Принцесса для Узурпатора

Глава двадцать первая. Воссоединение Виктории и Виктора

Я стояла посреди полутемной комнаты Кэйко-сама и ждала Виктора, время от времени нервно постукивая ногой. Женщина в это время попросила подать чай, и теперь мы ожидали не только мою непутевую вторую личность, но и служанку с подносом. Во мне сейчас поднимался шторм грусти к отцу и злости по отношению к Тео. Как он мог допустить такое обращение с папкой?! Никогда его не прощу за это! И себя. Влюбилась, видите ли! Тебе, Виктория, надо бы уши оторвать! Забылась ты. Вместо того, чтобы думать о том, как сбежать из замка, вернуть королевство и спасти папку с Линдо, шуры-муры тут водишь с остроухими! Еще и Кэйко-сама тут с благородной стороной Тео! Как же! Они все заодно.

Внезапно дверь распахнулась. Я напряглась. Но это была всего лишь служанка, принесшая чай. Увидев меня, она раскраснелась и смущенно протянула мне поднос с чайничком и чашками на нем.

— Милорд… — негромко проговорила она, подняв на меня огромные голубые глаза. Тут же опустила, когда я приняла из ее рук поднос. — Кэйко-сама, — она сделала короткий поклон в сторону временно-исполняющей и вышла, больше не взглянув на меня. Я запомнила ее и решила, что Виктору она могла бы понравиться. К тому же, она мне казалось получше Селины.

Я направилась с подносом к Кэйко-сама.

— Куда его? — спросила я будничным тоном.

Женщина указала подбородком в сторону низкого столика в восточной стороне комнаты, окруженного свечами.

— Поставь, пожалуйста, туда, Виктория-кун.

Я вздрогнула, услышав вновь от Кэйко-сама свое настоящее имя. Знаете, я как будто начала его уже забывать. Ничего не ответив ей, я наклонилась и поставила поднос на столик. Кэйко-сама поднялась со своего места, я выпрямилась, а двери вновь открылись. Я обернулась и увидела голубоглазого эльфа с растрепанными светлыми волосами.

— О, кто это к нам пожаловал, — заметила я с ехидной улыбкой, глядя на то, как Виктор делает короткий кивок в сторону Кэйко-сама и двигается вперед. — Что это за вид? — продолжала потешаться я над ним. — Это тебя снова так любили?

Тот ядовито улыбнулся и произнес:

— Лучше помолчи, а то вспомним, как тебя два брата любили…

Я нахмурилась, недовольно сложив жилистые руки на груди. Виктор подошел ко мне, и мы обменялись испепеляющими взглядами. Кэйко-сама сделала пригласительный жест в сторону столика, предлагая начать чаепитие:

— Будьте сегодня моими гостями и присаживайтесь. Кружка горячего чая всегда сближает души и проясняет мысли.

— Кэйко-сама… — начал, замявшись, Виктор тенором Рину, когда я уселась на одну из квадратных сидений у стола. От непривычки так сидеть было неудобно, не хватало простора для моих длинных ног.

Женщина вопросительно взглянула на него.

— Зачем вы меня позвали? — спросил Виктор. — Может быть, принц Виктор… — кинул он на меня подозрительный взгляд и не закончил мысль, зато сразу получил ответ Кэйко-сама:

— Я знаю, что принц Виктор — это принцесса Виктория, а ты — Виктор, ее вторая личность, которая материализовалась и была заключена в тело Рину-куна.

Виктор ошарашенно уставился на женщину, потом бросил яростный взгляд на меня, который говорил не иначе, как о том: «Ты все ей сказала, да? Она же все расскажет Тео, нас посадят в тюрьму, и мы ничего не сможем сделать!»

Я только едва улыбнулась. Виктор плюхнулся на одну из подушек, потому что Кэйко-сама настойчиво продолжала делать для него пригласительный жест, ожидая, когда Виктор, наконец-то, соизволит сесть. Следом за ним она сама грациозно (словно кошка!), опустилась на третье сидение и, взяв в холеные белые руки чайничек, стала разливать по чашкам ароматный чай с терпким, но приятным запахом. Этот запах стал рассеивать мои мысли в голове, словно легкий бриз с моря.

— Ну, — заговорила она негромко, — теперь давайте подумаем, что нужно делать, и с чего начать.

Мы с Кэйко-сама (в основном, я), кратко пересказали Виктору суть нашего разговора сразу после того, как он оставил меня здесь и удалился. Когда я пробурчала, заканчивая рассказ, что отец при смерти (так сказала Кэйко-сама, добавила я), он встрепенулся и взглянул на меня так, словно я была в этом виновата.

— И что, его никак нельзя вылечить? — спросил он с беспокойством, которое могло бы быть у сына, но никак не у моей бездушной второй личности.

