Право Вызова

Глава 15 Про какую-то полянку

Вот говорили мне люди в прежней жизни, мол, Илья Ильич, ты ж такой степенный дядька, и взрослый, и неглупый, и видно что воспитанный где надо. Бабушек через дорогу переводишь, с выпивкой не борщишь, с советами непрошенными не лезешь. И ножом с вилкой ешь, как первая леди; и даже стульчак за собой опускаешь. Ну не мужик, а золото. И вот что же ты, Илья Ильич, при всём при этом, — говорили они, — материшься, как сапожник?

А потому что, блядь, нельзя! Нельзя! НЕЛЬ, — блядь, — ЗЯ! Ну невозможно некоторые вещи описывать без мата, ну вот нахуй запрещено!

Ну вот прикиньте, да? Ведёт меня грудастая-попастая дриадка в хижину. Молоденькая, свеженькая, упругенькая. Ну вот тащит за руку и даже, блядь, не тащит, а тянет; ну вот как будто бы ей, блядь, не терпится уже! А внутри хижины ванна горячая набрана стоит, дымится, — видать, клюкволюды её с той же помойки упёрли, что и свадебный костюм Чаги, — и в ванне этой лепесточки всякие плавают! И свечи стоят! Тут свеча! Там, блядь, тоже!

И подходит моя дриадка к ванне, и суёт в неё одну ножку и смотрит на меня так томно-томно, так развратно, блядь, развратно, и головой так брык в сторону, мол, давай, иди сюда. И гнётся она при всём при этом как кошечка по весне. И свет от свечей фигурку её где надо очерчивает, а где надо подсвечивает. И пар вокруг нее клубится.

И такая она вся… такая… ну вот чо, господа моралисты⁉ Какая она, блядь⁉ Красивая⁉ Или что там ещё у вас бывает… Привлекательная? Соблазнительная? Да вот нет же, блядь! Это ипотечная ставка в Германии соблазнительная, а моя дриада охуенная! ОХУЕННАЯ ОНА!

Настоящая дриада! Сочная, как, с-с-сука, сок! Такую ни одна из этих-ваших нейросеток не нарисует! А если и сподобится, то уж точно не анимирует те виды, которые мне сейчас открывались! Это же… Ну вот как ещё… Ну вот блядь! Ну вот никто ещё таких не порол, понимаете⁉ Никто не порол, а я буду! И вот что мне сейчас, блядь, сказать⁉

Я был крайне взволнован⁉ Да ну, в пизду вас… Взволнован я, ага…

Я в ахуе был! В АХУЕ! В восторженном и трепетном ахуе!

Брусника залезла в ванну целиком, будто гимнасточка без единого всплеска села в воду и поманила меня пальчиком.

Я на всякий случай огляделся в хижине. Запер дверь. Даром что связь здесь не ловит, всё равно выключил телефон. Выглянул в окошко на предмет химер, Егора Тильдикова, людей Мутантина, людей Клоновского и прочих всяких анестезиологов, — ну потому что я вообще ни разу не удивлюсь, если эти черти сейчас повылезают.

Затем я смахнул слезу счастья и прыгнул в воду к Бруснике. Ручищи я распустил сразу же. Летс петтинг стартед!

— Погоди, — хихикая, Брусника чуть оттолкнула меня.

Ну нет, никаких больше роялей! Что у тебя там⁉

— Что такое? — спросил я и снова попытался к ней прильнуть, но она снова меня остановила.

— Да погоди же ты. Если хочешь, я могу вот так, — сказала Брусника и тут прямо на моих глазах её зеленая кожа стала менять оттенок. Она просветлела и стала… ну… обычного телесного цвета. Человечьего. Вот только загорелого такого, чуть бронзового. Волосы у дриадки стали каштановыми, а золотые глаза карими.

— Это как? — только и смог сказать я и, заметьте, обошёлся совсем без мата. — А я так могу?

— Можешь.

— Погоди. А что, все так могут?

— Нет, Илья Ильич, — хохотнула Брусника и провела ногой мне где-то там, где приятно, когда проводят ногой. — Так могут только клюкволюды-маги.

— Так ты магичка?

— Совсем чуть-чуть.

Брусника взяла с поверхности воды жухлый плавающий бутончик и тот мгновенно воспрял и налился соком.

— Но это мой максимум. Я как-то больше по части ножей.

— «Клюквенные Клинки»?

— «Клюквенные Клинки», — кивнула Брусника.

Прекрасно. Мало того, что я вождь клюкволюдов, так ещё и лидер боевого крыла племени лоялен ко мне настолько, что аж согласен пороться без обязательств. Мутантину скоро придётся несладко. «Клюквенные Клинки», клан Вежливого Лося и я, великий и ужасный маг-друид-иллюзионист с двумя взрывными ягодицами. Ещё и у Лёхи Мясорубова наверняка можно вымутить поддержку, если уж совсем-совсем замес начнётся.

