Преследуя нас - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Кэт Т Мэйсен (Тридцать четвертая глава) #35

Тридцать четвертая глава

Чарли

Инцидент в клубе произошел больше месяца назад, и ничего не изменилось.

Лекс улетел в Лондон на две недели и вернулся только вчера. Я до сих пор его не видела, единственная причина, по которой я знаю, что он приземлился, — это очень теплое сообщение, в котором просто говорилось: «Приземлился».

Я занимаюсь черно-белым гала-вечером, который наша фирма устраивает совместно с благотворительной организацией по борьбе с раком. Никки и Эрик придумали эту идею, и каким-то чудом им удалось привлечь Адриану.

Адриана далека от своей нормальной жизни, но постепенно она снова начинает функционировать как человек. На этой неделе она приходила дважды, чтобы Энди и Амелия могли поиграть. Мы коротко болтаем, и она даже съедает немного обеда — огромный шаг вперед в моих глазах, поскольку ее худая фигура меня беспокоит.

Осознание того, что жизнь никогда не будет прежней, — это самое большое препятствие, с которым наша семья пытается смириться. По мере возможности я стараюсь облегчить бремя Адрианы, но это лишь маскирует мою собственную боль.

Моя собственная семья, как я ее знаю, развалилась, и ничто из того, что я говорю или делаю, не помогает исправить ситуацию. Работа и Амелия — это все, на чем я сосредоточен. У меня нет выбора в этом вопросе. Требования к работе не прекращаются, потому что мой брак терпит крах, а открытие нового офиса влечет за собой новый тип нагрузки, заставляя меня нанимать больше сотрудников.

И, конечно, моя дочь — мой мир, требующий больше всего внимания. Амелия заслуживает матери, и именно этим я стараюсь быть, несмотря на то, что ее отец — полный и абсолютный мудак.

Рокки и Никки запланировали прилететь завтра вместе с Уиллом. Я рада присутствию большей семьи, молясь, что они помогут мне принять некоторые трудные решения, которые сильно давят на меня.

К счастью, Эмили, будучи фантастической женщиной, предложила посидеть с детьми завтра вечером, чтобы мы могли насладиться этим событием.

Самое печальное во всем этом то, что я должен послать Лексу приглашение через его новую помощницу, Монтану.

Даже не думайте, что я начну с этого.

Я лежу в постели, широко раскрыв глаза, прислушиваясь к звуку своего дыхания. Оно медленное, почти останавливается на мгновение, а затем сжимается в груди. Я поворачиваюсь к часам и замечаю, что сейчас чуть больше двух часов ночи. Над окном висят огни, двигатель машины выключается.

Лекс так и не позвонил и не написал, что задержится. Вместо этого я волнуюсь, но еще больше — моя неуверенность доводит меня до безумия. Мое воображение придумывает множество сценариев, в каждом из которых фигурирует некий ассистент.

Я закрываю глаза, притворяясь спящей, когда он заползает в кровать. Я удивлена, что он вообще решил спать рядом со мной, учитывая, что он не раз выбирал нашу гостевую комнату.

Когда он укладывается, я спрашиваю его о его местонахождении, не удивляясь, что он решил придумать какую-то отговорку о встречах. Вместо того чтобы спорить, я выражаю свое беспокойство, но в ответ он ведет себя как полный кретин. Он поворачивается ко мне спиной, выключая лампу, и я всеми силами сдерживаю слезы.

Этот момент закрепляет то, во что превратился наш брак. В темноте ночи открывается правда, и у меня не остается ничего, чтобы бороться. Есть только один способ продолжать жить дальше, и только один способ остановить обиду и боль, медленно убивающие меня, — я должна вручить ему документы на развод.

Ради нашей дочери я не могу допустить, чтобы наш токсичный брак повлиял на то, как мы будем воспитывать ее в этом мире.

Проснувшись на следующее утро, я застаю его за столом за завтраком с Амелией, сидящей в детском стульчике. Они смеются, и я не могу не заметить, как он счастлив, его глаза снова блестят, но как только он видит меня, стоящую в дверях, его поведение меняется. Он становится холодным и отстраненным. Если бы я знала, что натворила, тогда было бы легче с этим справиться, но, как и каждый раз, когда мы находимся в одной комнате, острый нож вонзается в меня, куда бы я ни повернулась, кровотечение невозможно остановить.

— У нашей фирмы сегодня вечером торжественное мероприятие. Ты сможешь прийти?

— Я же сказал, что смогу, не так ли? — холодно отвечает он.

Не желая обращать внимания на его поведение по отношению ко мне, я работаю в тишине, без эмоций, собирая свои вещи на день. Эмили предлагает забрать Амелию пораньше, так как у меня не будет возможности остановиться.

Положив Амелию на бедро, я перекидываю ее сумку через плечо и, не прощаясь, хватаю ключи.

Ехать до дома Эмили всего пятнадцать минут, и за это время я включаю радио, не беспокоя Амелию, и погружаюсь в музыку, пока она не переключается на балладу, заставляя меня выключить ее. Мне не нужно напоминание о любви и о жестокой реальности, когда кто-то разбивает твое сердце.

— Вот моя девочка! — Эмили вынимает ее из машины, неся на руках с гордой улыбкой.

— Все в ее сумке. Я заберу ее завтра утром первым делом.

— Чарли, — говорит Эмили, ее улыбка исчезает, — Я могу забрать ее на подольше, чтобы у тебя было время.

Я качаю головой, поджав губы.

— Мне не нужно время, Эмили, мне нужен муж.

Эмили знает достаточно хорошо, чтобы не продолжать этот разговор со мной. Не только мне больно от его действий. Его родители тоже чувствуют на себе его удар.

