Позывной «Хоттабыч» 4

Глава 8

Ораниенбург.

Концентрационный лагерь «Заксенхаузен».

Несмотря на распирающий гнев, профессор фон Эрлингер постарался взять себя «в руки» и погасить захлестнувшее его раздражение. Прежде всего, барон являлся профессионалом высокого класса, а раздражение — лишь следствие череды неудач в его перспективных научных исследованиях и чрезвычайное утомление, которое оказалось не в силах побороть даже примененное на себе Заклинание «Бодрости».

— Полноте, герр Джугашвили! — примирительно поднял обе руки штандартенфюрер. — Ну зачем нам ругаться? Мы же с вами интеллигентные люди! Маги, а не какая-нибудь недалекая умом чернь от сохи! И я отнюдь не считаю вас врагом, — продолжил гнуть свою линию Иоахим, — несмотря на то, что наши страны находятся в состоянии войны. Я всего лишь ученый! Человек мира, а не войны! Я далек от любой политики и просто хочу вам помочь… Просто по-человечески помочь! — Врал, как дышал Иоахим. Ему, во что бы то ни стало, нужно было расшевелить «закуклившееся» сознание пленника. Чтобы он, для начала, хотя бы захотел очнуться от Магической Комы. А уж потом…

— Я не нуждаюсь в вашей помощи, герр Эрлингер! — вежливо, но твердо отказался Яков.

— Но, — ядовито усмехнулся барон, — тем не менее, от руководства Рейха вы её регулярно получаете…

— В смысле, получаю? — удивленно переспросил Джугашвили.

— А как, позвольте вас спросить, герр обер-лейтенант, — профессор вольготно откинулся на спинку дивана и закинул ногу на ногу, — дотянули до сорок третьего года? Без воды, без еды, без каких-либо реакций организма на окружающие раздражители? Вы — овощ, в прямом и переносном смыслах этого слова. Ваш мозг, в котором вы сейчас держите никому не нужную оборону, давно бы уже умер! И ваше сознание, запертое в нем, тоже прекратило бы свое существование. По крайней мере, в нашем бренном мире. Сейчас именно я забочусь о вашем теле, которое вы так безответственно бросили на произвол судьбы.

— Это не я его бросил! — с неожиданным надрывом произнес пленник. — Я даже не догадывался…

«Вот, — отметил про себя профессор, — процесс потихоньку пошел! — Он знал, что это не будет так просто, но рассчитывал, что со временем все получиться, так же, как получилось разрушить первый уровень защиты. В дальнейшем нужна настойчивость и терпение! — Настойчивость и терпение!» — словно мантру повторил фон Эрлингер.

— Так я вас ни в чем не обвиняю! Вы можете не волноваться, мы сберегли ваше тело. Оно в полном порядке и даже не изменилось ни на йоту! Мы держим его в Стазисе, хоть это и чертовски Магозатратно! Но наше руководство готово задействовать еще большие ресурсы для оказания вам помощи! Вы можете в любой момент вернуться обратно…

— Я уже говорил вам, профессор, что даже если бы знал…

— Если вы меня пригласите… «в гости», — осторожно, боясь спугнуть дорогого пленника, мягко произнес барон, добавляя в «голос» незаметные нотки внушения, — на второй уровень вашей Ментальной Защиты, я смогу разобраться…

— Нет! — резко хватив кулаком по столу, воскликнул Джугашвили. — Мне ничего от вас не нужно! Можете не тратить на мое тело драгоценную Магию! Я давно уже готов умереть…

— Постойте, Якофф! — Прервал его эмоциональную речь фон Эрлингер. — Давайте пока не будем о смерти! На тот свет мы всегда успеем! Давайте поговорим о чем-нибудь хорошем, — предложил профессор.

— О чем, например? — немного набычившись, спросил Яков. — Все хорошее закончилось, когда Германия, наплевав на договор о ненападении, вероломно вторглась на территорию СССР!

