Право имею

Глава 12

Что-то случилось с Глебом. Он как-то сразу погас. Даже звонил Леониду не он, а Ник с Евой. И Леонида вывели на громкую связь, но тот лишь удивился, спокойно ответил:

— О чём вы? Погодите, не по телефону. Где Глеб? Вы что там придумали?

— Что Глебу недолго осталось, поэтому ты замену готовишь, — ответил Ник мрачно. То ли от перспективы, то ли на Леонида всё ещё был зол.

— Нет. Я бы сказал об этом Глебу. Как говорил тебе недавно. Не поднимайте панику, всё в порядке. Скоро верну домой вашего щенка.

Он не обзывал Тимура щенком, просто так кодировал для тех, кто мог подслушивать. Поэтому же был немногословен, но стало понятно — приедет, как только сможет, но вряд ли теперь. Глеб по-прежнему стоял чуть дальше от остальных Чертей, сгрудившихся у телефона, смотрел спокойно, но как-то всё равно не так. Раньше он выглядел собранным, никогда не расслаблялся, теперь словно отпустил ситуацию, которая давно тяготила его. Словно зубами фуру на краю пропасти держал, а теперь мог только смотреть, как она скатывается с горы вниз со всем нажитым.

— Видишь, ничего страшного, — попробовала Ева, хотя сама в это ещё полностью не верила. Но правда, Леонид предупредил бы. Он ведь не хотел Глебу зла. Раз на то пошло, Глеб для него, казалось, был самым родным и дорогим из Чертей. Он бы вряд ли на кого-то его променял.

— Ну да, — просто согласился Глеб, но ничего не изменилось. — Надеюсь, в следующий раз он приедет уже с Тимуром. Тимур выглядит… бодрым…

Он развернулся уходить, и Ник с Евой одновременно рванулись наперерез. Девушка закрыла дверь в кухню, Второй за руку втащил Глеба, посадил за стол и повернулся к холодильнику. Достал водку, быстро налил в первую попавшуюся чашку, и Ева даже не стала ругаться, что это её.

Глеб теперь смотрел на них с всезнающим прищуром, от выпивки отказался, попытался усмехнуться:

— Чего вы правда? Придумали ещё.

— Это не мы придумали, а ты придумал, — возразила Ева, усаживаясь напротив. — Он сказал, что так получилось. Ну в конце концов, ну правда. Решил не сразу бросать в огонь, а потренировать. Он ведь и запасных раньше не брал, а Тимур у вас сколько прожил?

— Два года, — ответил Ник, одновременно с этим Глеб напомнил:

— Я был запасным… думаю, он знал, что скоро двое из троих умрут и я понадоблюсь.

— Ну предупредили бы тебя. Что толку? — сменил тон Ник. — Кто тебя знает, вдруг ты сбежать вздумаешь.

— Куда уж мне… Ладно, я и правда уже давно перебираю. В Чертях были люди сильнее, а и те мертвы, — Глеб встал. Ева заволновалась, схватила его за руку.

— Ты что? Ты правда поверил, что ли? Глеб, всё будет хорошо. Ты ему почти как родной.

— Ага. Самая породистая шавка из всего выводка, — огрызнулся Глеб. — Пустите, я хочу один побыть.

— Как там? Принятие, депрессия, торг… или что? — Ник усмехнулся, водку из стакана вылил в раковину. Больше Глеба никто не держал.

Черти часто задавались вопросом — а когда Леонид успевает спать? Тимура он привёз утром, ещё темно на улице было. Тимур выглядел уставшим, сонным, и всё же выучено встал перед выглянувшими с лестницы Чертями и проговорил:

— Простите, что психанул. Я запомнил — в следующий раз лучше бросить в вас пистолетом, чем стрелять из него. Ева, мне очень жаль.

— Всё в порядке, — отозвалась с лестницы Ева. Показала руку и пару раз согнула её в локте. — Царапина.

Тимур кивнул и, глядя в пол, пошёл спать. Леонид остался стоять в гостиной, Черти как птицы, вцепившись в перила лестницы, так и наблюдали за начальником. Леонид улыбнулся:

— Так что за истерика вчера была? Всё в порядке будет с Глебом.

— Тогда зачем запаску натаскивать? — спросил Ник, отзеркалив улыбку, правда у него она получилась как в кривом зеркале, язвительной.

— Ранения никто не отменял. А у Тимура такая комплекция, что он и вместо Евы сможет выйти.

Тимур, который уже открывал дверь в свою комнату, вернулся, чтобы показать Леониду средний палец. Раньше он был сдержанней.

— А что, кто-нибудь проверял, «умер» ли Тимур? — протянула лениво Ева, которая с радостью поспала бы ещё. Но по всему чувствовала — у начальника к ним разговор, а может и новое задание.

— Ник, как раны? Зажили? — сменил тему Леонид. Он и так знал, что да, Ник снова готов для работы. — Спускайтесь, есть дело для вас. Двоих или троих, как решите. Отправляться не сегодня, потом сможете ещё поспать.