Я целую Амелию на прощание, прежде чем запрыгнуть обратно в машину и совершить утомительную поездку в офис.

День пролетает довольно быстро, и я оказываюсь на ногах. В последнюю минуту нужно подтвердить детали, а у организатора вечеринки возникли проблемы с обслуживанием, которые я заставляю ее решать. Волнение Эрика становится довольно раздражающим, он зачитывает мне список гостей, пока знаменитости принимают свои приглашения. Наши столы полностью распроданы, и хотя я должна гордиться этим достижением, внутри я мертва.

Когда до встречи со стилистом и переодеванием остается час, я сижу за компьютером и смотрю на документ.

Последние несколько недель я жила в отрицании, проигрывая в голове весь наш брак, чтобы понять, где именно все пошло не так. В конце концов, смерть Элайджи имела эффект пульсации, но одно дело — отсутствие близости в браке, а другое — когда твой собственный муж смотрит на тебя с вызовом, словно это я во всем виновата.

Это быстро переходит в гнев.

Лекс продолжает вести себя как придурок, и что бы я ни делала, это никогда не будет правильно. Мои эмоции становятся тяжелыми от вины, ярости и циничного анализа событий в нашем браке.

Я подавляю свой гнев, что приводит к враждебным и мстительным решениям, как в тот вечер в баре. Нам обоим было больно, но по двум разным причинам, и наши отношения превратились в полный разрыв.

Я люблю Лекс и всегда буду любить, но эта боль невыносима, и ради нашей дочери необходимо принять решение.

Сохранив документ на сервере, я выключаюсь и отправляюсь домой, чтобы подготовиться к сегодняшнему вечеру.

* * *

Стоя перед зеркалом, я смотрю на свое отражение. На мне черное платье от Dior, потрясающе красивое, с бюстье сверху и неземной юбкой.

Стилист творит чудеса с моей прической и макияжем, используя драматическую рубиново-красную помаду, чтобы подчеркнуть мои губы. Мои волосы завиты и уложены набок, демонстрируя кулон Tiffany, который Лекс подарил мне.

Коснувшись кулона кончиками пальцев, я проглотила огромный комок в горле, желая, чтобы боль исчезла хотя бы на эту ночь. Кроме обручального кольца, мне не нужно напоминание о том времени в моей жизни, когда он обещал мне весь мир. Поэтому я снимаю ожерелье и заменяю его бриллиантовой реликвией, которую мне подарила бабушка перед смертью.

Мероприятие начинается через час, а его смокинг все еще висит, ожидая, когда он вернется домой. Его телефон разрывается несколько раз, когда я пыталась позвонить, но он не пишет и не перезванивает мне, поэтому я ухожу с тяжелым сердцем, пытаясь понять, как мне сегодня надеть фасад, чтобы все не подумали, что что-то не так.

— Чарли! — окликает Эрик, его загар на солнце выглядит потрясающе на фоне его смокинга.

— Привет, Рик, — мне удается улыбнуться.

— Он не с тобой, да?

Я качаю головой, собираясь с силами, чтобы оставаться спокойной и уравновешенной, пока я приветствую наших гостей. Сегодняшний вечер так много значит, и от его успеха зависит очень многое, и я должна быть сосредоточена только на нем, а не на моем отсутствующем муже.

— Ну, сегодня вечером мне нужно встретить мужчину. Чарли, моя сексуальная жизнь суше, чем пустыня Сахара.

— Эрик, я думала, ты встречаешься с тем актером… с тем, который снимается в этом мыле?

— Да, ну, типа того. Оказывается, актеры мыла — драматические королевы.

— Не скажешь? — смеюсь, наслаждаясь его драматическим воплощением.

Никки входит вместе с Рокки, который сразу же направляется к бару. Я спрашиваю ее, что случилось, а она рассказывает, как он жалуется, что у него синие яйца. Как будто он может говорить. У меня, блядь, синяя вагина из-за отсутствия секса в течение нескольких месяцев. Я набрасываюсь на своего кролика в любой момент, когда у меня есть свободное время. Старый добрый верный кролик не использовался больше года, и вдруг наступил сезон кроликов.

Я смешиваюсь с толпой, здороваюсь и занимаюсь светскими делами, но телом я нахожусь в другом месте. Я лгу сквозь зубы, когда меня спрашивают о Лексе. Слава Богу, я юрист и знаю искусство не показывать эмоций. Я пью уже пятое шампанское, когда знакомый голос зовет меня по имени. Я оборачиваюсь, и это не кто иной, как Джулиан Бейкер.

— Джулиан?

Он стоит передо мной, и я бы солгала, если бы сказала, что он никак на меня не влияет. Он ничуть не изменился, его внешность наравне с всегда привлекательным Кристианом Бэйлом. Может быть, его волосы подстрижены чуть короче, его точеная челюсть свежевыбрита, и он пахнет так чертовски потрясающе, что мое голубое влагалище, возможно, только что пропустило удар. Смокинг на нем сексуальный. Боже, это как взрыв из прошлого, который выбивает из меня дух.

— Если это не великолепная Чарли Мейсон.

— Эдвардс… Чарли Эдвардс, — поправляю я его.

Да, но надолго ли? Остановись, Чарли.

— Да, конечно. Расскажи мне, красавица, как ты поживаешь?

Черт, неужели я слегка растаял от того, что он назвал меня великолепной? Нет, не растаяла, Чарли, ты просто злишься на своего мужа.

— Хорошо. А ты? Ты все еще живешь в Нью-Йорке?

— Нет, я не так давно переехал в Лос-Анджелес.

О.

Мы болтаем о его переезде, и, что удивительно, чувствуем себя как в старые добрые времена. Мы смеемся над жизнью в целом, и ни разу он не спросил о Лексе. Слава Богу. Может, это моя паранойя, но он стоит ужасно близко. Я не отталкиваю его, приветствуя ощущение, что меня хотят. Для Джулиана всегда найдется место, но сегодня его значимость возросла.

