Право имею

Глава 15

Шея ныла от боли — переставало действовать обезболивающее. Глеба снова спасала зима и то, что можно было завернуться в шкаф. Хотя порез он обработал и зашил, на бинтах всё равно проступала кровь.

Попутку ловил долго. Транспорт сюда не ходил — частный сектор, почти у всех либо имелись машины, либо им и незачем было выбираться в город. Глеб почти дошёл до города пешком, когда его наконец подобрал какой-то отчаянный и разговорчивый водитель. Глеб даже соврал что-то о том, что машина сломалась и пришлось её оставить там, на трассе.

У него были документы, даже несколько комплектов. Он мог уехать по любому из них, но все эти документы делались через Леонида — Глеба тут же отловили бы. Пришлось добираться неудобно, на электричках, делая крюк. И дорога, которая раньше занимала у них десять часов на машине у Глеба вышла почти в двое суток. К вечеру второго дня, помятый и спавший только в электричках, Глеб был уже в своём городе. Его отчего-то всё равно тянуло сюда. Словно он избежал когда-то своей судьбы тут и по эффекту бабочки это принесло только больше проблем. И теперь возвращался, мечтая снова собрать ту самую давно раздавленную бабочку.

Глеб не думал, что поедет сюда. Просто, когда спросил себя, куда хочет пойти, захотел в этот город. Первой мыслью было сходить к тому дому, где жили Черти раньше, но решил, что там его поймают свои же. А Глеб теперь, после побега, уж тем более не ждал от них ничего, кроме смерти.

Глебу было двадцать четыре, а он устал так, словно прожил уже лет девяносто. И сейчас он ощущал, как разваливалось на куски его старое, уставшее тело. Пешком он дошёл до окраины города. Там протекала река, берега местами были ей так подмыты, что вниз, к воде, вёл только резкий обрыв, метра в три. Глеб немного побродил по этому берегу, пока темнело, а потом сел на край, свесив ноги, уставился на город. Было тихо, только лаяли где-то собаки, холодно — джинсы тут же промокли. Дыхание вырывалось облачками пара и нервировало Глеба так, словно каждое облачко было криком, по которому его ещё можно было найти. За спиной начиналась какая-то полузаброшенная деревня. Собаки там лаяли, а вот людей видно не было. Да и Глеб надеялся, что его не видно в этой темноте, хотя он сидел в чёрном на белом. Не особо подходящая маскировка.

Глеб услышал хруст снега — кто-то без спешки шёл куда-то. Сначала показалось, что мимо, но по звуку понял — к нему. Приготовился разговаривать, отвечать и как-то убеждать, что помощь не нужна. Звук затих недалеко, где-то в метре за спиной Глеба. Он продолжал смотреть на город, будто и не замечал. Глеб ожидал чего угодно. Шаги не были знакомы, значит, это ещё не Черти его нашли. И всё равно — это мог быть кто-то из киллеров Леонида. Ведь для своих разборок он никогда не использовал Чертей. А мог быть и местный. Глеб даже не дёрнулся, его не тянуло посмотреть, кто там.

— Скажи что-нибудь.

Голос был знакомым. Настолько, что Глебу показалось — именно его он тут и ждал. В конце концов, они сюда приходили гулять с тех пор, как смогли убегать за город, через мост. Лет с пятнадцати.

Глеб глянул на Кира, но не произнёс ничего, снова повернулся к реке.

— Я же ведь себя идиотом чувствовать буду… С мертвецом разговаривать. Глеб, они звонили мне. Сказали, что ты один из Чертей. Что Лису убил ты. Глеб, это ты?

Глеб по-прежнему изображал глухонемого, головы больше не поворачивал. Тогда над ухом раздались звуки — шорох ткани куртки от движения и щелчок от снятого с предохранителя пистолета.

Темнело, но город на том берегу было видно благодаря его огням. Лёд на реке превращался в большой чёрный поток. Глеб думал о том, что тело его сбросят в эту самую реку. В прорубь. И, возможно, его не найдут никогда. Тогда он никого не подставит. Почему-то с сожалением думал о заднем дворе на базе. Но туда, видимо, отправлялись только хорошие Черти, и, даже если бы его сейчас поймали и пристрелили свои — на заднем дворе бы не закопали.

Думал о том, что по ту сторону тоже что-то есть, раз Ева их слышит. И можно ли просто уйти? Глеб был согласен на тишину, черноту — настолько он устал. И понимал, что выдаёт себя тем, что даже под дулом пистолета молчит и не дёргается.

В правую часть головы больно ударило, так, что перед глазами вспыхнуло.

Кир жил теперь в другом месте. Да и квартира была поменьше, на две комнаты. И даже присутствия его матери не наблюдалось — по всему было похоже, что Кир тут один. Дом — пятиэтажный. Почему-то они не встретили абсолютно никого. Глеб пришёл в себя, когда Кир тащил его по лестнице вверх, попытался столкнуть вниз их обоих, но Кир больно заломил ему запястье и потащил дальше. Он держал Глеба как пьяного — перекинул его руку через плечо и волок практически на себе. От боли Глеб зашипел, тут же прибавилась боль в голове, в которую не так давно ударили. Правую половину лица заливала кровь, ею пропитался шарф и теперь неприятно лип к телу.

