Превратности судьбы

Глава 15

За последнее время приграничный город повидал многое. Из-за того, что Остергам закрыл для собственных подданных границы герцогства, к ним хлынули жители соседней провинции, закупали местные товары дешевле обычного, а свои же продавали вдвое, а то и втрое дороже. Временами, местные "восстанавливали справедливость", отнимая товары и деньги у заезжих купцов, поэтому герцог распорядился держать в городе вдвое больший гарнизон, чем обычно.

Ивон и Эвиан мало походили на купцов, еще меньше — на мещан, поэтому не вызвали интереса ни у тех, ни у других. Если тебя никто не знает — значит ты пришлый, исчезнешь отсюда в течении нескольких дней. Гарнизонные патрули теперь занимались разгоном шаек, да старались не допустить стычек в городе, им тоже было не до розысков беглецов.

Первым делом князь с бароном направились к торговым рядам, приобрести новую одежду, заодно узнать новости. Они оба не выглядели внушающими доверие покупателями, поэтому при их приближении к прилавкам продавцы становились тише и, будто ненароком, убирали дорогие вещи подальше. Пока подбирали Ивону новые штаны и рубашку в лавке готового платья, к прилавку подошел еще один посетитель.

— Здоров будь Саен, — бодро приветствовал он хозяина.

— И тебе не хворать, — хмуро проворчал тот, не сводя глаз с Эвиана и Ивона.

— Как торговля? — не унимался гость.

Саен помрачнел еще сильнее.

— Кроме этих двоих никого за сегодня.

— Вот только тебе скажу одну вещь, ради нашей дружбы… — начал мужчина, но торговец его перебил.

— Долг не прощу и не думай, у меня дочки на выданье, деньги самому нужны!

— Так я не о том, — деланно обиделся гость и тихо добавил: — можно купить бумагу, по которой на ярмарку в Таис выпустят…

— Не брешешь? — Саен недоверчиво поднял на него глаза.

— Пусть темные меня с собой утащат! — поклялся гость и, наклонившись, что-то прошептал на ухо.

Торговец принялся поспешно собирать товар.

— Выбрали? Или до вечера будете товар перебирать? — недовольно спросил он у Эвиана и Ивона.

Они показали выбранные вещи, простые и обычные. Саен бегло взглянул и бросил:

— Две серебрушки или проваливайте!

Князь вынул из кошелька горсть медяшек, отсчитал нужное количество и протянул торговцу. Тот брезгливо пересчитал мелочь и выругался:

— Когда же уже поймают этих проходимцев, никакой жизни из-за них нет.

Хозяин выставил всех за дверь, запер лавку и поспешил со своим знакомцем за нужной бумагой.

— Пошли поищем, где поесть можно, — предложил Эвиан.

— Ты, вроде как, последние деньги только что отдал? — удивился Ивон.

— Графиня Брайт для твоего спасения мне бездонный кошель дала!

Барон недоверчиво присвистнул.

— Вот уж не ожидал от неё такого. А если украдут?

Эвиан пожал плечами.

— Он сразу станет обычным, с парой медяшек внутри, а нам придется просить милостыню. Пошли, вон таверна, кажется, — перевел разговор он. — Хочется поесть нормально.

В таверне было сумрачно и, по дневному времени, малолюдно, из кухни пахло печным дымом и прогорклым маслом, на столах красовались засохшие пивные подтеки, щедро усыпанные крошками. За одним из столов сидела подвыпившая компания, они шумно ели и не обращали внимания на окружающих.

Пока Эвиан усаживался за столом, Ивон подозвал работницу и заказал обед. Им принесли бобовой похлебки, вареного мяса и две большие запотевшие кружки. На удивление похлебка оказалась вкусной, а пиво свежим. Неожиданно от шумной компании отделился один из мужчин и нетвердой походкой подошел к их столу. Он, для устойчивости, уперся кулаками в стол, и нависнув над князем сказал.

— А я тебя узнал, — и радостно рассмеялся. — Это ведь ты!