— Потанцуй со мной, красавица.

— Джулиан… Я не думаю, что это хорошая идея.

— Почему? Твой муж не позаботился о том, чтобы посетить это мероприятие и отпраздновать твое знаменательное событие. Почему старый друг не может отпраздновать с тобой?

— Потому что мы были больше, чем просто друзья, Джулиан.

Он протягивает руку, и я неохотно беру ее. В его прикосновении есть что-то успокаивающее и знакомое, что-то, чего я так отчаянно жажду, — близость.

Наши тела сливаются, и в его объятиях мы танцуем медленный танец под «If It's Over», песню, задающую настроение. Несколько минут мы молчим, просто наслаждаясь моментом. Я знаю, что играю с огнем — я ведь собиралась выйти замуж за этого парня. Я планировала завести с ним детей. Я делала с ним в спальне вещи, которые можно описать только как свирепое извращение. Мне нужно отступить сейчас, пока не поздно, — кричат голоса в моей голове.

Но Лекс больше не любит тебя, Чарли.

Все кончено.

Почти как будто он знает, притягивает меня ближе и шепчет: — Великолепная, я скучал по тебе.

С болью смотрю на него, мое тело в смятении борется с прошлыми воспоминаниями о том времени, когда этот человек подарил мне весь мир. Как только мои глаза закрываются, я невольно вдыхаю его запах и сомневаюсь в своем выборе. Я в растерянности, моя голова говорит мне бежать, сохранив свои клятвы, но обиженная Чарли, тоскующая по мужу, который отталкивает ее, наслаждается этим моментом с этим невероятно сексуальным мужчиной, который когда-то назвал меня своей.

— Я должен был сильнее бороться за тебя. Я позволил ему победить.

— Это была не игра, Джулиан.

— Но он выиграл.

— Правда?

Черт, я не хотела, чтобы это так прозвучало. Мне больно, я хочу, чтобы Лекс чувствовал то же самое. Я хочу, чтобы он почувствовал боль от сдачи нашего брака, от нас. Джулиан всегда будет темным облаком, нависшим над эго Лекса, и, возможно, только это толкает мои чувства к иррациональности.

— Великолепная, я все еще люблю тебя.

Взгляд Джулиана буравит меня, вызывая волну эмоций, только усиливающих мое растерянное состояние. Он произносит слова, которые каждая часть меня хочет услышать, тяжесть его намерения ложится на мои плечи, вызывая тесноту в груди.

Но я жажду услышать эти слова от своего мужа.

— Скажи мне, что ты все еще чувствуешь то же самое, — умоляет он, глядя мне в глаза.

— Джулиан… Я все еще люблю тебя, но я не влюблена в тебя, и уж точно не так, как ты заслуживаешь, чтобы тебя любили. Ты не можешь стереть прошлое, и какое-то время мы были счастливы.

— А теперь… оставь его, Чарли. Он не заслуживает тебя.

— Может, и не заслуживает, Джулиан, но я взял на себя обязательства. Я давала клятвы… Я носила его ребенка. Я не могу просто так отпустить это.

Джулиан молчит, его губы всего в нескольких дюймах от моих, и я знаю, что если я не сделаю что-то решительное в этот момент, мой брак будет официально закончен. Я сдвигаю голову в сторону и осторожно кладу ее ему на плечо. Мы продолжаем танцевать, наши тела так близко, что я не обращаю внимания на его твердый член, прижатый ко мне. Серьезно, блядь, убей меня сейчас.

Мои мысли блуждают по будущему с Джулианом. Как легко было бы иметь рядом с собой рационального мужчину без запятнанного прошлого и травм, которые нависли над моим браком. Это было бы легко и приятно.

Но он не Лекс.

Он не отец моего ребенка.

И он никогда не будет владеть моим сердцем так же, как я.

Мой взгляд перемещается к бару, и я вижу, что Лекс стоит там и пристально смотрит на меня, но на этот раз в его взгляде чистая ярость, его глаза темные и мстительные. Это тот же взгляд, которым он смотрел на меня, когда увидел мое обручальное кольцо, когда мы впервые столкнулись в ресторане, глаза широко расставлены, мышцы шеи напряжены. Его руки сложены плашмя на груди, пугая меня своей контролирующей позицией.

— Джулиан, мне нужно идти…

— Великолепная, пожалуйста, останься. Мне это нужно, — просит он, его руки крепко обхватывают мою талию, не желая отпускать меня.

Я тянусь вниз, убирая их: — Я не могу… Я люблю его, Джулиан.

— Не надо… пожалуйста, просто останься.

Я отстраняюсь, пока он держит меня за руку, а я неохотно отпускаю его.

С каждым шагом, который я делаю, мое сердце зарывается все глубже в мою грудь. В истинном стиле Лекса, его слова будут черствыми и ранящими, что решит судьбу нашего брака. Я никогда не чувствовала себя такой одинокой, несмотря на то, что меня окружали семья, друзья и коллеги. Этот путь к освобождению от мужчины, который больше не любит меня, станет началом бесконечных страданий, но, возможно, бесконечное страдание в одиночестве лучше, чем это страдание во плоти каждый раз, когда ты просыпаешься.

— Ты опоздал.

— Разве это имеет значение? — рычит он, ноздри раздуваются, а глаза расширяются, — Старые «привычки» умирают тяжело.

— Конечно, умирают, не так ли, Лекс?

Он делает глоток бурбона, затем хватает меня за запястье и тянет к выходу. Я тащусь следом, умоляя его остановиться, так как я на грани того, чтобы споткнуться, но он не слушает. Вместо этого он ведет меня по дорожке сада, пока мы не оказываемся на парковке. Я сразу узнаю его машину, припаркованную в темном углу.