У Глеба не прошло его оцепенение. Он выглядел всё так же — просто наблюдателем. Словно уже умер и призраком пришёл проведать, как Черти без него.

Утреннее кофе на кухне с электрическим светом и темнотой за окном напомнил Еве сборы на работу. Леонид уселся за их стол так, будто был главой семейства, который всё бегает, зарабатывает деньги, чтобы так вот раз в неделю с радостью смотреть на то, что на эти деньги вырастил. Глеб сел напротив, как и раньше, но по пристальному взгляду начальника было ясно — и тот с первых секунд приметил изменения.

— Думаю, Глебу не стоит идти, — начал Леонид.

— Думаешь или предчувствие? — спросила Ева. Леонид вздохнул, закатив глаза. Планшеты с материалами, впрочем, раздал всем троим. По мере того, как Глеб перелистывал данные на экране, на его лице сначала появилось облегчение, понимание, но вскоре оно сменилось хмурым выражением, близким к ярости.

— Я пойду, — уверенно сказал Глеб. Леонид сцепил руки в замок перед лицом и, стараясь заглянуть, что именно было сейчас на экране Глеба, спросил:

— Понятно, на кого они похожи?

— А теперь с начала и для всех, — потребовала Ева, отложив планшет. В деле не было ничего особенного. Два мажора, к которым перешёл бизнес от родителей, кошмарили округу. Убивали проституток, а недавно перешли на школьников старших классов. Вывозили жертву за город, выпускали в лес и устраивали охоту. Может, кому-то и удалось уйти, но два трупа в деле были.

— На меня, — огрызнулся нехотя Глеб. Школьники в деле были не особо на него похожи, разве что очками. Черти по-прежнему не понимали, что предлагал Леонид. Глеба бы даже при самой большой натяжке нельзя было выдать за школьника. — Я думал, что они поубивают друг друга, не поделив бизнес.

— Да, так было бы проще, — кивнул Леонид и после этого объяснил уже Чертям: — Это братья Глеба.

Ева и Никита уставились в экраны так, словно впервые увидели это дело. Наконец, Ник покачал головой и произнёс:

— Вообще не похожи.

Братья Глеба стали двумя одутловатыми, одинаково бандитского вида ребятами, похожими на быков.

— Я знал, что они до этого скатятся, — продолжил Глеб. — Не думал, что они ещё и меня приплетут…

— Вы не ладили? — спросила Ева. Глеб отрицательно покачал головой:

— Они меня ненавидели. Я их… боялся. Да, я пойду. Мне будет спокойнее, если я сам увижу, как их убьют. Странно, что они раньше не нарисовались.

— Что с полицией? — спросил Никита. Леонид развёл руками:

— Они в доле.

— Если бы полиция работала, как положено, у нас было бы в половину меньше работы, — проворчал Ник, теперь рассматривая фотографии трупов.

— Они уже дважды сидели, но всё небольшие сроки. Нанесение тяжкого вреда — избили, но не убили, проще говоря, — продолжил Леонид. — Хотя они тому парню, слышал, глаз выбили.

— Тоже на меня был похож? — Глеб спросил с напускным безразличием. По нему, впрочем, было видно, что он и правда с радостью вернулся бы отомстить. Даже не за то, что те творили сейчас, а за свой детский страх перед ними. Леонид отчего-то помедлил, словно вспоминал, потом кивнул:

— Да.

— С этим надо заканчивать, — поставил точку Глеб. Леонид попробовал последний аргумент:

— Нормально ли для тебя убить родных братьев?

— После отца? Раз плюнуть, — произнёс Глеб, но как-то передёрнулся. Не в его характере было играть ублюдка, вот и сейчас не выдержал, прибавил нехотя: — Мы не общались. Я не испытываю к ним ненависти, которую должен за то, что старались отравить мне жизнь… Я и отца не ненавидел.

Этим Глеб всегда отличался от остальных Чертей — в нём не было ненависти к тому, кого он убивал. Он не ненавидел мафию, не ненавидел полицию, из себя его выводили только подражатели, с остальными он держался по-деловому, как хороший киллер. И так же спокойно готов был убить братьев — без ненависти, как очередную цель.

Леонид очень внимательно наблюдал за ним. Казалось, даже глаза у босса сейчас были больше, чем обычно. Словно боялся малейшую деталь упустить. Это тоже было объяснимо — если Глеб соврал, то он мог быть опасен для команды в этой вылазке. Для команды и для себя. И Леонид решил довериться — отвернулся к остальным.

— У вас никаких возражений? Пожеланий?

— Да, — кивнул Ник. — Глеба убьют на этом задании? Или позже?

Глеб так сжал челюсть, что даже, кажется, хрустнуло что-то. Зло пнул стул Никиты, наверняка намереваясь попасть по ноге.

