Превосходство

Глава 2. Бог беспристрастен

Родился Эльмир в семье зажиточного ремесленника, лучшего во всём Мирантале изготовителя утвари из хрусталя. Вместе с будущим преемником на свет появилась сестра-близнец, которую назвали Элизой.

Мальчик с ранних лет помогал отцу в мастерской, постепенно осваивая родовую профессию. А когда ему исполнилось тринадцать, отец начал брать его в поездки за сырьём. Раз в месяц они снаряжали повозку и отправлялись на юг — к крупнейшему в стране руднику, где, помимо драгоценных руд, добывали горный хрусталь. Желающим прикупить руды достаточно было добраться до самой крупной деревни юга страны — Сальтении — и посетить местный рынок.

Элиза занималась в основном домашними делами: убиралась в мастерской и конюшне, ухаживала за лошадьми, помогала матери с готовкой. Выросла она высокой зеленоглазой (что являлось редкостью для альсидов) девушкой, обладавшей непростым характером и любившей съязвить при любом удачном случае. Личная жизнь у неё не складывалась. Отец даже сам пытался найти достойную партию для дочери, однако ни один юный альсид не мог продержаться и пары недель. Эльмир не упускал возможности подшутить над сестрой и называл её старой девой, обречённой на смерть в одиночестве.

Примерно через месяц после восемнадцатилетия девушка захотела принять активное участие в семейном ремесле. Тяжёлую работу она выполнять не желала, однако всё, что касалось творчества, давалось ей легко. Элиза создавала необычные, порой довольно странные узоры на хрустальной посуде.

Однажды королевская особа заметила выдуманные девушкой цветы, выгравированные на бокалах, и пришла в неописуемый восторг. В тот день семья продала весь хрусталь, к которому успела приложить руку Элиза. На радостях отец пообещал взять дочь в следующую поезду за рудой — девочка уже давно хотела посмотреть на мир за пределами Миранталя, но прежде мать не отпускала её, считая, что незачем дочери подвергать себя неоправданной опасности. Всё же они везли с собой немало денег и могли попасть в неприятности.

На следующий день троица отправилась в путь, и к вечеру второго дня они добрались до деревни рудокопов. Отец успел засветло закупить сырьё, и у них осталось время побродить по округе.

Эльмир (как и на протяжении двух последних лет) сказал, что отправится к друзьям и вернётся ближе к ночи. На самом же деле он отправился гулять вместе со своей возлюбленной Софией, с которой они познакомились ровно два года тому назад. За это время чувства юноши и девушки только крепли и обрастали вполне реальными планами на совместную жизнь. Он не хотел жить в столице, казавшейся ему слишком шумной, а Сальтения находилась рядом с границей. И хотя эрифийцы нападали крайне редко, опасность была реальной.

Выход нашёлся сам собой, когда София рассказала о сестре своего отца, живущей далеко на западе в деревушке Альдимия. Тётя Диора наверняка согласилась бы принять их на первое время, оставалось только договориться с обоими главами семейств. Девушка была уверена: с её стороны не будет никаких проблем, а вот Эльмир сомневался, что его так легко отпустят неведома куда.

Сегодня ночью он хотел открыть отцу тайну и попросить его помочь с переездом.

Сразу по возвращении в таверну Эльмир непринуждённо завёл разговор, поинтересовавшись, куда запропастилась Элиза. Отец пояснил, что не нашлось комнаты необходимого размера и он поселил дочь в противоположном крыле здания.

Собравшись с духом, юноша отбросил страх и на одном дыхании рассказал о чувствах к Софии и о грядущем переезде. Конечно, он не ждал одобрения, но надеялся хотя бы на понимание. Отец ответил, что уже давно обо всём догадался, и пообещал помочь сыну переселиться и освоиться на новом месте.

Эльмир долго не мог уснуть — ему хотелось побежать к Софии и рассказать обо всём, но чтобы встать, ему пришлось бы потревожить спящего отца. Около трёх часов он томился в ожидании рассвета и сам не заметил, как задремал.

