Потерян в море

Глава 6. Гар-Нуэра

Лучи солнца, особенно разгоряченные в это время дня, ослепительным покрывалом накрыли город, придавливая к земле и отбирая остатки силы воли, не позволяя подняться. Близость Средиземного моря, чьи волны, отражая свет подобно тысяче зеркал, не приносила облегчения. Жители города прятались в домах или укрывались в тени раскидистых деревьев. Улицы оказались практически пусты. Можно было подумать, что Валенсия обезлюдела, в одно мгновение превратившись в город-призрак.

Не стала исключением и усадьба маркиза де Ньето. Но пустынность зал и комнат была подобна миражу. Ныне хозяин ее расположился в обширном саду, находящемся с западной стороны. Узорная беседка терялась среди старых гранатовых деревьев, окруженная насыщенно-розовыми цветками пеларгонии и белоснежным олеандром. Маркиз де Ньето, мужчина преклонного возраста с крючковатым носом и злыми глазами, вальяжно гладил маленькую белую собачку, сидевшую на скамье рядом с ним.

— Я рад, что вернулся на родину, Васко, — Ньето улыбнулся, оглядывая сад.

— Мне казалось, ты более честолюбив, — с легкой иронией ответил собеседник.

Гостем был давний друг, также носивший титул маркиза. Васко де Моро выглядел не сильно моложе хозяина усадьбы, но обладал более крепкой формой и густой копной черных волос, едва-едва подернутых сединой. Если бы не глубокие морщины вокруг глаз и на лбу, то Васко вряд ли бы кто-то дал больше сорока пяти.

— Ох, пустое… Быть губернатором где-то в карибском бассейне — только звучит хорошо. На деле же это совсем не то, что мне бы хотелось получить на старости лет.

— Неужели ты готов запереться в этих стенах и постепенно превращаться в пыль? — Васко покачал головой, не разделяя позиции друга.

— Ну почему же пыль?

Ньето улыбнулся, беря в руки тяжелый хрустальный графин с небольшого столика на колесиках. Разливая по бокалам рубиновую жидкость, что при свете солнца переливалась и играла, он продолжил:

— После проигрыша Габсбургов Валенсии потребуется много времени, чтобы вновь заслужить доверие короля. У меня уже не те силы, чтобы принимать активное участие в чем-то подобном. — Ньето передал Васко бокал. — Но я могу обратить взор и свои средства на то, что действительно важно. И результат чего я успею застать.

— О чем ты говоришь, Гаспар? Ммм, этот гранатовый сок прекрасен.

— Спасибо. Еще одна прелесть находится дома — я могу пить сок из собственного сада, а не прожигать взглядом ненавистные кокосы!

Мужчины посмеялись, разбудив задремавшего пса.

— Я хочу больше времени проводить с внуком, Васко, — произнес Гаспар, перестав смеяться. — Ты же знаешь, как я обожал малютку Ксимену. Рикардо — это все, что мне осталось после нее…

Васко сочувственно положил ладонь другу на плечо. Они оба потеряли слишком многое за последние несколько лет. Младшая дочь Гаспара, тихая и нежная, но проницательная и смелая Ксимена, была для Васко невесткой, подарив чудесных внуков. Он оплакивал ее гибель вместе с сыном четыре года назад.

— И я хочу отомстить за ее смерть, — голос Гаспара больше не был печальным. Теперь в нем слышалась твердость и решительность.

— Начнешь бороться с пиратством? — Васко, напротив, был полон сомнений.

— Уже начал. Но там мало кто способен оказать им серьезное сопротивление. Нужны капитаны Испании. Опытные, хитрые, способные вырезать подчистую гнилой нарыв этих вод! — Чем дольше говорил Ньето, тем яростнее он становился, чуть ли не брызгая слюной от ненависти, пылающей в груди.

— Сейчас не лучшие времена, Гаспар. Как бы я не хотел тебе помочь, не могу закрыть глаза на реальность.

— Мы творим реальность, Васко! Мы!

Гаспар с неожиданной для своего возраста прытью вскочил на ноги, принявшись расхаживать по беседке.

— Как жаль, что старик Гонсалес больше не с нами! — С горьким отчаянием воскликнул Ньето. — Он то знал, как ловить и уничтожать эту шваль. Иногда мне кажется, что его дух здесь, рядом. И тогда понимаю, что нельзя больше оставлять убийц безнаказанными.

— Мне кажется, что он не рядом, а вселился в тебя, — покачал головой Васко, для которого упоминания погибшего друга были болезненными.

Услышав это, Ньето остановился, виновато отвернувшись.

— Не знаю, какого тебе, Васко. Прошло четыре года, но мне до сих пор так трудно дышать, — голос Гаспара звучал глухо. Из него исчезли все цвета и вся жизнь. — Я помню, что ты не сильно жаловал непоседу Грахго. Ходили разные слухи о нем, его матери и Гонсалесе в то время… Но отцом он называл тебя. Я не знаю, какого тебе, — повторил маркиз: — потерять их всех…

В беседке повисла вязкая тишина, напоминающая остывшее рагу. Только пес шумно чесал себе ухо. Васко проводил взглядом одинокую бабочку, усевшуюся на край его бокала. Она притягивала взгляд хрупкостью и красотой, напоминая собой человеческую жизнь. Быстротечная, ломкая, но такая прекрасная.

— Начнем с пиратских бухт. Но действовать нужно с земли, а не моря, — Васко первым прервал тишину.

Гаспар удивленно обернулся к нему, не веря тому, что друг так легко согласился.

— Морган Роуз, один из моих капитанов, должен вскоре вернуться, — спокойно продолжил Васко. — Он принесет с собой свежие вести.

— А до его возвращения?

— Убедим остальных, что пора сделать наши торговые пути безопаснее.

Ньето согласно кивнул. В подобном деле нельзя было допустить спешки. Слишком все было зыбким и мимолетным, чтобы ринуться в бой, не оценив обстановку и не подготовив достойный план. И пусть для всех остальных он, Гаспар де Ньето, желал искоренить пиратство, на деле же, ему был нужен конкретный человек, потопивший четыре года назад бриг, перевозивший его дочь Ксимену и старшего внука.

Когда-то на месте пиратского порта располагалось поселение местных аборигенов, надежно скрытое в глубине бухты. Жители этого маленького клочка рая спокойно существовали бы и дальше, не зная прелестей контактов с цивилизацией, если бы в один погожий день неприметный остров не решил бы посетить потрепанный пиратский бриг. Вопреки ожиданиям, пираты нападать на аборигенов не стали. Те, к слову, хоть и проявляли подозрительность и настороженность, агрессии также не высказывали. Довольно быстро, невзирая на языковой барьер, обе стороны поняли, что сотрудничать не просто удобно, но и выгодно.

Сначала в бухте, по соседству с поселением, появились первые сваи и единственный причал. Затем несколько покосившихся домиков и пристань. Постепенно все больше пиратов посещали остров, а вместе с ними пришли контрабандисты, скупщики, шлюхи, трактирщики и целый ворох иных отщепенцев, нашедших пристанище здесь. Потребовалось несколько лет, спокойных и не очень, чтобы из горстки домов вырос целый городок. Его нарекли Гар-Нуэра в честь капитана брига “Скат” Нуэра Мартинеса и вождя племени Гараонабо.

