Принцесса где-то там

Глава 21

Ситуация с моим предполагаемым сюжетом так ни черта и не прояснилась.

С одной стороны, меня подстрелили, и это могло свидетельствовать о том факте, что никакой сюжетной брони у меня нет. С другой стороны, рана была не смертельная, и вполне допустимо, что меня подстрелили в рамках сюжета, что линии моего персонажа для каких-то целей требовался шрам на шее, который оставила пуля Вито Дженовезе. Может быть, это должно сыграть какую-то роль. А может, просто штришок к портрету героини.

— К ветеринару? — переспросил ковбой. — Может быть, вы хотели сказать, к врачу?

— Нет, именно к ветеринару, — сказала я. Тут может быть шутка, что героиня — то еще животное, но ты уж сам реши, нужна она или нет. — Так надо.

Я назвала ему адрес. Это было не то, чтобы на другом конце Города, но и не совсем рядом. Немного поразмыслив, ковбой кивнул.

— Отвезу.

— Спасибо.

Я выбралась из «приуса» и пересела в его «додж». Забраться в высокую машину в моем состоянии оказалось не так просто, в какой-то момент весь вес моего тела пришелся на порезанную ногу, ее скрутило от боли, и я чуть не рухнула на асфальт, в последний момент ухватившись дверь. Ковбой сокрушенно покачал головой, но на помощь мне придти даже не пытался.

Может быть, просто испачкаться не хотел.

Салон в пикапе оказался кожаный, это хорошо. У парня не возникнет проблем, если придется отмывать его от крови.

Ковбой аккуратно закрыл пассажирскую дверь, обошел машину сзади и взгромоздился за руль.

Он был высокий, кряжистый, с фигурой отставного футбольного защитника. Не слишком аккуратная борода, наполовину уже седая, немытые волосы, лежащие на плечах. Он носил джинсовый костюм и кожаный ремень с массивной пряжкой.

Типичный ковбой, где-нибудь в прериях Техаса он смотрелся бы лучше.

— Пристегнись, — сказал он.

— Угу, — я поискала, куда можно пристроить пистолет. Карман в двери уже был занят каким-то мусором, и я не придумала ничего лучше, как положить оружие на сиденье рядом с собой.

— Дорогая игрушка, — сказал ковбой, трогая пикап с места и, наконец-то, отъезжая от отслеживаемого «приуса».

— Дали попользоваться, — сказала я.

— Плохой вечер?

— Бывали лучше.

Я уставилась в окно.

Город никогда не спит, но вот этот район уже погружался в дрему. Автомобилей на улице мало, людей почти нет, свет горит лишь в одном окне из десяти. Бывают такие моменты, когда я даже немного завидую людям, живущим обычной жизнью. Ну знаешь, типа, когда ты возвращаешься домой еще засветло, готовишь ужин, встречаешь детей из школы, ждешь мужа, который задерживается на работе, потом вы все вместе едите, обсуждая, как прошел день, и тебе не приходится как-то обходить в разговоре тот факт, что ты пристрелила пять человек, а потом дети идут в свою комнату, он помогает тебе загрузить посудомойку, и вы усаживаетесь на диван и смотрите какое-нибудь тупое шоу, критикуя ведущего и его гостей, а потом идете спать, зная, что и завтра ни в кого стрелять не придется.

Эти мысли сразу же напомнил мне о Дереке, который как-то так себе нашу жизнь и представлял, и стало еще поганее.

К утру это все, конечно, пройдет, но пока еще ночь, а ночью мне трудно гнать от себя такие мысли.

— Хочешь пить? — спросил ковбой, протягивая мне бутылку минеральной воды.

На самом деле, я хотела пить, и, учитывая общую кровопотерю, этому было вполне логичное объяснение. Но еще я помнила мамины наставления, и одно из них гласило, что никогда нельзя есть и пить что-то, предложенное незнакомцем. Правда, это было примерно в середине списка наставлений, а на верхней строчке значилось, что никогда и ни при каких условиях нельзя садиться в одну машину с незнакомцем, особенно ночью.

— Нет, спасибо.

— Как хочешь, — он убрал бутылку.

Сам к воде даже не притронувшись.

Может быть, я себя накручивала, может быть, на мои мысли наложились отпечатки более ранних событий этого вечера, но происходящее нравилось мне все меньше и меньше. Возможно, зря я вылезла из ТАКСовской «тойоты».