— А если серьёзно. Без шефа. Чего от тебя ждать? — спросил Ник, когда они складывали снаряжение в машину. Собирались через пару часов выехать, к ночи будут в городе. Хватит времени выспаться, собраться с силами и с наступлением темноты навестить цель. Глеб и без Леонида выглядел уже не так подавленно.

Тимур не выходил из комнаты ни на завтрак, ни в туалет. Возможно, стоило бы просто подождать, но хотелось закончить со всем поскорее, поэтому спешили.

— Не могу сказать, что ничего не чувствую, но проблем не должно быть, — признался Глеб, всё ещё отрешённый, но как-то по-другому, что ли. Он по-прежнему не смотрел на остальных, но и не выглядел при этом так, словно прощался с жизнью. Хотя даже если Леонид ничего не видел — задание есть задание, каждое опасно. Просто они давно устали бояться.

— Ностальгия? Передумаешь, когда начнут просить пощады?

— Ник, они убивают парней, похожих на него. Как ты думаешь, передумает ли он? — Ева вынесла два автомата из дома, убрала аккуратно в багажник. Они собирали оружие и амуницию так, словно на рыбалку выехать решили. И так же привычно — их больше интересовало, что чувствует Глеб, чем предстоящее дело. Поэтому даже Ева не могла удержаться, чтобы не попытаться потыкать его, вызвав на эмоции. — А если бы из них сделали твоё первое дело? Если бы не было всей той истории и они первые, кого надо было бы убить в качестве одного из Чертей?

— Я выдал бы себя эмоциями, — безразлично отозвался Глеб. Ник тут же подхватился:

— А теперь?

— А теперь нет, — Глеб закончил рассматривать что-то под капотом машины, захлопнул его и предупредил: — Я поведу.

Пришлось согласиться. Он и правда выглядел как человек, которому сложно, причём неизвестно, от чего сложнее, но который уже взял себя в руки и готов работать.

Конец зимы выдался слякотным. Снег вроде начинал таять, потом погода вспоминала, что ещё зима, присыпала всё свежим и он либо спекался в корку, либо превращался в грязь.

Ник спал на пассажирском сидении, сложив руки на груди. Глебу казалось, что Второй только притворяется и подсматривает за ним, за реакцией. Ева спала, свернувшись на заднем сидении. Глебу некстати вспомнилось, что так они и встретились впервые — забирали её с заднего сидения.

Он помнил всех Чертей, с которыми ему доводилось работать. Он старался относиться к ним как к людям, с которыми именно что поработали, а потом они уволились и ушли в место лучше. Но нет, каждый Чёрт, каждая смерть для него были как пламя, что пронеслось мимо. Не убило, но оставило сильный ожог. Глеб не представлял, как люди выдерживали это на войне. За шесть лет он до сих пор не привык никого терять и ночью думал, что не так уж и страшно, если пришло его время. Это значило, что ему не придётся снова это проходить. Ник и Ева были не лучше и не хуже прочих Чертей (если не считать Стаса, конечно). Главное их отличие было в том, что они — живые. Не воспоминание.

Они и раньше использовали эту схему — в доме отключили свет, потом вошли через запасной вход. Дом был вроде и знакомый, а в то же время совсем чужой. Переговаривались через маски, без внешней связи. Глеб шёл впереди и первое, что проверил — спальни. Там было пусто, а бардак царил такой, что непонятно было — в кроватях кто-то спал или их никогда не заправляли. Кажется, братья не считали нужным даже уборщицу нанять, как делал отец.

На первом этаже обнаружились двое — то ли охрана, то ли кто-то из друзей. Но оба вооружённые, и Ник, проверявший этаж, не стал с ними церемониться. Теперь это было два трупа, сваленные в центр гостиной. Осмотрев дом один раз, было решено включить свет и повторить. Потому что целей тут не было.

Они не выходили на задание без проверки. Не бывало так, чтобы Черти устраивали облаву, но натыкались на то, что никого не было дома. Леонид за час до этого подтвердил — цели дома и никуда не собираются. Он наверняка следил и, если бы те уехали, отозвал бы Чертей или перенаправил атаку, скорректировал план. Они собрались в коридоре второго этажа. Для посторонних они общались чуть ли не жестами, и то малопонятными. Конечно, можно было расслышать звуки голосов, но со стороны они звучали так, словно Чертям рты завязали.

«Второй — тебе второй этаж и спальни. Скорее всего где-то прячутся, будь осторожен и, если что, зови, не геройствуй. Третья — первый этаж. Вряд ли, конечно, там и прятаться особо негде, но всё же проверь. Я спущусь в гараж. Проверю камеру и машины. Как закончите, тоже отправляйтесь в гараж. В любом случае, если они выберутся, они пойдут туда».

