Позывной «Хоттабыч» 4

Глава 3

Камера, в которой содержали Якова Сталина, была огромной, по сравнению даже с двухкомнатными «апартаментами» Степана Бандеры. Но на самом деле, эта камера представляла собой не совсем жилое помещение, ведь старший сын Вождя русской черни с лета сорок первого года представлял собой лишь бессловесное и неподвижное тело, постоянно пребывающее в Магическом Стазисе, при котором все процессы жизнедеятельности организма замедлены настолько, насколько это позволяло Заклинание. По сути, этот пленный красноармеец все время находился в состоянии полнейшего анабиоза.

Однако, руководство Рейха не забывало о таком ценном пленнике, которого до сих пор так и не удалось полноценно использовать ни в каком качестве. Агитационная литература — не в счет, она уже давно утратила свое первоначальное воздействие. После провала под Сталинградом, и пленения генерал-фельдмаршала Паулюса, немцы решились, наконец, обменять ставшее обузой тело Якова Джугашвили на высокопоставленного военного Вермахта. Для этого к военному атташе СССР в Швеции обратился представитель Международного Красного Креста. Нацисты предлагали Сталину через Красный Крест обменять его старшего сына на фельдмаршала Паулюса, пребывающего в русском плену.

Но усатый Красный Дьявол неожиданно взбрыкнул, наотрез отказавшись обменяться паленными. «Я солдат на фельдмаршалов не меняю!» — жестко заявил он, подписав, по сути, собственному сыну смертный приговор. Однако, барон фон Эрлингер считал, что таким образом в его руках оказался еще один, довольно мощный рычаг давления на советского офицера, волею случая, оказавшегося брошенным на произвол Судьбы собственным отцом. Необходимо было с ним только пообщаться, так сказать, по душам, и посеять в этой самой душе всего лишь маленькие и слабенькие ростки сомнения… Для начала… А уж потом… Недаром профессор был научным светилом не только в области Некромантии и Ментальной Магии, но и в области нейробиологии, психологии и психиатрии.

Едва этот интересный объект для изучения попался ему в руки, он усадил возле него с десяток слабых Магов-Мозголомов, которые без остановки начали ежесекундно и ежеминутно «грызть» непоколебимую «стену» его Ментальной Защиты, постоянно сменяя друг друга. По небезосновательному предположению Иоахима, после того, как первый уровень защиты падет, можно будет попытаться проникнуть в закрытое Ментальное Пространство пленника. И вот, наконец, его затея удалась — Первая Стена Защиты пала, правда, для этого понадобилось практически полгода непрерывных усилий слабеньких Ментальных Магов.

— Герр штандартенфюрер! — Встретил барона перед входом в камеру оберштурмфюрер СС Рудольф Вернер — старший группы Магов, назначенных фон Эрлингером для работы с плененным сыном Сталина. — Первый Уровень Защиты объекта проломлен! — четко доложил он. — Но войти в его Ментальное Пространство я не решился…

— И правильно сделал, Руди! — похвалил подчиненного Мага профессор. — Не стоит рисковать — Силы вашего Источника не хватит на полноценное Воздействие. Мы не знаем, какие ловушки могли установить в мозгу нашего пленника русские Силовики.

— Я тоже так и подумал, — согласился с доводами профессора Вернер, — но, может быть и вам не стоит так рисковать? Пригласим узкого специалиста из Берлина…

— Вот еще! — Перебил Вернера фон Эрлингер. — Я не собираюсь делиться своими достижениями ни с кем другим! Это только моя… вернее наша общая заслуга, дружище! Если у нас получится хотя бы просто вывести объект из этого состояния — будет здорово! А уж если мы сумеем его… Нет, Руди, нельзя продавать мех, пока медведь не добыт[17]!

— Абсолютно с вами согласен, герр профессор! — произнес Вернер, распахивая перед бароном дверь в камеру. — Желаете взглянуть своими глазами?

— А для чего же тогда я, по-твоему, сюда приперся после бессонной суточной работы? — язвительно бросил оберштурмфюреру фон Эрлингер.

— Виноват, герр профессор! — Тут же извинился за оплошность Вернер. — Не подумал… Перенервничал… Не ожидал результата сегодня.