— Ты поцарапала мне машину, — сказал он.

Черт, а я думала, что эту ситуацию мы уже проехали.

— Извини, — сказала я.

Я собиралась предложить ему баксов двести на краску и за беспокойство, но наличности у меня с собой не было. Впрочем, как и банковской карты. Но он мог бы оставить мне свой номер телефона, и я бы обязательно ему заплатила.

А потом выставила бы счет ТАКС.

— Извини? — переспросил он. — И что мне делать с твоим «извини»? Как твое «извини» поможет мне восстановить хромовое покрытие, а?

— И что ты предлагаешь? — спросила я.

— Ты могла бы мне отсосать.

Я сделала вид, что не слышала этого предложения. Может быть, это была просто неудачная шутка. Я надеялась, что это была неудачная шутка, но сама начала потихоньку, чтобы это не бросилось ему в глаза, перемещать руку к лежащему на сиденье пистолету.

Что за чертов день? Знала бы, вообще из дома бы не выходила…

Вцепившись обеими руками в руль, ковбой резко затормозил, и на какое-то мгновение я повисла на ремнях безопасности, а пистолет улетел куда-то под ноги. Когда инерция бросила меня назад, в спинку сиденья, он наотмашь ударил меня по лицу тыльной стороной ладони. А кулак у него был размером со стандартную боксёрскую перчатку, так что этого вполне хватило.

В голове загудело, во рту сразу же появился привкус крови от разбитых губ.

У всего этого был только один положительный эффект — боли в шее и ноге сразу отошли на второй план.

Ковбой наставил на меня указательный палец.

— Ты такая же, как и все, сука, — сказал он. — Сиди смирно и тогда доживешь до рассвета.

Врет, сразу же поняла я.

Но драться с бугаем, который превосходит тебя по всем физическим параметрам, да еще в ограниченном пространстве кабины пикапа, было, как сказал бы мистер Браун, очень специфичным способом самоубийства, поэтому я решила сидеть смирно и ждать первой же возможности.

Дверь заблокирована. Пристегнутый ремень безопасности мешает. Пока я потянусь к кнопке, чтобы его отстегнуть, ковбой успеет врезать мне кулаком. Пока я потянусь к двери, он успеет врезать мне кулаком. Если я попытаюсь нырнуть за пистолетом, он успеет врезать мне кулаком.

С другой стороны, я понятия не имею, куда он меня везет. Может быть, там окажется совсем безнадежно.

— Посмотри сюда, — сказал он.

Я повернула голову. Он отогнул полу джинсовой куртки и показал, что на поясе у него висит здоровенный охотничий нож.

— Держи руки так, чтобы я их видел, сука.

Я положила руки на колени. Из-под импровизированной повязки на шее снова начала течь кровь, видимо, там что-то сместилось, то ли при торможении, то ли когда он мне врезал.

Он что-то бормотал себе под нос. Почти неразборчивое, но некоторые слова мне удалось расшифровать. Чаще других повторялись «сука» и «это хорошо».

Сука — это, видимо, я, а что там будет хорошо и у кого, мне еще только предстоит узнать.

Мы свернули в Ист-Сайд.

Когда он загнал свой пикап на пустырь между сто сорок шестой и сто сорок восьмой улицами, картинка в моей голове окончательно сложилась.

Когда-то здесь была фабрика по производству красок для ткани, потом она обанкротилась, и помещения сдавали всем подряд, а лет десять назад тут случился большой пожар и все постройки выгорели дотла, потому что кому-то очень хотелось получить страховку. С тех пор тут так ничего и не построили, потому как район вокруг образовался достаточно неблагополучный, и респектабельный бизнес сюда соваться не рисковал.

Одно время тут тусовались какие-то молодежные компании, потом наркодилеры использовали территорию для проведения своих сделок. В общем, с каждым годом тут становилось все хуже и хуже, а пару лет назад мы начали находить тут мертвые женские тела.

Все жертвы были изнасилованы, избиты и расчленены, и черт его знает, в какой последовательности это все с ними происходило.

Всего было известно тринадцать или четырнадцать случаев, что позволяло говорить о серии. У этого парня даже было имя — Мясник со сто сорок шестой.