«Камера?» — переспросила Ева. Глеб только теперь осознал, что относился к этому как к должному. Камера совмещалась с гаражом, который был встроен в дом и находился на половину ниже уровня земли, на половину на территории первого этажа. Да, там была камера, но она почти всё время пустовала. У Чертей в подвале и то чаще люди бывали. Пару раз Глеба закрывали в камере братья, но стоило изнутри постучаться, когда снаружи оказывался кто-то из людей отца или сам отец — его выпускали без разговоров. Всё равно, что в туалете бы заперли, только дверь туалета Глеб смог бы выбить. Глеб частью лица изобразил что-то среднее между: «Потом» и «Нашла к чему придраться» и первым отправился к лестнице. Ева здраво рассудила, что да, зря они волновались, Глеб вёл себя адекватнее неё, потому что она с чего-то решила, что самое время сейчас спросить с него за устройство дома. Глеб, впрочем, не думал злиться и вопрос расценил как: «Что ж мы в первую очередь не проверили эту самую камеру?»

Дом отпускал Глеба. Он не признавал в нём своего, и Глеб не признавал это как своё прошлое. Он убеждал себя в том, что не было разницы — у Леонида в материалах он прочитал про устройство дома или же сам жил тут когда-то.

Машин в гараже стояло по максимуму, пять штук. Ни одна не выехала. Не пешком же они побежали… Хотя, конечно, если жить хочется, то и пешком побежишь. Камера располагалась за дальней стеной гаража. При желании её можно было за полчаса-час сравнять со стеной, в том числе и замуровав человека внутри. Хотя шум изнутри всё равно было бы слышно. Глеб открывал тяжёлую дверь, держа пистолет наготове. В полумраке что-то у стены шевельнулось, и луч фонаря в руках Глеба выхватил из темноты тело — слабое, женское, тонкое, в накинутой сверху рубашке, под которой, похоже, не было ничего. Глеб мазнул светом это тело, как призрака, и сначала осмотрел пустые углы, потом вернулся к девушке. За это время она успела рассмотреть маску Чёрта. Свет в доме включился, камеру тоже залило этим светом, девушка зажмурилась. Даже она в этом доме показалась Глебу знакомой, и он испугался, что в этом измученном существе сможет узнать кого-то близкого.

— Ты… Из Чертей? — спросила она. Глеб прикосновением к маске вывел звук на внешние динамики, оставил включёнными внутренние.

— Да. Всё кончилось, сейчас я тебя освобожу, а ты не будешь пока убегать. Хорошо?

«Что там?»

— Девушка в гараже. Похищенная, — коротко отчитался Глеб, отвернувшись, чтобы девушка не решила, что он говорит с ней. К шее тянулась цепь, на самой шее — тонкий металлический обруч. У его семьи всегда был идиотский вкус и не все дома, так что он особо и не удивился. Подосадовал немного. У девушки лицо искажали синяки, фиолетовым же было разукрашено тело. Она выглядела насторожённой, но всё же и радость от того, что всё закончилось, на её лице отразилась. Даже кроме рубашки завернулась ещё и в одеяло, смущаясь наготы.

— Я слышала про вас, — заговорила девушка. — Все говорили, что вы… что вы плохие… Вы же их убили? Всех их убили?

Она говорила с отчаянием, но Глеб не придал этому значения. Обычная жертва — ни радости, ни грусти по поводу того, что смог ей помочь. Разве что досада на то, что ещё не остановил этих придурков. Глеб отгонял от себя чувство, что должен быть за них в ответе. Они ему уже семь лет как никто и повлиять на них в детстве он никак не мог. Хорошо ещё, что они на него не повлияли, как отец планировал.

— Что там? — спросил Глеб, тем временем подцепив замок на ошейнике и ножом ковыряя в механизме. Замок был самый простой, рассчитанный на человека без инструментов.

«Пусто».

«Пусто».

Мысленно Глеб выругался. Он ненавидел, когда задание срывалось или не исполнялось. Конечно, они вернутся или попробуют по-другому, но будет уже в разы сложнее. Замок хрустнул, ошейник открылся, стало видно красную полоску натёртой кожи. Девушка смотрела на него огромными, как фонари в темноте, глазами. Казалось, она взглядом пыталась его лицо сорвать, чтобы рассмотреть поближе. Глебу стало не по себе, он отвернулся и на середине этого движения услышал:

— Глеб?

Собственное имя ошпарило, как кипяток, сердце разогналось так, что Глеб ощущал его как чужое в грудной клетке. Он уже лет пять не чувствовал такого сильного потрясения на заданиях. Глеб ощутил, как стало неприятно покалывать затылок и кончики пальцев. Он обернулся и попытался изобразить удивление. Но он узнал её — «Лиса», их общая с Киром подруга. Возможно, это даже не было совпадением, и братья узнали об этом недавно. Ещё одна месть ему. Когда-то она была влюблена в него.

— И правда, Глеб, — вместо этого подтвердила Лиса. — Глеб, мы же думали, что тебя убили. Правда тогда поверили, что труп, который нашли в фундаменте — твой… Были уверены, что тебя братья убили. За отца. Даже менты так думали… Господи, если бы я знала, что ты живой… Это было так ужасно…

У неё блестели глаза, и слёзы копились, но не скатывались.

— Мы ведь с Киром всё это и за тебя в том числе. И…

— Я не понимаю, о чём вы, — вполне реалистично выговорил Глеб.

