Позывной «Хоттабыч» 4

Глава 15

— Даже так? — Командир явно заинтересовался этим моментом. Ведь настоящих Магов-Менталистов днем с огнем не сыскать. Это — очень большая проблема для любого государства, ведь область применения таких Силовиков, кто бы, что не думал, чрезвычайно велика. И не только в военном деле, но еще и на «мирном фронте» — ну, а как еще вычислить лживого сотрудника, вора-несуна или записного тунеядца? А с хорошим спецом-Мозголомом — это дело пары минут, не больше! Вот только где столько хороших Мозголомов набрать? Это, понимаешь, товар редкий, штучный! Это только мне так несказанно «повезло», что вокруг одни Мозголомы и вращаются: командир, Капитонов с Мордовцевым, Робка, хоть и никчемный спец, но тоже по Ментальным делам. Теперь вот, еще и фон-барон приклеился, как банный лист! Чего им всем вокруг меня медом, что ль, намазано?

— Несомненно! — воодушевленно воскликнул барон, заполучив в благодарные слушатели высококлассного Мага-Менталиста. — Для вас же, князь, не является секретом явная нехватка таких специалистов не только в войсках, но и в быту? — Чуть не слово в слово озвучил мои мысли фриц.

Я даже испугался, что у меня Защита просела, а этот эсэсовский поц «от науки» меня услышал — тоже Мозголом, как-никак. Я принялся судорожно проверять целостность Ментальных «стен». Но к моему облегчению все оказалось в порядке! Как говорят у нас, у русских: у дураков и мысли сходятся. Хотя, в этом случае мне хотелось бы американскую пословицу использовать: великие умы думают одинаково, хоть я и не перевариваю этих пиндосов. Да и этот барончик на «великого ума» совсем не тянет… Однако, забегать вперед тоже не буду, хватает в нашем мире злобных и безумных гениев, может, и этот фон Эрлингер из той же серии.

Мы наконец-то вошли в большое мрачное помещение, где кроме прозекторского стола, на котором лежало накрытое простыней человеческое тело, и большого удобного кресла, больше ничего и не было. Никакой отделки, даже оштукатурить не удосужились — везде сплошной бетон. Свет, падавший с подвешенного под потолком мощного светильника, вырывал из темноты только прозекторский стол, остальное помещение тонуло во мраке. На обритую наголо голову неподвижного тела был напялен металлический обруч, привинченный «по живому» слегка окислившимися толстыми шурупами прямо сквозь кожу к черепу. От обруча отходили толстые жгуты изолированных медных проводов, исчезающие в каком-то гудящем приборе, задвинутом под стол.

— Прошу вас, господа! — Барон по-хозяйски первым прошел к столу, приглашая нас следовать его примеру. — Перед вами — самый ценный экземпляр местного тюремного комплекса, — с донельзя довольным видом, словно демонстрируя нам редкую диковинку, произнес фон Эрлингер.

Я подошел поближе и внимательно вгляделся в бледное лицо молодого еще мужчины, показавшееся мне смутно знакомым.

— Жаль только, что находясь в «Стазисе» он абсолютно бесполезен для Великого Рейха, — добавил штандартенфюрер с превеликим сожалением. — Однако, не могу не отметить и положительные подвижки в состоянии его Ментальной Защиты — нам удалось её немного… — продолжал вещать барон, но я его уже не слушал.

— Матерь божья! — не сдержавшись, воскликнул я. До меня, наконец-то дошло, чье тело лежало передо мной на холодном металле прозекторского стола. — Это же…

— Да-да! — Самодовольно ухмыльнулся штандартенфюрер, которого я перебил своим изумленным возгласом. — Я надеюсь, что вы узнали этого пленника?

Я бросил быстрый взгляд на командира, который тоже пребывал в неком ступоре, хотя и старался не подавать виду. Но после нашего давнего «ментального слияния» я, пусть и не всегда, но чувствовал отголоски обуревающих его чувств. Так вот сейчас командир был сильно взволнован, если не сказать больше. И-таки да, он, несомненно, тоже узнал этого бессловесного узника, только в отличие от меня сумел удержать «в узде» свои чувства.

