Правила эксплуатации, или Как вернуться домой

Глава 14. Дарина

Как-то слишком быстро прошли четыре дня, которые были отведены на подготовку к свадьбе.

Или так показалось, учитывая, что, в то утро, когда меня поставили перед фактом, что я должна выйти замуж, а Володька, более мрачный, чем обычно, согласился на условия Владыки, моя жизнь словно перевернулась с ног на голову.

С тех пор, кажется, мне не выдалось ни одной возможности побыть в одиночестве: круговорот примерок, сверок, обсуждений, которые были мне неинтересны, сводили с ума тем, что даже не собирались заканчиваться.

Но ни разу с того момента, как вошедший в комнату Володя и Владыка сообщили, что свадьбе быть, мне не довелось обсудить произошедшее с нежданным женихом, который, очевидно, был далек от восторгов перед предстоящей свадьбой. Со мной.

И вот я стою в неописуемо прекрасном платье, в котором меня скоро повенчают по законам Мрака, подружки невесты радостно и возбужденно щебечут, поправляя на платье несуществующие недочеты, а мне хочется ударить их лопатой, чтобы те были менее счастливыми.

Я должна была бы быть довольной, учитывая, что выхожу замуж за любимого мужчину. Да, осознание этого пришло не так давно, но ведь могло быть хуже, верно?

Вот только ни толики радости по данному поводу не чувствовала. Может, потому что понимала, что мои чувства нисколько не соответствуют чувствам жениха, который не чаял от меня избавиться, а теперь будет вынужден терпеть в качестве жены. То ли от того, что все мои планы рушились, и я навсегда попрощаюсь с теми, кто остался в верхнем мире: Велес, Липа, возвращение которой уже было, как мне казалось, предрешено, Настюшка, Василий, Леший, Водяной, даже Шурка с Василиной!

И ни одна сволочь не удосужилась спросить, хочу ли я всего этого пиршества. Нет! Зато цвет кружев, разнообразие закусок, даже плотность ковра, по которому мне предстоит пройти к алтарю, словно стали значительно важнее для окружающих, чем сами чувства молодых.

Да какое мне дело до ковра? Все равно я уверена, что буду идти точно по битому стеклу, какой бы мягкости ковер ни был.

Мама, кажется, разделяла мое отношение к предстоящему бракосочетанию, но ее больше волновало, что я не вернусь в верхний мир и не проживу жизнь, которую она для меня планировала. Но даже эта досада со временем притухала, и все чаще я слышала от нее слова утешения и заверения, что все не так уж плохо: рядом с семьей, вдали от чернокнижников и хамоватых деревенских, богатая и сытая жизнь, да еще и с любимым мужчиной. То ли меня пыталась убедить, то ли заверяла себя, как знать… Звучало логично, но облегчения не приносило.

Была у меня мысль обратиться с просьбой к Владыке, если не отменить, то повременить с церемонией, в надежде, что нечто теплое и отеческое в его душе зашевельнется. Но, увидев в его глазах неподдельный энтузиазм приготовлениями к бракосочетанию, загрустила окончательно, поняв, что меня просто не услышат.

— Ты такая красивая… — всхлипнула мама, рассматривая творение рук Ядвиги, Эприллы и Мартиши, который стояли рядом в нарядных платьях на правах не только организаторов свадьбы, но и важных гостей. Они широко улыбались, довольные проделанной работой, которая, честно говоря, превосходила все возможные ожидания.

Посмотрев в отражение, я была вынуждена признать, что похвала заслуженная, но от этого вместо восторга захотелось только сплюнуть с досадой, ибо внешний вид не омрачали ни моя кислая физиономия, ни тоска, бушующая внутри.

— Тук-тук, можно? — шутливо постучался в двери комнаты Владыка, словно мы могли запретить ему войти. Демонессы тут же поклонились демону в пояс, мама, как и последние четыре дня, демонстративно отвернулась от супруга, который на данный факт только недовольно поджал губы, но комментировать тактично не стал. Но затем Нималлар посмотрел на меня, и его лицо озарила восхищенная улыбка. — Дарина, у меня нет слов, чтобы выразить восторг тем, насколько ты прекрасна. Так же, как твоя мама, когда я женился на ней.

— Моя дочь — лучше, — сварливо отозвалась мама.

— Наша дочь, — исправил Нималлар и посмотрел на меня, словно ждал подтверждения. Я же не шевельнулась, смотря на себя и не узнавая. — Вы могли оставить нас с Дариной наедине?

— Церемония скоро начнется, — напомнила мама.

— Думаю, без невесты и Владыки не начнут, — осклабился Нималлар, впервые на моей памяти отвечая маме в подобном ключе. Кажется, маму это так же озадачило. Но она лишь угрожающе прищурилась, намекая, что позже правитель пожалеет о неосторожном тоне, вскинула подбородок, а затем высокомерно кивнула и вышла, уводя за собой и девушек.