— Отпусти меня!

Он отказывается слушать, он просто стоит, его глаза пылают от ярости.

— Что, Лекс? Теперь ты ревнуешь? Скажи мне, тебе больно? Больно ли знать, что кто-то еще хочет меня? Больно ли, что на мгновение это заставило меня ожить, слова другого мужчины заставили меня почувствовать себя живой? Тот самый мужчина, которого ты ненавидишь всеми фибрами своего существа?

— Шарлотта… — рычит он.

— Что? Ты отказалась от нас… наш брак на грани, и я даже не знаю почему! — вскидываю руки вверх, расстроенная тем, что он решил провести этот разговор сегодня, — Ты, блядь, не хочешь со мной разговаривать… ты даже не хочешь видеть мое лицо.

Он достает из кармана листок бумаги, и я сразу же узнаю его.

— Скажи мне, что это за херня? — кричит он.

— Ты умеешь читать, — спокойно говорю я.

— Ты хочешь гребаный развод?

Я хватаюсь за живот, склоняю голову, желая, чтобы боль, пронзающая каждый дюйм меня, прекратилась. Это не та жизнь, которую мы планировали, и я отказываюсь соглашаться на что-то другое.

— Лекс, я больше не могу. Это убивает меня.

Его ноздри раздуваются, как у быка, готового к атаке. Быстрым движением он толкает меня на капот машины, металл касается моей кожи, когда от шока у меня перехватывает дыхание.

С силой его губы прижимаются к моим, и я изо всех сил пытаюсь оттолкнуть его. Он заслуживает того, чтобы его оттолкнули, но я так по нему скучаю. Я не знаю, что это значит, но в этот момент, не все ли мне равно? На мгновение он снова мой, и я воспользуюсь этим, пока могу.

Лекс отстраняется, и я сажусь, пытаясь отдышаться.

Его глаза, этот пристальный взгляд.

Я жду, кажется, целую вечность.

Неужели это конец? Неужели между нами все кончено?

Он разворачивает меня за долю секунды и толкает обратно на капот. Я издаю небольшой хнык, сила пугает меня. Это неправильно на стольких уровнях. Я должна чувствовать себя униженной, но я так далека от этого. Он мой муж, черт возьми.

Раздается щелчок ремня, и без предупреждения он впивается в меня. Я прикусываю губу, пытаясь заглушить свои стоны. Я не уверена, воспринимает ли он это как приглашение, но он делает это сильнее. Я плачу слезами, смесью счастья и печали, чувствуя, как соленая жидкость стекает по моему лицу, потому что я скучаю по нему во всех возможных смыслах. Это наслаждение и боль, все свернуто в один чертов шар.

— Ты принадлежишь мне, Шарлотта. Ты понимаешь? Каждый дюйм этого тела принадлежит мне. Я твой муж. Ты принадлежишь мне.

Я борюсь, боль в животе нарастает. Я уже близко, возбуждение быстро нарастает, и я знаю, что если он заговорит снова, я не выдержу.

Он наклоняется и втягивает меня в себя все сильнее и быстрее, его мольбы доводят нас обоих до взрывного финала.

— Моя… — кричит он, — Ты моя жена, Шарлотта…

И тут мы кончаем.

Где-то в этот жаркий момент он отстраняется.

Я не могу этого сделать.

Я так скучаю по нему и знаю, что в этот момент, имея возможность почувствовать его снова, я просто знаю, что не могу вернуться к тому, как он обращался со мной. Я скучаю по тому, что я любима и желанна.

Я скучаю по тому, чтобы быть всем его миром.

— Лекс… Я больше не могу. Пожалуйста, просто отпусти меня, — умоляю я, качая головой.

— Ты не можешь меня оставить! — плачет он, в отчаянии проводя руками по волосам, — Я видел его, я видел, как ты смотрела на него.

— Джулиан…

— Это моя вина. Это я во всем виноват. Я боялся, Шарлотта, потерять тебя так же, как Адриана потеряла Элайджу. Ее боль… она непостижима. Поэтому я сделал единственное, что умел… Я отдалился. Я отдалился от тебя, потому что боялся, что если я буду продолжать быть таким счастливым, то боль убьет меня, если с тобой что-нибудь случится. Я бы умер медленной, мучительной смертью, как Адриана.

— Ты мой муж, — всхлипываю я, мое тело содрогается, — Ты причинил мне непостижимую боль, но я не могу представить себе жизнь без тебя. Ты не оставил мне выбора.

— Я не могу выразить, как мне жаль. Я не знал, как справиться с этим. Я был так зол, на всех, на весь мир.

— Горе, Лекс, поглотило всех нас.

Правда ранит больнее всего, и, несмотря ни на что, мы не можем стереть боль, которую все мы чувствуем из-за потери Элайджи.

Он обхватывает меня руками, зарывается лицом в мою шею, но я отстраняюсь, отчаянно нуждаясь в расстоянии, когда гнев проносится сквозь меня, как порыв ветра, оставшийся после самой дикой бури. Я не могу отрицать, что мне больно, но я отказываюсь так легко вернуть ему то, что он хочет.

Всю меня.

— Ты получил то, что хотел, Лекс, тебе нужно было трахнуть меня, и дело сделано.

— Что значит «я получил то, что хотел»? Шарлотта, я…

Я поднимаю руку к его лицу, пресекая его мольбы еще до того, как они начались. Он выразил свои чувства, показал что-то вроде раскаяния за свои действия, но мне нужно время, чтобы разобраться, а не набрасываться на него, как будто теперь все в порядке.