Теперь перед неспешно заходящим в бухту “Отверженным” простирался настоящий людской муравейник. Скалы, напоминающие акульи зубы, надежно скрывали разросшийся город, являющийся одновременно до тошноты отвратительным и до трепета очаровательным. Здесь не было закона, кроме кодекса, который не запрещал на берегу проливать кровь. Пьянство и разврат соседствовали с редкими вкраплениями возвышенного, как правило, примастившегося с краю, ближе к лесам и скалам. Именно туда стекались мелкие этнические группы, не желающие смешиваться в минуты безмятежности с командами, сошедшими на берег. Разномастные домики, большие и маленькие, деревянные и каменные, заполонили берег, уходя вглубь острова и цепляясь за скалистые выступы, местами нависая над лазурной водой. Гавань, точно перезрелый плод, была полна судов. Здесь можно было заметить пузатые бриги, юркие шхуны, тяжеловесные барки и пару горделивых фрегатов. Между ними сновали шлюпки и лодки, похожие на рыб прилипал, что неустанно следуют за акулами. Завидев Отверженного, порядком просевшего под своим грузом и потерявшего в шторме пару парусов: фока-трисель и фор-брам трисель, — они спешили убраться с его пути. Команда ловко вела фрегат к причалу, желая проводить разгрузку и починку с максимальным количеством удобств, а не наседать на весла всякий раз, как потребуется доставить что-то с корабля или на него.

— Эр, — капитан, стоящий за штурвалом осторожно и плавно завершал последний маневр перед тем, как бок корабля со слабым стуком приблизился к причалу. — Когда пойдешь за материалами для Сарома, возьми с собой Моргана.

— Зачем?

— Нужно восстановить паруса. Морган уже прикинул детали. Возьмете все сразу.

Чайка и Келпи уже перебрались на причал, первыми начав швартовку, ловко затягивая узлы на кнехтах. В их действиях не было суеты и напрасной спешки. Возможно, они смогли бы провести швартовку даже с завязанными глазами, настолько привычным и обыденным для них уже стала морская жизнь. Юнга бросал на них завистливые взгляды, вызывающие у других кривые улыбки. Он пока еще не ощущал себя столь же свободно и уверенно.

— Понял. Подлатаем нашего монстра, — ухмыльнулся Ловкий Эр, похлопав по фальшборту.

Отверженный недовольно заворчал. По уговору, фрегат старался как можно меньше двигаться в портах, чтобы слава о нем казалась слухами, байками, преувеличенными страхами, что могли ожить в любой момент. Грахго, до недавнего времени, старался сохранить особенности своего корабля в зыбком секрете, когда не уверен: услышанное правда или ложь. И сейчас корабль не мог погрозить Эру канатом за панибратство. Фрегат уже хотел было отвлечься на пристань, да вот только в голову ему пришла идея, как намекнуть здоровяку о своем недовольстве.

— Жребий!

Окрик Моргана разнесся над палубой, когда пираты закончили швартовку. Теперь им предстояло решить, кто из них сможет сразу же отправиться на берег, а кто останется дежурить на корабле. Ловкий Эр, не принимающий участия в жеребьевке, решил подождать боцмана на причале, направившись к сходням и не замечая, как голова Отверженного слегка развернулась к нему. Когда старпом подошел к мосткам, ему на голову свалился запутанный канат.

— Дьявол тебя дери, — рыкнул он, отшатываясь назад и потирая ушибленное место.

Вопреки ожиданиям, канат не продолжил свое падение на палубу, а повис на рее. Расправившись и слегка покачиваясь, он напоминал самодельную петлю, за которую подвешивали неугодных во время плавания. Эр сразу перевел взгляд на носовую фигуру, которая уже, как ни в чем не бывало, смотрела куда-то вперед, словно ее никогда не наполняла жизнь. Только едва заметная улыбка пряталась под щупальцами.

— Малёк! Убери это.

Старпом отмахнулся от каната, переходя на берег.

Вскоре и остальные пираты начали покидать фрегат. Гарри-Порох, Чайка, Тощий Том, Юркий Санчо и Краб громко переговаривались, направляясь прямиком в бордель. За ними посмеиваясь шел Мясник, собравшийся пополнить свои медицинские запасы. Келпи и Кот о чем-то яростно спорили, окруженные небольшой группой пиратов, которую замыкал потрепанный Билл. Одними из последних на причал ступили кок Джулио и Малёк в сопровождении Джодока. Они собирались наведаться на рынок. Никто не требовал своей доли и денег. Каждый знал, еще когда подписывал кодекс “Отверженного”, — все награбленное продается счетоводом фрегата, а затем, после изъятия части на нужды корабля, делиться между командой.

Грахго подождал, когда на корабле останется небольшая горсть людей, и тоже собрался в город.

— Капитан!

Освальд, красивый мужчина средних лет с обманчиво добродушным лицом и хваткой пса, являющийся счетоводом “Отверженного”, замер напротив Моро, сжимая в руках конверт и неуверенно улыбаясь.

— Что такое?

— Капитан, вы ведь пойдете к Рамиро? — Вопреки стараниям Освальда, в голосе его проскользнула едва уловимая надежда.

— Пойду. Ты хочешь что-то передать?

— Да. Здесь письмо и… и деньги.

— Я понял тебя. Не волнуйся.

Грахго забрал конверт, убирая его в нагрудный карман, где уже лежало с десяток таких же. Обычно, пираты сами выходили на контрабандистов, при помощи которых передавали весточки семьям, живущим в Старом Свете и не имеющим возможности вновь встретить родственников, переступивших черту закона. Но как-то Фанатик предложил им передавать письма родным через него. Команда знала, что их капитан имеет друзей среди контрабандистов, снабжающих его информацией в обмен на долю в добыче. И что информация эта не из числа тех, которые легко достать грея уши в торговых домах и портах. А потому решили довериться Грахго. Здесь они могли хотя бы спросить с него, в случае обмана. С тех пор, если Фанатик собирался навестить своих “друзей”, то заранее собирал письма команды.

— Спасибо, капитан.

Похлопав Освальда по плечу, Фанатик кивнул Коджо, брату Джодока, что частенько сопровождал его, и спустился по мосткам на причал. Несмотря на то, что дел впереди было много, капитан не торопился. Сопровождаемый черной тенью за спиной, он расслабленно направился вверх по одной из улиц. Помимо Джодока и Коджо в команде “Отверженного” было еще пятеро чернокожих, присоединившихся к пиратам после того, как те потопили судно работорговцев. Несмотря на уговоры Эра продать живой товар, чтобы все же поиметь денег, Грахго решил даровать рабам свободу и немного денег из собственной доли. Но двигало им вовсе не милосердие, а холодный расчет.

Семеро крепких мужчин, вселяющих неимоверный страх европейцам при абордаже и безоговорочно преданных Фанатику, присоединились к команде, а остальные их соплеменники стали частью Гар-Нуэра, каждый раз искренне радуясь встречи с капитаном и охотно делясь самыми разными новостями. Вложение Грахго окупилось с лихвой и, что самое главное, продолжало окупаться.

Малёк надеялся никогда больше не возвращаться в это место, пахнущее помоями и экзотическими цветами. Он ненавидел эти грязные улицы, где среди истинно европейских зданий мелькали ловцы снов, подвески из костей животных и перьев птиц. Испытывал омерзение, видя пьяных людей, зачастую блюющих сразу же за углом, если повезет, и вульгарно одетых женщин, готовых раздеться хоть здесь и сейчас. Надеялся, но прекрасно понимал, что ему придется быть здесь снова и снова. И от этого понимания сердце жгло еще сильнее.

— Чего уши повесил, парень?

Джулио по-хозяйски двигался вперед, немного высокомерно оглядывая простирающийся вокруг упорядоченный хаос. Ему было около сорока. На лице явственно виднелись многочисленные морщины от частых улыбок, а на шее красовалась татуировка, выполненная нетвердой рукой и изображающая не то ангела, не то русалку. Темные волосы доставали до плеч, но у лба уже виднелась начинающаяся лысина. Однако спокойное лицо кока мало кого могло обмануть на корабле. Джулио боялись ничуть не меньше, чем Ловкого Эра. А порой и явно больше.