— Давайте, просто не будем об этом вспоминать! — предложил штандартенфюрер. — Вы же понимаете, Якофф, что мы не в состоянии выбирать времена, в которых вынуждены жить, не можем поменять родителей и родину лишь по щелчку пальцев, только потому, что нам так захотелось… Мы все: и я, и вы, и остальные — лишь заложники определенных обстоятельств, которые куда как выше нас. Ведь, родись вы в Вековечном Рейхе, а не в Советском Союзе…

— Вам ли не знать, герр профессор, — перебил барона старший лейтенант Джугашвили, — что история не терпит сослагательного наклонения! Каждый из нас уже прошел какой-то жизненный путь… И история каждого из нас пошла, как пошла… И, если бы я был верующим, то сказал бы, что все остальное — от Лукавого! Но, поскольку я — убежденный атеист, то все остальное — попытки безосновательной спекуляции и манипуляции моим сознанием. Да-да, не кривитесь, профессор, и не пытайтесь убедить меня в обратном — я не пятилетний мальчик, а вполне сложившийся взрослый мужчина.

«А он отнюдь не дурак, — понял Иоахим, — легко не будет. Но и я тоже не мальчишка! Мы еще посмотрим, кто кого!»

— А никто здесь и не утверждает обратного, герр Джугашвили! — Приложив руку к груди, мгновенно «переобулся» штандартенфюрер. — Мы все — взрослые и сложившиеся люди, со своим мировоззрением и принципами. Я просто хотел сказать, что между нами нет никакой разницы, несмотря на разные взгляды…

— Между нами огромная разница, барон! — вновь перебил Иоахима Джугашвили. — Вы поддерживаете настоящее Чудовище — вашего фюрера… Даже, если и не поддерживаете, то попросту не сопротивляетесь, а он творит по-настоящему бесчеловечные вещи!

— То же самое я могу сказать и в ваш адрес, юноша! — Не дрогнув ни единым мускулом, спокойно парировал выпад пленника барон. — Вы поддерживаете настоящее Чудовище, — слово в слово повторил брошенные ему обвинения профессор, — Красного Дьявола — вашего отца! Страна Советов съедена страшной болезнью — коммунистической заразой, которая, подобно раку, разъедает Россию! А если она перекинется на Европу, то несомненно сожрет и её! Вы даже своих граждан держите в черном теле и гноите в тюрьмах и лагерях, называя их «врагами народа»! Тогда как некоторые лишь хотели сделать жизнь менее серой и беспросветной…

— Ты лжешь, тварь! — Глаза Яков полыхнули Магическим Огнем его Дара, но здесь, в его Ментальном пространстве это была лишь иллюзия. Но штандартенфюрер насторожился — в схватках разумов искусных Менталистов зачастую бывали жертвы. Пусть Джугашвили и не имеет Дара Мозголома, но на всякий случай стоит поберечься. — Это нацизм — рак, — продолжал «бушевать» пленник, выкидывая из глаз настоящие протуберанцы огня, — пожирающий целые народы!

— Отнюдь! — жестко возразил барон. — Просто правда всегда в глазах смотрящего, герр обер-лейтенант! И у каждого эта правда своя! Если бы вы сумели посмотреть на мир моими глазами, то смогли бы понять, о чем я вам сейчас пытаюсь растолковать. Все в мире относительно, майн камрад, нужно только найти правильный угол зрения, и тогда все встанет на свои места! Поэтому, прошу, не отказывайтесь от моей помощи, уважаемый Якофф!

— Правда всегда одна… — Погасив магический огонь в глазах, устало выдохнул пленник.

— Я действительно хочу вам помочь! — Вновь съехал на уже набитую колею штандартенфюрер. Главное на сегодня — пробить хотя бы одну трещину в убеждения пленника, а там, глядишь, и пойдет веселее… Но здесь трудный случай, убедить пленника на сотрудничество будет сложно, очень сложно, но не невозможно. По крайней мере, профессор на это очень надеялся. Еще один жирный плюс от руководства Рейха ему бы не помешал, и тогда никто не посмел бы вставлять ему палки в колеса, обвиняя в бездарном растрачивании бюджета на исследования.