— Я то же самое спросила, — посчитала должным заметить я.

Кэйко-сама взяла чашку, наполненную чаем, из которой шел приятный пар, посмотрела на меня, потом на Рину и проговорила:

— Я постараюсь его вылечить. Только постараюсь.

У меня аж от сердца отлегло.

— Но это будет сложно.

Она сделал глоток и поставила чашку беззвучно назад на столик.

Вот обязательно это надо было говорить?

— К сожалению, — продолжала она, — я не могу обещать. Я не думаю, что это одна из тех болезней, которыми болеют люди.

— А что же это тогда? — спросил Виктор, и мы с ним озадаченно переглянулись.

— Я считаю, — отвечала Кэйко-сама, — это вызвано тем, что ваш отец находится сейчас среди тех, кто владеет темным колдовством. Оно плохо влияет на него. Если король всю жизнь находился под действием светлой магии, то все сходится.

— Почему тогда со мной ничего такого не произошло? — спросила я с удивлением.

— И со мной, — отозвался Виктор, сглатывая чай.

Кэйко-сама перевела спокойный взгляд с Виктора на меня и ответила:

— Виктория-кун, само это заклинание, подкрепленное выпитым зельем, обряд, проведенный Линдо-куном, был как раз-таки из книг по темному колдовству. Твой облик сослужил тебе хорошую службу здесь. Но…

— Что? — нетерпеливо спросила я, сжимая в руках небольшую чашку и уставившись на женщину.

— Дело в том, что в тебе самой есть нечто, защищающее тебя от тьмы, всего плохого, проклятий и темной магии. Я вижу это через твои глаза.

Я удивленно уставилась на Кэйко-сама.

— Это что-то… — продолжала она, вглядываясь в меня, — окружает тебя как мантией, особая магия… Которая еще и заставляет большинство тебя окружающих любить тебя и не причинять тебе зла, Виктория-кун.

Меня проняла мелкая дрожь.

— О чем ты говоришь? Это правда?

Я опустила голову, глядя на темную гладь чая в кружке.

Но… Тогда все чувства ко мне… если они только были… Тех юношей, которые жить без меня не могли… Тео… Советника… Селины к Виктору… даже отца… Они были ненастоящими все это время? Они просто любят меня потому, что на меня наложены какие-то чары? И все?!

Я в сердцах стукнула кружку о стол.

Меня нельзя полюбить так, как люди и другие существа любят друг друга? Просто за то, что я — это я.

Мне стало грустно. Знаете, мне в последнее время всегда грустно. Мельком я увидела, как Виктор тоже понурил голову. Значит, он отнес слова Кэйко-сама и к себе тоже, несмотря на то, что не был мной и даже… полноценным живым существом. Но все-таки… Он ведь часть меня… Отражение меня.

Я помолчала немного, они тоже ничего не говорили. И я спросила:

— Эта магия… появилась из-за того, что Линдо неправильно провел заклинание? — я столкнулась со взглядом Кэйко-сама.

Она покачала отрицательно головой.

— Это гораздо более раннее колдовство, на тебя оно наложено было еще в детстве.

Я удивленно застыла взглядом на ней.

В детстве? Но кто и когда это мог сделать со мной? И, главное, зачем?!

Это дало мне защиту. А у моего папки ничего такого нет. Поэтому он умирает. Вот так вот. Я взглянула на Виктора. Он ответил мне напряженным взглядом.

— Насчет тебя. Виктор-кун, — перевела взгляд Кэйко-сама на Рину. — Ты порождение темного колдовства. Так как родился ты, можно сказать, здесь, среди темных эльфов, как последствие неудачно проведенного обряда, будь осторожен. — Кэйко-сама взглянула на меня. — Тебе нужно присматривать теперь за ним, Виктория — кун.

Я кивнула. А что еще мне делать?

— То есть, мне теперь нельзя никуда выходить отсюда? — спросил Виктор, готовый разразиться возмущениями на этот счет.

— Конечно, можно, — отвечала женщина с улыбкой. — Просто избегай мест скопления светлой магии.

— И как я это должен понять?

— Я дам тебе амулет, — Кэйко-сама запустила пальцы за широкий пояс и, вынув оттуда крохотную статуэтку, протянула… мне.

Виктор растерянно взглянул на нее, а я с таким же видом приняла подарок, глядя на белую кошку с поднятой передней лапой. Кошка улыбалась.

— Вряд ли Рину-кун обрадуется, найдя непонятно чью вещь у себя в кармане, — с улыбкой объяснила свои действия Кэйко-сама.

— Ты вытащишь меня из этого тела? — удивленно спросил Виктор, наконец, поняв, зачем его вообще сюда звали.

— За этим ты здесь, — ответила женщина, — тебе не место в чужом теле.