— Есть хочу, — юнга печально вздохнул.

Они как раз проходили мимо крепкого трактира, что держала старая донья, больше известная среди люда Гар-Нуэра, как Зубастая Мэри.

— Как есть? — несколько оскорбленно спросил Джулио, оборачиваясь к Мальку. — Я дал тебе двойную порцию, паршивец!

Парнишка сразу же постарался спрятаться за массивной фигурой Джодока, флегматично разглядывающего старого пирата, привалившегося к балке недалеко от них и тыкающего пальцем в рвоту на своей замызганной рубашке.

— Может, зайдем к Зубастой Мэри потом? — Чернокожий гигант вопросительно посмотрел на кока, придерживая юнгу за плечо.

— Она подает те еще помои…

— Это вы о донье так что ли?!

От распирающего негодования Малёк аж подскочил на месте. Старуха со скверным характером и тяжелой рукой пользовалась в порту устрашающей репутацией, но хозяйствовала во вполне приличном трактире. Ее побаивались и предпочитали не спорить лишний раз. Шептались, что миссис Адамс, как ее звали, могла попасть из пистоля в яблоко с расстояния ста футов. Но именно эта старуха сначала помогла юнге, а после и приютила, дав кров над головой и работу. Матерясь и грозясь выгнать мальчишку на улицу, она, тем не менее, порой варила ему по выходным карамель, а иногда украдкой давала, о чудо, горячий шоколад. Эти два лакомства стали для мальчишки самыми вкусными вещами на свете, вытеснив из сердца даже воздушные пирожные.

— Донье?

Джулио юнгу не понял, продолжив путь к торговцам.

— Миссис Адамс, — сразу же поправился малец, хмуро оглядывая кока.

— Донья, ха-ха-ха, — Джодок разразился смехом, спугнув парочку прохожих.

— А ты чего так встрепенулся, Малёк, а?

— Потому что нельзя так говорить о старой донье!

— Почему же нельзя, если можно? — Джулио, под смех товарища, с интересом следил за юнгой.

Никакие стоящие аргументы на ум Мальку не пришли, а потому он лишь упрямо выпалил:

— Нельзя!

— Ишь, каким воинственным стал, — кок усмехнулся.

Они прошли еще немного, заходя на маленький, но оживленный рынок, где от количества людей разбегались глаза. Джулио, молчавший все это время, скосил хитрый взгляд на юнгу и невинно спросил:

— Паршивец, а знаешь, почему ее зовут Зубастой Мэри?

Мальчишка ответил подозрительным взглядом и неуверенно протянул:

— Почему?

— Мне как-то рассказал приятель. Когда старуха еще не была старухой, не повезло ей попасть на корабль к капитану Гибсону. Лихому пирату, страсть как любившему женщин. Сам понимаешь, решил он первым нагнуть Мэри, да вот только хитрой сукой она оказалась, — Джулио хохотнул, не забывая выискивать взглядом необходимые ему продукты. — Увлекла она Гибсона. Спустила ему штаны, да встала на колени.

— О, Джулио! — Один из торговцев радостно помахал коку. — Ты за мукой? Возьми у меня! Кукурузная, не пожалеешь!

Джулио сразу же остановился, недобро прищурившись:

— Как в прошлый раз, когда подсунул мне мешок с червями, Уилл?

— Да ты что?! Быть такого не может, Джулио!

Но кок уже двинулся к торговцу, вернув на лицо улыбку, полную доброжелательности и тепла. Торговец с опаской поглядывал на пиратов, но возможность наживы усыпила чувство опасности, а потому мужчина остался на месте.

— Кукурузная говоришь?

В следующую секунду тяжелый кулак Джулио с силой врезался в живот торговца, заставляя его согнуться пополам. Но кок не остановился на одном ударе. Схватив Уилла за волосы, он впечатал его головой в балку прилавка, отчего тот сполз на землю. Джодок спокойно стоял немного в стороне, оглядываясь и внимательно следя, чтобы никто не помешал восстановлению маленькой справедливости.

— Я тоже думаю, что не пожалею, Уилл, — кок выхватил из-за пояса торговца кинжал и не раздумывая воткнул ему же в стопу, пригвоздив к земле.

На крик боли обернулось несколько людей. С интересом они оглядели открывшуюся перед ними сцену, но не спешили кому-либо помогать. Это были не их проблемы. О чем явственно говорил предупреждающий взгляд черного здоровяка.

— Это, — Джулио отцепил с пояса Уилла кошель, — компенсация. Всего доброго, Уилл.

Он перевел взгляд на Малька, удивленно застывшего рядом с Джодоком, и поманил за собой дальше меж рядов. Юнга такое не понимал. Как могли люди вести себя, словно животные? Он мог объяснить себе, почему пираты нападают на суда. Но почему они режут друг друга — нет.

— Так вот, на чем я там остановился? Ах, да. Мэри опустилась на колени.

Джулио продолжил свой рассказ, как ни в чем не бывало, и это удивило мальчишку еще сильнее.

— Поначалу бедняга Гибсон наслаждался самым приятным, что может сделать мужчине женщина, используя свой рот, и это не лесть, приятель. Но затем все резко сменилось ужасной болью. Мэри буквально отгрызла ему член.

Джодок, все это время тоже слушавший кока с интересом, передернул плечами, поморщившись. Малёк же в удивлении раскрыл рот. Он понимал не все, но итог истории произвол на него неизгладимое впечатление.

Запах жаренного, даже слегка подгорелого мяса заполнял трактирный зал, смешиваясь с вонью дешевого пойла и ароматом тушеных овощей. От подобного сочетания во рту набиралась слюна, а живот издавал ужасающие звуки, пытаясь наладить контакт с далекими китами. Компания из семи пиратов “Отверженного” расположилась на втором этаже, идущем вдоль стен и имеющим вид на первый, где экипажи других кораблей уже давно перемешались между собой, делясь впечатлениями о последних плаваниях.

— Ты предлагаешь нам смерть, Билл, — мрачно произнес Оскал, ирландец с огненно-рыжей жидкой бороденкой. Его охотно поддержали другие пираты.

Билл, сидевший напротив, выглядел скверно. Синяки еще не до конца сошли с лица, рана на ухе покрылась корочкой, которая, если ее задеть, трескалась и из нее вытекала прозрачная с желтым оттенком жидкость. Замечание Оскала ему не пришлось по душе.

— Будто так вы бессмертны, — презрительно выплюнул он.

— Хе, так мы проживем дольше, — захихикал Генри Кот.

— Получая крохи от чокнутого капитана!

— Не такие уж и крохи, Билл, — спокойно возразил Оскал. — Фанатик имеет отличный нюх. Он много раз приводил нас к достойной добыче и всегда распределял долю согласно кодексу.

— Ты словно сидел там и наблюдал, — тощий и светловолосый Ришар поморщился. — Словно считал, за сколько они продают добычу, чтобы сравнить, а тот ли итог они говорят нам в конце?

— Если есть доказательства, то мы можем всучить кэпу метку и дело с концом.

В отличии от большинства, Оскал не терял голову от желания власти или наживы. Он хладнокровно рассматривал варианты наибольшей выгоды, и пока не понимал, чем другой капитан будет лучше Грахго.

— Ага, а потом оказаться ужином его корабля, — Косой Билл сплюнул. Понизив голос до шепота, мужчина продолжил: — Мы должны избавиться от капитана и прибрать к рукам его ручного монстра.

— Ты спятил, Билл. Как ты собираешься это сделать? Просто скинуть за борт? — Ирландец презрительно изогнул брови.

— На берегу. Мы сделаем это на берегу.

Пиратам пришлось прерваться. Разносчица, чья черная кожа блестела под светом ламп, осторожно расставляла тарелки на их столе, не забывая вежливо улыбаться на сальные шуточки.

