Принцесса и страж

Глава 11. Нэрцеры

I

Кусты за спиной Гайны сомкнулись, словно занавеси.

Было это в те минуты, когда Найви с Айвэном ещё шли в Тилмирит. Опушку леса, куда вышла колдунья, залило вечернее солнце, на мшистых кочках желтел свет. Где-то рядом жужжала стрекоза.

«Был наш повар зол и глуп, стрекозу он бросил в суп», — вспомнила Гайна детский стишок и засмеялась.

Акробон был уже близко. Часть пути она шла, часть скакала верхом, взяв лошадь у какого-то фермера (тот был стар, и встреча с Гайной приблизила его и без того близкий конец). Но к вечеру ей пришлось спешиться: неудобно колдовать, сидя в седле.

А колдовала Гайна уже час.

Она управляла лисой, на которую охотились король со свитой; «хмарь» в самочувствии монарха сменилась «солнцем» (пусть и временным), позволившим ему развлекаться. Смотритель и Дарион тоже участвовали в охоте… В эпохальной охоте, от которой зависела не только лисья судьба.

Гайна управляла лисой и улыбалась; очень скоро лорд Грэм обнаружит в своём супе стрекоз.

***

— Ну и где эта проклятая лисица? — спросил король.

— Не могу знать, ваше величество, — отозвался лорд Грэм.

Король фыркнул, придержав коня. Он восседал на гнедом скакуне — чистокровном «пустыннике», привезённом когда-то из Эль-Акзара. Лорд Грэм мог поклясться: когда тот скакал, восхищался сам ветер.

Смотрителя эта картина удручала: красавец-пустынник — и король, неспособный управлять королевством.

«Болезнь» монарха на первый взгляд отступила — само собой, ненадолго. Лорд Грэм даже знал, что будет потом; к кашлю добавятся боль в груди, затруднённость дыхания и озноб. Следом придёт лихорадка. Месяц в бреду — и монарха не станет… Вслед за Дарионом, которого не станет уже сегодня. Причём обе смерти сольются в цепочку: сын случайно гибнет от лап берсерка, и больной отец, не выдержав потрясения, сдаётся мучившей его хвори… Выглядит правдоподобно, не так ли?

Что же до «бунтов-заговоров», то и этот вопрос сегодня будет решён.

Нэрцеры уже на пути к городам, а летящих на них всадников снабдили «огненной смесью» — изобретением Гилмора; этот день многие назовут чёрным. Но страна избежит развала, жертв которого не счёл бы никто, и в лице Отли получит достойного короля.

Хирург ради спасения жизни отрезает ногу. Если ты управляешь Канцелярией, ты тоже в своём роде хирург. А пациент — всё королевство.

— Ваше величество, похоже, лиса переплыла озеро.

Смотритель с королём обернулись.

К ним подъехал барон Бэлфорд — рыжеусый толстяк с вечно красным лицом; как хранитель Королевского леса он командовал охотой. Чуть дальше блестели кирасы гвардейцев — те в охоте не участвовали, но держались рядом с монархом.

— Псы потеряли след, — барон виновато теребил край платка, которым вытирал лоб. — Уж больно хитрая зверюга попалась…

— Прелестно!.. — король ничуть не расстроился. — Я думал, нас ждёт смертная скука, а эта лисица оказалась умнее всех вас. Что скажешь, Кадмус? — прокашлявшись, он повернулся к лорду Грэму. — Не прочь прокатиться на тот берег?

Смотритель сдержанно улыбнулся:

— Как прикажете, ваше величество.

Вдалеке уже слышались хлопки: охотники били по кустам кнутами, пытаясь выманить зверя.

— Надо же, — к ним подъехал Дарион, — оказывается, и лисы полны сюрпризов. Прямо как люди, а, Грэм?

Прозвучало это странно и почти что с угрозой, но смотритель не стал на сей счёт волноваться. В конце концов, любитель хорша может ляпнуть что угодно.

Кавалькада двинулась в объезд озера, похожего в вечернем свете на зеркало; охота началась поздно — в Горлановой Выси разучились рано вставать. Монарх со свитой так долго отсыпались после двухдневного пира, что к месту охоты прибыли не с утра, как планировалось, а лишь к вечеру.

Когда король и его спутники достигли того берега, лису уже выманили из кустов. В уши ударил звук рога, замелькали шапки выжлятников — красные, с длинными перьями. Над мелколесьем разносился лай гончих.