— Мне нужно вернуться в дом, — говорю я ему, не в силах смотреть ему в глаза, пока мой взгляд блуждает по земле, — Ты, может, и выгрузил свой багаж, но мой все еще упакован и готов к отъезду.

— Нет… — кричит он, качая головой и проводя пальцами по волосам в явном отрицании того, во что мы превратились, — Ты не можешь оставить меня! Я не подпишу эти бумаги.

— Мне нужно время, ясно? Ты не можешь просто устроить мне засаду сегодня ночью, после нескольких месяцев такого отношения ко мне и ожидать, что я снова упаду в твои объятия, как будто все в мире хорошо. Ты хочешь исправить то, что ты сломал? Тогда не толкай меня.

Я разворачиваюсь и делаю шаг прочь от него, когда моя грудь сжимается от переполняющих меня эмоций, вызванных его присутствием. Так легко я могла бы упасть в его объятия и сделать вид, что этого никогда не было. Но я хочу, чтобы он почувствовал мою боль, понял, что значит быть в браке. Уважать своего партнера, в болезни и здравии, даже если он состоит из кого-то другого в вашей семье.

— Ты собираешься вернуться в дом, чтобы быть с ним?

Отчаяние в его тоне останавливает мое движение. Ревность — это проклятие, настолько сильное, что может разорвать на части даже самых сильных людей. Она неустанно борется за внимание, хитра как никто другой, манипулируя вашими мыслями в сценарии, которые придумывает ваше воображение, иногда не имея никакого содержания. И я слишком хорошо знаю Лекса. Его мысли ошибочны, потому что он видит в Джулиане угрозу, а не веру в меня, несмотря на мое признание, когда я сказала ему, что Джулиан, возможно, был более легким выбором, но легкий выбор не означает правильный.

Легкость не подтверждает того, чего хочет сердце.

То, в чем нуждается моя душа.

Отказавшись повернуться, я продолжаю стоять спиной к нему: — Прощай, Лекс.

Я не отвечаю на его вопрос, не рассказываю ему еще одну историю о любви или гласных. Вместо этого я продолжаю идти обратно в бальный зал, чтобы закончить то, ради чего я сюда пришла.

После быстрой остановки в туалете, чтобы поправить прическу и макияж, благодаря которым я снова выгляжу презентабельно, а не как потерпевшая крушение жена, которую только что трахнул ее испорченный муж, я обхожу зал, разговаривая со столькими людьми, со сколькими могу.

Вскоре после этого я вызываю нашу команду на сцену, чтобы произнести речь, в основном, чтобы поблагодарить всех за участие.

— От себя лично, моего партнера, Николь Романо, и нашей команды мы благодарим вас за то, что вы присоединились к нам сегодня вечером, чтобы собрать деньги на это великое дело.

Раздаются аплодисменты, и, несмотря на мое нежелание выступать перед такой громкой толпой, результат перевешивает мою неуверенность. Когда мои глаза блуждают по залу с благосклонной улыбкой, они останавливаются на Лексе, который стоит рядом с Адрианой. Несмотря на нашу предыдущую ссору и его отчаянную просьбу не бросать меня, на его лице появилось другое выражение. Почти гордое, если быть честной.

Помню, несколько месяцев назад, когда наш бизнес начал расти здесь, в Лос-Анджелесе, Лекс предупредил меня о том, что мое внимание нужно перенаправить на другие сферы, а значит, нанять больше сотрудников. Я помню, как задавал ему вопросы, и это привело к обсуждению его присутствия в мире бизнеса. Чем больше он говорил, тем больше я очаровывался его альтер-эго, Лексом Эдвардсом — миллиардером-магнатом. Его уверенность никогда не бывает неуместной, и когда дело доходит до съездов, саммитов или чего-либо, связанного с публичными выступлениями, он абсолютно естественен.

В этот момент, перед несколькими сотнями гостей, я прошу его уверенность передать мне. Сделав глубокий вдох, я нахожу в себе силы пройти через это. Если я могу справиться со всем, что жизнь подбрасывала мне до этого момента, я смогу справиться и с этой речью.

— Три месяца назад в нашу фирму обратилась Марджори Адамс, общественный лидер, из женского приюта в центре города. Марджори — неотъемлемый член общины и много лет посвятила восстановлению семей.

Марджори сидит за столом напротив, ободряя меня своей теплой улыбкой, как и окружающая ее команда.

— И Николь, и я не понимали всей серьезности проблем, существовавших в приюте. Однако, проведя бесчисленное количество часов на месте, общаясь с семьями, вынужденными искать жилье в приюте, мы постепенно начали понимать всю серьезность ситуации.

— Посыл ясен… наши приюты не только дают разбитым семьям место для сна и еды, но и дают им надежду. Дети получают образование, матерей учат, как заботиться о своих семьях. И поэтому наша команда в «Мейсон и Романо» рада сообщить, что ваш сегодняшний взнос поможет Марджори и ее команде продолжать уделять свое время нуждающимся и расширить помещение, чтобы обслуживать больше нуждающихся семей.

Толпа встает, поднимая руки в аплодисментах. С гордой улыбкой я приветствую поддержку. Мы, как команда, проделали потрясающую работу, и эта поддержка обеспечит приют помощью для нуждающихся. Помимо бесплатных юридических услуг, которые мы оказываем женщинам на месте, эта дополнительная финансовая помощь увеличит помощь во многих других отношениях.

Никки произносит небольшую речь, поблагодарив всех, прежде чем мы уходим со сцены и даем возможность продолжить празднование.

— Вы сделали это, ребята, — радуется Рокки, крепко обнимая меня, почти до удушья.

— Нам еще предстоит тяжелая работа, но это даст нам финансовую поддержку.

Марджори присоединяется к нам, крепко обнимая меня: — Чарли, ты сделала удивительные вещи для наших семей.