— Хор-роша-а, — протянул Кот, любуясь изгибами девушки, переходящей к другому столу.

— Вернись к нам, Генри!

Билл грубовато толкнул Кота, привлекая внимание к оборвавшемуся разговору.

— У них связь с кораблем, если ты забыл, — равнодушно заметил Оскал.

— Мы подготовимся. Одни будут отвлекать корабль, другие убивать капитана. А потом, — Билл изобразил сочувствие: — скажем, что старались помочь изо всех сил.

— Я не пойду за тобой, Косой, пока не получу гарантии, — Оскал лениво подцепил кусок мяса, отправляя его в рот. — Грахго имеет авторитет. А ты, после кривого маршрута, проложенного на “Медузе”, его потерял.

От упоминания прошлой ошибки, стоящей места на корабле и прилипчивого прозвища, Косой дернулся, злобно осклабившись. Он уже и не рад был, что решил связаться с Оскалом. Но тот имел авторитет среди команды. За ним могли пойти остальные. Поэтому Билл недовольно сжал челюсти, сдерживая злость.

— С тех пор я поднаторел в картографии.

— Рад слышать это, Косой.

Пираты продолжили трапезу, щедро заливая ее алкоголем, который только обжигал глотку, но не приносил облегчения. Вскоре к ним присоединились выходцы из других команд. Люди перемешались, опьянели, стали вспоминать и хвастать добычей. Тем же, кто не мог рассказать многого, оставалось только врать или помалкивать. Через время Оскал поднялся на ноги.

— Э, куда ты, друг? — Кот пьяно щурил глаза, пытаясь собрать куски пирата в единую картину.

— К Кривому. Хочешь со мной?

— Не-е, не. Он опять обдерет меня, как, блять, липку, — вопреки ожиданиям, Генри был еще не настолько пьян, чтобы легко соглашаться на любые предложения. Даже такие заманчивые, как сыграть в кости.

— Как знаешь, — Оскал пожал плечами. — Я жду доказательств, Билл, — вместо прощания произнес пират, прежде чем покинуть веселую компанию.

Косой проводил товарища недовольным взглядом, после чего залпом опустошил содержимое кружки. Живой корабль манил пирата. Но он понятия не имел, как стать его капитаном, кроме как по простому завалить Фанатика. Однако столь действенный, Билл не сомневался, способ многих не устраивал. Они не видели смысла менять капитана. И это злило еще больше.

Широкие и неизменно грязные улицы, расходящиеся от пристани, подобно лучам солнца, могли привести, как к шалашам африканцев, так и к лачугам индейцев. Но можно было найти и добротные дома тех, кто решался обосноваться здесь на долгий срок. Склады контрабандистов, жилища старых пиратов с семьями, которым некуда было больше возвращаться, уютные заведения для переговоров и сделок. Маленькие вкрапления мирной жизни, соседствующие со спящим вулканом, готовым проснуться в любой момент, чтобы безжалостно поглотить тех, кто был слишком устал или беспечен, дабы поселиться рядом.

Коджо и Грахго уверенно продвигались к несуразному строению из дюжины пристроек, примыкающих к одинокому причалу, где на волнах лениво покачивалась барка “Амелия”. Завидев их приближение, из тени вышел сонный и несколько щуплый мужчина средних лет, держащий ладонь на пистоле. Вглядевшись в лица пиратов, он щербато улыбнулся:

— Вернулись, капитан?

— А похоже, что нет?

Грахго приподнял одну бровь, бросая красноречивый взгляд на руку встречающего, что все еще лежала на оружии. Тот пожал плечами, постучав по рукояти и делая шаг в сторону.

— Вам повезло, капитан, Рамиро только вернулся, — мужчина как-то слишком уж довольно ухмыльнулся, отчего Фанатик остановился.

— Он пьян? — Грахго подозрительно сощурился, ощущая неимоверную тягу проломить голову немытой обезьяне, стоящей перед ним и вздумавшей морочить ему голову.

— Не-е-ет…

— Тогда что?

— Где? — Человек Рамиро сделал настолько невинное выражение лица, что сомнений не оставалось: ублюдок что-то утаивал.

Сдерживая рвущуюся наружу, словно неистовый поток воды, агрессию, Фанатик дернул подбородком вправо, впиваясь в мужчину взглядом, от которого тот еще крепче вцепился в рукоять пистоля, готовый извлечь его в любое мгновение. Но Грахго бы не стал капитаном, если бы поддавался раздражению и злости всякий раз, как вздумается. К своим годам он все таки поднабрался опыта.

— Кажется, тебя зовут Дарио, а? — Фанатик немного демонстративно провел языком по кончикам зубов, окидывая мужчину новым, весьма плотоядным взглядом.

Коджо, стоявший за спиной капитана, довольно заухмылялся, видя, как бандит невольно побледнел, смотря то на одного пирата, то на другого. Грахго же сделал шаг вперед, вальяжно цепляя пальцами, увенчанными массивными перстнями, кончик ворота рубахи мужчины, взглядом проходясь по его горлу и останавливаясь на кадыке.

— Тише-тише, нет нужды размахивать руками, — капитан предупредительно качнул головой, заметив, что бандит собирался оттолкнуть его ладонь. Он поправил его ворот, презрительно обтерев пальцы после, и недовольно скривился, сокрушительно покачав головой: — Идем, Коджо. Дарио слишком тощ и от него дурно пахнет. Я, все же, предпочитаю, мясо понежнее…

Еще раз с явным сожалением окинув Дарио взглядом, Фанатик досадливо дернул уголком губ и прошел мимо бандита. Коджо, последовавший за ним, нарочито громко произнес:

— Не огорчайтесь, капитан. Я позабочусь об ужине.

Грахго уже не обращал внимание на перешптывания за своей спиной, появившиеся сразу же, стоило отойти от Дарио, и направился через грязный двор к дальней постройке. Только Коджо бросил насмешливый взгляд на бандита, к которому присоединились недовольные товарищи, с опаской поглядывающие на удаляющихся пиратов.

В голове капитана же крутились иные мысли. Судя по всему Рамиро мучило либо плохое настроение, либо похмелье, что было равносильно. Контрабандист имел слабость к представительницам прекрасного пола, влюбляясь чаще, чем звезд по ночам высыпало на небе. Но стоило ему разочароваться в очередной даме сердца, как он сразу же спешил утопиться в роме или вине. Можно было бы удивиться, как испанец не закончил свои дни в какой-нибудь канаве, захлебнувшись в собственной блевоте, но настоящей и единственной любовью Рамиро была юркая “Амелия”, заставляющая его раз за разом возвращаться к причалу в каком бы состоянии он ни был. Вот только в те мгновения, когда испанца терзало плохое настроение или похмелье, иметь дела с ним было сложно. Из авантюриста и сорвиголовы он превращался в злобного и жадного брюзгу. Судя по поведению ублюдка на входе, сегодня был именно такой день.

Перед дверью на склад пиратов встретил жилистый мужчина, чьи волосы уже изрядно были испорчены сединой, а на месте левого глаза красовался давно заживший шрам. Многие в Гар-Нуэра знали его, как правую руку Рамиро, за глаза называя Старой Каракатицей. Но свои уже давно и прочно прозвали его Око.

— Рад видеть, капитан Грахго.

Око доброжелательно улыбнулся, тем не менее, цепко разглядывая капитана и Коджо. Он напоминал старого удава, выглядящего жалко лишь до тех пор, пока стальные кольца не сомкнуться вокруг очередной жертвы, потерявшей бдительность.

— Взаимно, старик, — Фанатик ядовито ухмыльнулся.

— Рамиро нет на складе, — поспешил предупредить Око до того, как пираты успели продолжить свой путь.