Мы остались с Владыкой наедине, а я все не могла найти в себе сил отвернуться от зеркала и вернуться в реальный мир. В воздухе повисло неловкое молчание, которое спустя несколько мгновений нарушил Владыка.

— Дарина, надеюсь, ты когда-нибудь простишь меня, — вздохнул Нималлар, стоя у меня за спиной. — Я знаю, что ни о такой свадьбе ты мечтала. И не о таком отце. Я понимаю, что мой статус тебя сильно обязывает, и такая резкая перемена пугает. Но ты привыкнешь. Я, твоя мама и Волозар приложим все усилия, чтобы тебе было комфортно…

— Вы не виноваты в том, что мама полюбила Владыку демонов, — безликим голосом отозвалась я. — Глупо просить прощение за то, что неподвластно изменить.

— Спасибо, — кажется, совершенно искренне и с облегчением выдохнул Нималлар. — Надеюсь, ты простишь и за то, что принуждаю тебя к этому шагу.

Стоило бы сказать, что сама сглупила и попалась на поцелуе, но я догадывалась, что свидетели не были случайными. Доказать не могла, но эта догадка не позволила произнести заведомую ложь ради пустой вежливости.

— Может быть… — вместо полагающегося вежливого согласия, произнесла я, чем родителя опечалила, и тот виновато опустил взгляд.

— Ты можешь не верить, но я действую исключительно из благих побуждений. Тебе будет лучше здесь, с мамой, Волозаром и… мной. Мы сможем защитить тебя.

— Я помню наш недавний разговор, — имея в виду диалог после отравления Тимарала, напомнила я. Тогда мы рассуждали на тему настоящего проявления чувств, который видел каждый по-своему. — И теперь я поняла вашу мысль. Вы можете называть это действиями во благо, я бы назвала их эгоизмом. Но, возможно дело в произношении, — съязвила я.

— Признаю, я не был с тобой до конца откровенен, — кивнул он. — И хочу это исправить. Пожалуйста, услышь меня, — позвал он, а я нехотя обернулась, хотя взгляд от пола не поднимала. Мужчина шумно выдохнул, а затем произнес: — Я никогда не думал, что смогу полюбить: страстно, неистово и всепоглощающе. Не по статусу подобная вольность. Так и было: ни одна аристократка или простолюдинка во Мраке не тронула моего сердца. До тех пор, пока не встретил твою маму, — добавил он и многозначительно замолчал, чтобы через несколько секунд продолжить: — Я осознавал, что наш союз невозможен, скандален и недопустим. Даже опасен. Но полюбил. Полюбил и больше не желал расставаться никогда. Но из своего положения был вынужден смириться и отпустить, когда она сказала, что больше никогда не призовет демонов. Это были ужасные месяцы полные мучения, тоски и страдания. Я думал, что время поможет справиться, но это оказалось не так. И вот, Мила призвала меня вновь, чтобы признаться в чувствах. Я никогда не был так счастлив, — с грустной улыбкой произнес он. — Я был согласен послать подальше родителей, Совет и даже сам Мрак, если понадобится, лишь бы быть с ней. Но мы были из разных миров, и она не захотела менять свою привычную жизнь, — поделился он воспоминаниями, вынудив поднять взгляд и посмотреть на демона с сочувствием и интересом. Теперь я видела перед собой не Владыку и могущественного демона, далекого и высокомерного. Передо мной стоял обычный мужчина, со своими страхами, переживаниями и прошлым. Которое оказалось тесно переплетено с моей жизнью. — Я уговаривал, упрашивал отменить наше соглашение на отсрочку, и вернуться во Мрак со мной. Но она оказалась непоколебима и упряма, а я ничего не мог поделать, довольствуясь короткими встречами раз в год, на протяжении шестнадцати лет, в промежутках которых был снедаем тоской, переживаниями и страхами…

— Чего вы боялись? — задала я вопрос, удивив этим даже себя.

— Кажется… всего, — горько усмехнулся Нималлар. — Я не мог этого показывать, чтобы не проявлять слабость, и правил Мраком, а внутри горел от разлуки с любимой и боязни, что Людмила может меня разлюбить, забыть или… пострадать. Я знал об опасности, которая витала над ее головой, но никак не мог обезопасить или повлиять на происходящее из другого мира. Я мог больше никогда с ней не встретиться, и не знал, когда это произойдет. После каждых суточных свиданий, я возвращался во Мрак с мыслью, что это могла быть наша последняя встреча, и мы видимся в последний раз. Это убивало и терзало мою душу, Дарина. Это — невыносимо больно и страшно.