Кир затащил его в квартиру и сначала донёс до зала, там бросил к стене спиной, снова вывернул Глебу руку и пристегнул запястье к батарее. Глеб как-то беззлобно пнул его за это, совсем не вкладывая в удар силу, потом наблюдал, как Кир отходит запереть дверь.

Выдохнув, Кир развернулся, встал в дверях, уперев руки в бока, и теперь Глеб, наконец, смог рассмотреть его спокойно. Казалось, друг постарел не на семь лет, а на пятнадцать. Стал выше, но не намного. Сейчас Глеб в росте с ним сравнялся. Глеб точно знал, что Кир работал на противников, но мускулатурой он не отличался. Глеб бы его даже как серьёзного противника не рассматривал. Может, Кир что-то и умеет, но этого явно не достаточно. Но у Кира могли быть тоже какие-то способности, и, возможно, быть даже не бесполезные.

Если бы Глеб хотел сопротивляться, то ему бы не стоило труда вырваться ещё там, на берегу. Но Глебу не хотелось ничего, он только наблюдал.

— Мне-то можешь сказать — ты её убил или нет? Хочешь — соври! Я же поверю! — заговорил, наконец, Кир. Глеб вскинул подбородок:

— Ты ещё кто такой?

— Ты не узнал меня?

— Я и не знал тебя. Я не знаю, кто такой Глеб и кого там у вас убили, — выдохнул Глеб, откинув голову на стену, без особого энтузиазма добавил: — Мне нужен доктор, ты мне голову разбил. Зачем ты меня сюда притащил?

— Серьёзно? Мы вот так будем разговаривать? — спросил Кир и взгляд его был уставший, почти мёртвый. — Я сейчас не тут должен быть.

— Так и иди, куда должен, телефон оставь только.

— Они хотят убить тебя, да? Черти? Потому, что тебя раскрыли? И поэтому ты убил её. Её ты тоже не узнал, Глеб?

— Не еб*, кто такой Глеб, — огрызнулся Глеб.

— Тогда как тебя зовут?

— Игорь, — наобум придумал Глеб. От батареи пекло жаром. Если бы Глеб попытался оторвать её от стены, он обварился бы.

— Откуда ты?

— Из Краснодара. Сюда заехал к девушке.

— Глеб, не смешно уже.

— Да кто такой Глеб? — Глеб повернулся к нему, посмотрел снизу вверх, хмурясь. Но в нём не было сил, чтобы играть правдоподобное возмущение, вот и Кир ему не верил. Снова поднял пистолет, предупредил:

— Мне надоело.

— Убьёшь меня? — спросил Глеб и ему показалось, что он выдал себя в этот момент. Потому что спросил об этом буднично. Он даже не пытался притворяться, его просто бесило, что теперь все будут знать, что Глеб — это он, и Глеб — это Чёрт. Они уставились с Киром друг на друга, оба упрямые, и Глеб сдался первым. Потому что понял, что если Кир правда выстрелит, то никогда не узнает, а это будет как-то не честно, что ли.

— Мне пришлось, — по-прежнему глядя в глаза, сознался Глеб. — Правила… хотя нет. Не правила. Я виноват. Я не знал, что они подслушивали. Я думал, что после её смерти дальше это не пойдёт. Я не только за себя отвечаю. Почему она вообще была у них? Почему они семь лет спустя решили на ней отыграться?

— Ты так-то не центр мира. Она моя девушка, мы вдвоём им поднасрали. Вышли на начальство тех полицейских, которым они приплачивали. Собирали проверку. Бе… тот, на кого я работаю, он помог разобраться, у кого искать поддержки. Хотя я бы их убил, честно… тем более сейчас. Но у нас другая тактика.

— Кто вы? — Глеб будто растворился в происходящем и сейчас вместо него сидел тот, кому важно было знать — что такое противники Чертей. Он мог никогда не донести этой информации до самих Чертей, но узнать был обязан.

— А вы? — нахмурился Кир, но оружие опустил. Глеб фыркнул, приложив прикованную руку к губам тыльной стороной.

— А то ты не знаешь? Кучка убийц. Преступники? Киллеры? Кем вы там нас называете?

— Мразями? — предположил Кир, сел на корточки напротив. — На кого работаете?

Глеб показал ему средний палец, потом им же на залитую кровью голову:

— Убивать будут, я не скажу.

— А не будут?

— И не будут не скажу.

— То есть, ты их любишь больше, чем Лису? — понял Кир. То и дело взгляд его тух, становился каким-то ненастоящим. Это было странно, но Глеб совершенно не хотел разбираться и в этом. — Кто тебя избил?

Глеб засмеялся глухо, отвернулся, проворчал:

— Да уж, интересно, кто? Память отшибло?

— Я имею ввиду старые раны. За то, что тебя раскрыли? Ты не сказал им, что это твой дом?

— Отъе**сь.

— Ты так-то мою девушку убил, — напомнил Кир, снова темнея лицом. Глеб кивнул на пистолет в его руке:

— Так отомсти. Пристрели меня и закончим на этом. Или своих позовёшь? Черти меня выкупать или спасать не будут.

— Успокойся. И забудь, на кого я работаю. Я просто пытаюсь понять, как ты жил это время. Что они такого с тобой сделали, что ты любимую девушку убил?

