Превосходство технологий.

Глава 11

Среди разбросанных мертвых тел, поломанной амуниции, оружия, на почерневшей и слегка липкой от крови земле бились два очень опытных воина. Если и не мастера, то совсем не далеко от них. Бились жестоко, умело, изобретательно, бескомпромиссно — насмерть.

Это потом, если выйдешь победителем, можно будет проявить благородство к поверженному. Но для этого надо победителем стать! А надеяться на волю соперника, если проиграешь, лучше не стоит. Поэтому два воина хобол бились насмерть.

Жестко приняв пару секущих ударов на щит от кривого, чуть ли не серповидного лезвия копья Самура, Ктуц быстро понял, что это не дело. Один удар, вышиб планку, второй срезал кусок на два пальца с краю! Пришлось пускать удары вскользь, со "сливом". Но даже так щит продержится не долго, уж больно "злым" оказалось почти чёрное лезвие копья противника. Не быстро, но уверенно разбирает щит на щепы…

Ктуц, отбивая атаки, и сам опасно жалил Самура. Но тот ловко парировал или пропускал мимо себя острый наконечник копья. Удар — отбив, удар — отбив, укол, укол, присесть-отбить, ударить…

Очень плохо, что не видно глаз Самура. Глаза многое могут сказать опытному воину. Страх, спокойствие, отчаянье, уверенность, усталость, злость… Можно даже прочитать, что задумал противник. Не всегда, но можно. А в этих выпуклых, неживых буркалах, испещрённых маленькими дырочками, разве что прочтёшь? Одно можно сказать с уверенностью, Самура тоже опытный воин. Ни разу не отступил прямо назад! Всё кружит в сторону, влево или вправо! Знает, что отступая назад не глядя, можно на раз-два навернуться через лежащее тело, поскользнуться на хрени какой, споткнуться… И Ктуц о том знает, тоже кружит. Упасть в таком поединке, считай — конец. Удар — отбив, укол — уход… Один раз Ктуц сошелся с Самура в клинче и больше не рисковал. Да, он успел ударить противника в коленный сустав сбоку, и теперь Самура слегка прихрамывал, но в ответ заработал по ребрам латной перчаткой, даже кожаный панцирь не особо помог. А ещё Ктуц отбил локоть: ударил им снизу в челюсть под маску, да толку никакого. Самура только головой повёл, а у него теперь локоть ободран и саднит…

И всё же Ктуц был немного более опытен, чуть больше в его арсенале имелось хитрых связок и приёмов. Около десятка ударов копьём он нанёс Самура очень опасных, а парочку так и вовсе смертельных, да вот беда, Самура был Бронзовый! Если бы не это, противник давно обзавёлся бы серьёзными порезами, проколами или рваными дырами, не совместимыми с жизнью. Но, сука, доспех! Ктуц и злился и восхищался мастерством оружейника, создавшего такую штуку. Только царапины, да тупые еле видимые вмятины на поверхности панциря, и ни одного пробития!

Сам Ктуц получил пару глубоких, но не опасных порезов и один укол, что пропорол дублёную кожу панциря, но лишь чуть рассёк грудь. Ктуц вовремя отскочил, да. Вроде нормально пока, но он понимал, время играет не на него. Самура за счёт своей непробиваемости просто вымотает Ктуца и подловит на ошибке…

Удар — уход, укол — укол в ответ, подставить щит. Щит… Ещё немного, и от него останутся только ручка, рваные лохмотья кожи и отдельные фрагменты плашек. Надо рискнуть!

Он резко сблизился с противником, поднырнув под выпад, и ударил ребром щита в голову Самура, так, что она мотнулась, и одновременно подсёк его опорную ногу! Он уже почувствовал, как Самура падает… Вот только хитрец крутнулся вокруг своей оси, используя инерцию удара Ктуца по своей голове, убрал ногу от подсечки и обрушил прямой секущий сверху на него самого. Ктуц только и успел прикрыть голову остатками щита, но наклонить его уже не смог! Половинка его так и отлетела в сторону, сбритая легко и непринуждённо. А кривое лезвие, сделав петлю, устремилось сбоку… Ктуц, словно его озарила вспышка, узнал этот удар! Он попытался отскочить, убирая опорную ногу от свистнувшего лезвия, и даже успел! Вот только почему отступив назад, он рухнул словно под ним разверзлась земля?

И лишь упав и больно ударившись о твёрдую колею дороги, Ктуц почувствовал тупую боль в правой ноге. Копьё отлетело в одну сторону, остатки щита в другую… Бросив мимолетный взгляд, Ктуц сначала даже не понял, что увидел. Ниже колена был ровный, чистый срез, из которого даже ещё не пошла кровь. Так бывает, в минуту наивысшего напряжения организм включает удивительные резервы, чтобы выжить. Кровь пойдёт. Через секунды, минуту или две, как повезёт. Вот только Бронзовый Самура…

Он неспешно подошел к нему и положил кривое лезвие на горло. Но ни колоть, ни резать не стал, а просто молча держал его. Ктуц спокойно смотрел в его жучиные глаза.