Я отстраняюсь, улыбаясь, глядя, как слезы стекли по ее глазам: — Эй, никаких слез. Приходи в понедельник, у нас еще много работы, хорошо?

Она кивает, желая немного посмеяться, прежде чем попрощаться.

Вечер продолжается, гости танцуют и общаются.

Эрик пытается поболтать с каждой знаменитостью, к которой он может прикоснуться, и несколько раз я вижу, как он достает свой телефон, чтобы собрать столь необходимую коллекцию селфи.

Адриана заканчивает вечер, уставшая после первой за последние месяцы прогулки без ребенка. Я еще раз благодарю ее, обнимаю на прощание и напоминаю о нашем обеде на следующей неделе.

Очевидно, что Джулиан исчез после нашего танца, и я знала это достаточно хорошо, чтобы закрыть книгу на этой главе моей жизни. Как бы мне ни хотелось убедиться, что с ним все в порядке после моего вопиющего отказа, некоторые вещи лучше оставить невысказанными.

Часы только что пробили полночь, и теперь усталость просачивается внутрь, когда мои конечности начинают чувствовать себя как свинцовые гири.

— Мы направляемся в Мелроуз, чтобы продолжить отмечать. Ты идешь? — спрашивает Эрик, деловито набирая текст на своем телефоне и наполовину обращая внимание на меня.

— Знаешь что… иди и веселись. Я устала, и…

— И твой муж ждет тебя, — Эрик кивает в сторону бара, где Лекс разговаривает с Марджори. Я думала, что она ушла раньше, но любопытство растет, и я подхожу, желая узнать, почему он все еще здесь.

— Моя дорогая, я знаю, знаю… Я сказала, что ухожу час назад, но с вашим прекрасным мужем было приятно поговорить.

Я заставляю себя улыбнуться. Слова «прекрасный» и «муж» никогда не должны быть в одном предложении, особенно если вы замужем за Лексом Эдвардсом.

Марджори снова прощается, оставляя нас двоих стоять здесь вдвоем. Я совсем не удивлена, что он все еще здесь. Лекс, вероятно, следит за Джулианом, потому что его эго не может выдержать такого удара.

— Я направляюсь домой. Пойдем со мной, пожалуйста?

Выпустив вздох, я поворачиваюсь лицом к Эрику, который стоит с Рокки. Они оживленно беседуют, а Никки стоит рядом с ними, скрестив руки и закатив глаза. Несомненно, Эрик и Рокки планируют что-то авантюрное на сегодняшний вечер, что Никки не одобряет.

— Эм… конечно.

С клатчем в руке я машу на прощание Никки, которая в ответ поджимает губы. Она знает, что происходит, и Лекс попал в ее список непослушных, и сейчас он сидит на самом верху с красным маркером и золотой звездой.

Я иду рядом с Лексом к его машине. Мы оба молчим, и это именно то, что мне нужно. Истощение достигло своего апогея, и я благодарна Лексу за то, что он решил не поднимать ничего, особенно Джулиана, и дал мне возможность побыть в одиночестве, которого я так жажду.

Когда мы дошли до машины, передо мной промелькнули воспоминания о том, как Лекс взял меня на капоте. Не желая ввергать свое тело в смятение, я изо всех сил стараюсь избавиться от этого. Ничего хорошего не будет, если я дам ему то, что он хочет прямо сейчас.

Поездка в машине проходит в тишине, только мягкие мелодии музыки Лекса, звучащие из динамиков, не дают мне уснуть. У него всегда был отличный музыкальный вкус, и я приветствую мелодии Coldplay, когда мы едем домой после долгой ночи.

Поскольку Амелия осталась у Эмили, реальность остаться наедине с Лексом станет настоящим испытанием для моей силы воли. Было бы просто попросить Лекса прийти в постель, заняться с ним любовью и выслушать его обещания, что больше такого не повторится, но упрямый Чарли хочет думать в одиночестве.

— Итак…, — он бросает ключи на столешницу, снимает галстук-бабочку и расстегивает верхнюю пуговицу рубашки.

Да, я не застрахована от его сексуальной привлекательности. Поэтому я намеренно отворачиваюсь, пытаясь неистово игнорировать его магнетическую силу.

— Амелия у мамы?

— Да, — это все, что мне удается, не будучи уверенной, какая из личностей Лекса сейчас проявится.

Он кивает головой, поднимая глаза, чтобы встретиться с моими: — Ты хочешь, чтобы я спал в гостевой комнате?

— Это твой дом, Лекс, такой же, как и мой, — говорю я, потерпев поражение, — Я иду спать. Спокойной ночи, — начинаю выходить из кухни, пока Лекс не окликает меня по имени, заставляя остановиться и обернуться.

— Я горжусь тобой… тем, что ты делаешь, чтобы помочь Марджори. Требуется много силы и воли, чтобы бороться за то, что правильно, и когда дело касается семьи. Ты — самый сильный защитник, о котором может попросить любая мать или ребенок. Ты воин, Шарлотта, и ты заслуживаешь того, чтобы знать это, — Лекс проходит мимо меня, оставляя меня с этими словами.

Лекс отправляется спать в комнату для гостей, а я лежу без сна, не в силах прояснить свои мысли. Слова Лекса повторяются…

«Ты — воин Шарлотта, и ты заслуживаешь знать это».

Я никогда не считала себя воином. Я много раз сражалась в одиночку, но только потому, что у меня не было выбора. А теперь я замужем, и человек, с которым я должна быть на передовой, спит в нашей гостевой комнате. Бесчисленное количество ночей за последние несколько месяцев я лежала в этой кровати одна.

Единственная разница сейчас — я контролирую ситуацию.

Все на мне.

Благословение и проклятие.