Эвиан под столом стиснул рукоять меча, Ивон тоже напрягся.

— Это же ты был, там, в таверне. — Продолжил пьяница. — С рыжей девкой. По морде мне дал!

Князь облегченно выдохнул.

— А я за это твою лошадь застрелил! — радостно захохотал мужик и, сжав кулак, поднес его к лицу Эвиана, а затем и Ивона. — Тас никому обиды не прощает! Понятно?

Он стукнул кулаком по столу так, что тарелки подпрыгнули. После обессиленный свалился под стол и звучно захрапел оттуда. Компания же продолжала веселиться, не заметив потери одного из своих бойцов.

За этой скоротечной стычкой они не заметили Гора, сидевшего в самом темном углу таверны. Его глаза радостно заблестели, когда путники появились на пороге. Пока они ели, Гор сидел, почти не шевелясь, чтобы ненароком не привлечь к себе внимания. Он выскользнул за ними следом, стараясь не упускать из вида, а когда Эвиан и Ивон зашли в оружейную мастерскую, подозвал мальчишек, играющих неподалеку, и пообещал монету за то, чтобы они проследили за всеми, кто выйдет из мастерской. После поспешил к городской управе. Кн иг о ед. нет

В светлом, хоть и немного тесном здании было тихо, дежурный сидел у входа на жестком и неудобном табурете, на столе перед ним стояла чернильница и лежало несколько гербовых бланков, отпечатанных на дешевой серой бумаге.

— Куда? — скорее лениво, чем грозно поинтересовался он.

— Мне бы к тому, кто сыском занимается, — робея от непривычной обстановки, ответил Гор.

Дежурный взял один из бланков, обмакнул перо в чернила и приготовился записывать.

— Что пропало? Корова, свинья, лошадь?..

— Я знаю, где сейчас те беглые, которых ищут… — отчаянно потея от волнения, сказал парень.

Чиновник обреченно вздохнул и отложил перо и бумагу.

— Кабинет за нумером три, там все доложишь по форме, — он махнул рукой.

Гор вытер пот со лба и пошел на поиски. Из-за нужной двери слышался чей-то громкий смех. Пригладив волосы и вытерев ладони о штаны, парень боком, робко вошел в кабинет. За столом у окна сидел гвардеец в форме, напротив него — второй, и сквозь смех рассказывал:

— Молодой говорит: а давай кандибобриком? Дед услыхал это и начал к молодым заглядывать, ничего не видно и так и так вертелся, свалился с печи в конце концов, молодой выбегает и спрашивает: дед, чего ты свалился? А того, что ибстись нужно по-человечески…

Снова грянул смех, отсмеявшись, гвардейцы неодобрительно посмотрели на вошедшего.

— Чего у тебя?

— Тех, которых ищут все, на площади кричали. Я знаю, где они…

Сидевший за столом гвардеец закатил глаза и тяжело вздохнул.

— Если бы ты знал, сколько раз мне заявляли, что знают где эти преступники. И по одному, и оба разом. Получить тысячу монет кто бы не хотел…

Он взял серый круглый камень со своего стола, положил в карман, вышел из-за стола и обреченно вздохнул.

— Веди.

— Вы не сумневайтесь, это батя их нашёл, у бати глаз верный, — пробасил Гор, ступая следом за чиновником.

На выходе из здания немного задержались, дожидаясь еще троих гвардейцев.

Город, казалось замер в ленивой полудрёме. Возле оружейной мастерской мальчишки продолжали свою игру. Увидав Гора, старший из них сказал:

— Тама они, не выходил никто.

Гор отдал обещанную монету.

Гвардейцы толкнули дверь и дружно вошли в мастерскую. Эвиан и Ивон что-то увлеченно обсуждали с мастером, появление новых людей заставило их замолчать.

— Вот они, господин хороший, — Гор указал пальцем. — У бати глаз верный, никогда не ошибается.

Путники метнулись к двери в мастерскую, но на их пути стал оружейник, он хоть и не понял ничего, но, на всякий случай, решил не выпускать этих двоих.