— Твой отличный воин! — глухо выдохнул Самура, и по голосу было совершенно ясно, что он прилично устал, — Твой мой уважений.

И убрал копьё. А потом развернулся и собрался уходить.

— Клуч! — окликнул он его.

Самура развернулся…

— Ктуц!

Ктуц криво ухмыльнулся. Всё же он оказался прав! Эта стремительная связка была особенно хороша в исполнении младшего вождя Клуча, пропавшего в битве под горой. Он не раз видел этот приём именно у него. И даже сам пытался освоить его. Что-то получилось, но не так великолепно, как у молодого вождя. Как выясняется, не совсем пропавшего.

— Хороший удар, Клуч.

— Выживи… — кинул на прощанье Клуч и ушел вместе со вторым Самура, что так и не проронил ни одного слова.

Ктуц, отгребая локтями, отполз к телеге и привалился к большому колесу. Боль в отсечённой ноге стала нарастать, да и сам срез набух кровавыми слезами. Ещё немного и польёт. Ктуц завозился, пытаясь стянуть с себя кожаный пояс, чтобы перетянуть культю, да вот беда, этот гад за что-то основательно зацепился. Как ни дёргал его Ктуц, тот так и не поддался. Ктуц даже зарычал от злости, дергая его изо всех сил! Секунды, секунды…

Вдруг, из-под телеги, рядом с его лицом вылезла рука и протянула кусок добротной верёвки. Недолго думая, Ктуц связал её в кольцо и набросил на культю. Подобрав обломок сулицы, что очень кстати попался ему под руку, он закрутил верёвку штопором, пережимая рану. Уф, теперь хоть кровью не изойдет.

— Благодарность мой вам, — прохрипел он в настороженные глаза на бледных лицах хоб, что взирали на него из-под телеги.

В ответ ему протянули призывно булькнувшую фляжку. Приложившись к горлышку жадно, от души, хлебнув обычной, но такой вкусной воды, Ктуц почувствовал себя почти счастливым. Хм, усмехнулся сам себе он, — Счастливчик Ктуц.

— Благодарность вам, — приложив ладонь к сердцу, кивнул хоб Ктуц, — Большой благодарность.

Разгром каравана прошел почти идеально. Есть кое-какие тонкости и накладки, но в бою без них никак. Самое главное, никто не погиб. Немного потрепали Головастика и костянок, отожгли на самоходке Крут и графья, обзавелись синяками и ушибами ударники — в основном, от магических атак. В этот раз хобол бились весьма рьяно и стойко. И даже когда замолчал барабан отваги, побежали далеко не сразу. Зато все намахались досыта. А мы с Мими — настрелялись.

Выбрав и оборудовав отличную позицию, били на выбор командиров и особо умелых воинов. В том бардаке, что устроили Бобо со товарищи и Головастик с костянками, хобол, похоже, даже не поняли, что их ещё и издалека убивают.

В первую очередь мы разобрались с шаманом. Могучий дядька попался, первые пару выстрелов Мими не пробили защитный купол. Пришлось отработать по нему спецвыстрелом. Против магического приёма никакой шит не помог. А следующим выстрелом Мими свалила контролёра магического артефакта, тут куполу и конец настал.

Честно говоря, я мало стрелял, пара десятков выстрелов, может, чуть больше. Ситуация была вполне контролируемая, всё получалось и без моей помощи, а расстреливать зелёных ушастиков, как в тире…

А вот Мими оторвалась по полной! Хладнокровно и сосредоточенно щёлкала воинов хобол, ничуть не комплексуя. Как у неё получалось совместить жалость к раненым после боя и целенаправленное уничтожение их же во время оного, загадка. Воспитание, поди…

Я же всё больше смотрел и анализировал битву во время самого процесса, так сказать. Что и как происходит, как действует пятёрка ударников, что творит Крук со товарищи, насколько эффективен Головастик сам по себе и в тандеме с костянками. Ну и, соответственно, что и как делают хобол. Всё это надо будет осмыслить, разложить по полочкам, привести к общему знаменателю. Но это позже… А пока пройдёмся по полю боя, пощупаем, так сказать, результат руками.

Когда мы спустились к каравану, ответственные хоб, которых я взял с собой в поход, до поры до времени сидевшие в засаде, уже вовсю занимались своими соплеменниками. Часть из авторитетных товарищей вытаскивали толкателей из-под телег, отводили в сторону, объясняли, что и как дальше с ними будет происходить. Другие вовсю собирали хабар, пихая в бездонные сумки и сундуки всё подряд: оружие и доспехи, без разницы в каком состоянии, украшения, одежду, всё, что представляло, с их точки зрения, мало-мальскую ценность. А эти "хомяки" и одинокую бусину не постесняются из трещинки какой выковырнуть. Я уже оставил тщетные надежды переубедить хоб не тащить в гайгуль всякий шмурс. Если я, конечно, прямо прикажу, то никто из них меня не посмеет ослушаться. Даже камень-накопитель не поднимут. Но сейчас ситуация позволяет, так что пусть ребята расслабятся.