Мне удалось поспать несколько часов, несмотря на мое затруднительное положение. Прежде чем заехать за Амелией, я решил принять душ, переодеться и немного поработать. Когда мой завтрак и кофе сидят рядом со мной в моем домашнем офисе, меня прерывает стук в дверь. Я поднимаю взгляд и вижу, что он одет в джинсы, белую футболку и кроссовки. Как этот человек переходит от смокинга к кроссовкам и при этом выглядит как Адонис — уму непостижимо.

Работаешь? — спрашивает он, сохраняя дистанцию.

— Да, — хмыкаю я, снимая очки, — Эти цифры… разочаровывают, мягко говоря.

— Ты не возражаешь, если я взгляну?

Я подталкиваю бумаги к нему, обхватываю руками кружку с горячим кофе и делаю столь необходимый глоток. Возможно, я слишком много анализировал, или мой мозг устал от перебора цифр. В любом случае, я чувствую, что ничего не добилась.

— Предложение?

— Давай.

— Если Марджори сможет сдвинуть бюджет в сторону этой колонки, вы увидите рост потерь. Однако, если вы посмотрите сюда, рентабельность инвестиций увеличится.

Я внимательно изучаю цифры и его направление. Лекс прав. Марджори и ее команде нужно найти способ поддерживать повседневную работу приюта и по-прежнему платить арендную плату, несмотря на повышение из-за жадных инвесторов. План состоит в том, чтобы собрать достаточно денег, чтобы иметь возможность купить землю, плюс отремонтировать здание, чтобы сделать его более удобным и функциональным.

— В этом есть смысл. Много смысла, — я прервалась, — Я собираюсь поработать над этим сейчас, прежде чем заберу Амелию.

— Я думал забрать ее. Знаешь… провести с ней немного времени, плюс дать тебе несколько часов для работы?

Я поднимаю глаза и встречаю его взгляд, предлагая ему улыбку: — Я была бы признательна за это. Спасибо.

* * *

Я представляю цифры Марджори и ее команде. Она кивает головой, соглашаясь, но при этом выглядит несколько облегченной. Приют работает на спонсорские средства, многие сотрудники — волонтеры. Любой сэкономленный пенни будет иметь значение для будущего приюта.

— Ты ангел, посланный свыше, Чарли.

Мои губы изгибаются вверх, приветствуя комплимент, но я быстро вспоминаю, что это был интеллект Лекса, а не только мой.

— Вообще-то, вы можете поблагодарить моего мужа. Он — мозг, стоящий за цифрами.

— Как я уже говорила, у вас хороший мужчина. Он вас очень любит.

Не зная, что ответить, я сказала «Спасибо» за ее добрые слова.

— Знаете, он напоминает мне моего Клиффорда до его смерти, — говорит она, с нежностью вспоминая, — Брак никогда не бывает легким… нужно постоянно трудиться. Мы совершаем ошибки, иногда нам больно, но с правильной любовью она навсегда останется в вашей душе.

Не в силах сдержать улыбку, я еще раз благодарю ее, прощаюсь и выхожу из кабинета. Когда я прохожу мимо маленькой общей комнаты, там за старым пианино сидит мальчик-подросток. Сын Марджори подарил пианино приюту, когда выяснилось, что многие женщины умеют играть. Оно не было ни причудливым, ни грандиозным, но выглядит достаточно хорошо, чтобы этот мальчик пробежался пальцами по клавишам и сыграл мелодию.

Рядом с ним сидит девочка того же возраста. Они оба смеются, шутка между ними, которую я не могу расслышать со своего места. В то же время их лица светлеют, они улыбаются, как два подростка, которые вот-вот влюбятся друг в друга. Мальчик игриво подталкивает ее плечо своим, прежде чем снова положить пальцы на клавиши и начать играть мелодию.

Каждая нота становится знакомой, и, как взрыв из прошлого, это та самая песня, которую Лекс играл в тот день, когда мы впервые сели за пианино вместе. Я вспоминаю Чарли из старшей школы — юную, наивную и незнакомую с силой любви. Я полюбила Александра Мэтьюса, всего его, несмотря на его семейные обстоятельства. В то время я была достаточно глупа, чтобы думать, что мы никогда не расстанемся, но моя невинность заставила меня поверить, что наша любовь будет длиться вечно.

И это никогда не изменится.

У нас нет другого выбора, кроме как начать путь к исцелению нашего брака. Мы не сломались окончательно, мы просто согнулись над чем-то, через что нам обоим трудно пройти. И несмотря на все это, боль и страдания, держа Лекса на расстоянии вытянутой руки из-за моих собственных страхов, сейчас только причинят нам еще большую боль.

Мы — семья.

Дело не только во мне и Лексе, Амелия тоже заслуживает моей полной и абсолютной преданности, чтобы присоединиться к Лексу и попытаться снова сделать нас единым целым.

Я проезжаю по улицам с рекордной скоростью, пока студия Dreamteam не оказывается прямо передо мной. Припарковав машину, я бегу к входу, почти запыхавшись, когда администратор приветствует меня. Я не была на месте уже несколько месяцев и понятия не имею, кто она, удивляясь тому, что Лекс нанял брюнетку.

— Чем могу помочь?

— Я пришла к Лексу.

— Мне жаль, — ее фальшивая улыбка так раздражает меня, как и то, как она смотрит на мой наряд.

Я бы сказала ей, что на мне Valentino, но мой выбор одежды сейчас не имеет никакого значения.

— Вам нужно записаться на прием.

Разочарованная, я качаю головой: — Я его жена. А теперь скажите мне, где он, или я сама его разыщу.

Секретарша ошеломлена моей угрозой, но медленно соединяет точки в своей наполненной воздухом голове.