— Бывает. — Легко кивнул Иоахим, проходя в камеру. — Но ты же не только ученый, Руди! Ты еще и офицер, и Маг, Посвященный в таинства Черного Ордена СС! Нужно работать над собой! Да, пойдем со мной — подстрахуешь.

— Так точно, герр штандартенфюрер! — Вернер тенью проскользнул следом за профессором и закрыл за собой тяжелую металлическую дверь.

Пустое бетонное помещение гулко отыгрывало в углах эхом подкованных металлом сапог эсэсовцев. Зайдя в камеру, профессор осмотрелся — посередине, на обычном прозекторском столе лежало обнаженное тело Якова Джугашвили, накрытое лишь тонкой простыней. Из-под простыни высовывались голые ступни пленника и его голова. На обритую наголо голову узника «Заксенхаузена» был напялен металлический «обруч-нимб», сквозь который в череп Якова, прямо сквозь кожу были закручены три острых винта — пронзивших виски и затылок. Ранки от острого металла уже не кровоточили — слишком давно шел этот эксперимент. От шляпок винтов отходили толстые жгуты медных проводов, которые заходили в гудящий и перемаргивающийся огоньками большой прямоугольный аппарат, расположенный прямо под столом.

— Резерва Накопителя на какое время хватит? — поинтересовался фон Эрлингер, подойдя к столу и склонившись над самым лицом пленника.

— На сутки работы — железно! — доложил оберштурмфюрер, подвигая к прозекторскому столу удобное кресло, на которое тут же уселся барон. — Возможно и на большее время — Накопитель полностью заряжен.

— Отлично! — Профессор подышал на озябшие ладони. Из-за постоянного расхода Магии в камере было холодно. — Начнем…

Вернер нагнулся, доставая из-под стола большой потертый кожаный саквояж, из которого вынул такой же металлический обруч, какой был надет на голову пленника. Только вместо острых винтов, в обруч были вмонтированы резиновые присоски. Оберштурмфюрер ловко прикрутил концевики проводов, отходящих от «нимба» к гудящему прибору под столом. Было видно, что это действие он производит не впервые и уже успел основательно набить руку. Этот прибор, позволяющий связывать в единое целое сознания Мага-Менталиста и объекта его воздействия, с мизерными затратами Энергии, был предметом настоящей гордости фон Эрлингера. Он-то и являлся его изобретателем. Пользоваться прибором мог совсем уж никудышний Мозголом с практически зачаточным состоянием Дара. Однако, оказываемое Ментальное Влияние увеличивалось многократно! Да, Дар оператора совсем «не прокачивался», а при многократном использовании — мог и незначительно деградировать, но для решения некоторых специфических задач он подходил просто идеально! А уж если к нему подключался действительно сильный Менталист, он мог творить настоящие чудеса!

Да и к тому же, где вы видели свободным по-настоящему сильного Мага-Менталиста? Таких ценных специалистов всегда не хватает, и они всегда заняты и при деле! А вот шелупони, подобной подчиненным оберштурмфюрера Вернера — пруд пруди. Только они никому и даром не нужны. Толку с них никакого. К тому же, в основной своей массе, они еще и неучи. Да и понять их легко можно: зачем горбатиться, изучая массу сопутствующих дисциплин, если перспектив по развитию Дара — никаких? А вот с помощью довольно несложного в изготовлении аппарата фон Эрлингера, эта «мелюзга» оказывается хоть на что-то способной. Хотя бы просто раскалывать на допросах, не обладающих никакими Дарами красноармейцев, но, тем не менее, обладающих какой никакой, но установленной Ментальной Защитой. И «машинка» вполне доказала свою эффективность.

— Подключил провода, Рудольф? — поинтересовался профессор, ерзая в кресле. Устроиться он старался поудобнее, чтобы в процессе общения с пленником, которое может и надолго затянуться, его тело не затекло. Мучиться больной спиной, или, к примеру, шеей, ему абсолютно не хотелось, как и идти затем «на поклон» к штатному Медику. Не сошлись они с ним характерами, уж очень мерзким и «ядовитым» оказался этот говнюк! Много чего о себе возомнил, а ведь даже не благородных кровей! Так что Иоахиму волей-неволей пришлось его осадить и поставить на место… Поэтому дороги в лагерный лазарет у барона отныне не было.