Кто-то деловито стаскивал раненых в одну кучу, под присмотром Бронзовых Самура, естественно. Так наказала Мими ещё перед началом боя. Некоторые хоб оценивали приобретения в виде груженых металлом телег. Бобо, Мур и Безухий прохаживались перед кучкой сдавшихся воинов, поглядывая одним глазом на окружающую суету. Головастик и костянки гоняли разбежавшихся по лесам и весям более трусливых или сообразительных и шустрых хобол. У них была эксклюзивная задача не столько догонять и добивать, сколько подгонять и пугать, чтоб к своим бежалось быстрее.

В общем, когда мы подошли, уже вовсю шла упорядоченная и организованная работа. Ну, я тоже сейчас "поработаю"! Дойду до экипажа машины боевой, что переминался возле самоходки немного в стороне, и сразу за "работу". Вот только сначала одно дело сделаю…

— Ну, бестолковый ты ушлёпок, я ведь тебе говорил?

Короткую, но энергичную, в чём-то даже красивую и смертельно опасную драку Ктуца и Клуча я наблюдал с большим интересом. Не знаю, честно, если бы победил Ктуц и попытался бы добить моего Самура, я бы, наверное, в него выстрелил. Но даже сейчас, в этот момент, не уверен, смертельно или всего лишь ранил бы…

— Почему ты, чучун лопоухий, не слушаешь Великого Господина Мо?

Ктуц лежал, привалившись к тележному колесу, вполне благополучный. Бледный, побитый, облитый чёрными потеками крови и пота пополам с грязью, но живой. Живой и даже обихоженный. Кто-то — а кто кроме хоб? — обмотали его отрубленную ногу плотной тканевой бобышкой, подсунули под спину и голову какие-то тряпки, сунули в руку фляжку и кусок сушёного мяса…

— Тебе пляжа мало оказалось? Э?

Ктуц смотрел на меня и улыбался во все свои подпиленные зубы.

— Молчишь, шаламбуд!

— Мой рад видеть Великого Господина Мо! Мой опять бейся с Господином Мо! Опять живой окажись!

— Без ноги…

— Нога, ага, нет, — совершенно серьёзно ответил он мне, — Однако Ктуц знай один великий воин. Чёрный головёшка из костёр, лежи, как бревно в сетке, даже пить сам не моги. Он говори глупому Ктуцу: воин никогда снаружи, воин всегда внутри. Умей воин жить без голова, он останься воин. Что ему: нет рука или нога? Ктуц смеялся тогда, да. Глупый чёрный головёшка… А потом оно стал снова воин! Беги из плен, спасай друзья, убей многа воин хобол. И Ктуц думай над словами Господина Мо. Много думай… Теперь просто знай, Господин Мо правда говори. Нога нет! — похлопал он по культяшке, — А воин, — Ктуц похлопал себя по груди, — есть.

— А что не убежал, когда был на двух ногах? — мне стало искренне интересно.

— Ктуц не глупый герой, когда надо — беги быстро, — слегка кивая ответил он, глядя мне прямо в глаза, — Но Ктуц воин, он не беги каждый бой. Ктуц был дважды фулюль не потому что беги, а потому что бейся. Ктуцу уже не стать фулюль третий раз точно, — он криво ухмыльнулся и кивнул на обрубок, — и что будет с моя дальше, не знай. Но Ктуц рад видеть и говорить с Великий Господин Мо.

— Кто тебя перевязал? — подала голос Мими, что стояла сбоку от меня, и промолчала весь разговор.

— Хоб… — пожал плечами он в ответ.

— Почему?

— Моя не знай, — ещё раз пожал плечами Ктуц, — Может не кричи на них, не ругай. Не бей под зад нога просто погагатать? Не помогай, но и зло не срывай. Ктуц много думай о разговор с Господином Мо. Гляди другой глаза на мир? Слушай его не так, один слова в ухо влетай из другого вылетай, думай, что услышать? Гляди на хоб не как раньше? Ктуц не знай…

— Хм… — Мими пристально посмотрела на меня.

А я, в свою очередь, пригляделся к воину, что валялся у меня под ногами. Толи ментальным посылом, внутренним ли зрением, способностью, проявлявшейся у меня ещё на Земле, а может всем вместе, но видел я в Ктуце нечто. Особое состояние души и разума, что определённо указывало на возможность стать таким же, как и Тутук или Клуч. Если и не сразу Бронзовым Самура, то воином нового народа — точно. Не знаю, как у меня получалось, Система никак это не отмечала, но так было.

— Годен! — кивнул я Мими, — Починишь?

— Конечно, — улыбнулась она мне ласково.

— Ну, чучун, кажется, опять тебе повезло. Сама Великая Дарующая Жизнь, Милосердная Утешительница Боли, Сияющая Принцесса Мио, и так далее ещё много чего, тобой займётся. А потом тобой займутся другие…

— Э-э-э… — не смог сразу понять, что происходит Ктуц.