Это была не наша юрисдикция, и мы это дело не вели, но одна из жертв проживала на территории нашего участка, и местные копы обращались к нам за информацией.

Это ж надо было так влипнуть.

Я помнила только общие детали — здоровенный мужик, ездит на грузовике или фургоне, орудует ножом, пилой и другими строительными инструментами, убивает исключительно женщин, охотится на них по ночам или поздним вечером — и они сходились. Нож я уже видела, а другие инструменты вполне могут быть у него в кузове.

Ну неужели нельзя было какую-то другую машину поцарапать?

Он заглушил двигатель, протянул руку и намотал мои волосы на кулак.

— Открой бардачок.

Руки тряслись, пальцы дрожали, мне никак не удавалось нащупать кнопку, и он тряхнул меня за волосы.

— Быстрее.

Я наконец-то открыла бардачок, внутри лежали стандартные полицейские наручники.

— Надень.

Я надела.

— Туже.

Щелк-щелк.

Ситуация, начавшаяся довольно обыденно, катилась в пропасть просто с гиперзвуковой скоростью.

— Отстегни ремень.

Кое-как я справилась и с этой задачей, а в голове уже крутились заголовки завтрашних газет. Что-то типа: «Тело сержанта Кэррингтон, отличившейся в недавней перестрелке, было найдено на пустыре в Ист-Сайде». Или «Мясник со сто сорок шестой добавил на свой счет копа». Или еще какая-нибудь кричащая безвкусная жуть.

Мама будет переживать, наверное…И папа Джон будет переживать. А папа Бэзил, когда узнает… ну, тут мне сложно было представить, что он сделает.

Мясник придвинулся ко мне.

— Открывай дверь.

Стоило мне это сделать, как он вытолкнул меня наружу. Толчок был такой силы, что я не удержалась на ногах и рухнула на четвереньки. Он следом за мной выскочил из кабины и тут же пнул меня по ребрам, выбивая остатки воздуха из легких. Что-то даже хрустнуло, и мне оставалось лишь надеяться, что это были его пальцы.

Хотя вряд ли.

От боли потемнело в глазах.

— Вижу, что тебя уже начали обрабатывать, сука, — сказал он. — Хорошо, это хорошо. Вставай.

Что делать, если за пару часов твоя жизнь превратилась в ад? Как это вообще происходит, в какой момент что-то пошло не так? Допустим, у меня был ответ на последний вопрос. Не надо было разговаривать с незнакомцем на улице ночью, все знают, чем может закончиться такой разговор. Но все думают, что это может произойти с кем угодно, только не с ними.

Но откуда я могла знать, что поцарапаю не чью-то левую тачку, а машину Мясника со сто сорок шестой?

Да я вообще ничего не собиралась царапать, это все трагическая случайность, это…

Я встала. Ночами в Городе уже прохладно, но земля была еще теплая, прогретая дневным солнцем, и я чувствовала ее босыми ногами. Колготки-то уже давно порвались.

— Иди.

Я пошла, прокручивая в голове цепь событий, которые привели меня сюда. Я могла припарковаться в каком угодно другом месте. Я могла тронуться минутой раньше или минутой позже. В конце концов, я могла бы просто посмотреть в зеркало…

Нет, это ни фига не случайность. Не бывает таких случайностей.

А что, если мой сюжет был лишь частью глобального сюжета Мясника, и весь этот ряд событий, что произошли в последнее дни, вел меня именно сюда, на этот пустырь, где я должна буду стать четырнадцатой (или пятнадцатой) жертвой маньяка?

Что ж, судя по тому состоянию, в котором полиция находила тела, времени у меня осталось совсем немного.

— Стой, — сказал он.

Я остановилась. Мы успели отойди от машины всего-то метров на тридцать-сорок.

— Сейчас я расскажу тебе, как будет, — сказал он. — Я пойду в машину, чтобы захватить кое-какие штуки. Ты можешь проявить благоразумие и подождать меня здесь, и тогда ты доживешь до утра. Или ты можешь сделать глупость и побежать, и тогда мы поиграем. Но учти, у меня еще никто не выигрывал.

Он развернулся и пошел обратно, даже не оборачиваясь.

Большинство, наверное, бежит.