— Вот как? Где мы можем его найти?

— На камнях.

На ответ Каракатицы Грахго смог лишь удивленно поднять брови. Камни находились у берега недалеко от складов контрабандистов “Амелии” и являлись излюбленным местом их предводителя, чтобы выпустить пар или подумать. Когда Рамиро уходил к ним, значит дела обстояли совсем худо. Коджо и Грахго переглянулись. На невысказанный вопрос чернокожего, капитан кивнул.

— Спасибо, старик.

Прежде чем юркнуть в узкий проход меж пристроек, выводящих на берег, Фанатик кинул Оку одну пиастру, которую тот довольно ловко поймал. Вскоре пираты дошли до необходимого места. Уже по дороге им открывался прекрасный вид на зубчатые камни, расположенные на фоне манящих вод Карибского моря. Коджо остался ждать капитана на возвышенности, пока Грахго, тихо ругаясь сквозь зубы, пробирался по скользким камням. Рамиро он нашел у самой кромки воды. Испанца было легко узнать по характерной линии плеч: одно из них было заметно выше другого.

— Не боишься промочить сапоги, Рамиро?

Контрабандист, услышав насмешливый вопрос Грахго, резко развернулся, прожигая его взглядом злых глаз.

— Пожаловал, значит.

— Откуда столько недовольства? Неужели ты не рад меня видеть? — Фанатик, наигранно расстроившись, подошел ближе, протягивая руку.

— Я был бы рад узнать, что ты потонул где-нибудь. Ей богу!

Несмотря на злость и недовольство, Рамиро крепко пожал руку капитана, хлопнув его по плечу при этом.

— И в честь чего такой теплый прием? — Убрав руки в карманы, Грахго изучающе рассматривал Рамиро, чуть склонив голову.

— Да вот. Помнишь, давал я тебе наводку на один жирный бриг?

— Какой именно?

– “Мотылек”.

— Помню, — Грахго легко согласился, не в силах спрятать довольный блеск из глаз.

— Так скажи мне, Грахго, какого дьявола ты не потопил его? Почему я узнаю, что эта каракатица дошла до порта?! Ты знаешь, какие слухи теперь ходят?!

С каждым новым вопросом спокойствие все больше покидало контрабандиста, а голос поднимался на октаву выше. Вполне могло показаться, что Рамиро не сможет удержать себя в руках и ударит капитана, стоящего перед ним с удивительным спокойствием и даже скрытым садиским наслаждением слушавший претензии.

— Какие?

— Что дочь капитана “Мотылька” сожрала носовая фигура!

— Звучит неправдоподобно, не находишь?

— Звучало бы как то, что их капитан сошел с ума от горя, если бы я не знал тебя и твой чертов фрегат.

— Так в чем проблема? — вопрос, заданный Грахго, мог бы выглядеть вполне искренне и невинно. Вот только в нем слишком явно чувствовалось, что капитан желал, чтобы проблема была.

— Нашлась парочка моряков, которые тоже видели живую фигуру. И теперь они активно поддерживают “Мотылька”, — Рамиро презрительно сплюнул. — Другие, наслушавшись баек и россказней, начинают убеждать, что пираты давно продали души дьяволу и их всех нужно вырезать. Церковь начинает давить… Хватит лыбыться, Грахго! — Под конец мужчина не выдержал. Он всплеснул руками, начав ходить вдоль воды. — Не хватало, чтобы в водах вновь стало тесно от военных кораблей!

— Прекрати истерику, Рамиро.

Фанатик резко оборвал контрабандиста. Взлохматив свои волосы, он прикрыл глаза. На губах у Грахго играла довольная ухмылка. Рамиро возмущенно уставился на капитана, всерьез задумавшись над тем, чтобы стереть его раздражающее выражение лица.

— Бедный капитан Роуз потерял горячо любимую дочь. Что только не привидится, а? Единственный не потопленный мною бриг, Рамиро. Он будет кричать громче всех, но в итоге только и сделает, что убедит остальных в своей бесполезности, — Фанатик вновь посмотрел на контрабандиста. Его уверенность постепенно успокоила Рамиро. — Максимум, они пришлют пару военных фрегатов. Может, усилят на время охрану торговых судов. Нас ведь и правда в морях многовато, верно?

— Ты хочешь избавится от конкуренции? — Искренне удивился испанец внезапной мысли.

— И это тоже.

Грахго не стал отрицать очевидное. Но это была далеко не главная цель.

— Расчетливый ублюдок…

— Мне нужны данные по “Мотыльку” и военным судам, если они будут, Рамиро. Не подведи, — капитан качнул головой, переводя взгляд на водную гладь.

Переливы воды на солнце манили. Обещали прохладу и свежесть. Грахго ужасно хотелось скинуть одежду и нырнуть в море. Насладиться его касаниями и расслабить уставшее тело, чтобы волны несли его, куда вздумается.

— А если они найдут Гар-Нуэра? — Рамиро, хоть и вернул себе некоторое спокойствие, все же никак не мог выкинуть из головы военные суда, которые вполне могли уже выдвигаться на поиски пиратских бухт и кораблей.

На подобное замечание, вполне способное оказаться пророческим, Фанатику хотелось ответить честно. Ему плевать. На остальных пиратов, остров, Гар-Нуэра. Но говорить такое Рамиро было сродни взрастить у себя под крылом крысу, которая бросит в самый неожиданный момент.

— Значит пойдут ко дну.

Грахго не солгал ни единым словом. Либо пираты Гар-Нуэра потопят военные суда, либо пойдут ко дну сами. Кто-то, да отправится на тот свет, навсегда став частью безмятежных небесных вод.

— Надеюсь, ты прав, Грахго. Надеюсь, прав.

— Идем, пропустим по стакану чего-нибудь крепкого. Заодно обговорим детали, — капитан кивнул в сторону складов, первым покидая берег.

— Да-а, выпить, после таких новостей, не помешает.

Рамиро поспешил за Фанатиком. Увидев фигуру Коджо, контрабандист щелкнул пальцами:

— У меня есть парочка писем для твоих.

Весточки с земли, где жили родные люди пиратов не могли не радовать. Вместе с рассказами о соседях, детях и друзьях, приходили вести о настроении людей, о возможностях вернуться домой или же слухи и обрывки о флибустьерских мандатах. Точнее о том, кто их получил. Грахго не тешил себя надеждами когда-нибудь вернуться домой, но не разбивал потаенные мечты некоторых отбросов из своей команды. Он искренне верил, что без цели, какой бы несбыточной она ни была, человек перестает быть человеком, теряя людской облик и плавно опускаясь на самое дно. Словно корабль, попавший в шторм у опасных берегов, лишенных света маяка.

— А вот и преданный пес капитана. Или это уже другой? — Рамиро хмыкнул, пытаясь опознать чернокожего здоровяка.

Из всей группы бывших рабов лишь немногие общались с европейцами. Другие предпочитали держаться особняком, порой зная только пару слов. Коджо, относящийся к первой категории, белозубо улыбнулся.

— Мы лишь безликая тень капитана.

— Безликая, но прожорливая, — равнодушно заметил Грахго, на что черный захохотал.

Мужчины прошли через неприметную дверь, очутившись в темном полупустом ангаре. Ориентироваться здесь было сложнее. Фанатик чуть не налетел на одинокую балку, внутренне обругав Рамиро не самыми цензурными словами. Желай кто прикончить его, и нельзя было бы найти более идеального момента. Грахго прикоснулся к рукояти шпаги, подобравшись, точно дикий зверь, и движущийся как можно тише и осторожнее. Поднявшись по лестнице и свернув за угол, они вышли к одинокому открытому окну. Свет падал на потертый стол, несколько табуреток и слегка покосившийся шкаф, чем-то напоминающий хозяина этого места.