«Девушка твоя?» — раздалось по внутренней связи, заставив его вздрогнуть. Спрашивала Ева. Ник хохотнул: «Даже такого, как Первый, кто-то любил. Любила же? Иначе как она тебя даже через маску узнала?» В его голосе слышалось что-то похожее на зависть. А Глеб ощущал себя так, словно пытался вычерпывать воду из наполняющейся лодки, в которой сам уже стоял по колено.

— Точно, ты же теперь в маске… ты же теперь один из… из них. Как так получилось, Глеб?..

Глеб вышел из камеры, оставив девушку одну. Он забыл про то, что они до сих пор не нашли братьев. Для него сейчас эта девушка была опаснее бывшей семьи, опаснее кого бы то ни было. Поэтому Глеб поднялся на первый этаж, куда были свалены трупы. Забрал пистолет у одного из них, направился снова вниз, в гараж. Он давал ей шанс, хотя и понимал — завёрнутая в одеяло и уверенная, что вернулся её искренний и добрый друг, она не побежит.

«Эй, ты что задумал?» — спросил насторожившийся Ник. Это настроение тут же передалось и Еве, она бросила: «Я сейчас». У Глеба было мало времени.

Олеся нравилась ему в школе. Он не мог сказать, что был в неё влюблён, но как друга принимал, присматривался. Кир был в неё влюблён. Это до сих пор вспоминалось как светлое в его жизни, доброе. Ник был прав — больше Глеба никто и не любил. Даже маму он подозревал в корысти. Он знал, что должен сделать. И знал, что остальные попытаются его остановить. Потому что между правилами и честностью ещё выбирали честность. Забыв, что правила писались не просто так. В прошлый раз их нашли именно потому, что одного из Чертей узнали. Глеб не мог сейчас придумать другого выхода.

— Кир обрадуется, — продолжала Олеся, стоя уже в дверях, стискивая на груди одеяло. — Он был уверен, что тебя убили и ушли безнаказанными. Что только за него их посадили.

— Что с Киром? — спросил Глеб.

— Всё в порядке, но он тогда после них остался без глаза. Отвезёшь меня к нему? Я покажу. Вам надо снова увидеть…

Она замолчала, когда Глеб направил дуло чужого пистолета ей в голову. Он уже слышал шаги Третьей на лестнице в гараж. Слышал и нажал на курок, как нажимал сотни раз. У девушки подкосились ноги. Её отбросило назад от выстрела. Глеб видел — пуля пробила лоб и вышла с затылка фонтаном брызг. Примерно так же умерла и Вика, — почему-то вспомнилось ему.

На секунду он позволил себе задуматься о том, как просто это было. Действие, доведённое до автоматизма, и руке было уже всё равно, в кого он стреляет. В виновных, свидетелей или бывшего друга.

Ева подскочила, ударила рукояткой пистолета в спину, потом попыталась прибавить локтем в маску, но Глеб перехватил её руку, выдохнул по-прежнему во внешнюю связь:

— Я всё сделал правильно.

«Сука ты», — по внутренней связи обвинила Ева. Ник тоже спускался по лестнице, только уже не спешил никуда — он слышал выстрел. И пусть они проверили дважды дом, всё равно слишком расслабились. Глеб вспомнил об этом, потёр устало переносицу и сменил тему:

— Есть какие-то следы, куда они могли?..

«Ты охренел?» — по внутренней связи спросил Ник. Глеб никогда не видел его настолько злым — Ник выпучил на него глаза и, казалось, у него даже руки тряслись.

— Мы должны убивать опасных свидетелей, — напомнил Глеб. Он знал, что произойдёт дальше, поэтому и пистолет вскинул одновременно с Ником. Ева опоздала на долю секунды, но и она теперь целилась в Глеба. Тот это принял и так же спокойно поднял вторую руку, в которой всё ещё был зажат чужой пистолет.

— Ругаться будем или закончим? — спросил Глеб. — Хотите меня тоже тут похоронить? Тогда чего сразу не стреляли?

Ник и Ева молчали, словно остановилось время. Глеб опустил оружие и направился к выходу из гаража. Около лестницы Ник тоже попытался его ударить, но Глеб сделал подсечку и уронил его на пол.

— Идите на ***, — добавил Глеб. Будто для него это было просто, будто он не ощущал себя сейчас настолько мудаком, что спиной к ним повернулся не потому, что доверял. Нет, он ждал выстрела. Был уверен, что так же заслужил его. Но никто не стал стрелять ему в спину, зато вскочил и бросился догонять его Ник, следом и Ева. Явно не для того, чтобы закончить задание.

