла за лодыжку, дернув на себя. Косой и Грант представили собой змеиный клубок, пытаясь подмять под себя противника. Но непродолжительный триумф боцмана быстро закончился. На него уселся Билл, придавливая весом и не позволяя встать. Морган еще пытался вывернуться, но удар Косого угодил ему в скулу, откидывая голову назад, из-за чего та с глухим стуком налетела на палубу. Боцман сразу же обмяк.

— Мразь, — Билл сплюнул на доски, поднимаясь на ноги и оборачиваясь к команде.

Его взгляд, полный превосходства и самодовольства, был обращен к капитану. Однако, вопреки ожиданиям, Фанатик продолжал смотреть на него с долей иронии, сохраняя на губах легкую полуулыбку. В отличии от остальных, Грахго чувствовал, что Отверженный полностью на стороне Моргана. И прямо сейчас корабль тянулся к поверженному боцману своей внутренней силой, делясь ею и позволяя быстрее вернуться из небытия. Благодаря вмешательству корабля, Морган пробыл в беспамятстве всего лишь пару мгновений.

Пока Билл стоял к нему спиной, пребывая в замешательстве, боцман поднялся. Не теряя ни секунды, Грант кинулся на Косого, под радостные крики команды запрыгивая на спину и сразу же впиваясь зубами в ухо. Биллу потребовалось время, чтобы как следует ухватиться за боцмана и сдернуть его со своей спины. Однако Морган так и не разжал челюсти, утаскивая за собой и часть плоти противника. Пока Косой зажимал ухо, Грант ударил еще раз и еще. Вскоре они вновь оказались на палубных досках, но в этот раз Морган был сверху. Он наносил удары по лицу Билла до тех пор, пока то не превратилось в кровавое месиво, а сам Косой не лишился сознания. Только убедившись, что противник уже не сможет подняться, Морган свалился на доски, сплевывая откушенный хрящ. Он тяжело дышал, с трудом поднимаясь.

Ловкий Эр выждал немного времени, давая возможность Биллу прийти в себя и подняться. Но поняв, что Косой уже не встанет, старпом направился к Гранту.

— С победой нашего молодого боцмана! — Он похлопал Моргана по спине, отчего тот чуть не упал обратно, с трудом устояв.

К ним уже спешил Мясник и юнга. Один из пиратов проверял Косого Билла, а Генри, паскудно усмехнувшись, подобрал оторванный хрящ. Остальные поздравляли Моргана с победой, наполнив палубу радостными криками. Но искренние улыбки, да и вообще улыбки, были далеко не у всех. Часть пиратов молча ушли в трюм, пара других поволокла Билла в каюту к Мяснику.

Когда на палубе практически никого не осталось, Фанатик спустился к Моргану и Мальку. Он положил ладонь на плечо боцману, улыбнувшись:

— Кажется, Саром был прав насчет тебя. Поздравляю, Морган.

— Спасибо, капитан.

— Молодец, Морган! — Юнга поддерживал Гранта, радостно улыбаясь.

— Составь боцману компанию, Малек. Сходите к Джулио. Пусть даст вам порцию рома.

— Спасибо, капитан! — Морган заулыбался, но тут же скривился от боли. Удар Билла изрядно подпортил его веселую мордашку, оставив ссадины и разбив губу в кровь.

К ним присоединился и Ловкий Эр. Капитан же проводил их взглядом, тихо обратившись к кораблю:

— Нашел себе нового любимчика, старик?

“Он честен. Билл нет.”

— Ты прав, старик. Но не мешай им сейчас. Подождем, пока не проявятся все недовольные.

“Хорошо. Но я смогу потом сожрать их всех?”

— Любой каприз, старик. Любой каприз.