— Если ты экономишь на лампах, то почему не вырежешь еще окон? — Поинтересовался капитан, садясь за стол.

— Темнота — это лучший друг контрабандиста. Не собираюсь изменять своим привычкам даже здесь.

Рамиро достал три кружки и пузатую бутылку рома, при виде которой Грахго чуть поморщился. Он бы предпочел хорошего вина, но воротить нос все же не стал. Также на стол легло три помятых конверта, сразу убранных капитаном в карман.

— Из Род-Айленда! — контрабандист демонстративно качнул бутылку, прежде чем начать разливать мутновато-золотистую жидкость.

Фанатик, бросив на стол небольшую стопку посланий от команды, поднял кружку. За ним повторили остальные. Ром обжег горло и ухнул в желудок, напомнив, что неплохо было бы поесть, прежде чем пить такое дрянное пойло. По мнению Фанатика, никакой сильной разницы, где разливали напиток по бутылкам, не было: в Род-Айленде или Барбадосе. Судя по скептическому взгляду, Коджо думал точно также.

Они немного поговорили о всякой чуши, а затем чернокожий пират ушел на улицу. Только после этого, раскурив одну трубку на двоих, Рамиро и Грахго перешли к более важным вопросам. Когда Фанатик получил все, что хотел, включая расположение “Мотылька”, наступил вечер.

– “Жемчужина” вошла в бухту, капитан! — Сразу же сообщил Коджо, стоило Грахго выйти на улицу.

Эта весть вызвала на лице у Фанатика довольную улыбку. Он был бы совсем не против расслабиться на один вечер и провести его в компании старого друга.

— Спасибо, Коджо. Думаю, на сегодня ты мне больше не нужен. Отправляйся к своим, — Грахго благодарно потрепал здоровяка по плечу.

Бывшие рабы расположились не так далеко от складов Рамиро, и Коджо не было нужды идти с капитаном через город. Они вместе покинули территорию контрабандистов, но Грахго, которому ром уже слегка ударил в голову, не смог отказать себе в маленькой шалости. Проходя мимо все еще дежурившего Дарио, не сводившего с капитана взгляда, Фанатик резко и неожиданно щелкнул зубами, отчего первый невольно подпрыгнул, чуть не свалившись в куст позади. От души рассмеявшись, Грахго направился к пристани.

День клонился к закату, когда кок при помощи юнги и Джодока закончил с покупками, заодно договорившись о доставке основной части продуктов ближе к планируемому отплытию. Малёк не мог упустить такую возможность и упросил Моргана, также вернувшегося на корабль, отпустить его на берег. Радостно спустившись на причал, мальчишка был вынужден остановится около носа корабля. Отверженный с легкой печалью смотрел на неровные улицы Гар-Нуэра, напоминая верного пса, дожидающегося хозяина у порога дома.

“Ты скоро вернешься?”

Корабль не смотрел на юнгу, но тот все равно чувствовал его взгляд.

— Утром, наверное.

“Мне будет скучно.”

— С тобой же остается Морган и остальные, — Малёк улыбнулся, переминаясь с ноги на ногу.

С одной стороны, ему нравилось разговаривать с фрегатом. С другой, хотелось скорее проведать донью и приятелей.

“Этого мало.”

Отверженный капризно нахмурился. Как объяснить глупому ребенку, что становится ужасно одиноко, когда вместо нескольких десятков человек на твоей палубе остается хорошо, если с дюжину? И капитана не было рядом, чтобы перекрыть гложущее чувство, разрастающееся внутри и окутывающее корабль печальной дымкой. Фрегат легко мог передвигаться с одним только Грахго на борту. Но когда его не было, Отверженному была нужна его команда. Именно поэтому Фанатик включил в кодекс корабля важный пункт, обязывающий, чтобы на борту всегда было не меньше десяти человек.

“Ладно, иди. Я буду ждать тут.”

— Не расстраивайся, — Малёк собирался махнуть рукой на прощание, но дернулся. За его спиной раздался хриплый, каркающий голос:

— С кораблем говоришь, ха-ха?

Развернувшись, юнга увидел старого моряка в лохмотьях, едва держащегося на ногах. От него пахло помоями и алкоголем, а маленькие колючие глаза смотрели с насмешкой и чем-то еще. Завистью или злостью, Малёк не мог определить наверняка. Однако от этого взгляда было ужасно неуютно.

— Простите, господин… Я… Мне нужно идти!

Мальчишка постарался проскользнуть мимо мужчины, но тот качнулся в его сторону, не переставая гадко ухмыляться.

— Да-да, я тоже раньше любил поговорить с кораблем. Хо-о-рошая традиция, да! — Моряк потянулся взять юнгу за руку, но тот успел отшатнуться назад. — А ты у нас малышка-трусишка что ли? Хи-хи-хи! — Его изуродованное лицо искривилось в притворном веселье.

“Ты же не маленький. Не бойся.”

Голос фрегата успокаивал, но не убеждал. Юнга все равно боялся неприятного человека, смотря на него широко распахнутыми глазами, хоть и пытался при этом скрыть испуг.

— Но о чем я? Ах, да! Традиция то традиция, но разум то мутиться… Так скоро и бесы начнут разговаривать, — моряк перешел на шепот, а потом и вовсе проговорил что-то неразборчиво, не переставая тянуться к Мальку.

— Эй!

Окрик Моргана, стоящего на палубе, привлек к себе внимание старика, позволив юнге выдохнуть.

“Никто не будет слушать труса. Навсегда останешься мальчиком для битья.”

— Проваливай, старик. Тебе здесь нечего делать, — боцман улыбался, но взгляд его был холоден и не сулил ничего хорошего.

— Может, вам нужен еще один опытный моряк, а? — Он склонился вперед, выгибая шею и смотря на Гранта снизу вверх.

“Морган не всегда будет рядом.”

— Нам хватает опытных моряков.

— Жаль-жаль… Не подсобишь в таком случае монеткой?

“У пирата два пути: прогнуть других или прогнуться самому.”

— Чего нет, того нет, — боцман демонстративно похлопал себя по карманам, так и оставив ладонь на рукояти катласа.

“Кто вызывает у тебя больше уважение: Кот или Морган?”

— Эх, а на таком корабле стоишь! Зря только доски мараешь… Тьфу! — Моряк презрительно сплюнул на причал. Вернув взгляд на юнгу, он поинтересовался и у него: — А у тебя, трусишка, тоже нет?

— Нет, — юнга сжал кулаки, перебарывая трепет в груди. — Вам лучше не сновать у нашего корабля.

— Ладно-ладно, поснуем где-нибудь еще, — моряк многообещающе ухмыльнулся, развернувшись и пойдя вдоль причалов.

Малёк сразу же выдохнул, с благодарностью переводя взгляд на фрегат и боцмана. Морган ничего не сказал, только осуждающе покачал головой, прежде чем вновь скрыться за фальшбортом.

“Либо уважение, либо презрение.”

Горечь неприятно подкатила к горлу юнгу. Он тяжело вздохнул. Малёк не был трусом, но порой ему было сложно перебороть себя. Ведь не был? За несколько лет он так и не смог привыкнуть к головорезам, с тоской вспоминая утерянный дом. Постоянные сравнения, память о наставлениях матери и учения отца не позволяли юнге начать жить по жестоким законам моря.

“Ты научишься. Смотри, слушай, не отталкивай. Мы все теперь часть тебя.”

Отверженный бросил на расстроенного мальчишку мимолетный взгляд. Он понимал его, как никто другой. Пираты не строят себе кораблей. Они захватывают чужие, безжалостно и решительно переделывая и приспосабливая их под себя. Еще вчера ты был гордым военным фрегатом, что несет на своем борту команду благородных и смелых людей, но уже сегодня ты пропитанный кровью пиратский корабль, а на палубе твоей осталась одна смерть.