— Стоять, паскуды! Куда собрались?

Гвардейцы вскинули заряженные арбалеты.

— Только дернитесь! — ласково предложил старший гвардеец. — Они стрелять по ногам будут, далеко не ускачете.

Ивон с Эвианом замерли на месте. Один из гвардейцев отложил арбалет, забрал у Эвиана меч и ловко обыскал обоих. Нашел нож у Ивона и тоже забрал его, после кивнул старшему.

— Больше ничего.

После этого командир без страха подошел к ним и достал из кармана камень.

— Если у человека совесть чистая, он бегать не будет. Теперь даже если это не вы, то придется выяснять: зачем бежали.

С этими словами он протянул камень Ивону.

— Берите, молодой человек, он не кусается.

Барон нерешительно протянул руку и коснулся камня, он поменял цвет на белый. Остальные гвардейцы напряглись, командир торжествующе улыбнулся и повернулся к Эвиану.

— Теперь, ваша очередь.

Князь криво усмехнулся и взял камень, у него он тоже побелел. Старший гвардеец улыбнулся еще шире.

— В управу их!

Он повернулся к Гору:

— Ты тоже с нами.

На выходе из мастерской гвардейцы немного замешкались, Ивон выхватил у одного из них меч и попытался напасть, но Гор ударом кулака сбил его с ног.

— Прыткий какой! — обезоруженный гвардеец зло пнул его по ребрам.

— Оставь его, — приказал командир. — Связать, и в управу.

Барона без излишних церемоний поставили на ноги, хозяин мастерской принес крепкую веревку, которой связали пленникам руки, стянув локти за спиной, и в таком виде провели через весь город, громко объявляя, кто это.

Горожане радостно скалились, показывали пальцами, мальчишки несколько раз запустили камнями. Пока дошли до управы, за ними собралась толпа рассерженных горожан. Некоторые, наиболее крикливые, даже требовали отдать пленников им, чтобы выместить на них свои обиды и злость за закрытую границу. Командир гвардейцев уже был и сам не рад своей затее, и когда дверь управы плотно закрылись за ними, облегченно перевел дух.

— Заприте их, руки можно развязать, — отдал он приказ подчиненным, потом посмотрел на пленников. — Думаю, у вас хватит ума не пытаться бежать. Дальше входной двери вы не уйдете.

Их втолкнули в комнату с узкой щелью вместо окна под потолком. Каменные стены были побелены известью, дощатый пол усыпан сухой соломой. Крепкая дверь с железным засовом отрезала пленников от внешнего мира. Гвардейцы перерезали веревки на руках и вышли, гулко топая.

Ивон сел у стены и принялся растирать руки, возвращая им чувствительность.

— Лучше бы сразу убили, — он сплюнул на пол. — Не хочу обратно в рудник.

Эвиан молча сел рядом и тяжело вздохнул.

Через пару часов загрохотал замок, дверь открылась.

— Выходите, живо! — приказал главный.

Пленники медленно поднялись и вышли в коридор, там их взяли в плотное кольцо и повели куда-то по коридору. Их вывели на задний двор, огражденный высоким забором, тут стояла закрытая карета, запряженная четверкой лошадей. Их усадили в карету, не забыв приковать ноги и руки к специально прикрученным к полу цепям. Внутрь вместе с ними село двое мрачных конвоиров, дверки заперли, и карета тронулась в путь.

Несколько раз они останавливались, меняли лошадей, меняли конвоиров, пленников выводили по нужде, скудно кормили и снова отправлялись в путь. Видимо, Остергаму не терпелось встретиться с ними, поэтому карета не останавливалась ни днем ни ночью. В узком оконце, за спинами конвоиров можно было разглядеть возницу, лошадей, меняющих масть после каждой остановки и ветви деревьев над дорогой, да возделанные поля вдоль.

На исходе шестого дня показались белые стены Фагоса, копыта лошадей застучали по брусчатой мостовой и разнеслись гулким эхом между домов. Их путь подходил к концу.