— Да никто ничего не делал, — Глеб вздохнул сквозь сжатые зубы. — Никто не виноват. Я сам. Я сам стрелял, мне нести ответственность. Кир, я человек, который своего же отца убил. Какая разница?

— Тогда ты меня спасал.

— А сейчас себя.

— От чего? Думаешь, Лиса бы рассказала кому-нибудь? Да она!..

— Очнись! Она уже рассказала! Вадим с Мишей от неё узнали! От неё услышали! Как бы кто ни хотел быть добрым — оно бы вылезло!

— Так они и так узнали!

— Но я-то этого ещё не знал!

Замолкли, тяжело дыша и уставившись друг на друга.

— Глеб, они же теперь твою семью убьют, — опомнился Кир, поторопился собираться. — Ты адрес матери знаешь? Не волнуйся, я помогу. Глеб?

Когда он обернулся — Глеб снова сидел, отвернувшись к батарее и уставившись в стену.

— Не знаешь адреса? — понял Кир.

— Почему бы просто не пристрелить меня? Всем стало бы легче, — глухо спросил Глеб.

— Ты что, подросток? — фыркнул Кир. — Посмотри на меня. У меня недавно похитили, изнасиловали любимую девушку. А потом её убил мой друг. Друг, которому я обязан жизнью. И этот друг работает на тех людей, против которых мы воюем. Мне башку оторвут, если узнают, что я привёз тебя сюда.

— Ни на кого я больше не работаю. Разве тебе не станет легче? Разве твои хозяева не успокоятся, когда ты отдашь им мой труп?

— Вы им живыми нужны… Но я не собираюсь тебя отдавать. А насчёт легче… сам как думаешь? Тебе от чего бы полегчало, кроме пули в лоб?

Он сделал паузу, но Глеб не собирался это обдумывать, так и не дождавшись разъяснений, он спросил:

— Зачем ты меня тогда привёз?

— Для себя. Сам ещё не решил, но я не мог оставить тебя там. Ты выглядел так, будто ещё час, и ты спустишься с горы к речке и пойдёшь по тонкому льду, пока не провалишься. Я бы так и сделал.

— Ты мне простил, что ли? — Глеб произнёс это с вызовом, какой-то злой насмешкой. Кир снова не отреагировал, он выглядел ещё более отрешённым.

— Нет, — он покачал головой, — не простил. Но… я не знаю. Ненавидеть тоже не получается. Меня бесит, что ты сейчас такой. Если ты защищал не себя, тогда что ты там защищал? Тогда ради чего всё это было?

Глеб подумал. Ему не хотелось никому объяснять, но перед Киром он был слаб. Словно, единожды защитив его, больше не мог относиться к нему как ко всем. Словно был в ответе за него.

— У меня руки даже не по локоть в крови. Я весь в этой крови. Мы тут считать начали, сколько убили… к сотне подходит уже. А ведь это только последние три года… Мне всегда казалось, что я нормальный. Я не потеряю чувство реальности и не брошусь на своих же. Я себе обещал… я… у нас был случай, когда я только пришёл к Чертям, один из нас слетел с катушек. Я думал, если я так же полечу — то я сам себя остановлю, сам убью себя… Так вот, я слетел. Я чувствую это. Я уже не могу разграничивать, кого правильно убивать, а кого нет. Раньше я отдавал себе отчёт в том, что я делаю. Я сам решал, должен ли браться за оружие. Должен ли отказаться от задания. Но не в последнее время. Я уже готов убивать тех, на кого покажут. Я уже готов стрелять в своих. Всё, я сломался.

— Но не стреляешь, — напомнил Кир. Глеб поморщился:

— Ни в кого не стреляю.

Глеб вспомнил о пистолете, который прихватил с собой. Просто, по привычке. Вытащил его из кобуры, и Кир смотрел за этим, не дёрнувшись. Буднично, будто Глеб документы доставал. Глеб положил пистолет на пол и толкнул к другу под ноги.

— И ты сожалеешь о том, что убил её? — Кир даже не взглянул на пистолет, он следил за реакцией Глеба.

— Кир, я тебе только что объяснил, что в том и проблема. Я ни о ком не жалею. Я сейчас не жалел бы, даже если бы расстрелял свою команду. Или тебя.

— Тогда что тебя сломало?

Глеб не нашёл ответа. Казалось, лучше бы его били, чем разговаривали сейчас. Он не для того сбежал, чтобы отвечать на это. Не для того отдал оружие.

— Лиса всё это из-за тебя. Думаешь, ей было дело до тех пацанов, которых они убили? До убитых девчонок? Она их воспринимала как статистику. Но она и не боялась. Она знала, кто ты такой и всё равно тебя любила. Мне кажется, её сложно было напугать. Ты же помнишь, какой она была? Почти ничего не изменилось. Такая же яркая, такая же… Глеб, ты же видел её тогда. Она ведь не сломалась? После всего случившегося — ничего не изменилось?

Глеб смотрел так, будто не слушал. Словно это была скучная лекция, на которой он спал с открытыми глазами.