“А теперь не мешай мне ждать Грахго.”

— Будто этому можно как-то помешать!

Но фрегат уже не отвечал на колкое замечание юнги, погрузившись в ожидание, изредка посматривая на мир глазами своего капитана. Мальку ничего не оставалось, кроме как оставить Отверженного.

Крики чаек разносились над бухтой, где жизнь кипела и с наступлением сумерек. Пиратский порт никогда не спал. Смех и грубые песни звучали тем громче, чем темнее становилось небо. Ежесекундно ощущая опасность в море, пираты стремились насладиться жизнью на месяцы и годы вперед, проживая и прожигая ее так, словно завтра их уже ждала смерть. В царившем повсюду хаосе Грахго, сидевший на ящиках, расположенных на одном из причалов, выглядел инородно. Слишком спокойным и умиротворенным он был. Уперевшись руками на колени, Фанатик с безмятежным видом наблюдал, как швартуется “Жемчужина”. Головорезы Эдварда Ваймса ничем не уступали в мастерстве команде “Отверженного”. Грахго знал это не по наслышке. Когда-то он плавал со многими из них под командованием Ортего, что прославился далеко за пределы карибского бассейна. Но затем, влекомый жаждой авантюры, Ваймс с верными людьми угнал новенький бриг из порта Панамы. Тогда Эдварду не посчастливилось стать капитаном. Это место занял Гойо Фернандес, до этого служивший у Ортего старпомом. Но через пару лет Ваймс отомстил, самолично вручив Фернандесу черную метку, а после оставив болтаться на рее. В тот раз Грахго не пошел за Ваймсом. На одном корабле не может быть двух капитанов. Он не хотел выбирать между властью и дружбой, а потому остался с Ортего.

Покончив со швартовкой, пираты вскоре ступили на причал. Никто из них не удивился Фанатику. О дружбе или сотрудничестве двух капитанов знали многие. “Жемчужина” и “Отверженный” не раз выходили на рейды вместе, совершая безумные и опасные нападения. А потому многие охотно здоровались с Грахго, не забыв предупредить своего капитана о госте.

Эдвард не заставил себя долго ждать. Его статную фигуру легко было заметить среди команды. Он двигался намного плавнее и мягче, чем все они вместе взятые, напоминая ядовитую змею, спускающуюся по ветке дерева. Став капитаном, Ваймс отрастил волосы и небольшую бородку, которые заплетал в тонкие косички. Смеясь, он убеждал Грахго, что это для солидности. Но Фанатик был уверен — Эдвард нашел простой способ носить часть своего золота и серебра при себе, обличив его в десятки бусин, проглядывающих меж прядей волос.

— Неужели в море разучились стрелять, раз до сих пор не смогли попасть по твоей голове, привлекающей столько внимания? — Вместо приветствия насмешливо спросил Грахго, спрыгивая с ящика.

Он не преувеличил своими словами. Последние лучи солнца играли на бусинах, заставляя их сверкать и переливаться, сразу же привлекая к себе окружающие взгляды.

— Один пытался, но я оказался быстрее.

Ваймс пожал Фанатику руку, возвращая ироничную улыбку. На его правом виске виднелась полоска запекшейся крови, уходящей далеко за кромку волос. Грахго сразу же опознал ласковое касание пули, едва не угодившей в цель.

— Планы? — Фанатик чуть приподнял брови, забирая неприметный мешок, все это время лежащий на одном из ящиков. Его содержимое звучно звякнуло, ударившись друг о друга стеклянными боками.

— Открыт к предложениям.

Мальчишка пробежал по знакомым улицам, которые так и не стали родными, остановившись недалеко от приземистого трактира, имеющего два этажа и чердак. Сквозь щели в досках пробивался свет, были слышны смех и ругань. Однако юнга не решался войти. Он не знал, стоило ли ему возвращаться сюда? Сомнения быстро развеялись, стоило Мальку вспомнить слова отца: “Первый порыв — он самый важный. Он показывает то, что действительно правильно и нужно для тебя. Но будь осторожен с этим. Только хорошенько поразмыслив можно понять, какой порыв был первым, а какой просто самым явным”. Это помогло юнге обойти шумное здание и смело постучать в заднюю дверь.

— Кого ветра принесли?

Открыл ему пузатый повар с круглым лицом, на лбу которого виднелись капли пота. При виде Малька лицо, усеянное следами от давно перенесенной оспы, в удивлении и радости преобразилось, став из недовольного и уставшего более радушным.

— Матео!

Он смял юнгу в медвежьих объятиях, обдавая запахом пота и подгоревшего жира. Мальчишка даже не сопротивлялся, понимая, что еще не готов выстоять против такой туши.

— Дядя Алан, задушите, — едва слышно пропыхтел Малёк.

— Проходи-проходи, голоден небось, а?

Повар завел юнгу на кухню, закрывая за ним дверь. Не став дожидаться ответа, Алан сразу же взял тарелку, от души накладывая в нее похлебку сомнительного вида. Между делом, он приоткрыл дверь в зал, на несколько мгновений запуская в помещение многоголосый гомон, и гаркнул во всю мощь немаленьких легких:

— Мэри! — Шмыгнув носом, он вскинул руку, чтобы привлечь чье-то внимание. — Мэри! Матео вернулся!

— Хватит-хватит, я же не съем столько!

Однако повар то ли не услышал негодование Матео, то ли решил сделать вид. Закрыв дверь, он добавил еще пару ложек, постаравшись выловить побольше мяса. Еще мгновение и перед мальчишкой стоял нехитрый ужин.

— Спасибо, — Малёк смущенно улыбнулся, тронутый теплым приемом.

— Ешь-ешь, — повар потрепал мальца по голове, еще сильнее спутав кудрявые волосы.

— А попить?

Заговорщицки подмигнув, Алан достал из шкафа припрятанную бутылку бренди, которую разлили в три кружки: себе, юнге и Мэри, которая должна была зайти с минуты на минуту.

— Теперь Мэри не убедит меня, что бренди пить тебе рано!

— Да неужели?

Женский глубокий голос заставил повара едва заметно вздрогнуть. Мэри зашла на кухню вместе с одной из разносчиц, а потому ее появление оставалось незамеченным Аланом, пока она не заговорила. Хозяйкой трактира оказалась пожилая женщина с прямой осанкой и волевым лицом, еще сохранившим следы былой красоты. Одетая в обычное темное платье, Мэри, тем не менее, держала при себе кинжал и пару пистолей. Завсегдатаи трактира знали: носила она их не для вида и вполне могла пустить в ход.

— Да! Матео ходил в настоящее плавание. И не с абы с кем, а под командованием самого Фанатика. Это чего-то, да стоит, — мужчина назидательно поднял вверх указательный палец.

— Так уж и быть. Одну кружку я позволю ему дать.

Мэри подошла к Мальку, который сразу же вскочил, стоило женщине протянуть к нему руки. Они крепко обняли друг друга. Юнга давно не ощущал такой радости от встречи. Что-то теплое и невероятно приятное растекалось по груди, заставляя сердце биться чаще. Мальчишка не признавался себе, но его пугало, что Мэри встретит его холодно, вычеркнув из своей жизни легко и просто, словно ненужную пробку от вина. И теперь, когда все опасения оказались напрасными, он испытал облегчение.

Громкий всплеск воды спугнул одинокого ската, заставив его уйти на глубину. На пустынном берегу горел костер, стремясь достать алыми щупальцами до звездного неба, от натуги выпуская сноп мелких искр. С левой стороны открывался удивительный вид на ночной порт, чей силуэт вырисовывался в темноте многочисленными огнями, отчего фигуры кораблей казались еще крупнее, чем были на самом деле. С правой, мыс врезался в необъятную гладь воды, напоминая спящего исполина и защищая бухту от сильных волн.