— Не благодари… — отмахнулся я и пошел к заждавшимся меня Круку со товарищи. Наверное, хотят узнать, что такое чунга-чанга, что я им обещал, хе-хе…

Я шел вдоль строя притихших хобол… Побитые, в лучшем случае — основательно потрепанные, перемазанные засохшей кровью, поникшие плечами и ушами, старающиеся не смотреть мне в глаза… Набралось их десятка четыре. Многие из них опытные бойцы, в неплохих, по меркам хобол, доспехах. Ну, собственно, тут всё понятно, крепкий доспех вкупе с умением дает шанс выйти из боя чаще чем тем, у кого этого нет.

Но в строю встречались не только они, попадались воины попроще и даже несколько новобранцев-хоба. Ещё десятка три хобол были аккуратно разложены в линию. Это те, кого Мими "подшаманила", так сказать. Умереть не умрут, а на ногах стоять пока не могут. Среди них тоже присмотрюсь, вдруг да попадётся кандидат.

Вот я и шел, вглядываясь в глаза бойцов, стараясь уловить тот ментальный маркер, что так чётко чувствую в Тутуке, Клуче и Ктуце…

Не то, не то… Испуганные глаза, глаза испуганно-злобные… И снова не то. И опять. Нет, нет… Безразличные, покорные, панические. Вот! Взгляд хороший, прямой с прищуром, с неким вызовом… Сразу видно, жесткий малый. Есть стержень внутри, да. Но не годится в воины нового народа. Фанатик идеологии Хруунга.

Так, а тут у нас кто такой интересный?

Тщедушный хобыш, даже по меркам зеленомордых мелкий какой-то. Одет простенько, куртка да штаны, украшений нет, тонкий ремешок с пустыми ножнами. Судя по размеру, там "свинорез" сантиметров пятнадцати мог поместится, не больше. И что-то мне подсказывает, совсем не бронзовый, не говоря уж о медном. Кабы не костяной. Таким дел наворотит, если в штыковую попрёт, только разбегайся, хе-хе…

Но зубы подпилены, а на ушах татушка, говорящая о том, что малец уже побывал в трех, как минимум, битвах. Правда, не как воин передней линии, я тут, в последнее время основательно поднаторел в их художествах. Если бы не объёмный инструмент, судорожно сжимаемый в объятьях, то даже не знаю… Ну, а так понятно, кто это. Крендель, что так бойко наяривал в барабан отваги, и безобидный настолько, что его даже Головастик не тронул. Хотя… это вот так, не на своём месте он безобиден, а зажигал на барабане зачётно. И на поле боя был совсем не лишним.

— Ты кто?

— Угля… — чуть слышно пробормотал этот мелкий, стараясь не смотреть мне в глаза.

— Ну ты голову-то подними, а то бормочешь себе за пазуху. Не бойся.

— Моя не боися! — резко поднял голову Угля и уставился мне прямо в глаза, — Моя воина!

— У-у-у… Видали каков! — обернулся я к остальным. Бобо, Мур, Безухий уже без шлемов, и оба Самура в полном снаряжении сопровождали меня, держась чуть в стороне, — Воин, не хухры-мухры!

Хмыки и лёгкие, но добрые улыбки, появились на лицах свиты. Даже кривоватый строй зелёных ушлепков покосился на паренька. С разными эмоциями, кстати…

— А как, воин, не слабо сойтись с Бронзовым Самура на «кто ты такой?» Э?

Угля бросил затравленный взгляд на устрашающие фигуры за моей спиной, отчетливо побледнел, но проглотив ком, что, похоже, пережал ему горло, решительно выкрикнул:

— Бейся до смерть! — вот только голосок в конце несколько петуха дал.

Из строя послышались уничижительные гыгыки, и это меня как-то сразу напрягло.

— Заткнулись там! Осмелели? Может кто-то вместо него выйдет?

Угрюмое молчание…

— Я так и подумал.

— А что мой за то будет? — вдруг раздался скрипучий голос.

Ага, этот тот, жесткий. Ну, не удивлён.

— Ничего не будет. Я вас и так отпущу на все четыре стороны. Дадим под жопу для ускорения и валите. А выйти против Бронзового Самура просто так, показать, что в коленках не слаб, что мужик и воин. Только биться будете до смерти. Выйдешь?

Ничего не ответил. Только катнул желваки на скулах, да зыркнул по сторонам. И остальные сдулись. Прикрылись ушами, втянули головы в плечи… Ну да, ну да, когда и так отпустят, нахрена бы надо.

— Ну, — повернулся я к Угле, — а ты не передумал? Отдадим колотушку, и вали со своим барабаном.

Ах, как хотелось парню сдать назад, как ему было страшно, но… Стержень, мать его! Точно такой же, как и у остальных Самура. Только еще и усиленный юным максимализмом. Наш клиент.

— Мой бейся… — сцепив зубы, решительно тряхнул он пучком волос с одинокой косточкой типа заколки.

— Копьё, бронзовый кинжал, боевой мосол со щитом?