— Якофф Джугашвили — старший сын Красного Коммунистического Демона! — Прямо-таки с какой-то гордостью, словно он сам его пленил на поле боя, произнес во всеуслышание барон фон Эрлингер. — Прошу любить и жаловать, господа Маги!

А вот это уже издевка, нельзя так с людьми, пусть даже и находящимися в полном «овощном» состоянии. Черт! А ведь я знал об этом! Знал, что сын Виссарионыча находился в «Заксенхаузене», только в моем мире он должен был погибнуть в апреле этого года. И эту информацию из меня вытащили еще в Москве…

А в этом мире, как видно, Яков Сталин не погиб, а стал «подопытным кроликом» барона-профессора и его подручных. Не знаю, как командир, но я этого так просто оставить не могу! Нужно с этим что-то делать… Вот только что?

«Что будем делать, командир?» — соблюдая всевозможные способы защиты и страховки-перестраховки, спросил я товарища оснаба прямо «в лоб».

— Не знаю, Хоттабыч — сам в шоке! — Зазвучал в моей голове голос князя Головина. — Не ожидал я такого… Ты же говорил, что он еще весной… того… погиб…

— Так-то это в моем родном мире Яшка весной «откинулся», а здесь, выходит, еще живой… Может, командир, жахнуть этим тварям как следует по мордасам? Яшку в охапку — Портал до Кремля я сумею провесить. А всех этих тварей — в ад, в котел к Хаму Атойгаху…

— Хоттабыч, не вздумай! — Резко осадил меня мысленный окрик командира. — Не за этим мы сюда прибыли! У нас совершенно другое задание!

— Но он же тут точно «кончится»… — Выдал я, вглядевшись в бледное лицо Якова.

— Ты же знаешь, старый — товарищ Сталин Якова на генерал-фельдмаршала Паулюса не поменял! — Напомнил мне Головин. — А наша с тобою миссия куда как ценнее какого-то паршивого фельдмаршалишки! Поэтому, держи себя в руках, старичок! Мы с тобой позже обмозгуем, как ему помочь и наше задание не завалить. Понял?

— Так точно, командир! — послушно ответил я. — Буду держать себя в руках… Хоть и свербит у меня всю эту срань в сопли размотать!

— Хоттабыч! — Вновь предупреждающе воскликнул командир, зная о моей нежданно-негаданно приобретенной несдержанности. Кощей ему перед нашим расставанием все рассказал, что испытывают мои нервишки чудовищную нагрузку из-за недоразвитости Энергетических Каналов. Это если по-простому… А «по сложному» я даже и запоминать не стал.

— Командир, да понял я! Все в порядке, чтобы в разнос не пойти, еще сил хватает!

— Ну, смотри! Я на тебя надеюсь!

— Так точно, товарищ оснаб! Постараюсь все твои надежды оправдать!

— Так пропавший в сорок первом году сын Сталина все это время содержался здесь? — вслух поинтересовался у барона оснаб.

— Я занимаюсь этим экземпляром около полугода, — сообщил фон Эрлингер. — Да и то, — он слегка поморщился, — я занимаюсь этим проектом лишь в свободное время. Он у меня что-то вроде хобби…

— Как так? — Я прямо-таки офигел от подобного заявления фрица. — Это же сын Сталина!

— Скажу вам честно, как на духу, господа, — криво усмехнулся барон, — этот, как вы сказали, сын Сталина, на данный момент в Рейхе никому не интересен…

— Не может этого быть! — Я продолжал возбужденно спорить с бароном.

— Может, друзья мои! Еще как может! — возразил фон Эрлингер. — Русские Силовики-Мозголомы оказались на редкость умелыми и изобретательными специалистами. В подсознание нашего пленника была заблаговременно внедрена хитрая Формула, погружающая разум Якова Сталина в некую «капсулу» — подобие Ментального Пространства. А многоуровневая Ментальная Защита — вообще поражает воображение! Она настолько мощная, что никому из Магов-Менталистов Рейха не удалось её разрушить и добраться до сознания высокопоставленного пленника! В течении года кто только не брался за взлом этой Ментальной Защиты… О! Такие имена, светила Европейской Менталистики! В конце концов за нашего пленника взялся сам Франц Шоб[67]! Настоящий гений! Светило! Мощность его Дара была поистине феноменальной, а научная составляющая — безупречной!