— Мне казалось, её только твоя смерть сломала. Даже когда она навещала меня в больнице, после этого, — Кир коснулся глаза, — она была такой же позитивной. Глядя на неё я тогда и поверил, что жизнь продолжается. Что я даже без глаза нужен кому-то… Но я был нужен только потому, что мы тебя считали мёртвым. Почему ты не дал о себе знать, Глеб? Мы сначала тоже думали — ну кости же нашли. Мало ли… Но потом они добрались до меня. Там такой хайп подняли, по всем новостям было. И я именно тогда принял — Глеб умер. Иначе Глеб приехал бы. А тебе просто похер было?

— Я не смотрю новости, — буднично отозвался Глеб.

— Тебя серьёзно, что ли, ничем не пронять? Ты не из-за Лисы такой? Ты такой всегда был?

— Можно отстегнуть меня? Наручник нагревается, — попросил Глеб.

— Тогда почему раньше не приезжал? — проигнорировал Кир. — Глеб, я был единственным свидетелем того, как тебя похитили. Это не было похоже на то, что ты с ними добровольно. Сколько всего Чертей? Они тебя шантажировали? Мамой? Нами? Тебя избили свои? — и уставился на Глеба в ожидании, когда он ответит. Глеб продолжал смотреть раздражённо и устало. — Ты пристёгнут к батарее. Не заставляй тебя пытать.

Глеб указал на порезы на лице, забинтованную шею:

— Ты думаешь, я расколюсь от боли?

— Так тебя Черти пытали?

— Хотя если ты меня своей болтовнёй пытать будешь, то может…

— Ты же спас меня, — перебил Кир, сменив тактику. — Зачем?

— Захотел.

— Ты знал, что после этого тебе конец. Но ты стрелял. Он тебе ничего плохого не делал. Значит, ты стрелял только из-за меня. Почему? Это не давало мне покоя, Глеб. Это никак не связано с твоими ебучими Чертями. На это-то ты можешь ответить? Почему я?

— Что значит — почему? Ты моим лучшим другом был. Ты много сделал для меня. Больше, чем кто бы то ни было.

— А Лиса ничего не сделала? — скептически спросил Кир и Глеб вздохнул через сжатые зубы, сдаваясь.

— Звони своим или ментам. Или кому еще… сдавай меня. Не могу больше с тобой разговаривать.

Кир наклонился и поднял пистолет, но убрал его за пояс. Вышел, закрыв дверь в комнату. Несмотря на то, что Глеб был пристёгнут, он почувствовал облегчение.

В двухкомнатной просторной квартире с дешёвым ремонтом на кухне работал поставленный к стене планшет. Пока мама готовила ужин, ссыпая в кастрюлю нарезанные овощи, ребёнок смотрел мультфильмы, сидя на кухонном угловом диване. Было ещё не так поздно, седьмой час вечера, но звонок в дверь отчего-то заставил так вздрогнуть, что у женщины опрокинулась на пол доска с нарезанной капустой. Ребёнок поставил мультфильм на паузу, обернулся к двери, но подходить не собирался, с тревогой смотрел на маму. К маме ходили всякие люди, звонили и позже, и тогда дочь не боялась. Но сейчас что-то в лице мамы подсказывало — она либо не ждала никого, либо никого хорошего. Женщина подхватила со стола телефон, к двери подошла на цыпочках. Выглянула в глазок — перед ним не было никого, но что-то шевелилось к двери ближе, вне зоны видимости.

— Кто? — спросила женщина, на всякий случай сразу набирая полицию.

— У вас был сын, — сказал вкрадчивый мужской голос из-за двери. — Его звали Глеб. Семь лет назад его убили. Говорят, что Черти.

Её затрясло, она нажала набрать номер полиции.

— Глеб умер не тогда. Сейчас вы в опасности, и его желанием было, чтобы мы помогли вам, — продолжал голос. Показалось, что за дверью что-то чёрное, что может говорить человеческим голосом, а на самом деле просто монстр. Стоит открыть ему дверь — он распухнет, поглотит её и дочь, переварит и от них тоже оставит кости. — Мы правда от Глеба, а вы правда в опасности. И, если вы не откроете и вызовите полицию, то мы больше не сможем вам помочь. Не то чтобы мне было до этого дело…

— Докажите! — сбросив звонок в полицию и прильнув к двери, прислушиваясь, приказала женщина. — Что это правда он!

Несколько секунд было тихо, потом заговорил уже женский голос:

— Он пьёт кофе с молоком и без сахара. Не любит варёную морковь и свинину. Завязывает шнурки на двойной бант. Он помешан на порядке, пьёт не только из своей кружки, но и с определённого края. У него всегда есть что-то к чаю на случай гостей, даже если гостей практически не бывает.

Она всё ещё решалась, когда тот же женский голос за дверью вздохнул и добил:

— У вас замечательный сын.

Она не говорила о Глебе в прошлом времени. Говорила так, будто он ещё был жив. Женщина уже догадалась — это Кир и Олеся, школьные друзья Глеба. Только они ещё не могли смириться со случившимся. Она давно отпустила это, а они ещё пытались бороться. Они в принципе странные ребята, всё играли во что-то… вот и сейчас — что им мешало нормально сказать, кто пришёл?

Она отперла дверь, собираясь отчитать обоих за то, что напугали. Но люди за дверью не были знакомыми. У них отсутствовала нижняя часть лица, вместо неё был какой-то тёмный провал, и не сразу она разглядела — это матовые маски, которые закрывали нижнюю половину их лиц.