— Нет, — опустил он голову, — нож. Моя только нож умей. Совсем мало-мало. Учи моя бей в барабан отваги. Моя очень хорош в держи ритм. Много ритм знай. Не помог. Страшный Зверь отними колотушка. Позор… Дай нож, Господин Мо, — уставился прямо мне в глаза Угля, — буду бейся на смерть с Бронзовый Самура. Угля не хоти умри Большой Гайгуль на позорный крест, Угля хоти умри, как воин. Угля хоти бейся с Бронзовым Самура.

Хотел я чуток шуткануть над малым, так-то сразу почувствовал — он наш клиент, а оно вон как вышло. Серьёзно… Все вокруг притихли.

— Будешь биться с Самура, — положил я руку на худое плечо парня, — Но и нас не считай бесчестными. Сейчас не готов ты. Мы тебя заберём с собой, откормим, основательно потренируем, и вот тогда! Чтоб на равных. Понимаешь?

Угля потерянно кивнул, растерянно переводя взор с одного лица на другое, словно ища подвох.

— Согласен?

Он неопределённо пожал плечами, уперевшись взглядом в барабан.

— Забирайте! — подтолкнул я мелкого в сторону Самура, — Вместе с барабаном…

— Так, а это что за тело?

В конце строя валялась окровавленная тушка. По прикиду — щаман. Несколько глубоких колотых ран на груди и рваная рана через всю морду.

— Шаман Чукмы, — глухо отозвался из-под маски Тутук.

— Вот оно как… От судьбы не убежишь, да. И кто его?

— Мой! — стукнул Тутук кулаком в грудную пластину.

— Молодец боец! — похвалил его я, — И давай уже вместо всяких «мой, моя», четкое — я! Так оно правильно будет.

К ночи мы отошли от места битвы на приличное расстояние. В этот раз забрали с собой всё. Дорога с таким караваном до гайгуля будет не близкой, больно местность тут сложная. Распадки, болотистые низины и лесистые возвышенности, крутые каменные гряды, речки и ручьи… Там, где по прямой пару километров, по относительно проходимому пути — все пять, а то и десять. Но логистику мы разведали много раньше, потихоньку дойдём.

Можно, конечно, бросить хабар, пупки не рвать, но я рассчитывал укусить Хруунга как можно больнее. Это о живой силе он не слишком опечалится. Пока. А вот медь, серебро, золото, олово, да все это в слитках, а также немного камней самоцветных — это больно. Этого вождь проигнорировать не сможет. Даже если сам бы захотел, окружающие не поймут. В структуре воинской касты, в их парадигме, такие "непонятки" могут дорого стать Хруунгу.

Нужно мне чтобы Хруунг зашевелился активней, стал рассылать поисковые партии. Без гуней, налегке и, самое главное, без хоб. Пора уменьшать поголовье хобол более прогрессивными методами, попутно внушая страх и ужас оставшимся.

И, конечно, разгром каравана Великий вождь безо внимания никак оставить не мог. Икарусы чётко отследили и быстро доложили, что за нами погоня. Не менее тысячи воинов, налегке, без хоб, всё как я и хотел. Не только хотел, но и сильно рассчитывал. А потому, мы к этому готовились. Это для захвата каравана я не подключил ни пулемёты, ни миномёты, но всё это мы с собой взяли. Со всем усилением, самоходными телегами, личным составом, боеприпасами… Вообще, эта операция изначально планировалась, как многоэтапная, и первый полевой выход-тренировка всех сил и средств нашей армии.

Воины хобол, гонимые праведным гневом и волей Хруунга, двигались, конечно, много быстрее нас. Тем более, им не было необходимости искать наши следы, такую "просеку", что мы оставляли за собой, не заметить было трудно. Но и нам скоренько и далеко убегать нет необходимости. Нам, главное, добраться до нужного места. И мы вполне благополучно до него добрались.

Узкий распадок среди высоких каменистых холмов выводил к неширокой и мелкой речке с удобным бродом. Если его перейти, то условная дорога опять заведёт в такой же распадок, что и его брат-близнец. От выхода из распадка до речки — метров двести, и от другого приблизительно столько же. Но самая изюминка этого места заключалась в том, что вверх по течению, через километр эту небольшую долинку замыкала невысокая — метров шесть, но почти отвесная скальная полка. Как раз с неё-то речка и падала невеликим водопадом. А вот ниже по течению, тоже недалеко, ещё одна каменная полка, тоже отвесная, но куда как выше, метров пятнадцать. В целом, вся эта долинка с прозрачной ласковой речкой, высокими крутыми холмами, поросшими лесом, искрящимися водопадами, очень живописна. Так и хочется разбить тут лагерь, насладится красотой, тишиной и благолепием… С точки зрения художника — шикарное место для пленера. Так и тянет взяться за мольберт, набросать пару пейзажей. Запечатлеть, так сказать, несколько лапидарных пятен.

С военной точки зрения — мешок! Идеальные условия для засады.

Похоже, разгром каравана ничему не научил хобол! Они шли огромной толпой, настороженной, ощетинившейся оружием, но всё же толпой. В узости холмов, конечно, растянулись, но как только они и высыпали к речке, тут же скучковались в одну большую массу … Пока группа воинов начала осторожно прощупывать брод, шаманы что-то надумали замутить, но кто ж им даст!