— Я знаком с его работами по Менталистике, невралгии и психиатрии, — согласно кивнул князь, — но, насколько мне известно, он скончался летом сорок второго…

— Так и есть! — Согласно закивал профессор. — Только вам неизвестен один небольшой нюанс — Франц умер во время работы с ним… — Фон-барон указал на неподвижное тело драгоценного пленника. — Несмотря на всю мощность его Дара, проломить Ментальную Защиту пленника на одной лишь чистой Силе Шобу не удалось. Мало того — он умудрился начисто выжечь свой Дар и умереть от кровоизлияния в мозг! Пусть о мертвых и не принято говорить гадости, но Франц был упертым сукиным сыном и не умел вовремя остановиться. Он хотел снести Защиту русских словно тараном, но в итоге надорвался, не рассчитав собственных сил.

«И поделом этому барану! — Злорадствовать на смерть, конечно, грех, но только не в этом случае! — Собаке — собачья смерть!»

— После этого, — продолжил фон Эрлингер, — больше никто не пытался вскрыть эту «шкатулку с секретом». И этого бедолагу, находящегося в Стазисе аж с лета сорок первого года, задвинули в самый дальний угол «Заксенхаусена», где его и обнаружил ваш покорный слуга! — Барон чопорно мотнул лысой головой.

— Неужели и вы решили ввязаться в этот неблагодарный процесс, Иоахим? — Словно не в силах поверить, произнес командир, отыгрывая свою роль. — Не могу в это поверить, коллега!

— Действительно решил, князь, — с гордостью ответил фон Эрлингер, — хоть в это и сложно поверить. Ну, куда же мне до самого Шоба? Я же не настолько велик и могуч…

— И в чем же ваш секрет, Иоахим? — Продолжал ловко играть на тщеславии барона Александр Дмитриевич.

— А секрет очень прост, коллега, — снисходительно улыбнулся профессор, — как гласит пословица — вода камень точит!

— Что вы хотите этим сказать, мой друг? — уточнил князь Головин.

— Что даже незначительное воздействие, прилагаемое постоянно, может привести к значительным результатам, — с готовностью ответил барон. — И ничего более! Представляете?

— Пока не очень… — мотнул головой товарищ оснаб.

— Я усадил «за работу» группу никчемных Менталистов, которых и за нормальных Магов-то никто не считал. Но! — Он наставительно ткнул указательным пальцем в потолок. — Во-первых: с помощью моего изобретения Силу их Дара удалось худо-бедно бедно подтянуть до нижней границы классификатора Одаренности. А во-вторых: они долбили Ментальную Защиту русских на протяжении полугода! Непрерывно! Сменяя друг друга на посту!

— И как результат? Неужели что-то получилось? — Александр Дмитриевич даже рот от изумления слегка приоткрыл. Эх, переигрывает, старичок! Но фон-барон только еще больше повелся:

— Вы не поверите, Александр Дмитриевич, но моим помощникам удалось проломить эту, казалось бы, незыблемую Защиту! А мне, не далее, как несколько часов назад — пообщаться с этим пленником в специально выстроенном для него русскими Магами Ментальном Пространстве! Понимаете? Я сделал это первым за два года!

— Браво, профессор! — Командир мерно ударил в ладоши. — Действительно, браво! Ваше имя достойно внесения в мировые учебники Менталистики…

— Господа! Господа Маги! — практически взмолился Вернер, устав ждать, пока командир с бароном расшаркаются друг с другом во взаимных признаниях собственной значимости. — Защита узника стремительно восстанавливается! Еще чуть-чуть и мы потеряем достижения полугодовой работы нашей команды!

— Господа, приступим? — Вопросительно взглянул на князя Головина профессор.

— Только после вас, Иоахим! — произнес командир, «уступая» барону право первым проскользнуть в Ментальное Пространство пленника.