Вот только Лёха. Блин. С ним как-то пока неправильно складывается. Прошу, прошу, а взамен ничего. Неправильно это. Так не дружат. Ну ничего, исправим и…

Так! О чём мои мысли в такой момент⁉ О дружбе с Лёхой Мясорубовым⁉ Всё! Хватит!

— Ну так что? — спросила Брусника. — Как мне лучше по-твоему? Обернуться обратно или оставить так?

— А можно пару раз так, а пару раз так?

— Ах-ха-ха, — звонко расхохоталась Брусника; так, как умеют хохотать только девушки и только в постели. — Можно.

И тут… В этот самый момент… Будто бы из ниоткуда… Ах-ха-ха! Да не, угараю. Всё в этот самый момент пошло именно так, как мне бы того хотелось. И даже не пошло. Понеслось!

Фу-х. Н-да. О-го-го. Вот это конечно я. Вот это конечно метаболизм.

Брусника лежала в ванне, смотрела в потолок и глупо улыбалась. Сначала я было дело попытался с ней поговорить, но она в ответ лишь мямлила что-то неразборчивое. Видать, речевые центры барышни засбоили. Растряслись, ага.

Счастливый, чистый и благоухающий, я вышел из хижины. Чувствовал я себя сейчас, как ребёнок под Новый Год. В животе бурлыкает кролик с картошкой, яйцы пусты, впереди инуганага… игугагуна… вот-это-вот короче.

От благодати на меня снизошедшей я решил впредь попытаться воздержаться от нецензурной брани. Ни в словах своих, ни в помыслах отныне не упомяну я ни срамные части тел, ни женщин с низкой социальной. Да будет так.

— Попрошу тебя, чтобы солнце грело, — напевая себе под нос, я зашагал к праздничному столу клюкволюдов.

— Илья! — закричал Мохобор. — Илья, мы тебя ждём! Время!

О времени я как-то и не подумал. Сколько я терзал бедную Бруснику? Час? Полтора?

— Бегу-бегу!

Клюкволюды шустро убрали со стола все объедки, освежили стол и потушили часть факелов. Теперь они подсвечивали лишь вход в избушку, — избушка находилась на небольшом возвышении, так что здесь возникла эдакая импровизированная сцена.

Лишайя о чем-то пошепталась с отцом, тот кивнул, и молодая невеста утянула Чагу прочь. Я бы, конечно, был не прочь посмотреть на рожу этого му… негодяя. Да. Я был бы не прочь посмотреть на рожу этого негодяя в тот момент, когда меня объявят вождём. Но. Молодо-зелено, как говорится. Первая брачная ночь. Пускай наслаждается.

— Попрошу тебя, чтобы море пело…

Утих смех. Смолкли разговоры. Племя собралось вокруг Мохобора.

— Братья и Сёстры! Сегодня настал тот день, который наше племя ждало вот уже много лет! Я не совру, если скажу, что мы ждали этот день с момента основания племени!

— Избранный! — крикнул кто-то из толпы. — Избранный!

— Сегодня мы вверяем нашу судьбу в руки Избранного! Илья Ильич! Брат мой, подойди ко мне!

— Попрошу о том, о чём не просила… всем привет!

— Сегодня я отказываюсь от статуса вождя в твою пользу! — пробасил Мохобор. — Я верю, что ты распорядишься племенем верно! Я верю, что ты исполнишь своё предназначение! Я верю, что под твоим началом клюкволюды снова смогут занять свое место в мире!

Неспешным церемониальным жестом Мохобор снял с себя ожерелье, — я только сейчас его заметил, — и протянул мне. То был простенький кулон. Да даже не кулон. Жетон. Круглая железячка с выгравированным текстом. Три буковки «МХС» с одной стороны, а с другой стороны учётный номер и имя владельца. Мохов Борис.

Оху… Очуметь! Это было так трогательно, что я не смог удержать слёз.

— Спасибо, Мохобор, — я сказал как можно тише; это было не для показухи. — Я не подведу.

— Я знаю, — кивнул вождь и как будто бы на глазах состарился лет на двадцать. — Я знаю.

Я смахнул с глаз мокрое, надел на себя жетон, коротко пикнул бомбожопицам, чтобы те залезли мне на плечи и явили себя племени, а затем начал спич:

— Братья и сёстры! Я не очень-то верю в провидение и судьбу! Я не очень-то верю в мистические совпадения! — сказал я. — Зато я верю в справедливость!

— Да! — обрадовалась толпа. — Да!