На вершинах холмов, на подготовленных и замаскированных позициях ждали пулемёты. Парочка стояла на противоположной стороне, один тут, замыкая выход из распадка. А ещё была скрытая батарея миномётов под командованием Крука.

— Готов? — спросил я прильнувшего к ручкам пулемётчика Шуша, одного из хоб, показавшего отличные результаты на стрельбище.

— Готовый! — решительно ответил он мне, не отрываясь от прицельной рамки.

— Ничего не мешает?

— Нет! — тряхнул он ушами.

— Ладно… посмотрим.

По моей команде, переданной сигнальным фонарём, в тёмную, клубящуюся суетой массу хобол вдарили пулемёты! Чуть позже, на десяток мгновений, их поддержали миномёты…

Перекрестный огонь, хотя "огонь" в данном случае не совсем корректное слово, это страшное дело! Каменные шарики, разогнанные до высокой скорости, пробивали тела хобол, игнорируя щиты, доспехи, слабые амулеты, предназначенные отбивать один-два удара топора, копья или боевого мосла. Беда ещё в том, что более серьёзные амулеты, а особенно артефакты, всё больше заточены отводить или нейтрализовать магический урон. Обычную кинетику они останавливают очень плохо. Большинство — никак.

Многоголовый вой боли, страха и растерянности перекрыл частые и не слишком громкие хлопки пулемётов. Хобол метались, орали, падали… Среди них вспухали взрывы огненных мин, мин шрапнельных, электрических. Они были не столь эффектными, как от современных взрывчатых веществ, не поднимали в воздух комья земли в пламени, дыму и грохоте, но смертельными от этого быть не перестали. Наоборот, насколько я мог судить, приглаживали хобол исключительно эффективно.

Шуша, хищно оскалившись, долбил по мечущимся воинам короткими прицельными сериями. Похоже, пресловутая "затупа" хоб, не дающая им нанести вред разумным с близкого расстояния, на такой дистанции совсем не мешала ему. Что ж, тем лучше для хоб, и тем печальнее для их будущих противников…

Самое плохое для хобол, попавших под обстрел, то, что они совершенно не понимали, что же делать. Они даже не могли внятно осознать, что вообще происходит! Маги! Да! Как, откуда, где противник… Воины падали, поражаемые со всех сторон. Их разрывало на клочья, прошивало насквозь, отрывало руки, ноги, било электричеством, глушило воздушными ударами и обжигало пламенем…

Шаманы были не менее беспомощны, никакого сосредоточения, никакого времени на подготовку! Защитные барьеры и купола либо помогают недолго, либо вовсе не помогают! Врага вовсе не видно! Несколько раздельных групп шаманов, прячущихся среди воинов хобол, наши стрелки поливали из пулемётов особо тщательно, да ещё Мими добавляла. Отряд барабанщиков, не успели они ударить своими колотушками в тугие мембраны барабанов отваги и пару десятков раз, разметало воздушной миной, удачно угодившей в них. Хаос, страх и смерть. У хобол ещё не было полезного навыка разбегаться в стороны, попав под такой обстрел. Они, несчастные, наоборот, пытались собраться плотнее в кучу, защититься массой, плохеньким, но строем. Так диктовал их опыт, так говорил им их инстинкт… Увы, в это раз он их обманул.

Я не выстрелил из своей Немезиды ни разу. Я смотрел на это избиение с каким-то отстранённым чувством. Правильно ли, что я привнёс в этот мир такую войну? Нужно ли? Рядом с потрясёнными лицами стояли остальные. Бобо, Мур, Безухий. Что было на лицах Бронзовых Самура закрытых страшными масками — непонятно, но судя по застывшим словно каменные изваяния фигурам, они были потрясены не меньше.

В какой-то момент хобол просто побежали. Как-то сразу и в разные стороны. Жалкие остатки… Бросая оружие, перепрыгивая убитых и раненых, они мчались, не видя дороги, но очереди пулемётов догоняли их и роняли на землю и в воду — нередко отдельными частями.

— Пора… — бросил я хмуро.

Мы все стали стремительно спускаться с холма вниз, запечатывая выход из долины как горлышко бутылки пробкой. На противоположном краю подобное действие совершали Дигиддуммссы и Мими, подкреплённые тремя костянками. Но в их сторону почти никто не бежал, а тех, кто попытался, срезали пулемётчики.

К нам бежало тоже не сказать, чтобы много, а добежало и того меньше, постреляли в спины совершенно безжалостно. Миролюбивые хоб отыгрались за все обиды и унижения своей касты.