Посреди ночи юноша проснулся от жара, а также от громких звуков, доносившихся сквозь закрытое окно. Отец первым поднялся на ноги и побежал к двери, ведущей в коридор.

— Я чувствую запах гари, — еле открыв глаза, произнёс Эльмир.

Отец открыл дверь — в комнату ворвались языки пламени.

— Быстро прыгай в окно! — скомандовал он.

— Но как же Элиза? — вставая с кровати, спросил Эльмир.

— Я сказал: прыгай! — Отец подтащил сына к окну и вытолкнул наружу.

Эльмир приземлился крайне неудачно: правой стопой он без проблем коснулся земли, а вот левая нога попала на камень — лодыжка в тот же миг вывернулась на девяносто градусов, разорвав сухожилия.

— А-а-а-а-а! — Юноша катался по земле и кричал от боли, не в силах подняться на ноги.

Спустя пару секунд спрыгнул отец. Он схватил сына и поволок к повозке, находившейся в конюшне через улицу.

Отец буквально забросил стонущего от боли Эльмира на сиденье, достал спрятанный под тканью короткий меч и направился в сторону таверны.

Юноша смог частично побороть боль и найти в себе силы прокричать:

— Отец, что происходит?!

Ответа не последовало — отец скрылся из виду.

Состояние шока потихоньку сходило на нет. Эльмир услышал звон бьющегося металла и пугающие вопли, разлетавшиеся по округе. И тут он наконец понял, что на деревню напали. Отец, должно быть, убежал вызволять Элизу из огненного плена. Юноша не сомневался, что он справится и вскоре они втроём покинут это место.

— София! — прокричал Эльмир.

Её тоже нужно спасать, но отец явно не станет тратить время на незнакомую альсидку. Кроме Эльмира, помочь Софии было некому — её братья служили в приграничном гарнизоне, а отец уехал в столицу за материалами.

Звуки боя и нечеловеческие вопли становились всё громче. Нужно было принимать решение.

Юноша попытался опереться на больную ногу, но сильно об этом пожалел — по всему телу прокатилась волна нестерпимой боли. Он вновь подумал о Софии, дабы отвлечься от рвущейся наружу костей ступни, и во второй раз встал на обе ноги. На секунду ему показалось, что боль ушла, а способность ходить вернулась, но в следующее мгновение он упал и потерял сознание.

— Эльмир, пожалуйста, не умирай!.. — умоляла плачущая София.

Нога юноши всё ещё сильно болела и стала ватной, но при виде любимой ему полегчало.

— Что случилось? — спросил Эльмир, стараясь прийти в себя.

— Всё закончилось, мы победили. — София мокрыми от слёз губами поцеловала парня. — Солдаты из приграничного гарнизона вошли в деревню рано утром и зачистили её от оставшихся эрифийцев. С ними был маг, управляющий погодой, — он призвал ливень и потушил горящие здания.

Эльмир при помощи рук немного приподнялся и сел на землю. Лежать на коленях у любимой — отнюдь не мужское занятие, тем более при подобных обстоятельствах.

— А где отец и Элиза? — спросил он.

— Я их не видела… — почти шёпотом ответила девушка и опустила глаза.

— Нужно их найти! — прокричал Эльмир. — Отец пошёл за сестрой в таверну — возможно, они всё ещё там.

— Хорошо, я помогу тебе встать.

С её помощью юноша смог подняться, однако передвигаться ему пришлось вприпрыжку на одной ноге.

Они вышли из конюшни и направились к противоположной стороне здания — именно там располагался вход. Эльмир старался не смотреть на трупы, но давалось это нелегко. Нужно было искать путь к таверне, обходя мертвецов и глубокие лужи.

Именно тогда он впервые увидел эрифийца: тщедушное тельце на искривлённых ногах со вздутыми суставами от деформации; тощие длинные руки с паучьими пальцами, не оставляющими сомнений в их бессилии; приоткрытый рот (не только у мёртвых) с оттопыренной губой и маленькие прищуренные глазки с извечным выражением поиска.