Пленник с плохо скрываемой тоской смотрел на барона, но ничего ему не отвечал. Похоже, не сегодня, — взгрустнулось фон Эрлингеру. А как бы хотелось, чтобы все проблемы решались по одному щелчку пальцев.

— Не отказывайтесь заранее! — произнес Иоахим. — Прошу, хорошенько поду… — Виски неожиданно обожгло болью, а в «голове» раздался взволнованный голос Рудольфа Вернера, оставленного рядом с физическим телом погруженного в Ментальный Транс барона:

— Герр профессор! Иоахим! Очнитесь! Срочно! Вражеское нападение…

Чудовищная боль, пронзившая мозг фон Эрлингера, одним махом выдернула его из Ментального Пространства ценного пленника в реальность.

— Scheiße! — Схватился руками за голову барон, пытаясь применить Лечебное Заклинание, которое было ему доступно, как Магу-Универсалу с сопутствующими Дарами.

Барон шипел и ругался, проклинал все на свете и сожалел, что не выбрал основной специализацией лекарскую стезю, а пошел в Некромансеры, пока терзающая его голову боль не ослабла.

— Ты сдурел, Вернер?! — Штандартенфюрер накинулся на помощника едва ли не с кулаками. — Угробить меня захотел? Запрещено так резко прерывать Ментальный Контакт… — Он заткнулся, когда пол камеры под его ногами неожиданно взбрыкнул, словно палуба попавшего в шторм корабля. — Что за…

— Чрезвычайная ситуация, герр штандартенфюрер! — взволновано доложил Рудольф. — Если бы не это… я бы не посмел… никогда… — залепетал Вернер. — … прервать процесс таким варварским…

— Молчать! — рявкнул фон Эрлингер, затыкая нервный словесный понос своего подчиненного. — Теперь коротко и по существу! Что, черт побери, происходит?

— Нападение на лагерь, герр штандартенфюрер! — вытянувшись в струнку, доложил Вернер.

— Нападение? У нас? В трех десятках километров от Берлина? Да вы с ума сошли, Руди!

— Никак нет, герр штандартенфюрер! Комендант… он… сказал…

— Да не мямлите вы уже, Руди! — вновь сделал «внушение» помощнику фон Эрлингер. Да уж, эта мелкая Магическая братия, подвизавшаяся на ниве науки, совсем не бойцы! — Возьмите себя в руки, в конце концов! Вы мужик, или тряпка? Что сказал комендант?

— Простите, герр профессор… — Поправив запотевшие круглые очечки, постарался взять себя в руки оберштурмфюрер. — Он сказал, что возможно — это нападение русских Магов-диверсантов…

Благословенная Страна — Агартхи.

И вот, наконец-то этот долгожданный день наступил! Сегодня мы должны вернуться обратно — Кощей наконец-то посчитал, что я вполне освоил науку пространственного перемещения, и в этой области ему больше нечему меня учить. Но даже здесь у меня получилось не так, как «у всех»: пусть я и освоил изготовление Портальных Артефактов, но, как следует настраивать их, так и не научился. Однако, вовремя прорезавшаяся у меня способность непосредственного влияния на пространство, была куда как круче перемещения при помощи Портальных Артефактов.

Для «прыжка» в заданную точку пространства, мне, всего-то навсего, была необходима Магия в достаточном количестве, да координаты конечной точки, лучше в «визуальном исполнении». Короче, это мы вычисли с Кощеем экспериментальным путем: я должен был либо раньше там побывать, либо увидеть это место на фотографии или какой-либо «картинке», либо просто «считать» данные прямо из чужой памяти при помощи своего сопутствующего Дара Мозголома. Правда, временами случались небольшие казусы, когда я промахивался мимо нужного места, но процент неудачных попаданий был крайне невелик — не больше одного-двух процентов. Главным в таких случаях было не попасть в какую-нибудь конкретную задницу, типа действующего жерла вулкана. Но и для такой неприятности у меня была страховка — остановка времени и даже, при особых крупных затратах Магического резерва — его откат назад. Но это — только на самый крайний случай!