Когда до нас добралась небольшая, испуганная, жалкая горсточка воинов хобол и увидела суровый заслон, то просто молча стала на колени, сложила ладони на макушках и обречённо повесила головы…

Около пяти десятков воинов осталось в живых после огневого мешка, от почти тысячи вошедших в эту долину. Это те, кому повезло остаться на собственных ногах. С учётом вылеченных принцессой — чуть больше сотни. Но последние — всё больше лежачие или не могущие ходить самостоятельно. Она помогла почти всем, несмотря на серьёзны раны, например, от попадания тех же каменных шариков. А вот воскрешать из мёртвых Мими не стремилась. Она девочка милая, добрая и ласковая, а ещё умная и практичная… Поэтому отрабатывала экстренную помощь в боевых условия. Не тратилась на полное излечение, как раньше, а стремилась не дать умереть сейчас, чтобы долечить потом. Где она ещё найдёт такую практику?

Среди этих хобол я нашел двух кандидатов в воины нового народа. Оба, кстати, раненые оказались.

— Идите, — указал я на проход остальным, когда отделил зёрна от плевел, — Идите и скажите всем. Мне нужен только Хруунг, остальных я не трону… Отдайте Хруунга, верните драгоценности принцессы Мио, накажите обидевших Её Великолепное Величество, соберите компенсацию, и я вас не трону. Слово Господина Мо! Иначе… — я показал рукой на усеянную трупами долину.

И они ушли. Молча, печально, обвиснув ушами и шаркая ногами…

С неба спустились икарусы, вернулись костянки и Головастик, гонявшиеся за редкими счастливчиками, сумевшими избежать бойни и попытавшимися ускользнуть или спрятаться. Хоб, под присмотром Самура, деловито и уже привычно принялись освобождать убитых от хабара, не испытывая каких-либо особых эмоций. Трупы оттаскивали в сторону, раскладывая в аккуратные кучки. Пройдёт пара дней, и милосердная Система растворит их без всякого остатка. Ничего не будет напоминать трагедию, разразившуюся в этом живописном месте. Если только память разумных…

Мы сидели у костра вполне комфортно, спасибо волшебным сундукам, и молчали. Такой вот момент наступил. Суета установки лагеря на ночлег, лечение раненых, осмотр и общение со своими петами у нас, и профилактика вверенной техники у Крука со товарищи, всякие другие дела уже позади. Активное обсуждение, разговоры и делёжка впечатлениями… схлынули. И вдруг, как по команде, все замолчали. Молчали, погруженные в собственные мысли и чувства. Мими сидела у меня на коленях, плотно приникнув и обернув нас хвостом. Лица моих друзей выражали задумчивость, печаль, растерянность… Даже у суровых воинов мио, даже у Бобо. Даже Крук, так жаждавший пострелять из "артиллерии", был задумчив. Только треск костра, приглушенное шебуршание утихающего лагеря, шелест листвы…

— Да, ребятки, — со вздохом наконец нарушил я молчание, — так вот оно выглядит — превосходство технологий…

— Они ничего не смогли, — покачал головой Мур, — Ничего. Даже не поняли. Это…

Он замолчал не договорив.

— Это — бойня! — закончил я за него, — Понимаешь, мой пушистик, — обратился я к Мими, — почему я не люблю войну. Могу, но не люблю. Они были против нас почти беззащитны.

— Нет! — решительно стукнул по колену кулаком Бобо, — Нет, бро! Не беззащитны. Это не безобидные овцы, что пасут наши мальчишки на просторах Великой Степи. Если хочешь, мы много расскажем тебе, как хобол "смывают" поселения и их защитников, и всё живое, что в них было своей ордой. Иногда даже руин не остаётся, только пепелище. И войско, если оно недостаточно сильно, что станет на их пути, ждёт печальна участь.

Он пристально посмотрел мне в глаза. Да и остальные смотрели на меня не менее внимательно.

— Мы тоже можем рассказать не мало — тихо уронила Корри. Её пальцы переплелись с пальцами Мура, похоже сами не заметив как.

— Всегда есть тот, кто в данную минуту сильнее другого, — продолжил ороос, — Не важно, как и в чём. Не использовать своё преимущество — глупо. Так же глупо, как и не воспользоваться ошибками своего противника. Особенно, если он сильнее. Ты сам много раз говорил нам об этом, приводил примеры, придумывал разные ситуации и заставлял нас искать ответы. Я всё хорошо запомнил, бро.

— Бронзовый топор лучше, чем каменный, — подхватил Безухий, стоило на секунду замолкнуть Бобо, — Металлический доспех лучше, чем костяной. Магия хороша, когда ты превосходишь умением, и количество противников не слишком велико. Я ни за что не откажусь от магии, и никто не откажется, но как бы я хотел иметь пулемёт там, на плоту, в узком коридоре, когда давили числом, тупым превосходством в живой силе. Был бы пулемёт, и Моя Принцесса сидела бы не в рабском ошейнике, уже давно имела бы статус Королевы и восседала на троне в Зале Высоких Предков.