— Так точно! — отрапортовал Вернер, выползая из-под стола. — Все цепи подключены!

— Ну, что ж, — закрыв глаза и сцепив пальцы «в замок», с удовлетворением произнес профессор, — сейчас посмотрим, как твои ребятки раскатали первый уровень Ментальной Защиты красных… Запускай подачу Энергии!

Профессор, конечно, мог легко обойтись и чисто своими Силами, не прибегая к помощи никакого аппарата, но ему было лениво, да и усталость нет-нет, да и прорывалась через наведенную Заклинанием искусственную бодрость. Да еще и проверить аппарат в работе тоже хотелось, ведь он повышал Мощность его Дара, как самый настоящий дорогой Артефакт! А фон Эрлингер собрал его, между прочим, из настоящих подручных «говна и палок» — так что разница в цене была просто несопоставимой.

Когда темнота «перед глазами» рассеялась, профессор обнаружил себя стоящим у красной кирпичной стены, «края» которой, как сверху, так и в стороны, терялись в густом белесом тумане, что заполнял собою все свободное пространство.

— Угу, — задумчиво произнес профессор, внимательно разглядывая стену, — вот, значит, как наши «коллеги» из НКВД реализовали Первый Уровень Ментальной защиты. Солидно, нечего сказать! Недаром команда Вернера корпела над ней столько времени.

Кусок стены, у которого появился Иоахим, пересекала зигзагообразная трещина. Ближе к земле трещина расширялась, превращаясь в небольшой пролом из которого высыпалось несколько битых кирпичей. Оценив толщину кладки, барон в изумлении качнул головой — очевидно, что Сил коммуняки не пожалели. Примерившись к пролому, профессор потихоньку «ввинтился» в него и пополз по направлению к свету, слабо мерцающему на другой стороне стены. Лаз был узким, и фон Эрлинген то и дело задевал острые обломки торчащих кирпичей, но трансформировать свое Ментальное Тело, в нечто более подходящее для протискивания, не стал. Мало ли, как среагирует на него пленник, ведь он не абсолютно не обладает Даром Мозголома. И все его Ментальное Пространство, с визуальными эффектами, с многочисленными защитами, с установленными в этом пространстве физическими законами, создано Силовиками — настоящими мастерами своего дела. Кто его знает, чего они тут понакрутили для противодействия активным попыткам разрушения Защиты? Хотя, фон Эрлингер не думал, что на первом уровне встретится с чем-нибудь необычным.

Наконец, он успешно преодолел пролом в стене, и выбрался в небольшую, очень уютную и слабоосвещенную комнатку: кожаный диван с высокой спинкой, письменный стол под зеленым сукном, на котором располагалась лампа под абажуром, от которой и исходил тусклый свет. За столом, спиной к пролому, из которого выбрался профессор, сидел короткостриженный мужчина в военной гимнастерке РККА старого образца, еще без погон, и что-то читал. Узконаправленного пучка света от лампы ему вполне хватало, чтобы освещать лежащую на столе раскрытую книгу, а вот остальное пространство комнатки тонуло в полумраке.

— Да не стойте уже у этой дыры, кто бы вы ни были! — произнес, не оборачиваясь, мужчина. — Проходите, присаживайтесь, — он указал на диван, — я вас жду здесь уже довольно длительное время, едва первые трещины по стене пробежали.

— Кхм… — Громко «откашлялся» барон. — Гутен абенд, герр Яков!

Сын Красного Вождя обернулся на мгновение, а после закрыл книгу, заблаговременно заложив её закладкой.

— А там вечер? — произнес он вместо приветствия с явно различимой тоской в голосе. — У то у меня тут со временем сплошная беда… Оно такое, каким я пожелаю его видеть… Если хочу день — будет день, если ночь — ночь… В результате такой вот оказии, совершенно потерялся… — тихо добавил он.

— В реальности вечер, — ответил фон Эрлингер, проходя в комнату. — Разрешите представиться: профессор «Аненербе», руководитель отделения исследований оккультных наук, барон Иоахим фон Эрлингер! — Он повернулся лицом к Якову и вежливо наклонил голову в приветствии. — К вашим услугам!