На первом этаже, почти в центре главной комнаты, Глеб развернулся и собирался напомнить остальным, для чего они тут, но замер, шестым чувством осознав, что в доме прибавился кто-то ещё. Заметил шевеление у входной двери, которую закрывала стена, отделявшая коридор от зала. Что-то тёмное, больше похожее на монстра, шевельнулось там. Глеб тут же забыл про совершенное только что убийство, про свою команду. Цель и шевеление связал воедино, решив, что выползли из укрытия братья. Глеб, оставаясь за стеной, быстро выглянул, просто чтобы определить, куда стрелять. А вот выстрелить — не выстрелил. В паре метров от входной двери стояли двое — молодой парень в чёрной куртке и пожилой мужчина, лет под сорок. Точнее Глеб не мог бы сказать, потому что у обоих нижняя часть лица тоже была закрыта чёрными кожаными масками. Не может быть, чтобы Павел так быстро оклемался. Этот же выглядел здоровым, если не считать чёрной же накладки на правом глазу.

Человека без глаза вспоминали совсем недавно. Это могло быть простым совпадением, но именно мысль, что это не только совпадение, не позволила выстрелить вовремя. Глеба, как и где он укрылся, успели заметить. Он ещё слышал возню в коридоре, потом всё стихло так, словно они провалились в открывшуюся под ногами чёрную дыру.

«Что там?» — спросил Ник. Они с Евой уже были в коридоре за Глебом и драться больше не собирались. Первый переключился на внутреннюю связь: «Те ребята в чёрных масках. У одного глаз закрыт повязкой, второй в возрасте. Помните таких?»

«Нет», — ответила Ева. «Может быть», — туманно отозвался Ник. И тогда звук родился там, где его уже не должно было быть — он шёл из подвала. Глеб интуитивно угадал, что из камеры. Кто-то там рыдал или рычал — сложно было понять. Глеб уже по этому понял — да, это и в самом деле Кир. Кир, который каким-то образом прошёл мимо них, оказался в камере и увидел, что человека, которого он любил в школе, а может и до сих пор, убили. И убил Глеб.

«Целей нет, мы теряем время. Уходим», — скомандовал Глеб, но из-за угла высунулся осторожно. Место у входной двери было пусто.

«Что, а с этими разбираться не будем?» — спросила Ева, но по голосу слышалось, что особого желания разбираться у неё нет. И Глеб знал, почему. Потому что он убил невиновного и за это на них вполне справедливо сейчас могли напасть. И Еве, и Нику пришлось бы защищать Глеба, хотя они оба пока только отложили свои претензии к командиру.

«Не они наше задание», — ответил Глеб. Он всё ещё не знал, как их гости смогли переместиться. Что, если они управляют временем? И сейчас решат вернуться? В чём заключается способность второго, кто бы ни перемещал до этого обоих. Ева и Ник без слов подтянулись к Глебу. Они, всё ещё держа оружие наготове и прикрывая друг друга, двинулись к выходу.

Машина была оставлена достаточно далеко отсюда, чтобы её не засекли из дома, но и достаточно близко, чтобы успеть добежать и не особо запыхаться. Всю дорогу они молчали и по внутренней связи было слышно только ритмичное дыхание. Глеб всё ждал, что их нагонят, что враги появятся прямо перед ними, а то и на заднем сидении машины, но ничего не произошло.

— Если целей на месте не было, охрану вы положили, то кто тебя так? — поморщился Леонид, рассматривая лицо Глеба. Левый глаз заплыл так, что до конца не открывался, на носу и скуле были ссадины. Глеб промолчал и смотрел как упрямый ученик, который не собирался выдавать хулиганов. Они разговаривали у дверей дома — Глеб не пускал пока начальника внутрь, хотел отчитаться на улице. Леонид был одет холодно, для машины, но терпеливо ждал. — Как знаешь. Хочешь, молчи. Что сказать хотел?

— Кир среди них. Тех, в чёрных масках, — доложил Глеб. Леонид смотрел удивлённо, непонимающе. Переспросил:

— Кир?

— Друг мой.

— Я должен всех твоих друзей помнить? Твой друг среди них, понял. Что это нам даёт?

— Я убил его девушку, — вдруг признался Глеб в том, о чём говорить не собирался. Как-то жалко признался. Словно отцу о разбитой маминой вазе в надежде на помощь. Но Леонид сложил в уме что-то, сжал зубы так, что желваки побелели.

— Это тебя свои же? Она свидетель?

— Она меня узнала, — вернулся к тому, зачем задержал его у двери, Глеб. — Она назвала меня по имени. Я сказал, что это не я, но она не хотела верить и…

— Да они совсем охерели?! — взревел Леонид, полез в кобуру за пистолетом. Глеб спокойно поднял руки, так же спокойно продолжил:

— Перестань. Именно ты им это и привил. Что когда хочешь что-то изменить — дерись.

— Я виноват?! — Вопрос был скорее риторическим, но Глеб так же бесцветно ответил:

— Да. Я их научил, что ли, что всё решается силой? Что надо сначала бить, потом разговаривать? Научил за ошибки наказывать болью? Показал, что это норма? Нет, не я. Я учил их порядку, заботе друг о друге.