— Прямо сейчас, братья и сёстры, сволочь по имени Мутантин вновь нависает над миром! Кровь от крови той сволочи, что обрекла вас на отшельничество и выживание в глуши, так же как и его предок когда-то, он решил, что в его власти рушить чужие судьбы!

— Сволочь! — толпа была моей. — Мутантин сволочь!

— И именно в такой момент я нашёл вас! И именно в такой момент свершилось пророчество! Это совпадение⁉ Не думаю! Совпадение, а⁉

— Не думаю! — хором ответили клюкволюды.

— Браться и сёстры! Ждать больше нечего! Мы ударим по врагу сегодня же, ещё до рассвета! Мы вынесем сволочь с моей, а теперь, получается, что и с вашей земли!

— С какой земли⁉

— Прямухино!

Ответ пришёл как-то сам собой. Ну да, верно, та заброшенная деревня рядом с поместьем, в которой жили Любаша и Кузьмич. Это же Прямухино; так населённый пункт и назывался когда-то. Сто, а может быть даже сто двадцать домов. Да, убитых. Да, разорённых. Да, их ещё восстанавливать и восстанавливать, но ведь это всё равно лучше, чем на болоте в лесу.

— Мы восстановим село! Мы вместе заселим тот рай, что когда-то разорил сволочь Мутантин!

Тут я, конечно, немножечко соврал, но исключительно для поддержания морального духа.

— Да! Да!

— Честные и работящие подданные Российской Империи больше не будут прятаться по чащам!

— Да!

— Вы готовы пойти со мной в этот бой⁉

— Да!

— Я не слышу!

— Готовы! Да-а-а! ДА!!!

Картинка особо не изменилась. Всё те же факелы, всё те же сверчки и всё тот же самый свежий летний воздух. Вот только теперь вместо вайба тропического острова я чувствовал себя в «Бандах Нью-Йорка».

Клюкволюды готовились. Кто-то точил оружие, кто-то собирал и грузил вещи, кто-то упражнялся в магии, — я впервые увидел на что способна магия тринадцатой школы; крепкий мужичок лет тридцати вырастил из земли толстенную лиану и охаживал ей бревно. На бревне оставались засечки.

На небольшом островке тренировались девчонки из «Клюквенного Клинка». Я их никогда раньше не видел, но с первого раза понял — это они. Все как одна сексапильные роги-ассасинки; у кого меч, у кого ножички, а у кого и бита с гвоздями.

Брусника к ним пока ещё не присоединилась. Надо бы её проверить чуть позже.

Ну и закрепить успех, если она, конечно, будет в состоянии.

Мы с Мохобором шли по деревне. Суетящиеся люди бегали мимо, но ни в коем случае не задевали нас и почтительно расступались, будто перед нами был какой-то невидимый глазу волнорез.

— У тебя действительно есть пустые дома, в которые ты хочешь заселить племя?

— Да, действительно, — ответил я. — Вождь, я не…

— Теперь ты вождь.

— Ну да, — ухмыльнулся я. — Точно. Мохобор, я не обещаю вам золотые горы. Но у меня действительно есть целая заброшенная деревня и чин помещика. И останавливаться на этом я не собираюсь. Часть племени всё так же может ходить на охоту, если захочет, а часть пускай попробует себя в сельском хозяйстве.

О, да! Мой ушлый предпринимательский мозг выдал эту схему ещё тогда, когда я был в ванне с Брусникой; именно в тот момент, когда она наполнила жизнью жухлый бутончик. Все маги племени отныне — моя личная армия агрономов.

И я не буду тратить их силу и мою землю почём зря. Картошка? Капуста? Может быть горох? Ой, не. Не-не-не. Мы вырастим то, что стоит хороших денег.

Начнём с острых перчиков чили — таких, которые можно прочувствовать трижды. На входе, на выходе, и если наступить босой ногой на то, что получилось на выходе. Их мы культивируем в первую очередь, соберём максимальный урожай и закатаем до поры до времени по банкам. Потом из сырья можно будет гнать острый соус, аналог табаско или шрирачи.

Я ещё толком не разобрался, как у Империи обстоят дела с экспортом и импортом, но мой местный соусец и по качеству и по ценнику перебьёт любую забугорную дрянь.

Итак, перец чили — первый столп пищевой империи Прямухина.

Второй — это микрозелень. И не побеги горошка. Нет-нет-нет. У нас будет красивая, необычная и эксклюзивная микрозелень. Такая, какой нет ни у кого. Мы же маги природы! Если хватит маны, можем захреначить хоть бахчу с арбузами миллиметр в диаметре.

Вот это точно зайдёт, как дети в школу. До Москвы не так уж и далеко. Рестораны высокой кухни будут умолять нас о сотрудничестве, а мы ещё подумаем. Создадим искусственный дефицит! Взвинтим цены! Заставим толстосумов драться между собой! Ах-ха-ха-ха-ха!