— Он на важном совещании в зале заседаний А. Вы не можете его прерывать… здесь действует строгое правило «не прерывать». Он уволит меня, если ты туда войдешь!

К черту это правило.

Я прослежу, чтобы он ее не уволил.

Мои каблуки «Лабутен» щелкают по фарфоровой плитке, я ищу таблички на дверях, пока не вижу зал заседаний А. Там стеклянная стена, и Лекс сидит во главе стола и выглядит незаинтересованным, пока пожилой джентльмен разговаривает. Пиджак Лекса снят и висит на спинке стула, на нем жилет и галстук, и выглядит он, как всегда могущественный генеральный директор.

Его тело откинулось назад в кресле, выражение лица кажется противоречивым, а в руке он держит телефон. Его глаза блуждают по экрану, затем его пальцы быстро набирают текст, и только после этого он поджимает губы в легкой гримасе, прежде чем нажать кнопку «Отправить».

Несколько секунд спустя мой телефон вибрирует в сумочке.

Лекс: Я люблю тебя, Шарлотта. Навсегда. Всегда. Я буду ждать столько, сколько тебе нужно.

Его слова вызывают эмоции, которые я заставила себя похоронить. Я привыкла к нетерпеливому, требовательному и контролирующему Лексу, но я вижу, как он раскаивается в совершенных ошибках.

Я широко открываю дверь, каждое лицо в комнате смотрит в мою сторону, и с невероятно быстро бьющимся сердцем я игнорирую всех, кроме Лекса.

С озабоченным выражением лица он немедленно поднимается со стула, его мышцы шеи напрягаются, когда он подходит к тому месту, где я стою.

— Шарлотта, все в порядке?

— Да, нет… Мне нужно поговорить с тобой, — поспешно отвечаю я.

Лекс оправдывается, прежде чем закрыть за нами дверь, берет меня за руку и ведет в свой кабинет. Как только дверь закрывается, он отпускает меня и спрашивает: — Что случилось?

Я зарываю голову в его грудь, приветствуя его быстрые объятия, позволяя подавленным эмоциям вырваться на свободу, громко всхлипывая, так как тяжесть наших действий вышла на поверхность.

— Я люблю тебя, — плачу я, сглатывая комок в горле, — Это больно, но я люблю тебя.

Подняв руки, он обхватывает мои щеки, заставляя наши взгляды встретиться, и, клянусь, даже в самые темные времена его глаза превращаются в изумрудно-зеленые, почти как у хамелеона.

Как и всегда, они окутывают меня любовью и теплом, но все же какая-то часть меня боится позволить ему доступ ко всему моему сердцу, если единственная цель — сломать меня, пока ничего не останется.

Ты должна научиться доверять ему, Чарли.

Любовь никогда не выживет без этого.

— Если мне придется потратить всю свою жизнь, чтобы заслужить твое прощение, я сделаю именно это. Я не могу… мы не можем быть врозь. Я не могу тебя отпустить.

— Я не хочу, чтобы ты меня отпускал. Мы обещали, что это будет жить или умереть. Я стою здесь, дышу, жив, и хочу дать нашей семье второй шанс снова стать единым целым.

Лекс закрывает глаза, как будто с его плеч свалился груз, но спустя мгновение снова открывает их: — Шарлотта Эдвардс, я люблю тебя.

Он кладет свой рот на мой, дразня меня медленным и мягким поцелуем, разжигая огонь в моем животе и успокаивая меня так, как никогда не смогут сделать слова. Я отказываюсь сожалеть о своих поступках или прогонять прошлое, понимая, что цель путешествия — укрепить нашу связь.

И благодаря этому единственному поцелую я теперь знаю, что нахожусь на правильном пути.

— Как скоро ты освободишься от работы? — шепчу я, проводя рукой по его волосам и наслаждаясь мягкими прядями, падающими между моих пальцев.

Лекс усмехается и проводит носом по моим волосам, прежде чем отпустить меня: — Дай мне пятнадцать минут, и я весь твой.

— Ты весь мой или… я вся твоя? — поддразниваю я.

Остановившись у двери, он поднимает взгляд и встречается с моим. С наглой ухмылкой Лекс слегка наклоняет голову, затем прикусывает нижнюю губу: — Пока я внутри тебя, принимай это как хочешь.

И так мы и делаем, всю ночь до восхода солнца мой муж занимается со мной любовью. Пожирая каждый дюйм меня, в нашей постели, в нашем доме.

К счастью, Адриана предложила взять с собой Амелию, что стало для нас неожиданностью и удобством. Конечно, я не могла отказаться. Нам нужно было время для общения без плача самого большого петуха в ее кроватке в комнате рядом с нами.

Утром я проснулась от того, что его тело прижалось ко мне. Мой телефон пищит. Я потянулась, но Лекс схватил мою руку и положил ее на свой член. Он пульсирует, и это означает только одно.

У меня нет времени даже закончить эту мысль. Он проникает в меня, и я стону, мое тело болит и нежное от изнасилования в машине и ночной сладкой любви.

— Я не могу насытиться этим, Шарлотта. Быть внутри тебя… моей прекрасной жены.

Мы кончаем синхронно, задыхаясь. Я откидываюсь назад, не в силах пошевелить мускулами.

— Давай, теперь ты можешь проверить свой телефон, — он усмехается.

— Я забыла… кто бы это ни был, он может подождать.

— Держу пари, он не может.

— Лекс…

— Если этот телефон подаст сигнал в ближайшую минуту, я получу возможность трахнуть эту твою симпатичную маленькую задницу прямо сейчас.

— А если ты ошибаешься!

Пожалуйста, не ошибайся!

Телефон пищит.

— Покажи мне текст, — требует он.

Я хватаю телефон и разворачиваю экран: два сообщения подряд, и они от Эрика.