К замку герцога они добрались, когда уже совсем стемнело, конвоиры с облегчением сдали пленников личным гвардейцам Остергама. Ивона и Эвиана заперли в подвале, чуть позже им принесли воды и немного хлеба. Одного из охранников привлекли необычные сапоги барона.

— Не отдадите ли сапожки, господин хороший? — издевательски спросил он. — Вам-то они явно уже без надобности будут.

Ивон мрачно посмотрел на него.

— Тебе надо, ты и снимай.

Мужик потемнел лицом от гнева.

— А мы люди не гордые, мы и наклониться можем и разуть, ежели надо…

С этими словами он нагнулся и стянул сапоги с барона, повертел их в руках, приложил к своей ноге и одобрительно заметил:

— Думаю, впору будут.

И, решив досадить Ивону, тут же переобулся в его сапоги, выпрямился и притопнул с довольной улыбкой.

— Будто под меня шились.

И тут же с недоумением уставился на сапоги, сделал несколько неуверенных шагов, потом попытался снять, но безуспешно — те будто приросли. Охранник поспешно выскочил за дверь, его напарник закрыл замок. Из-за двери какое-то время были слышны проклятия и ругательства, потом все стихло.

— Нужно будет посоветовать герцогу платить получше своим людям, — проворчал Ивон, собирая под ноги гнилую солому с пола.

Эвиан хмуро промолчал.

Утром тюремщики принесли несколько хлебных лепешек и кувшин с водой. Они с опаской косились на барона, когда дверь почти закрылась, кто-то из них кинул в щель его сапоги, разрезанные на узкие ремни. Кое-где эти ремни были измазаны кровью, видимо их срезали с ног охранника, ограбившего его. Ивон подобрал их и попытался связать из получившихся ремешков подобие обуви, но они расправились на его ногах, снова став единым целым.

— Все правильно, Фаня подарила сапоги тебе, — сказал Эвиан, с интересом разглядывая их.

— Щедрый подарок, жаль ненадолго, — добавил барон. — Возможно, не доведется уже сказать, но я был бы рад иметь такого родственника и друга, как ты.

Князь пристально посмотрел на него и фыркнул.

— Ты уже похоронил нас?

Ивон передернул плечами.

— Нет еще…

Тут за дверью послышались шаги. Пленники внутренне собрались, предполагая скорую встречу с герцогом.

Их привели в просторную камеру, посреди которой стояла пышущая горячими углями жаровня, на стене висели всевозможные щипцы и крючья, а в углу стояла дыба. Возле жаровни на низком табурете сидел мускулистый детина в кожаных штанах и без рубашки. Он перебирал какие-то железки и даже не посмотрел на вошедших. Здесь же стояло мягкое кресло, в котором удобно расположился герцог Остергам и с интересом смотрел на своих пленников. Одетый во все черное, он походил на одного из адептов Безымянных Темных. Тюремщики остались тут же, они не сводили настороженных взглядов с пленников.

— Вы даже не представляете, как я рад вас видеть у себя. Вы, князь, зря так долго избегали нашей встречи, ведь мне нужно не так много, для вас это сущий пустяк, — приветливо заговорил Остергам. — Ваш отец оказался редким упрямцем, погубившим столько жизней. Надеюсь, вы будете сговорчивее.

Эвиан окинул взглядом камеру.

— Это здесь для сговорчивости приготовили?

— Отнюдь, я прослышал о том, что вы некоторое время были в рабстве у барона. Вы можете отомстить ему за это. Считайте это моей маленькой услугой вам.

Детина поднял голову и окинул Ивона цепким взглядом. Барон побледнел, сжал зубы и закрыл глаза.

— Ну же, князь, только скажите, что бы вы хотели с ним сделать?

— У вас неверные сведения, господин герцог, между мной и бароном нет никакой вражды, мне не за что ему мстить, — твердо ответил Эвиан.

— Что это я? — притворно удивился Остергам. — Какая вражда? Вы же сами помогли ему бежать, вернее выкрали преступника. Может, нужно говорить о дружбе?