О своем звании штандартенфюрера СС он решил, на всякий случай, «вежливо» умолчать, во избежание агрессии со стороны пленного офицера Красной Армии. Не дождавшись от Якова ответа, он присел. Кожаная обшивка массивного дивана довольно натурально заскрипела. И вообще, все вокруг совсем не походило на иллюзию, слепленную на скорую руку. Все добротно и натурально. И если не знать, что ты находишься в Ментальном Пространстве — очень легко перепутать с настоящим миром. А если еще учесть, что у Якова Джугашвили совсем отсутствует соответствующий Дар, то перед русскими специалистами можно и «шляпу снять» — она ведь даже над запахами заморочились! Аромат кожи профессор тоже уловил, и он был именно таким, каким и должен быть. В воздухе неуловимо пахло пылью и сапожным кремом, словно Яков не так давно начищал свои сапоги. Похоже, что русские Силовики-Мозголомы, ставившие сыну Красного Вождя эту Магическую Ментальную Защиту, продумали всё до мелочей. Ведь все эти на первый взгляд мелкие и незначительные, нюансы, в десятки раз повышают шансы не съехать с катушек «забаррикадировавшемуся» в Ментальном Пространстве Сознанию. Сам профессор дорого бы дал, чтобы научиться создавать такие вот уютные закутки в мозгах далеких от Менталистики Магов, подобных Якову. Да к нему бы в очередь записывались высокопоставленные командующие Вермахта, чтобы, не дай Бог, при попадании в плен не выдать военные секреты, рискуя полным выжиганием собственных мозгов.

— А год? — наконец, вновь заговорил Яков. — Сорок второй уже наступил?

Барон, являющийся сильным Менталистом, легко ощутил внутреннее напряжение собеседника, которое тот даже не стал скрывать.

— Сейчас в реальности — лето сорок третьего года, — сообщил профессор Якову совершенную и незамутненную правду, причем в этом вопросе он постарался раскрыться как можно доступнее, чтобы и пленник это тоже осознал.

— Неужели… я здесь так долго? — с изумлением, но как-то слегка отрешенно, произнес Яков.

— Похоже, что вы действительно потерялись во времени, — как можно радушнее произнес фон Эрлингер. — Не хотите вернуться обратно, герр Яков? — предложил барон, решив, а почему бы не попробовать с первых минут «взять быка за рога»?

— Даже если бы я решился на такой шаг, — печально усмехнулся старший лейтенант, — я не знаю, как это работает… Отец не потрудился поставить меня в известность об установке подобной Защиты! Я узнал об этом, только попав сюда… — Он развел руки в стороны, словно пытаясь объять свой «кабинет».

«Даже так?» — Задействуя «второй» поток сознания (поскольку на «первом» сейчас и происходила «беседа» с закрытым Защитой сознанием Якова), размышлял профессор. — «Умно! Субъект воздействия даже и не знал о наличие у него Ментальной Защиты! Что ж, это вполне в духе Сталина. Надо попробовать сыграть и на этом факте. Разбередить обиду на отца, за проявленное недоверие к сыну. После долго пребывания в безвременье и одиночестве, она не могла не проявиться…»

— Возможно, что я смогу вам помочь вам в этой беде, мой друг! — с чрезмерным оптимизмом воскликнул штандартенфюрер. — Вам нужно только согласиться на сотрудничество с нами — и в ближайшее время вы будете абсолютно свободны! И сможете вдохнуть полной грудью настоящий воздух…

— А кто вам сказал, что я в беде, и мне нужна ваша помощь, любезный? — грубо перебил профессора Яков, и его глаза натурально сверкнули в полумраке. — Меня полностью устраивает мое положение, и я безмерно благодарен отцу, что он обо мне позаботился! Пусть даже и так… Но этим он избавил меня от унижений вражеского плена! Вы можете уничтожить мое тело, а вместе с ним и меня — но я ничем не смогу навредить ни моей стране, ни моему отцу! И да, не забывайтесь, барон, я вам не друг! Мы с вами — заклятые враги! И таковыми останемся!

«Der stumpfeBastard! — Внутри штандартенфюрера все клокотало, но он, пусть и с трудом, но подавил приступ гнева. — EristsosturwieseinVater[18]!»