София с большим трудом смогла донести будущего мужа до дверей в таверну. У входа стояли солдаты и обсуждали ночное нападение.

— Большинство этих чертей ушли незадолго до нашего прихода, — послышался голос одного из гвардейцев.

— Только и могут, что нападать на беззащитных крестьян, уроды! — поддакивал второй вояка. — Всех бы перерезал, будь моя воля!

Зайдя внутрь здания, Эльмир слегка обрадовался увиденному: лестница осталась цела, и по ней можно было попасть в нетронутое огнём крыло, прямиком в комнату Элизы.

Подъём занял много времени, но вскоре из-за угла показалась заветная дверь. Она была наполовину открыта.

Эльмир дрожащим голосом обратился к возлюбленной:

— Пожалуйста, поторопимся! Я чувствую что-то неладное…

Едва они подошли к двери, Эльмир тут же толкнул её. В глазах у него потемнело, а разум был готов бежать оттуда без оглядки. В центре комнаты лежал труп мужчины с отрубленной головой. Бедняга явно побывал в огне — вся его одежда и тело сильно обгорели.

Взгляд Эльмира приковала рука мужчины, державшая небольшой меч — тот самый, с которым отец пошёл за Элизой. Волна отчаяния с головой накрыла юношу — он упал на пол и пополз к кровати, надеясь найти там спрятавшуюся сестру. София осталась стоять в дверях и лишь прикрыла рот рукой, не решаясь нарушить тишину.

Эльмир дополз до кровати и резким движением одёрнул свисавшее одеяло. Вместо забившейся в угол девушки он увидел отрубленную голову отца с высунутым языком и остекленевшими глазами. Всего несколько секунд он оставался в сознании, а затем рухнул на пол с характерным глухим звуком.

Очнулся он вновь на руках у Софии. Рядом стояли её мать и жрец, колдовавший над его больной ногой.

— Всё хорошо, ты у меня дома… — прошептала София. — Скоро ты поправишься и сможешь ходить.

Эльмир ничего не ответил. Он погрузился в пучину уныния и безысходности. Собственное здоровье волновало его в тот момент меньше всего.

Понадобилось две недели, чтобы поднять юношу на ноги. Всё это время Эльмир почти не разговаривал и отказывался от пищи. Софии пришлось превратиться в сиделку и практически насильно кормить его. Хоть физически он и поправился, психическая травма всё же оказалась неизлечимой, породив комплекс беспомощности.

Когда Эльмир смог нормально ходить, отец Софии отвёз его в Миранталь — к матери, которая уже не надеялась увидеть живым хоть кого-то из родных.

Только через два месяца Эльмир смог вернуться к более-менее нормальной жизни. Однако его мать тяжело переживала смерть мужа и пропажу дочери — она практически перестала есть и выходить из своей комнаты. Накопленных денег хватило бы на год безбедной жизни, поэтому Эльмир решил, что будет ухаживать за матерью и поможет ей прийти в себя.

Спустя полтора месяца мать юноши умерла. Смерть её не была болезненной — в один из дней женщина просто не проснулась. Сердце Эльмира знатно очерствело: с каждым новым заходом солнца у него оставалось всё меньше надежд, что мать сможет прийти в себя. Как он ни старался и ни тратил деньги на жрецов, помочь ей оказалось невозможно.

Похоронив вместе с матерью всё, что связывало его с Миранталем, Эльмир отправился к Софии, чтобы создать новую семью.

Они воплотили мечту в жизнь и переехали в Альдимию. Диора, тётя Софии, согласилась принять их на время постройки дома. Однако в первую очередь Эльмир построил мастерскую, а затем продал дом в столице и перевёз всё отцовское оборудование в деревню.

Но в самом разгаре стройки выяснилось, что София беременна. К тому времени как девушка утратила работоспособность, они успели заложить основание дома и покрыть крышу. Жить, конечно, было можно, но работы оставалось ещё очень много.