— Какой заботе, Глеб?! Они избили тебя! Ты тут за главного в моё отсутствие. Где это видано, чтобы на главного руку поднимали? Да и было бы за что! За устранение свидетеля. Да, мне очень жаль, что это была твоя…

— Тебе не жаль, — перебил Глеб. По-прежнему как-то ровно перебил, без злобы, и глядя куда-то в сторону. — Ты сам замечаешь, как ты это произносишь? Тебе давно уже никого и ничего не жаль, а ты сам всё ещё себе веришь. Но кроме тебя в это никто больше не верит.

— А как было бы лучше? Чтобы она рассказала всем, кто ты, и они по тебе нашли бы вас, это место, остальных Чертей?

— Я не говорил, что я не прав, — возразил Глеб, поднял глаза на собеседника. — Я прав. Легче ли мне от этого? Нет. Я до сих пор думаю о том, что мог бы сделать для неё. Притащить сюда и запереть в подвале? Так я всё равно не жилец, а потом кто её содержать будет?

— Глеб, я уже сказал, ты не умрёшь. Если бы я предугадал такую твою реакцию, то не стал бы отправлять Тимура тренироваться так. Это просто совпадение, я же говорю.

Они уже давно говорили громко, не шёпотом. Скорее всего, остальные слышали их, но не выходили. Глеб отчего-то был уверен — они даже готовы к тому, что Леонид будет мстить за любимчика.

Может, сказывался город. Может, просто ситуация. Но всё это до тошноты напоминало прошлое. Только в прошлом он назло показывался отцу с побоями, в надежде, что тот вмешается, защитит как-то своей властью, но тот делал вид, что не замечал. Леонид наоборот — готов был избить обоих в ответ на то, что они сделали Глебу. И это тоже было не то, неправильно и отвратительно. Но — Глеб защищал их. Он не сопротивлялся, когда они вернулись домой и посыпались первые удары. Может, поэтому им быстро надоело — только зло сорвали, как на табуретке, об которую споткнулись. С ним не разговаривали, и это было больнее.

— Да, я поверил, — соврал Глеб, снова глядя в сторону. — Я, собственно, вызывал за этим. Кир у них, и я убил его девушку. Остальное не важно. Но если я вдруг, мало ли, случайно умру — не хороните меня на заднем дворе. Вышвырните тело ему, чтобы за мной как за Стасом не тянулось и чтобы за мои проступки не приходилось Тимуру отвечать.

Леонид посмотрел на него сверху вниз, скривив челюсть, потом вдруг решительно кивнул:

— Поехали.

— Куда?

— В санаторий. Тебе надо отдохнуть. От этих уебков в том числе.

— Какое отдохнуть, мы задание завалили, — Глеб потёр лицо, которое на месте синяков отчего-то страшно зудело. — Куда я поеду, когда…

— Без тебя справятся.

— Она же не просто так у них в гараже была. На ней же кроме рубашки ничего не было.

— Думаешь, стали бы ждать семь лет, чтобы бабу твою трахнуть?

Леонид понял, что сказал не то по тому, как дёрнулось у Глеба лицо. Вроде и не изменилось, а после этого нервного жеста между ними словно кирпичную стену опустили, и Леонид решил зайти с другого конца:

— С такой рожей тебе нельзя на задания.

— И не с такой ходил, — Глеб развернулся, направился к дому. — На чай не приглашаю, у нас не убрано.

Леонид мог только сопеть взбешённо. Он простоял на крыльце ещё с четверть часа, словно ждал кого-то или решался на что-то, но к нему даже Тимур не вышел, да и к окнам никто не подходил. Черти словно закрылись от хозяина.

— Её Черти убили.

Кира использовали редко. С маской или без — его сложно было не узнать. Не так уж много людей лишены глаза. Поэтому и к Бесову он редко заглядывал, и никогда — в его кабинет. Выглядел Кир каким-то потухшим, словно месяц из дома не выходил. Говорили они около машины, поставленной на обочине у небольшого сквера. Бесов курил, глядя в снег, не на Кира.

— Зачем?

— Мудаки, — безразлично пожал плечами Кир. Бесов, сидевший на водительском сидении, выставив наружу ноги, глянул на него снизу вверх раздражённо, покачал головой:

— Нет такой причины.

— Потому что она моя девушка, — вздохнул Кир и протёр оставшийся глаз, словно и его вырвать хотел. — Всё произошло потому, что она моя девушка.

— Ну эти-то понятно. А Черти её за что? Они разве не спасать её ехали?

— Видимо, им передали, из-за чего она там.

— Я же говорил тебе не высовываться. Говорил?

— А что мы делаем? Разве не наказываем преступников? Они людей убивали. Из школы двое пропали. Менты только руками разводили — трупы в лесу, огнестрельное, охотников проверяем, а кто убил не знаем… ищи ветра в поле. А я знал, что это они. Доказать не мог, но знал.

Бесов молча курил и смотрел так, словно ребёнок, сломавший только что руку, всё ещё горячо доказывал, что должен был лезть на ту вышку. Кир понял это и замолчал, стиснул губы в плотную линию.