Грахго сидел у костра, наслаждаясь жаром огня, согревающего снаружи, и терпким вином, не дающем замерзнуть внутри. Вода маленькими змейками стекала по волосам и рубахе, неприятно облепившей тело, но это было настолько досадной мелочью, что на нее было глупо обращать внимание.

— Я был в Нассау.

Наплескавшись в теплой воде, Эдвард рухнул по другую сторону костра, притягивая к себе ром. Фанатик никак не отреагировал на его заявление, продолжая разглядывать качающиеся на волнах парусники.

— Роуз, с которым сотрудничают местные пираты, ищет одного испанского капитана, — как ни в чем не бывало продолжил Ваймс, прервавшись лишь для того, чтобы сделать глоток. — Напомни, какая у тебя фамилия Грахго?

— Грахго де Моро.

— Англичанин утверждает, что этот испанец плавает на выходце из ада, пожирающем людей.

Эдвард говорил расслаблено, но его слишком внимательный взгляд не отрывался от лица Грахго. Не дождавшись ответа, он продолжил:

— Пираты подняли беднягу на смех, сочтя, что он тронулся умом. Но я задумался, — Ваймс сделал очередной глоток рома: — задумался. Слишком много совпадений, а?

Проведя языком по кончикам зубов, Грахго перевел взгляд на Эдварда. В мыслях появился червяк сомнений, подначивающий избавится от друга, что задавал такие подозрительные вопросы. Для чего он задает их? И что зреет в его голове? Слишком много ответов, имеющие очень разные последствия. Фанатик никогда не забывал, что для пирата важнее всего нажива. Как выстроились весы выгоды в голове у Эдварда, и что перевесило в итоге? Награда от Роуза или дружба с Грахго?

— Ну, рассказывай, как все прошло? Не пожалел, что послушал старую женщину? — Мэри с искренним интересом разглядывала порядком изменившегося Малька.

— А как же посетители? — Забеспокоился Алан, не дав Матео и рта открыть.

— Я оставила зал на Джеральда. А ты смотри, как бы что не подгорело сильнее обычного.

Повар замахал руками, отходя к горящему очагу, но продолжая спокойно подслушивать разговор Мэри и Матео. Мальчишка наблюдал за всем этим с улыбкой, не забывая запихивать в рот переваренную похлебку.

— Ну так как, Матео? — Мэри присела рядом с юнгой, облокотившись о стол.

Ее внимательный взгляд был направлен на мальчишку. Матео и раньше был, словно брошенный волчонок, пока не привык к обитателям трактира. А сейчас хоть и выглядел порядком крепче, но так и не избавился от взгляда затравленного зверя.

Мальца не пришлось просить еще раз. Он взахлеб принялся рассказывать о том, что произошло на корабле и за его пределами. О погонях, бегстве и тяжелом пути через шторм. Не забыл Матео поведать о необычном острове с черным песком и живой носовой фигуре. Вот только о духах и их хранителе он умолчал, как не стал рассказывать и о странностях капитана.

— Прям шевелится? — Не поверил ему Алан, наблюдая с легким скептицизмом и почесывая половником щеку.

— А ты сам посмотри, когда людей мало! Он и в кодексе упоминается, словно живой человек…

— А то ты слухи о них не слышал, Алан. — Женщина почесала бровь, немного удивленно продолжив: — Правда, не думала я, что они правдивы.

— У страха глаза велики. Не верю я пока сам не увижу.

Повар возмущенно загремел посудой, не собираясь так просто сдаваться. Матео вполне мог решить пошутить над ними. Бывший моряк не собирался ходить в дураках, сразу же поверив россказням паренька.

— Время рассудит, — хозяйка трактира примирительно улыбнулась. — А вот то, что кодекс их прочитал, это хорошо, — Мэри передала Алану пустую тарелку юнги. — Но подписался ли под ним?

— Еще нет. Капитан сказал, что на днях.

— Что ж, выпьем за то, чтобы и в этот раз фрегат не уплыл без тебя!

Женщина подняла кружку и за ней охотно последовали Алан с Матео. Непривычный к алкоголю, юнга не ожидал, что бренди вышибет из него весь воздух, и сразу же закашлялся, стоило сделать первый глоток. Однако под смех и подначивания повара и Мэри, ему пришлось допить всю кружку, после чего мальчишку сразу же потянуло в сон. Продолжая улыбаться, хозяйка трактира проводила Малька на чердак, где он спал до того, как стал членом экипажа “Отверженного”. Мальчишка сразу же уснул, только голова коснулась подушки. Он уже не видел, как Мэри снимает с него обувь и укладывает ноги на жесткий матрац, чтобы затем бережно укрыть старым и выцветшим одеялом.

— И к чему ты пришел?

Пираты смотрели друг другу в глаза сквозь костер. Они будто вернулись на десятки веков назад, на несколько мгновений став гладиаторами, стоящими на арене Рима. Один взгляд и два удара сердца, чтобы решить, что восторжествует в итоге.

— Что по отдельности совпадения так и остались бы совпадениями. Но вместе они складываются в единую картину, — Эдвард опасно приблизился к огню. — И эта картина меня порядком тревожит.

На последние слова Грахго медленно улыбнулся. Он облизнул губы и едва заметно выдохнул, прежде чем ответить.

— Тревога плохой советчик, Эди.

— Знаю. Поэтому я задам тебе вопрос. Всего один, но ты ответишь мне на него честно.

— Что тебя интересует?

Фанатик мог бы промолчать, солгать или послать Ваймса к морскому дьяволу. Но это значило бы только то, что капитан “Жемчужины” больше не мог называться другом. Грахго слишком хорошо знал его, чтобы отмахнуться, как от назойливой мухи. Лучше держать Эдварда при себе. Еще лучше, быть ему союзником.

— Почему ты не потопил корабль Роуза?

— Умеешь ты вопросы задавать, конечно, — Фанатик дернул подбородком в сторону, беря бутылку с вином.

Ваймс заметно напрягся, бросив быстрый взгляд на руки Грахго. Но тот не собирался нападать. Смочив горло под неотрывным взглядом Эдварда, Фанатик продолжил:

— Роуз задолжал мне. И долг этот не выплатить деньгами. Я хочу прикончить его, но так, чтобы он принял смерть, как избавление, и проклиная бога за то, что умер от моей руки.

Грахго говорил легко, даже немного скучающе, будто перечислял количество пуговиц на платье. Только кровожадный блеск в глазах и далеко не добрая улыбка на губах выдавали его. Фанатик не был спокоен, как хотел показать.

— Ты понимаешь, что это может привлечь сюда ненужное внимание? — Ваймс сощурил глаза.

— Стать последней каплей? Возможно. Но я ожидаю получить из этого выгоду.

— Выгода настолько велика, что ты готов привести в эти воды военные корабли? — Эдвард чуть откинулся назад, не понимая, сошел Фанатик с ума или достиг гениальности.

— В прошлый раз ты не захотел плыть со мной до Малабарского побережья Индии, назвав безумцем, — Грахго безразлично пожал плечами.

Плавание вышло трудным и рискованным, но оно полностью окупило себя. Тогда Фанатик не только потопил пару кораблей маркиза де Мора, но и озолотился вместе с командой.

— Что ж, я обдумаю твои слова.

Грахго расслабленно откинулся на песок, чувствуя, как напряжение постепенно отпускает его. Он усмехнулся, негромко обратившись к Ваймсу:

— Надеюсь, твое решение будет правильным, Эдвард.

Что-то в его голосе не понравилось капитану “Жемчужины”. Простые слова о надежде, словно несли в себе скрытую угрозу, которую Грахго не желал озвучивать, но был вынужден намекнуть.