Секунда замешательства — и она попыталась захлопнуть дверь, но в проём вклинился нож, не позволил запереть. Пока она дрожащими руками возилась с цепочкой, её отбросили, распахнув дверь настежь. Дочь на кухне взвизгнула, и одна из фигур метнулась туда, тут же стало тихо. Другая закрывала и запирала дверь. Потом коснулась маски и та загорелась, словно включившийся экран телефона.

— Мы правда от Глеба, — сказал голос. — Только он нас не посылал.

Голос, несмотря на помехи узнавался мужской. Когда женщину отбросило дверью, она ударилась о стену, сползла по ней на пол и теперь сидела напротив человека в маске. Только сейчас вспомнила — дочь. На кухне оставалась дочь. Боязливо покосилась туда. На кухне было так тихо, словно там никого не было.

— Глеб умер, — попыталась она. Человек кивнул:

— Да. Сдох. Но его семье он, кажется, сильно насолил. Или вы не слышали про то, что в городе люди пропадали?

Она отрицательно покачала головой.

— Его семья никак не угомонится. Нам сообщили, что тебя убьют следующей. Ты узнаёшь эти маски?

Она быстро закивала.

— Что для тебя эти маски?

— Смерть, — дрогнувшим голосом произнесла она и опомнилась. — Лида… отпустите Лиду. Девочку. Она никому не скажет.

И внутренне похолодела — человеку в маске явно не понравилось то, что он услышал. Он нахмурился, сел на корточки, придвинувшись ближе.

— Ты не поняла. Сюда едут вооружённые люди. Едут, чтобы забрать тебя и девочку. А потом убить, скорее всего с особой жестокостью.

Она заскулила и начала плакать, вжимаясь в стену, но человек продолжал спокойным механическим голосом:

— А чтобы этого не случилось, надо слушаться во всём нас и…

Тут из кухни вылетел второй, ударил напарника военным ботинком в плечо так, что тот нелепо плюхнулся на задницу. Напарник заговорил механическим, но женским голосом:

— Да еб твою мать! Второй!.. Слушайте. Мы пришли, чтобы помочь вам сбежать. Потому что они через вас попытаются влиять на… на друзей, что были у Глеба. Мы вам не враги.

У женщины на руках была Лида — прижималась, спрятав лицо на плече. Осторожно обернулась и потянула руки к маме, и женщина вскочила, обхватила ребёнка и попыталась забрать, ей не дали.

— Второй, две машины. Шесть человек. Уже в подъезде. Подъём, — скомандовала женщина в маске, и её напарник перестал валяться. Из этого статичного положения он тут же перешёл в атаку — схватил женщину за руку, потащил к кухне вслед за той, что была в маске и с ребёнком. Свет в кухне уже не горел, окна выходили во двор. Во дворе дома правда стояли две слишком дорогие для этих мест машины. И у обоих были ещё включены двигатели. Убедившись, что женщина их видит, «Второй» прошептал:

— А теперь быстро накидываешь на себя что-то, чтобы не окочуриться от холода и бегом в спальню.

Окна спальни выходили на покатую старую ржавую крышу. Женщина в маске с ребёнком, наспех закутанным в куртку, уже вылезла из окна. Обернулась, стоя на подоконнике, предупредила:

— Зря не рискуй.

— Да понял, понял… если что бежать, — нехотя отозвался её напарник. Это подогнало одеться быстрее. Уже были слышны быстрые и тяжёлые шаги в подъезде. А потом, без стука, без звонка, без предупреждения, в дверь ударило так, что её выгнуло в квартиру. Парень в маске подхватил женщину на плечо и за доли секунды оказался у открытого окна. Чуть больше времени ему понадобилось, чтобы выбраться на крышу.

— Ну и где ты?

— У себя, — просто ответил Кир. — Я же отпрашивался.

— И возвращался. Кир, ты кем себя возомнил? Чёртом? Какого хера ты там делаешь?

— Надо закончить одно дело.

— Отомстить? Смотри, как только они сдохнут, начнут искать, кто под них копал. Выйдут на кого? На тебя. Сейчас ты даже пернуть лишний раз не сможешь. Давай, возвращайся. Я обеспечу тебе алиби.

Кир сидел в подъезде, на железной лестнице, ведущий к закрытому чердаку.

— Мне правда нужно. Не смогу успокоиться… Хотите — увольняйте.

— Кир, ты прекрасно знаешь, что значит увольнение у нас. Возвращайся. Ты мне нужен.

— Зачем? За Павлом кроме меня следить некому? Что, он только меня слушается? — Кир прекрасно знал, что ничего ему и не приказывал. Павел вёл себя спокойно со всеми и неприятностей не приносил. Черти сейчас наверняка были заняты поисками Глеба, а значит, Кир был нужен тут, рядом с ним.

— Это не телефонный разговор. Возвращайся, иначе я пришлю за тобой сам.