— Как раненный? — решил отвлечь его политик, достал новую сигарету из пачки, но прикуривать пока не спешил.

— Уже может сам дойти до туалета.

— Что думает? Что говорит?

— Целыми днями политические передачи смотрит с ютуба. Молчит. Выключает, когда слышит про Чертей. Я с ним ещё не разговаривал. Он не выглядит так, что хочет сбежать. Я думаю, что ему некуда идти. Он не откажется присоединиться.

— Пока Чертей не убьют, чтобы я его рядом с собой не видел вообще. В маске или без. Тебя спалить не пытался?

— Нет.

— А огонь у него остался ещё?

— Остался. Играется иногда, — Кир словно превращался в машину — никаких чувств, только ответы на вопросы. — Я в нём себя узнаю. После того… — Кир коснулся закрывавшей глаз повязки. Продолжать не стал — Бесов и так всё понял, кивнул.

— Что сделаешь с Чертями, когда снова увидитесь?

Бесов ждал однозначного ответа — порву, вспорю животы, выколю глаза, пристрелю. Что угодно, но Кир вдруг задумался, взгляд отвёл. Нетерпеливо Бесов хлопнул по дверце машины, напомнил:

— Они женщину твою убили, сам говоришь. Ты не смог убить ни тех, кто её спёр, ни тех, кто её убил. Ты совсем не изменился, да, Кир? Или всё-таки прекратишь ныть? Я тебе самого сильного и способного из команды выдал. Ну ещё может этот огонёк его переплюнет. Но факт — я выдал тебе самого сильного, а вы упустили Чертей.

— Мы туда и не за Чертями шли.

— В чём дело? — спросил Бесов, дёрнув уголком рта.

— Ни в чём. Бред всякий в голову лезет. Дайте неделю, выветрится, — пообещал Кир. Смотрел он по-прежнему в сторону. Кир в основном не был тюфяком, сейчас же прямые оскорбления мимо ушей пропустил. Конечно, может он от всего так стремительно случившегося был не в себе, но какое-то предчувствие не давало Бесову покоя. Было ещё что-то, важное уже не только для Кира, но и для замысла. А как это вытащить из него? Пытать только. Бесов попытался прикинуть, насколько важна информация и важнее ли она Кира. Кир не очень хорошо стрелял, с одним-то глазом. Для его способностей ему непременно нужен был напарник, иначе она была простым «пшиком». За огоньком можно было оставить любого другого присматривать. А Кир знал что-то. Может быть важное, а может быть и какую-то глупость в башку себе втемяшил.

И Бесов успокоил себя, что скорее всего и глупость. А уж что в Кире было невыносимо, так то, что к пыткам он был привычен. Дважды проходил, поэтому и был каким-то отмороженным что ли. Бесову казалось, что даже беспокойство за девушку Кир отыгрывал, а не страдал. Чем такого напугать, вообще непонятно. Но Бесов не любил непонятных людей, которые норовили от него что-то скрывать, поэтому и Кир ему не нравился. Но он подумал — а и лень. Убедил себя, что эта информация того не стоит.

Самое отвратное, что было в Кире — Бесов не смог бы его контролировать через свою способность. Нужно было два глаза, с одним Кир был в безопасности. И эта неуправляемость человека, который работал на него и мог в любой момент подставить, бесила так, что Бесов всё ждал проступка. Хоть одного, самого простого, чтобы оправдать его убийство перед остальными. Парень хоть и был бесполезным, а это печёнкой чуял и границы знал. Даже за девкой не сам побежал — спросил разрешения, согласился взять напарника. И нынешний единственный повод Бесов упустил, потому что не был уверен.

По дороге обратно политик прямо за рулём сделал звонок, без вступления нетерпеливо спросил:

— Ну, и че с ним? Ну кроме того, что он бабу похоронил. Ты его сюда довёз, ты всё это время с ним был. Что он себе в башку вбил?

— Я не знаю, — ответил динамик. — Сначала вроде плакал. Был уверен, что это они её убили. Ну, те кто шантажировал его за то, что он их егерей положил. Потом поехали обратно. В дороге ему позвонили. Мы с собой телефонов не брали, на обратном пути было. После этого он и сказал, что её Черти грохнули.

— То есть, ему по телефону сказали? Слышал, как именно сказали?

— Откуда?.. Я за рулём был. Труп ещё в багажнике ее… я думал, как бы нас не тормознули с этим и что он делать собрался. Думал, ну мало ли, кто ему звонить может…

— В такой момент? Ладно, проехали. И как же он поверил, что это Черти, если раньше думал иначе? Он отвечал что-то?

— Нет. Как заколдованный был. Может его того… и заколдовали. Ну знаете, может на том конце кто-то, кто слово скажет — и ему все верят. Вот для вас была бы отличная фишка, а? Но нам же лучше, что он…

Бесов сбросил звонок. Кир знал что-то ещё, и это что-то поразило его чуть ли не сильнее смерти девушки.