Я бы и сама побежала, инстинкт самосохранения настаивал на этом варианте, потому что в обещания, что он оставит меня в живых после всех этих «игр» мне не верилось. Но разумом я понимала, что ночью, босиком, со скованными руками и текущим состоянием организма, на чужой и незнакомой территории, которую он, скорее всего, изучил как свои пять пальцев, у меня шансов нет.

Я упала на землю, пытаясь в темноте нащупать что-то, хотя бы отдаленно напоминающее оружие, а в голове прокручивались все слышанные когда-либо советы, что делать, если на тебя напал маньяк, а пистолет остался в машине.

Большая часть этих советов была уже абсолютно бесполезна.

Не ходи ночью по улицам одна. Потрачено.

Не заговаривай с незнакомцами. Потрачено.

Не садись в машину к незнакомцу. Потрачено.

Когда будешь звать на помощь, кричи «Пожар». Здесь можно орать хоть про пожар, хоть про полицию, хоть про то, что рок-н-ролл мертв, все равно никто не услышит.

Сделай вид, что у тебя в сумочке оружие. Потрачено, у меня и сумочки-то нет.

Если я, коп, умудрилась вляпаться в такое дерьмо, что ж тут с обычных людей-то спрашивать?

Руки нащупали в траве камень размером с куриное яйцо. Небольшой, не особо ухватистый, таким толком и не ударишь. Я сунула его в карман многострадального жакета и принялась искать дальше.

Понятно, что надо ломать его сценарий, но вот какой у него сценарий? Большинство бежит. Те, кто не бегут, наверное, рыдают и молят о пощаде. Судя по тому, что никакие выжившие жертвы этого типа в полицию не обращались, вряд ли это рабочий вариант.

Не думаю, что кто-то пробовал с ним драться, больно уж он здоровый. Я, конечно, и спортом занималась, и курсы самообороны проходила, и с Кларком пару раз в неделю в спортзале тренируюсь, где он обучает меня всяким не слишком джентльменским приемам, но, будем откровенны, тут мне ничего не светит. Даже если бы я была в лучшей своей форме, то вряд ли долго бы против него продержалась. Он намного тяжелее меня, он намного сильнее меня, и пусть я была бы быстрее, это в конечном итоге вряд ли что-то могло бы решить. Сколько бы я ни уворачивалась, ему было бы достаточно попасть всего один раз.

И это в честной драке, а в реальности у него есть нож и до фига чего еще, а у меня руки скованы и обувь где-то в Маленькой Италии осталась.

Вот еще один совет: со всей силы ударь его по ноге каблуком. Потрачено.

Он уже шел обратно, что-то беззаботно насвистывая себе под нос. В правой руке у него был здоровенный ящик с инструментами, внутри которого что-то позвякивало. Это было довольно зловещее позвякивание, но возможно, в другой ситуации оно бы мне таким не показалось.

Левая рука была свободной, и он размахивал ею в такт шагам. Ни дать ни взять, человек на любимую работу идет.

Я нащупала кусок арматуры. Длиной сантиметров пятнадцать, тупой с обеих сторон. Лучше, чем камень.

Лучше, чем ничего.

В ночном небе захлопали чьи-то крылья. Черт знает, чьи.

Может быть, и кожистые.

И я вдруг четко поняла, что именно сейчас происходит и почему это оказалась именно его машина.

Это был момент инициации. Ткань реальности истончилась, и с Той Стороны столпилось множество готовых прорваться в наш мир сюжетов, и каждый из них предлагал спасение и кричал «Позови! Только позови!», и мне показалось, что в этот краткий миг я могу выбрать любой из них. Воззвать к помощи, заключить союз с темными силами, получить артефакт, который, как потом окажется, пролежал здесь, в этой траве, несколько веков, хотя еще десяток лет назад здесь и травы-то никакой не было…

Сюжеты были довольны. Они считали, что загнали меня в ловушку, из которой не было другого выхода.

И что бы я ни выбрала, у этого окажется высокая цена, которую мне придется заплатить.

Я поняла, что если сейчас продолжу попытки найти что-то в этой траве, то мои пальцы обязательно нащупают рукоять какого-нибудь древнего меча, или меня в ногу укусит какой-нибудь радиоактивный паук или… в общем, там множество вариантов.

Черта с два.

Я прекратила поиски и сжала в руках короткий пруток арматуры.

Я сделаю это сама. Или сдохну, пытаясь.