Мужчина вздохнул, прошелся по комнате, словно набираясь сил для дальнейшего разговора, и через несколько шагов замер напротив меня, чтобы холодно произнести:

— И мои опасения оправдались. Чернокнижник нашел ее прежде, чем перестало действовать наше соглашение.

— Но все обошлось! И вы снова вместе… — попыталась я успокоить его.

— Я тоже пытался себя этим утешить, когда ее душа оказалась во Мраке. Но утешение было из разряда, от которого хотелось, и смеяться, и плакать. Людмиле повезло, что она одержала верх над чернокнижником. Поплатилась за это жизнью, но сохранила душу, что и обеспечило ей перерождение во Мраке. Но ей могло и не повести, — прорычал он. — Меня убивала мысль, что пока я был беспомощен здесь, в верхнем мире моя любимая сражалась со смертельной опасностью и могла навсегда исчезнуть.

— Я… — запнулась я, ощущая, как на глазах закипают слезы, от эмоций, которые передались от Владыки. — Я и не подозревала, что вы так близко это воспринимали.

— Я не удивлен — невесело усмехнулся мужчина, отчего мне стало совестно. — И не осуждаю. За годы, в которые я должен был тщательно скрывать свои эмоции, это перешло в привычку, которую перестал контролировать. Даже Мила порой жалуется на то, что перестала понимать мои чувства.

Мы помолчали, и Владыка продолжил мысль:

— Однако, с появлением Милы во Мраке, кошмар не закончился. Помимо вины, за то, что не уберег любимую, я узнал, что у меня есть дочь. И все пошло по второму кругу, — взмахнул он рукой. — Вновь одна из самых важных женщин в моей жизни находится далеко и в опасности. Вновь страхи, переживания, волнения… И тогда возникла мысль заставить тебя попасть во Мрак всеми правдами и неправдами. После пережитого я больше не мог рисковать еще и твоей жизнью.

— Так вы и послали ко мне Волозара?

— Я почти отчаялся, особенно, когда узнал, что недалеко от вашей местности объявился чернокнижник. Я знал, что вероятность вновь опоздать — велика. Потому и отправил Волозара. На него была последняя надежда.

— Почему он? — удивилась я. — На соблазнителя он был похож меньше всех из тех, кого мне присылали прежде.

— Именно поэтому, — засмеялся Нималлар. — А еще, отчего-то я был уверен, что твое спасение станет для него таким же важным, как и для меня.

— В каком смысле? — удивилась я.

— Каждого демона, который вернулся от тебя, я в подробностях расспрашивал о времени, что они провели, и что узнали. И каждое их наполненное истерикой слово вызывало во мне восторг. Я никогда не видел тебя лично, но уже полюбил горячо и крепко. Для меня ты была — замечательной, умной, сильной, смелой и решительной девушкой. Той дочерью, о которой я и мечтать не смел. И я знал еще одного такого же демона, который, как и я, прежде, страдал от одиночества, но не желал себе в этом признаваться. Волозар был сломлен, и ему требовалась встряска. И я почему-то даже не сомневался, что ты сможешь ему эту встряску предоставить и затронуть его сердце. Настолько, что твоя безопасность для него станет более приоритетным, чем стандартное выполнение задания. Не ради выполнения приказа, а из собственных соображений.

— Хотите сказать, будто надеялись, что Волозар меня полюбит? — ошарашенно моргнула я. — Вы уверены, что правильно слушали вернувшихся от меня демонов? — вспоминала я истерику Юрчика, когда он встретил меня во Мраке.

— Я слушал более, чем внимательно, — заверили меня. — Волозар отличался от предыдущих кандидатов, потому у меня были все основания предполагать, что вы найдете общий язык. И надежды оправдались. Ты — здесь, ради чего Волозар многим пожертвовал и пренебрег целым ворохом законов и правил.

— Это не значит, что он меня полюбил…

— Почему же? — усмехнулся он. — Ты слышала от него категорическое «нет»? Задавала ли ты ему хотя бы раз прямой вопрос относительно его чувств к тебе? — поднял он брови, что заставило меня смутиться. — Полагаю — нет.

— Но и обратного я не слышала, — проворчала я, надув губы. — Да после объявления о свадьбе, мы с ним даже не виделись. Он меня избегает! Как он может любить меня, если ему противна сама мысль жениться на мне? — упрямилась я, теша мысли и страхи, которые одолевали меня последние дни. Не просто так же я страдала, верно?

— Скорее нашего Володьку бесит, что его вынуждают делать что-то, к решению чего он не пришел самостоятельно. Несмотря на отличную службу, Волозар — не тот, кто любит, когда ему приказывают и загоняют в угол. Увы, но это мой излюбленный метод получения желаемого, потому мы с ним, бывает, часто ссоримся. Но придворные к этому привыкли. А меня положение, знаешь ли, обязывает.

— Если то должно было меня успокоить, это не так, — заметила я с кислой физиономией.