— Такой толпой, как сегодня, — дёрнул хвостом Мур, — без твоего превосходства технологий, пулемётов, миномётов, снайперского огня по шаманам, нас бы затоптали. Поверь мне Мо, я знаю, что говорю. Несмотря на наших Зверей Призыва. Несмотря на удивительные доспехи и оружие. На твою убойную магию, да и мы, — он ухмыльнулся, — благодаря твоим поджопозптыльникам очень и очень продвинулись в своих умениях. И всё же, нас бы не хватило. И даже магические накопители не помогли бы. В прямом столкновении задавили бы, рано или поздно. Вцепились клещами, вгрызлись пиявками, завалили бы телами… Может, это наша вина, что некоторые тонкости мы так и не донесли до твоего сознания, подразумевая их как само собой разумеющиеся. Но как-то забываешь, глядя на тебя, всезнающего и все умеющего, что порой элементарного не ведаешь. Количество хобол всегда было их особой "магией", если это так можно назвать, особым шаманством, их преимуществом. Чем их больше в одной куче, тем агрессивней и бесстрашней они кидаются на врага. Барабаны отваги грохочут яростней, шаманы магичат быстрей, заклинания мощнее, много чего ещё, да.

Двести-триста хобол — почти незаметно. Пятьсот — уже что-то проявляется. Тысяча — заметное усиление. Пять тысяч — уже серьёзно. Десять тысяч хобол со всеми своими шаманами, барабанами, бубнами, плевателями и остальной хренью — беда.

— Хм… Нормально, — обескуражено протянул я, — А про слона-то мне и не рассказали. Мадемуазель Кис-Кис, что за дела…

— Э-э-э, — подёргал хвостом Мур виновато, — это как бы воины любых рас знают…

— Я не знаю. Я странный!

— Господин Мо странный, да! — согласился Крук, — Много знает, мало знает. Сражается умело и безжалостно, когда надо, и всё время сожалеет об этом.

— Может от того, что я больше люблю создавать, а не разрушать? — посмотрел я ему в выпуклые глаза, в которых играли отблески огня.

— Я тоже люблю создавать. Может даже больше тебя, друг, но это война.

— А вот Мими, я же вижу, тоже их жалко.

— Жалко, — не стала отпираться она, — Но только когда они валяются раненые, скулящие и стонущие. Они прижимают к себе пораненные конечности и смотрят на тебя такими испуганно-печальным глазами, с надеждой. И да, когда они сидят кучкой, сморщив мордочки и обвиснув ушами, и тихо жалуются друг другу, кому и как досталось, где больно и где уже не больно, то и правда, чем-то похож на детей. И да, благодарят меня, замечу, искренне. Но в этот момент они не тоже самое, как когда идут в атаку или с удовольствием издеваются над слабыми и беспомощными.

Мими заглянула мне в глаза.

— Я их жалею, мой господин, как Дарующая Жизнь. Как Принцесса Мио, я их убиваю. А как маг жизни ещё и оттачиваю на них своё искусство. Экспериментирую с точечным воздействием, отрабатываю свои мысли и предположения по экономному исцелению. Проверяю идеи, на которые, кстати, ты, мой Тссяш Миммар, меня наталкиваешь или вообще пальцем указываешь. И я очень расту над собой, да. Такая практика, где бы я ещё её получила, да не на своих…

— Вот ты мой меркантильный котёнок, — чмокнул я её в носик, — Но ты права, права моя госпожа, — вздохнул я, — это война. На ней всегда выбирают сторону.

— Это война! — отозвался Бобо, — Война, бро!

— Это война, — прижавшись ко мне плотнее, невесело промолвила Мими, — Мы пожалеем их потом. Тех, кто останется. Главное, чтобы осталось немного.

— Это война, — вздохнул Мур.

— Я понял…

Да, я понял, с высоты лет и опыта, повидав настоящее зло в чистом виде, что хобол словно дети. Драчливые, часто злобные и жестокие, опасные, но дети. Куда им до фашистской идеологии превосходства одной, самой правильной, без малого божественной расы над другими. До идей золотого миллиарда. Или до умных, часто интеллигентных, культурных человеков, что в масочках, белых халатиках и перчаточках стряпают химическое, бактериологическое или ядерное оружие.

Так что, да, хобол, со своими простыми желаниями и устремлениями — дети. Напиши в их чистых мозгах иную "программу" и… кто знает, что получится. Но я чувствую, нет — знаю, они всё же не истинное Проклятие Океании, как их все называют. И да, пока нет, но могут ими стать. Потому что…

— Война, — вздохнул я, — согласен… Именно с ордой Хруунга. И прежде всего… Кто заметил, как бились хобол возле каравана?

— Они пытались держать строй! — сразу откликнулся Бобо.

— И пытались выставить в первую линию всех щитовиков с длинным оружием, — добавил Безухий.

— И прикрыть их амулетами, — кивнул Мур.

— Именно, — согласился я, — Подобие осознанной организованной тактики, а не просто беги-бей! А значит, усилия Хруунга начали приносить свои плоды. Скромненькие, "горькие", но всё же. И вот это уже опасно. Мы обязательно расспросим Ктуца и остальных, что там и как мутит великий вождь, однако теперь надо убить не только его, но и, увы, большинство носителей новой воинской парадигмы хобол. А значит, всё что мы придумали, создали, всё наше превосходство технологий будем использовать по полной.

— Превосходство технологий, — почмокал тонкими губами Крук с удовольствием, — М-м-м… Как мне это нравится.