У них родилась на удивление красивая дочка. Новоиспечённая мама назвала её Теей — в честь прабабушки Софии, которая считалась одной из самых привлекательных девушек Лифелии того времени.

Первый месяц оба родителя не отходили от младенца, но когда деньги почти закончились, Эльмиру пришлось отправиться в столицу, чтобы продать накопившийся за это время хрусталь.

* * *

Эльмир почти не смотрел на дорогу — его взгляд был прикован к Предвестнику (гигантской экзопланете, по орбите которой двигался мир Эльмира), медленно плывущему по звёздному небу. Вокруг царила практически абсолютная тишина, лишь цокот копыт да скрежет старенькой повозки нарушали его покой.

На подъезде к Альдимии послышались тревожные звуки, напоминавшие резню в Сальтении. Эльмир подумал, что ему померещилось, и не успевшая появиться тревога уступила место тёплым чувствам: ностальгии по дому, воспоминаниям об улыбке Софии и душевному трепету от мыслей о маленькой дочке.

Наконец Эльмир перевёл взгляд от небосклона в сторону оранжевого свечения, накрывшего деревню. Мирно живущая Альдимия пылала, словно костёр, танцующие языки пламени поднимались высоко в небо. Внутрь сердца мужчины в одно мгновение проник первобытный страх — он вновь не мог помочь близким и чувствовал себя беспомощным. Не желая даже думать о причинах пожара, он помчался к семье, не жалея лошадей.

Через пятнадцать минут Эльмир уже заехал в деревню, окутанную хаосом и неразберихой. Причиной тому послужил набег эрифийцев, никогда прежде не нападавших на Альдимию и близлежащие территории. Обычно ариатские варвары выбирали целью поселения в половине дня пути от границы, чтобы не вступить в бой с регулярной армией Лифелии. Но в тот момент Эльмира интересовало совсем другое — его семья.

Дом Эльмира не был объят пламенем (в отличие от многих других), и у него появилась надежда, что семья смогла спастись. Несмотря на сильную усталость, он спрыгнул с повозки, как только та поравнялась с калиткой невысокого забора. Брошенные лошади ещё какое-то время скакали вперёд и остановились лишь в конце улицы.

Подбегая к двери, Эльмир увидел, что та не заперта, и со всего разбега врезался в неё плечом. Но вместо того, чтобы открыться, она легко шевельнулась, издав при этом глухой стук. Затем последовал громкий удар, будто со второго этажа уронили что-то тяжёлое.

Звук исходил от эрифийца, по всей видимости, намеревавшегося покинуть чужой дом. Но не успел он схватиться за ручку, как получил удар прямо в лоб, отчего повалился назад и сильно ударился затылком.

Эльмир ещё раз с силой наскочил на дверь, и она открылась, отодвинув в сторону искривлённые ноги в стоптанных портянках, обмотанных шнурками.

На первом этаже не оказалось никого, кроме двух мужчин, пожелавших одновременно воспользоваться дверью. Будто не заметив лежавшее тело, Эльмир побежал на второй этаж в надежде найти закрывшуюся в спальне Софию. Но, к счастью или к сожалению, дом оказался пустым.

По пути на улицу он впервые заметил лежащего без сознания эрифийца — тот не подавал признаков жизни и не казался опасным.

— Куда же ты могла спрятаться? — негромко произнёс Эльмир.

Дом не горел, крови и следов драки он не нашёл, но что-то в душе не давало покоя — какое-то плохое предчувствие терзало его изнутри.

Неожиданно Эльмир почувствовал, что оцепенел, — сознание перестало воспринимать происходящее вокруг. Время остановилось, только учащавшийся пульс ударял по вискам, словно молот по наковальне.

Спустя пару секунд он пришёл в себя. С заднего двора послышался душераздирающий женский крик. Ужас наполнил его сердце — кричала София! В тот же миг он бросился к ней на помощь.

Забежав за дом, он увидел спину хлипкого эрифийца, сидевшего на коленях. Из-под него торчали еле заметные тонкие женские ножки, обутые в нежно-розовые туфли, подаренные им Софии сразу после родов.