— Я и сам не хочу! — с жаром ответил тот. — Этот Рину — сплошные проблемы!

— Значит, все пройдет гораздо быстрее и более гладко, чем я ожидала, — улыбка едва тронула уголки губ Кэйко-сама.

— А что насчет амулета? — спросила я. — Как Виктору им пользоваться?

— Женщина взглянула на него и ответила:

— Носи его всегда с собой. Когда станет горячим, значит для тебя опасное место, и нужно уйти из светлой зоны как можно быстрее.

— Хорошо, я понял, — кивнул Виктор, глядя на фигурку у меня в руках.

Кэйко-сама поставила кружку на столик и протянула каждому из нас руку.

— Возьмите меня за руки.

Мы настороженно переглянулись с Виктором, после чего выполнили то, о чем просила эта женщина. Я ощутила под пальцами нежную и гладкую кожу ее рук с тонкими пальцами.

— Вы тоже, — перевела взгляд Кэйко-сама с Виктора на меня.

Мы взялись за руки, а я подумал о том, какая неловкая ситуация была, если бы здесь появился кто-то посторонний. Двое юношей держатся за руки, при этом переплетя пальцы над чайным столиком с чаем, держа за руки эльфийского лекаря. М-да.

— Готовы? — спросила Кэйко-сама.

— Наверное, — проговорили с Виктором мы в один голос и переглянулись.

— Закройте глаза.

Мы повиновались.

— Теперь вы должны страстно желать одного: вновь соединиться. Но не как капли сливаются в воду, а песчинки образуют песчаную гладь, а как морские волны, идущие рядом друг с другом в одной воде, и песчаные дюны, переносимые ветром с места на место в одной пустыне.

Я нахмурилась, силясь представить себя волной или песчаной дюной, но мыслями постоянно возвращалась к отцу или к наложенным на меня в детстве чарам.

— Виктория-кун, — услышала я спокойный голос Кэйко-сама, — ты должна освободить свое сознание, чтобы Виктор мог вернуться. Забудь о том, что тебя тревожит, обо всех волнениях и страхах. Ты ведь не хочешь, чтобы он исчез навсегда, верно?

Я ощутила, как рука Рину сжала мою руку. Распахнув глаза, я повернула голову в сторону и увидела перед собой тревожное лицо. Даже через эту чужую маску я видела часть себя. Я прикрыла вновь глаза и, вытеснив из головы все мысли, кроме той, в которой я хочу, чтобы Виктор вернулся ко мне, я вполголоса произнесла спокойным мужским баритоном:

— Готова.

Ощутив, как Кэйко-сама сжала мою руку сильнее, а в голове словно резкий удар, я зажмурилась только больше, было больно. Удар изнутри.

Я ослабила хватку и начала опрокидываться назад.

— Потерпи еще немного, — прозвучал голос Кэйко-сама так отдаленно, словно она находилась в другой комнате. В ушах стоял шум. Она легким движением потянула меня на себя, и я восстановила равновесие.

Голову по-прежнему разрывала адская боль. Я ощутила, как рука Виктора тоже ослабла. Я не смогла его удержать, голова у меня будто потяжелела. Кэйко-сама отпустила нас, и мы упали назад, рядом друг с другом, спиной я ощутила дощатый пол.

Не знаю, что при этом испытал Виктор, но… мельком я увидела рядом с собой край черной рубашки Рину и его светлые волосы.

Что будет с этим эльфом?

В глазах у меня потемнело, и, сколько я ни пыталась, не смогла заставить себя больше оставаться в сознании.

Меня поглотила тьма.

Виктор

Я внезапно раскрыл глаза и уставился в мерцающий потолок. По-прежнему пахло благовониями, вновь слышались звуки арфы, а сам я лежал где-то… похоже, на кровати. Значит, я по-прежнему в комнате Кэйко-сама. А Виктория?

Что случилось вообще? Я думал, у меня разорвется голова! И то, что я до сих пор жив, может значить только одно… Все вышло?

Я резко приподнялся и сел на кровати. Сама она такая же низкая, как и все в этой комнате, поэтому замахиваясь ногой, чтобы поставить ее на пол, надо было получше рассчитывать расстояние до пола, потому что резкая боль вдруг пронзила пятку. Я немного поворчал, вставая, а потом услышал голос Кэйко-сама, доносящийся из-за тканевой шторы с росписью на деревянных косточках:

— Уже пришли в себя?

«Пришли?» Это значит, что я все-таки вернулся в тело Виктории. Почему я сразу этого не понял? Ну, как бы, здесь полумрак такой, что сразу глаза не привыкают, ну а теперь я оглядывал себя с ног до макушки с рыжеватыми прядями. Ни черной тебе формы охранника, ни светлых тонких волос. Я — это я! Виктор! Какое облегчение, честное слово. Наконец-то те двое продолжат терроризировать не меня, а Рину. Интересно, а где сам он?