Даже закончив звонок, Кир ещё некоторое время сидел на лестнице, обдумывая, что делать дальше. Зачем он притащил Глеба к себе? Злился на него, но и Глеб не пошёл бы за ним добровольно. Вопреки всему, Кир хотел помочь Глебу. То, что тот этого не хотел и, казалось, для себя уже что-то решил, только убеждало Кира в правильности поступка. Если бы он встретил Глеба действительно бездушной сволочью, которой всё равно, кого убивать, они, возможно, подрались бы. Кир бы проиграл — его навыков хватало, чтобы это понять. Но, что странно, когда он увидел Глеба, когда вообще узнал только, что тот жив, к нему появилось некое чувство долга и привязанности. Будто и не он убил Лису или на то были веские причины. Сейчас Кир пытался сам себе объяснить, как так получилось, и приходил к выводу, что винил во всём себя. Если бы Глеб тогда умер, на Кире бы лежала вина только за его смерть. Но теперь Кир был виноват и в том, чем Глеб стал и даже в том, что его искали свои же. Он готов был драться с Чертями, один, как Кир, а не как шестёрка Бесова.

В подъезде было шумно. Сначала появилась большая компания, человек на пять. Они поднялись на какой-то из этажей и на некоторое время стало ещё громче — работало, что-то, из инструментов. Ремонт что ли у кого-то?

И звук вроде был с этажа, на котором жил Кир.

На чердаке они смогли отдышаться и перевести дух — женщина лучше укутывала ребёнка, пока Ева и Ник общались по внутренней связи.

«Надо оставить их на квартире», — предложила Ева. Ник напомнил:

«Она на наши документы снята. Их босс найдет».

«И что? Босс им ничего не сделает».

«Уверена? Убьёт, чтобы Первого ничего не держало и нечем было припугнуть. Это единственное, чем на него ещё можно влиять».

«А Первый ему после этого подчиняться будет? Ему выгоднее и их тоже спрятать».

«Ага. Ему сказать, что спрятал, а самому пришить».

— У вас прикольные маски, — несмело начала девочка, и оба Чёрта обернулись к ней. — Они на ваши эмоции реагируют. Да?

Ева переключилась на внешнюю связь, согласилась:

— Да, маленькая. Ты нас не боишься?

— А если они красным мигают, то это какая эмоция?

Ева и Ник уставились друг на друга. Проекции ртов на масках больше не было, они и правда мигали красным. Такой сигнал маски обычно подавали перед взрывом, правда ещё и голосовое предупреждение давали, сейчас же они молчали. Ник первым схватился за маску, и в этот раз она отозвалась механическим голосом: «Нет отпечатков в базе», его больно тряхнуло током, но не вырубило. Он только на одно колено упал, дышал тяжело.

«Теперь поговорим? — голос Леонида по внутренней связи был как звук металла по стеклу. Еву передёрнуло. — Достаточно было обсудить это со мной. Почему все думают, что я собираюсь убить Первого?»

«Потому что он сбежал», — ответила Ева. Леонид посмеялся глухо, словно ничего серьёзного не происходило. Ева видела, что маска Ника мигать перестала. Наверняка и её тоже. Ник же всё ещё тряс головой, стараясь не отключиться.

«Ему придётся за это отвечать, но не убивать же его. Смотрите, у нас пока цели одни и я прощу вам вашу выходку. Только — у меня всё ещё ключи к вашим маскам. Но я сниму блокировку на отпечатки после разговора. Тогда вы сможете снять их и выбросить, а я останусь ни с чем. Я тут, в общем, не уверен, насколько для вас это ценно. Но давайте, котята, мяукните что-нибудь».

Последней фразы Ева не поняла, пока не услышала взволнованный голос Тимура по той же внутренней связи: «Привет. Ребят, нас убьют? Если вы не будете слушаться?» Он именно спрашивал, сам ещё не зная, чего ожидать. Наверняка ему было страшно… нужно было взять Тимура с собой вместо Первого. Не успела Ева додумать эту мысль, как раздался голос и Кристины тоже: «У нас тут твоя кошка… я за ней присматриваю, конечно, но я слышала, как Лео грозился начать с нее… Ребят, вы что там натворили?»

— Пожалуйста, без паники, — выдохнула Ева. — Мы просто спросим, чего он хочет… к тому же он вас не убьёт, он в вас столько денег и сил вложил…

«Щенка не убью, — согласился Леонид. — Но кошку-то?»

«Да ты блефуешь, тварь!» — сорвался, наконец, очухавшийся Ник, вскочив на ноги. Смотрел вперёд так, словно начальник был прямо напротив него.

«И принцесса тоже приносит больше проблем, чем пользы, — тем же тоном продолжил Леонид. — Ну так как? Определились, на кого вы работаете? А то я думаю, с кого из вас начать, пока я контроль над масками вам не вернул. Пожалуй, с Второго. Давно меня бесил».

«Не сомневаюсь», — Ник попытался снова снять маску, но получил очередной разряд током и упал. Девочка пряталась за маму, та гладила её по голове и уговаривала не лезть пока в это.

«Так вот, Черти, — продолжал Леонид. — Молодцы, что отправились искать Первого. Всё по плану. Как найдёте — передайте его мне. Без запугивания моей охраны. Без этих лишних сцен. Я рад, что вы ему очень преданы. Но я не собираюсь убивать его».

«Тогда что собираешься?» — Ева дышала тяжело. Маска сейчас как никогда напоминала ей намордник. Казалось, даже шею сводило ощущением натягивающегося поводка.

«Я уже говорил. Передать ему дело, подарить ему вас. Все будут в выигрыше. Не знаю, почему вы сопротивляетесь».