Глаза герцога стали холодными как лед.

— Ну же князь, не стоит упрямиться, расскажите мне тайну драконов, помогите получить хотя бы семерых, и я отпущу и вас, и этого, — он с презрением посмотрел на Ивона, — бастарда.

Эвиан отрицательно покачал головой.

— Я не могу дать вам драконов, это не в моих силах, не в моей власти…

Остергам подошел к креслу, сел в него и кивнул охранникам. Те подошли Ивону, заломили ему руки за спину и потащили к дыбе, палач подошел следом.

— Послушайте! — горячо заговорил князь. — Я вам не лгу! Единственное, что я могу, это показать дорогу к скале-дракону, а даст она яйцо или нет, решают Безымянные!

— Безымянные — сказки для детей! — презрительно ответил герцог и приказал: — Начинайте!

Заскрипело колесо, натягивая веревку, Ивон сквозь зубы застонал.

— А со мной не хотите поговорить? — раздался новый голос и в камеру вошел молодой незнакомец, одетый в темную дорожную одежду.

Он по-хозяйски осмотрелся, кивнул своим людям, вошедшим следом. Они подошли к дыбе и отвязали барона, тюремщики герцога попытались им помешать, но увесистые зуботычины и численный перевес вошедших, охладили их пыл. Остергам почтительно поднялся из кресла. Вошедший занял его место и продолжил:

— Вы так давно приглашали меня в гости, дорогой герцог, я решил оставить свои дела и приехать. Тем более сразу две прекрасные дамы и одна дама почтенная просили меня об этом.

Герцог побледнел и будто уменьшился ростом. Молодой человек между тем продолжал:

— Из вашей провинции всегда приходили хорошие новости, а на те редкие плохие, что до меня доходили и говорили об обратном, граф Мелон убеждал меня не обращать внимания. Я и не обращал. Какое-то время. Но вы с графом не учли, что слишком долго хорошо — это не всегда хорошо. Нужно срочно разбираться во всем самому. И вот я здесь, — с обезоруживающей улыбкой закончил он.

Остергам уже взял себя в руки и с радушной улыбкой ответил:

— Вы абсолютно правы, ваше величество. Жаль, что вы не предупредили заранее, я бы организовал вам достойную встречу…

— Вы правы, — перебил его король, — думаю, я до конца жизни не забыл бы её, граф Мелон расписал все ваши возможности весьма подробно. Вижу, вы здесь оттачиваете мастерство гостеприимности. Кто эти люди?

— Это преступники. Заговорщики.

— Так преступники или заговорщики? — насмешливо поднял бровь король и посмотрел на пленников.

— Герцог решил, что мой род имеет власть над драконами, захотел этого же для себя, поэтому разорил мой замок и уничтожил моих родных, я последний из рода Древ, — ответил Эвиан. — Барон Омура спас меня, за что тоже попал в немилость.

— Что вы на это скажете? — Король повернулся к Остергаму.

— Это преступник и его пособник. Барон Ивон Омура покушался на мою жизнь, за что был отправлен на каторгу, а князь Древ помог ему бежать! — парировал герцог.

— Я хотел отомстить за смерть родителей и защитить сестру! — мрачно ответил Ивон.

Остергам развел руками.

— Вот видите, ваше величество, он не отказывается от своего преступления.

— Как хорошо иметь в свите мага, который чувствует, где правда, а где ложь, — задумчиво произнес молодой король. — Думаю, ему хватит пары дней разобраться во всем этом.

— Ты недооцениваешь меня, Виллем, — раздалось от входа в камеру. — Я давно здесь стою и многое уже понял. Нужно задать еще несколько вопросов и мне станет все ясно.

В камеру вошел еще один человек, невысокий, худощавый, с седой бородкой и подслеповатыми глазами. Непонятно, старик, или еще довольно молодой, ему можно было дать и тридцать лет, и все шестьдесят.

— Ну так задавай, друг мой, а я с удовольствием послушаю, — произнес король Виллем.