И вообще, отпускал меня Кощей, реально скрепя сердце. Ведь на мой счет у него было столько научных теорий, которые ему обязательно хотелось либо доказать, либо опровергнуть. И одна из них — Теория Пространственно-временного континуума, заставляла Гиганта-экспериментатора буквально исходить слюной. Ведь он, ни много, ни мало, предположил, что мои проявившиеся способности управления временем и манипуляцией с пространством с помощью создания пространственных «червоточин» — Порталов, а также мой Дар Потрясателя Земной Тверди — суть которого заключена в управлении Силами Гравитации — по сути едины! И рассматривать все эти проявления, на первый взгляд, абсолютно разнообразных Даров в корне неправильно! Все мои необыкновенные способности, по его мнению, являлись одним и тем же Магическим Даром — Пространственно-Временным[34]!

Мне и возразить-то ему было нечего, поскольку я ничего особо и не соображал в его умозрительных выкладках. Но на просьбы остаться еще хотя бы на недельку-другую, а лучше на несколько месяцев, или вообще на годок, я отвечал неизменным отказом. Хотя самому было до жути интересно поучаствовать в его безумных экспериментах. Новые способности мне бы несомненно пригодились! Единственное, что я ему смог ему однозначно пообещать — это вернуться в Благословенную Страну после окончательной и бесповоротной победы над гребаными нацистами. А вот уже потом мы и…

— Ой, ли? — ехидно произнес Гигант. — Можешь мне поверить, старый — за моей спиной сотни, да что там — тысячи войн, что после победы всегда найдется еще куча не переделанных и срочных дел! Восстановить и отстроить города, наладить хозяйство, перевести дух и отдохнуть от баталий, в конце концов. А там уже появился новый враг, которого точно так же надо окоротить, чтобы не протягивал свои загребущие ручонки…

— Ну, да, твое бессмертие, похоже на правду, — согласился я, ибо нечто подобное уже проходил, и не раз, в своей жизни. А если прикинуть, сколько прожил Кощей, то его слова скорее всего окажутся пророческими — и к бабке, или к Мойрам, не ходи! — Зуб даю, что как только с ворогом сладим — сразу к тебе заявлюсь!

— С твоей регенерацией можно хоть всю челюсть пообещать! — Фыркнул, словно конь, Гигант.

— Да я в фигуральном смысле! — возмущенно заявил я. — Обещаю, что вернусь! Ну, если меня к тому времени кто-нибудь не уложит под дерновое одеяльце.

— Ты Гипериона уничтожил, старый! — рассмеялся Кощей. — По-моему, равноценных соперников на земле и не осталось.

— Так это если один на один, — не стал я спорить, — то, может, и нет. Но и свою помощь тоже не недооценивай, твое бессмертие! — Напомнил я Великану, что победа над безумным Титаном Гиперионом была совместной. — Против одного Титана я, может, и выстоял бы еще разочек, не без поддержки, конечно… А вот против нескольких тысяч не столь мощных Магов? А? Ба-а-альшой вопрос!

— Ты, это… — Неожиданно для меня, смущенно пробасил Гигант. — Береги себя, старый! — Видимо, нечасто говорил он такие слова за последнее тысченку-другую лет. — И вы тоже, друзья, — это уже командиру и Роберту, — мне бы хотелось еще с вами встретиться, и не один раз!

Надо же, как это мы умудрились попасть в клуб «друзей Кощея»? Скажи кому, так на смех поднимут, или билет в психушку сосватают! Но приятно, черт возьми, когда такое вот практически бессмертное «Высшее Существо» тебя за ровню принимает. Значит, не потерян он еще для общества. А вот закончится война, так мы его с командиром еще и социализировать попробуем. Уговорим товарища Сталина создать какой-нибудь исследовательский центр, под управлением нашего великовозрастного друга… Эх, размечтался, одноглазый! Нам еще до победы… А хотелось бы побыстрее! Сколько жизней смогли бы сберечь… Ладно, не будем о грустном — победа обязательно будет за нами, и я сделаю все возможное, чтобы приблизить её!

— Ну что, обнимашки на прощание, твое бессмертие? — Приветливо распахнув объятия, со смехом поинтересовался я у Великана. — Только смотри, не раздави невзначай…