«Да пошёл ты! — наконец выдавил из себя Ник. После этого Ева слышала только, как в ушах стучала кровь. Потом резко — кошачий крик, словно животному наступили на хвост. Возможно, так оно и было. — Стоп!»

«Да, Второй? Кошка ещё живая. Но я начну с неё. Третьим будешь ты».

Ева и Ник старались не смотреть друг на друга. Еве казалось, что Черти, вся эта жизнь, были ей до лампочки и в любой момент она могла бы уйти. Или не расстроилась бы, если кого-то убили. Но это было как с ранениями. Одно дело, когда задевает пуля и боль приходит по факту и совсем другое, когда в тебя нож втыкают медленно, издеваясь. Ей не хотелось слышать, как будут убивать Кристину. Да даже как убьют кошку, не хотелось знать. Она бы по-другому воспринимала это по факту, но их заставляли слушать. И вот это оказалось невыносимым. Даже Ника, который сам мог сорваться и всех перебить, ломало.

«Просто отдать тебе Первого, — констатировал Ник. — Запаска, а есть шанс сбежать?»

Послышался глухой звук, будто ударили в боксёрскую грушу.

«Нет, — вместо Тимура ответил Леонид. — Я рад, что мы друг друга поняли. И что вы не совсем ещё отбитые и вам есть, что терять. Помните, что у меня по-прежнему доступ к вашим маскам. Но вы двигаетесь в нужном направлении. Найдите Первого. Верните мне его. Это ваше самое важное задание на данный момент. И вам лучше поторопиться. Пустили слух, где сейчас Черти. И, насколько я могу судить, он правдив. Сейчас в город стягиваются очень многие силы, которым вы нужны живыми. Не заставляйте меня взрывать вас. Надеюсь, вы вернётесь живыми, я не хочу заново набирать команду, начиная с щенка. Отбой».

Некоторое время молчали. Женщина, не выдержав тишины, в которую перешёл бубнеж Чертей, окликнула:

— Послушайте.

Тогда у Ника не выдержали нервы — он пнул какую-то железяку так, что её с громким звоном отбросило к стене и потом по инерции обратно.

«Сука!» — выкрикнул Ник.

«Думаешь, он тебя уже не слышит?» — глухо спросила Ева, вытирая пот с открытой части лица, стараясь не касаться маски.

«Да пусть слушает! Ему-то что?! Мы же согласились! Убить может и не убьёт, но он из Первого себя слепит! Как же бесит!»

«Думаешь, Первый ещё живой?» — спросила Ева, повернувшись, наконец, к Нику. Тот по-прежнему смотрел в стену. Ева осторожно попробовала коснуться своей маски и переключиться на внешние динамики. Током её не ударило, но она не хотела пока пробовать снять маску.

— Простите, всё в порядке. Получали от начальства, — обернувшись, заверила Ева. Не похоже было, что смогла успокоить.

— Он сердится на вас? Глеб ваш главный? Он жив?

Ник ещё раз пнул мятый железный ящик, и, когда он снова отскочил к его ногам с силой наступил сверху. Обернулся, начал говорить в внутреннюю связь, но, осознав, перевёл на внешнюю (так же без проблем) напомнил:

— Глеб мёртв. Наш начальник просто злится, что мы отвлеклись. У тебя есть безопасное место, где можно спрятаться с ребёнком и где тебя не найдут?

Женщина думала долго, с минуту где-то, хмурясь, потом закивала:

— Есть. Есть такое.

Вряд ли Кир стал бы взламывать дверь в свою же квартиру — почему-то подумал Глеб, когда услышал шум сверла. Его ещё шаги напрягли, непонятно было, куда такой толпой идут. Но последующие звуки всё расставили на свои места. Его нашли. Потому что Кир притащил его не куда-нибудь, а к себе домой. Если это место ещё не проверяли, то должны были проверить теперь. Глебу оставалось только узнать, кто именно пришёл — Черти или кто-то из врагов. Полиция создавала бы больше шума. Эти же действовали быстро и слаженно, ломали замок, вместо того, чтобы выносить дверь. Было светло, у Глеба затекло тело от долгого сидения, и кожа на запястье покраснела от трения и от того, что браслет наручника нагрелся. Ждал он сейчас с азартом и жалел, что сам отдал пистолет Киру. Но в чём Глеб был уверен, так в том, что кто бы там ни был — быстро его не убьют.

Когда дверь открылась, чудом удержавшись на петлях, в квартиру хлынули люди и стало сразу тесно. Первые двое шли осторожно, прокладывали дорогу остальным, ловили в прицел периметр и, убедившись, что другой опасности нет, остановили выбор на пристёгнутом к батарее Глебе. Тот улыбался, но от этой улыбки снова как-то неприятно болели скулы. Когда дали отмашку: «Чисто», проверив всю квартиру, вошёл, наконец, и Михаил. Бесстрашно прошёл в зал и встал напротив брата, но всё ещё не достаточно близко, чтобы его можно было ударить. Михаил внимательно всматривался в него, и Глеб молча ждал. Наконец решил действовать первым, спросил:

— Вы из полиции?