Ну и третье. О, да! Да-да-да. Это именно оно.

Зелёное золото.

Уж если мексиканские наркокартели, — ну… те, из нашего мира, — отвлеклись от своего основного профиля и взяли под контроль рынок авокадо, то и мне-то и подавно стоит за это уцепиться. Тверское авокадо. Звучит, е… ити его мать!

И очень удачно, что сейчас лето. Есть время набрать обороты до холодов и заработать на установку теплиц. Разберёмся, короче. Придумаем.

Я уже слышу рокот лавины! Ой-ой-ой! Это же лавина из кеша! Скоро она накроет меня с головой!

— Короче говоря, Мохобор, не переживай. У меня множество идей. Главное сейчас — отбить моё поместье у Мутантина. Если показать ему силу, больше он не полезет, я в этом почти уверен. Людвиг Иванович ссыкло.

— Людвиг Иванович, — хмыкнул Мохобор. — Сын Ивана Ивановича, стало быть.

Глаза старика полыхнули кровожадным огнём.

— Хорошо, вождь, — сказал Мохобор. — Извини, если тебе показалось, что я тебе не доверяю. Больше я не буду задавать вопросов. Веди племя так, как считаешь нужным.

— Спасибо, — сказал я и чуть призадумался. — Слушай, Мохобор. А может быть есть что-то ещё, о чём мне стоит узнать перед боем? Магов я видел, «Клюквенные Клинки» тоже. Может, есть ещё какой-то козырь?

Старик остановился. Нахмурился. Почесал в затылке. Потом вдруг просиял, как ясно солнышко и хлопнул себя по лбу.

— А ведь есть же, Илья Ильич! — крикнул он. — Есть! Пойдём скорее за мной!

Мы вышли из деревни в кромешную ночную тьму. Я был искренне поражен тому, как ловко Мохобор ориентируется в лесу; старик в отличие от меня даже ни разу не спотыкнулся. Мы всё шли и шли, шли и шли. Ну… Это мне так казалось. На самом-то деле дорога заняла минут пятнадцать, не больше.

И вот, наконец, мы очутились на какой-то полянке. Да, в моих лесных приключениях я постоянно оказываюсь на «какой-то полянке», ну так а где же ещё мне здесь оказываться⁉ Это же лес!

Луна светила ярко и после непролазной чащи её свет как будто бы даже ударил мне в глаза. Теперь я смог различать очертания и…

— Смотри, — сказал Мохобор. — Нашли его несколько лет назад. Не знаю, сможешь ли ты его использовать, но вдруг.

Я повнимательней присмотрелся к темному силуэту посередь поляны; чего это там такое презентует мне старый вождь? И как только я понял в чём дело, глаза мои полезли на лоб.

— Оху… Ничего се… Вот это… Как удивитель… Это же, бль… ДА ЭТО ЖЕ ОХУЕТЬ МОЖНО! — заорал я. — Мохобор, дружище! Сейчас срочно бежим в деревню за телефоном, а потом делай что хочешь, но отведи меня куда-нибудь, где ловит связь! Срочно, блядь! Бегом-бегом-бегом!

НОЧЬ. БАЗА КЛАНА ВЕЖЛИВОГО ЛОСЯ. СПАЛЬНЯ ВЫШЕГОРА ОРОВА.

— Дилинь-дилинь-дилинь! — зазвонил телефон.

— Да вы совсем охренели звонить посередь ночи, — забубнил Вышегор. — Кто там ещё такой борзый-то, а?

Лидер Вежливых Лосей нащупал телефон на прикроватной тумбочке. Прищуриваясь со сна, он поднёс телефон к лицу и кое-как прочитал имя звонившего контакта. «Илья Ильич Прямухин».

— И какого хрена тебе надо, Илья Ильич Прямухин? — вздохнул Вышегор и принял звонок. — Алло?

— Алло! — молодой помещик был явно возбужден; он чуть ли не визжал от восторга. — Вышегор! Алло!

— Да, слушаю.

— Помнишь, что я обещал тебе самое лучшее снаряжение⁉

— Ага, — Вышегор зевнул. — Помню.

— Ну так я его достал!

— Прекрасно, давай созвонимся завтра.

— Да какой завтра⁉ Вставай прямо сейчас и приезжай ко мне! Геоточку я уже выслал!

— Илья Ильич, при всём моем уважении…

— ТАНК!!! — заорал помещик на том конце провода. — У МЕНЯ ТУТ, БЛЯДЬ, ТАНК!!!

Сон как ветром сдуло.

— Выезжаю, — сказал Вышегор Оров и поднялся с кровати…