Я вышел из комнаты, отгороженной перегородкой в виде ширмы и оказался в главном помещении. В котором мы недавно (как давно?) пили чай с Кэйко-сама и Викторией и проводили обряд возвращения меня в голову Вики.

— Да вроде бы, отозвался я и увидел женщину, сидящую на своем обычном месте, в конце комнаты у арфы. Прямо сейчас она не играла, а подняла на меня глаза.

— Я рада, что ты вернулся, Виктор-кун, — проговорила она, — С Викторией все в порядке?

Я застыл глазами на ее тонких пальцах, лежащих на струнах и помотав головой, ответил:

— Сейчас узнаю.

Кэйко-сама перевела взгляд на арфу.

«Вики, ты здесь?»

«А ты?»

«Что за глупый вопрос! Естественно я здесь, раз говорю c тобой!»

«Ты назвал меня глупой? Ну погоди!»

«Я не…»

Я охнул от того, что голова разболелась так, что казалось ее насквозь проткнули мечом, расколов череп.

— Да… Она здесь… — негромко проговорил я, подходя к Кэйко-сама.

— Хорошо, — кивнула она, — Вам нужно пойти в комнату и отдохнуть. А я пока что поговорю с вашим магом о том, как побыстрее приготовить зелье. Думаю, у меня найдется несколько ингредиентов. А потом займусь лечением вашего отца.

— Почему вы так добры к нам? — спросил я.

Это правда настораживало.

— Когда-то и у меня были дети, — проговорила она, — Девочка… Примерно вашего возраста. И глаза у нее были такие задорные. Но ее украли сразу после того, как убили моего мужа и я отказала в любви другому. Я искала ее долгое время, но нигде не могла найти. В детстве я дала ей защиту хэнгэёкая, но даже несмотря на это, ее похитили. Так что, пускай я буду думать, что помогаю духу своей дочери, ведь в любом случае, я верю, что она найдет меня.

Мне стало так жаль Кэйко-сама. Но утешать в этом случае просто не было смысла. Не зная, что ответить, я кивнул и еще раз ее поблагодарил.

— Будьте осторожны, — проговорила Кэйко-сама, убрав руки от струн, — Я, конечно, поставила дан на это тело, чтобы вновь не вышло замещения, как в прошлый раз, когда Линдо-сан едва успел спасти вас, но вы все равно должны следить за тем, чтобы время пребывания в сознании каждого из вас было одинаковым. Только тогда вы сможете сохранять баланс и оба выжить до тех пор, пока я или Линдо-сан не найдем более разумного решения для вас.

Я молча слушал, потом кивнул.

— До свидания, — проговорила я.

— До скорого, — прикрыв глаза, ответила с улыбкой Кэйко-сама.

Я направился к дверям, но на полпути остановился и, обернувшись, спросил:

— А… Тот эльф… В теле которого я был… Он в порядке?

— Линдо-сан запечатал твою личность сверху его, так что личность Рину-куна, ушла довольно глубоко внутрь. Он полежит один-два дня без сознания. Но могу тебя заверить, Виктор-кун, что с ним все будет хорошо. Можешь не беспокоиться.

— Я не беспокоюсь! — резко возразил я (еще мне не хватало волноваться за этого остроухого!), — Прото я пользовался его телом, пока он был сознания, то есть…

Ощутив, как кровь прилила к щекам, я замолк, не зная, как еще объяснить причину своих волнений. Кэйко-сама же кивнула и спокойно сказала:

— Я понимаю тебя.

Больше не говоря ни слова, я распахнул двери и вышел в коридор. Прикрыл их за собой.

Значит, надо возвращаться в комнату… Но я не могу! Я должен проверить… какой я на самом деле.

По дороге я надеялся встретить какую-нибудь девушку из прислуги и решить все свои сомнения по поводу того, что я…

«Папка… Давай его навестим», — эхом отозвалась у меня в голове Виктория.

Да, отец был куда важнее, чем мои сомнения… И все же сложный выбор…

«Пошли быстрей! Пока никого нет».

В коридоре и вправду никого не было, кроме охранников у комнат Кэйко-сама. Судя по выражению их лиц, им было все равно, куда мы пойдем.

Вот приспичило тоже… В животе гулко заурчало. Еще и есть хочется. но все потом, сначала отец!

А может, пойти к Кэйко-сама и попросить ключ? Пф… Мы же не дети, мы же…

Голова вдруг так сильно разболелась, что в глазах начало темнеть, а в ушах зазвенело. Я кинулся к стене и оперся о нее, чтобы не упасть.

«Думаю, в таком состоянии куда-то идти глупо».

«Ладно, пошли в комнату», — согласилась Виктория, и я, держась за стену, двинулся по коридору.