Получилось как-то слишком безразлично для похищенного человека. Сопровождение приняло это за шутку, раздались негромкие смешки, но Михаил хмурился. Глеб ожидал подставы, поэтому ногу, что целилась в его рёбра, успел поймать и отпихнуть от себя. Всё равно было больно, но, во-первых, не так, как могло бы, во-вторых, он ощущал себя победителем.

— А то ты не знаешь, откуда я, — раздражённо, но без бешенства произнёс Михаил. — Ты убил моего брата, уеб**.

— Разве это нельзя назвать огромным одолжением тебе? — по-прежнему улыбаясь, спросил Глеб. Михаил поморщился, но улыбка прорвалась на его лицо сначала случайно, он погасил её. Но уголки губ всё ещё нервно подёргивались и, наконец, он позволил себе расплыться в улыбке.

— О да, но это не значит, что я тебя не уебу теперь.

— По-прежнему не вижу у тебя оружия, а у себя дыры во лбу. — Глеб знал, что провоцирует, но не мог остановиться. Они ожидали от него страха. Думали, что раз он безоружный и связанный, то будет их бояться. Возможно, раньше, но теперь Глеб понимал, что ощущал Никита. Вот кто тоже улыбался бы. Боли в жизни Глеба было достаточно, чтобы перестать её бояться. Смерть? Он по-прежнему думал, что подзадержался тут.

— Увы, но некоторые обстоятельства сильно меняют дело. Как ты думаешь, сколько стоит голова одного из Чертей? И если я тебя убью, как я смогу доказать, что это ты? Слышал-то только я один… ну и твой дружок, судя по тому, что ты тут. Что он собирался с тобой делать?

— Заговорить до смерти, — у Глеба потухла улыбка при упоминании Кира. Михаил опустился на корточки напротив него и, пристально рассматривая Глеба, произнёс:

— Не понимаю, как ты это смог? Почему Черти подобрали такой мусор? Ты убил людей, которые от тебя подставы не ждали, Глеб. Они верили тебе. Отец думал, что даже если ты однажды и убьёшь, то не его. Его охрана знала тебя ещё сопляком. Ты охерел? Когда у отца стали появляться настоящие деньги, а не те гроши, ты был самым мелким и слабым. Знаешь, как он трясся, чтобы через тебя не пытались на него влиять. Потому что, если бы похитили тебя, он сам это понимал, живым бы уже не вернули.

— Как он не собирался возвращать Кира? — огрызнулся Глеб. Михаил был повзрослевший, спокойный. Адекватный. Глеб стал думать, что до этого старший потакал брату, чтобы тот не сел после первого же убийства. Потому что, если бы сел один Вадим, он мог бы за собой потащить всё. Получалось, что с Михаилом ещё можно было разговаривать, но явно не о том, чтобы сохранить тайну или отпустить Глеба.

— Я до сих пор не понимаю, что там между вами, — Михал постучал указательным пальцем про облезлому паркету. — Мы — твоя семья. Он — просто пацан с улицы. Расскажешь, почему так защищал его? Ведь куда уж хуже, чем сейчас.

— Мне кажется, сейчас начинается период, когда ты будешь спрашивать, а отвечать я не буду. Начнём с этого вопроса. Иди на хер.

Михаил улыбнулся криво. Глеб успел закрыться согнутой в локте рукой. Больно, но не так, как если бы Михаил попал в челюсть тяжёлым ботинком.

— Плевать же, в каком состоянии ты будешь, — Михаил поднялся, поманил окружавших его, потом изменил жест с подманивающего на указующий — он показывал на Глеба. — Давайте. Так, чтобы не страшно было его отстёгивать. Чтобы он после этого подняться не мог.

Глеб одними губами произнёс: «Слабак» и приготовился защищаться, когда из коридора послышалось:

— Тебе чего надо?

— Ну как чего. Это моя квартира.

— Твоя? А, ну тогда проходи, мы из полиции и…

После выстрела ещё какое-то время по подъезду гуляло эхо. Михаил громко выругался, достал пистолет из-за спины, развернулся к двери, спросил:

— Откуда у тебя оружие? Кто тебя научил брать заложников? Когда мы в последний раз виделись…

Кир сделал ещё один выстрел, на этот раз в потолок. Человек, только что казавшийся сильным и несокрушимым, упал бы, не держи его Кир так, чтобы прикрыться от пуль. Кир отыскал глазами Глеба там же, где оставлял, снова перевёл взгляд на главного. Сейчас он пугал — безэмоциональный, спокойный. Какой-то отбитый. А уж с раненным человеком в руках, который пытался зажимать кровоточащее горло, Кир был похож на маньяка, который положил бы всех тут и глазом не моргнув.

— Где второй? — каким-то чужим голосом спросил Кир.

— О, так вы не разговаривали? Или потратили всё время на то, чтобы прошлое вспомнить? — Михаил не выглядел загнанным в угол. На часы только глянул нервно — боялся, что полиция приедет раньше и стрельбу в доме замять уже не получится.

— Я убил его, — крикнул Глеб. — Взорвал его башку. Ему оторвало челюсть. Я не уверен, что после такого умирают сразу.

Он не видел лица Михаила, но заметил, как напряглась его спина. Не оборачиваясь, брат приказал:

— У одноглазого ключи. Неплохо было бы, к тому же, взять его живым. Но не принципиально. Заденете брата — сам пристрелю.