— Руди, подключайся через усилитель — пойдешь с нами! — тоном, не терпящим возражений, распорядился фон Элингер.

— Яволь, герр штандартенфюрер! — отрапортовал Вернер, вытянувшись в струнку перед высоким начальством.

— Сколько раз тебя предупреждать, Рудольф, — поморщившись, недовольно бросил барон, — не ори!

— Ага, — развеселился я, — не в лесу, Руди! И в лесу не ори!

Оба фрица с недоумением уставились на меня в четыре глаза. Ну, явно не догоняют, бедолаги, чего я этим хотел им сообщить. Тяжело у них, похоже с юмором.

— Шутка такая, — с цветущим видом пояснил я гансам, — русская! А то у вас, господа хорошие, рожи такие постные… А, ладно! — Махнул я рукой на это досадное недоразумения, так и не разглядев понимания в их глазах. — Не берите в голову, берите в плечи — шире будете…

— Was? — вновь непонимающе протянул штандартенфюрер. — Was ist das[68]?

— Я ж сказал — шутка такая…. Проехали, барон… — тяжко вдохнул я. Как любил говаривать Михаил Задорнов: ну, какие же они все тупые! И он, несомненно, был абсолютно прав.

— Господа, не будем медлить! — Наконец-то «разморозился» фон Эрлингер. — А то все наши труды действительно пойдут насмарку!

Вернер судорожно вытащил из какого-то ящика металлический обруч — практически брата-близнеца, привинченного шурупами к черепу Якова, и нахлобучил себе на голову. Однако на этом «нимбе» никаких острых шурупов не было, только мягкие резиновые присоски.

— Я готов, герр штандартенфюрер! — доложил он профессору.

— Вижу… — нервно отмахнулся от него барон. — Включай прибор и «скользи» за нами. Ну, что господа… — Фон Эрлингер положил ладонь на бледный лоб пленника. — Ныряем?

— Ныряем, — согласно кивнул Александр Дмитриевич, прикоснувшись кончиками пальцев к неподвижной и холодной груди узника, торчащей из-под сбившейся простыни. — Хоттабыч, — добавил он уже по мысленной связи, — а ты двигай, но уже по моему «следу». Самостоятельно в Ментальное Пространство Якова не входи! Мало ли, каких ловушек там наши Спецы понаставили…

«Заметано, командир! — утвердительно ответил я. Какой-никакой, а опыт подобного проникновения в чужое сознание у меня уже был. — Боишься, что там застряну?»

«Не без этого, — пришел ответ. — Все, я пошел…»

Открытые глаза командира неожиданно «потухли и остекленели», когда он стремительно скользнул в Ментальное Пространство Якова Джугашвили. А до этого точно также застыли соляными столбами и оба фрица, нырнувшие в запутанные лабиринты недремлющего (в отличие от тела) сознания старшего сына Вождя трудовой черни и подлого люда. Я «потянулся» к разуму командира и тут же почувствовал Связующую Нить, вдоль которой и соскользнул в Ментальное Пространство Якова.

Я прекрасно понимал, для чего командир настоял именно на таком способе моего «путешествия» — так было безопаснее именно для меня. Ведь при обрыве этой Связующей Нити, по любой из причин, меня просто автоматически выбросит в реальность. А учитывая, что реального опыта Мозголома у меня кот наплакал — это реальная подстраховка, так сказать, на всякий пожарный случай.

Мгновение — и вот уже унылое серое и плохо освещенное пространство бетонной камеры Якова «разукрашивается» ярко-красной кирпичной кладкой, ПО ТИПУ Московского Кремля. А я стою у бесконечной высокой стены, концы и вершина которой скрываются в густом тумане. Рядом со мной обнаруживаются и командир с немцами «ушедшие» в Ментальное Пространство секундами ранее. Профессор с донельзя удрученным видом стоит у небольшого узкого пролома в стене, в который разве что кошка пролезет.

— Как же так? — Он засунул в пролом руку, словно пытался обнаружить внутри ответ на свой вопрос. — Отчего так быстро? Еще вечером я здесь спокойно проходил?

Но, естественно, что ответов на эти вопросы в проломе попросту не было.