— А что, если я скажу, что давал ему выбор жениться самому, или позволить Тимаралу сделать тебе предложение. И Волозар безоговорочно отверг последний вариант.

— Вы действительно женили бы меня на другом? — ужаснулась я, пропустив основной посыл вышесказанного.

— Конечно — нет! — заверили меня, а после добавили уже менее категоричным тоном: — Я был уверен, что не придется, и Волозар взбесится от одной мысли, что ты будешь с другим. Так и оказалось, — радушно и довольно улыбнулся демон.

— «Миленько»… — сыронизировала я, сложив руки на груди, хотя крамольная мысль, что Володьке не все равно, грела душу.

— Я все это к тому, чтобы ты поняла мои мотивы. Ты — умная и не по годам мудрая девушка, и догадалась, что свою роль во всем произошедшем я сыграл. Просто не хочу, чтобы ты меня ненавидела, и надеялся, что, узнав мои страхи, ты поймешь. Быть может, тогда это позволит тебе когда-нибудь простить меня за мою трусость и эгоизм. Но теперь, когда я с тобой познакомился, мысль, что я вновь могу тебя утратить — ужасает еще больше, чем былой страх никогда с тобой не познакомиться. Ты — моя дочка. Я люблю тебя и дорожу тобой. Потому мне легче смириться с твоей ненавистью, чем бояться, что тебя у меня отнимут.

— Мне жаль… — искренне произнесла я, тяжело вздохнув. — И я постараюсь понять вас. Сейчас мне больно, моя привычная жизнь рушится. Но я благодарна, что вы признались. Когда-нибудь, это поможет смириться и мне.

— Я знаю, — улыбнулся он грустно. — Ты очень светлая и добрая девушка, Дарина. А я безумно горд и счастлив, что являюсь твоим отцом. Очень надеюсь, что, когда-нибудь, и ты это признаешь.

— Когда-нибудь, обязательно… отец, — всхлипнула я, часто моргая, чтобы скрыть набежавшие слезы. Возможно, из-за них мне почудилось, что Владыка сделал то же самое и счастливо улыбнулся.

— Спасибо, дочка, — сдавленно поблагодарил он, а затем порывисто прижал к себе, заставив уткнуться в его грудь носом, и крепко обнял. После секундного промедления, несмело обняла его в ответ и даже позволила себе несколько мгновений понежиться в чувствах защищенности и спокойствия, которые появились в объятьях отца. — Я сделаю все, для того, чтобы ты была счастлива во Мраке.

— Уж надеюсь, — проворчала я ему в рубашку. — Грехи замаливать придется долго и упорно. Я, вообще-то — ведьма. И характер у меня пакостный. Придется сильно постараться, — предупредила я.

— Как скажешь, — легко согласился он. — А назовешь меня еще раз «отцом»? Хотя бы, когда мы наедине?

— На сегодня лимит исчерпан. Прибережём это для следующей душевной беседы, — осторожно отстранилась я и поправила платье, как раз в тот момент, когда в дверь постучались, и некто, голосом Оракула, сварливо проорал:

— Я уже весь круп себе отсидела в ожидании! Долго еще терпеть прикажете?! Я тут, не молодею, между прочим!

— Ты еще меня переживешь, Ора! — в ответ гаркнул Владыка. — У меня тут трепетный и душевный момент с дочерью! Не порть его!

— Ой, простите, не знала, что нужно было платочек для твоих соплей прихватить, — ядовито прошипела троллиха, пока Владыка закатывал глаза. — Церемония уже вовсю должна начаться! Пошевеливайся, принцесска, там твою дочь у алтаря заждались ужО! А я жду не дождусь последующего банкета! Я узнавала, медовуху подавать будут!

— Я думала, с Владыкой так говорить нельзя… — заметила я, тактично пряча улыбку в уголках губ.

— Нельзя, но есть исключения, чем она бессовестно пользуется, — нехотя и негромко признался Нималлар.

— Ага, — гаркнула Ора, которая все слышала. Божечки, даже Велес не такой чуткий! — Всем тем, кто видел Владыку в подгузниках и садил на горшок — бонусы!

Я удивленно посмотрела на смущенного мужчину.

— Она моей нянькой была, — повинился родитель и вздрогнул, когда за дверью вновь гаркнули:

— И вновь смогу тебя положить брюхом на колени и ремнем отходить, если сейчас же не начнешь церемонию, малец! Ишь ты, заставляют бабушку ждать выпивк… в смысле радости лицезрения заключения священного брака! Я научу всех вежливости и уважению к старшим!!! Медовуха от времени, может, и становится лучше, а вот я — нет! — добавили из-за двери, и мы с Владыкой пришли к выводу, что рисковать и проверять достоверность угрозы, в самом деле, не стоит.