Альсид устремился к обидчику, а затем сильным ударом кулака в правый висок отправил того в нокаут. Эрифиец упал и перестал шевелиться.

София лежала с открытыми глазами. Эльмир заметил разорванную одежду возлюбленной, но не нашёл травм или порезов. Это внушило ему надежду. Надежду на то, что в этот раз он успел помочь любимому человеку. Ноющая психологическая травма начала затягиваться — Эльмир даже немного улыбнулся и облегчённо выдохнул, думая, что возлюбленная просто потеряла сознание.

Он попытался поднять её: сначала просунул руки под колени, а затем потянулся к плечам, дабы поднять голову и завести руку за спину. Но когда рука коснулась шеи Софии, Эльмир в ужасе отшатнулся назад. Его пальцы вдруг стали мокрыми — по ним медленно стекала тёплая кровь. Он внимательно посмотрел на шею девушки и увидел торчавший в ней короткий кинжал. София была уже мертва, а лежавший рядом эрифиец намеревался надругаться над её бездыханным телом.

Пробившееся в его мозг отчаяние быстро превратилось в неистовую ярость. Эльмир вытащил кинжал из остывающего тела Софии и с неистовым воплем принялся вонзать его в эрифийца. Держась за рукоять обеими руками, он беспорядочно наносил удары по всему телу обидчика, отнявшего у него почти всех, кого он любил.

Остановился Эльмир, лишь когда клинок намертво застрял в черепе мужчины. К тому времени эрифиец превратился в бесформенную груду мяса, лежавшую в луже крови. Трудно было определить, кто находится перед тобой, разве что от ремианца кучка была бы побольше.

Из мастерской послышался детский плач — это проснулась маленькая Тея, укутанная в несколько слоёв ткани.

Эльмир пришёл в себя. Осторожно, стараясь не наступить на Софию, он открыл дверь и вошёл внутрь. В дальнем углу лежал маленький комок, внутри которого находилась плачущая девочка. Эльмир взял на руки спрятанное женой сокровище и принялся раскутывать единственное, что осталось у него в этом мире.

С Теей всё было хорошо, она даже не успела испугаться. Отец поцеловал дочку и вышел наружу.

София всё ещё лежала на земле и безжизненными глазами смотрела в ночное небо. Эльмир укрыл её обнажённое тело материей, в которую была завёрнута дочка, и направился в дом. Деревня к тому времени уже успела опустеть — эрифийцы отступили, не желая вступать в бой с войсками альсидов.

В гостиной, не приходя в сознание, всё ещё лежал второй налётчик. С ним Эльмир поступил гуманнее: положил дочку на стол, подошёл к эрифийцу, снял с него верхнюю одежду и сделал из неё подобие верёвок. Связав врагу руки и ноги, он отодвинул его в угол у двери и забрал оружие. Оставалось дождаться гвардейцев и передать пленника им.

Остаток ночи альсид проклинал прихвостней Пустынного Ариата, раз за разом отнимавших у него любимых. Он пообещал себе, что защитит Тею во что бы то ни стало и не позволит кривоногим ублюдкам навредить ей.

Под утро в деревню прибыл отряд приграничных войск. Увидев их, Эльмир с ребёнком на руках бросился наперерез и стал кричать. Гвардейцы без лишних вопросов проследовали за ним.

Солдаты с нескрываемым удовольствием арестовали связанного налётчика, которого ожидали многодневные пытки и допросы. Командир отряда выразил благодарность Эльмиру за его гражданский долг и пообещал помочь с церемонией похорон.

Вдовец рассчитывал, что Диора будет помогать ему с воспитанием Теи, особенно когда тот будет уезжать в столицу. В первое время так и было: потерявшая мужа во время нападения женщина с радостью занималась ребёнком. Однако Эльмир стал замечать, что она начала настраивать девочку против отца, — видимо, из-за неимения собственных детей она желала оставить Тею себе. После того как девочке исполнилось шесть лет и она стала самостоятельной, Эльмир ограничил её общение с бабушкой.