Король пришпорил коня, лорд Грэм поскакал следом. Бежавшие впереди собаки гнали зверя к опушке. Там-то смотритель и увидел лису: утомлённая погоней, она выскочила на поляну и заметалась кругами.

— Сто золотых тому, кто отобьёт её у собак! — объявил король.

Дарион свистнул доезжачему:

— Зверя берём на себя — остальных псов попридержи!

Тот кивнул и стал давать знаки помощникам — десятку стаёшников, приставленных к гончим.

А затем случилось то, чего лорд Грэм уже ждал.

Светло-бурые псы почти нагнали лису, но вместо того, чтобы напасть, вдруг заскулили. Их отставшие собраться тоже подняли скулёж. Через мгновение и те и другие разбегались.

— Это что ещё за цирк? — король остановил коня.

— Ваше величество, прошу прощения, — зачастил барон Бэлфорд, — из всех животных собаки первыми чуют магию…

— Магию?.. — король сначала растерялся, но потом что-то впереди заставило его приглядеться: — Так вот оно что… А я-то всё думаю, отчего мне не по себе… Давненько я тут не бывал.

Раздались крики с руганью; спешиваясь, охотники пытались удержать псов.

Чья-то лошадь испуганно заржала, и ей мигом ответили две других. Ещё несколько попятились, суетливо перебирая копытами. Зато лиса не сбежала (хотя родичу псов полагалось таких мест опасаться); лишь юркнула за куст да постреливала оттуда глазами.

Но заметил это только лорд Грэм — и порадовался, что остальные не столь наблюдательны.

Подъехав к королю, он с притворным беспокойством сказал:

— Ваше величество, нам лучше покинуть это место.

— Постой… — монарх жмурился из-за низкого солнца, глядя на то, что возвышалось впереди. — Раз уж мы к нему явились, то негоже просто взять и уехать. Надо бы и уважение выказать!

Подоспевший к ним Дарион ухмыльнулся:

— На редкость умная лисичка, — он поглядел на смотрителя. — Как нарочно привела нас сюда.

Вот теперь его ехидство лорда Грэма встревожило: Дарион второй раз пытался его поддеть. И непохоже, что из-за хорша.

А король уже пришпорил коня, благо тот был посмелее своих ржавших собратьев. Гвардейцы не отставали. Следом направил лошадь смотритель, Бэлфорд с Дарионом держались по сторонам.

Шагах в двадцати от берсерка (а впереди возвышался именно он — лесной исполин, рядом с которым недавно побывал Ксенох) кони стали всхрапывать и трясти гривами, боясь идти дальше. Лорд Грэм первым остановил лошадь. Краем глаза он наблюдал за Дарионом — хорошо, что тот ехал поодаль; когда берсерк пробудится, его единственной целью станет принц.

— Ну здравствуй, великий шаман, — поприветствовал берсерка король. — Уж лет десять как я к тебе не заглядывал. Надеюсь, ты меня за это не проклял? — кашлянув и смачно сплюнув, он с усмешкой добавил: — Если проклял, то мне многое становится ясным…

Берсерк возвышался тёмной глыбой — получеловек-полумедведь с обращённой в камень плотью. Глядя на него, любой испытывал трепет — ведь монстр был осколком прошлого… Далёкого прошлого, покрытого слоем легенд.

— В детстве я пришёл сюда во время охоты, — с ностальгией молвил король. — Знаешь, что мне сказал тогда отец? — он поглядел на лорда Грэма. — Что если я буду непослушным, берсерк явится ко мне ночью, — король захохотал и закашлялся. — Представляешь? Мне было двенадцать, а папаша вздумал пугать меня байками!

Смотритель улыбнулся миллионной из своих притворных улыбок.

Он опять поймал взгляд Дариона, зачем-то отъехавшего вправо. Принц вновь ухмылялся — и непонятно, чему… Как напёрсточник, готовый надуть простака.

У смотрителя мелькнула вдруг дикая мысль: «А не я ли тот простак?..»

Аккурат в ту секунду тело берсерка прорезала трещина.

Кто-то закричал, из леса с карканьем взмыло вороньё. Лошади бешено заржали.

Ноги берсерка заходили ходуном.

Содрогнулась земля.

— Он оживает!.. — завопил Бэлфорд. — Берсерк оживает!!!

Берсерк и впрямь оживал: земля, камень и мох, покрывавшие его тело, с хрустом отслаивались. Под бурой шерстью вздулись мускулы, налились кровью глаза, из которых ещё секунду назад торчали стебли.

Смотритель уже развернул коня, но не удержался — глянул через плечо… И оцепенел.

Берсерк преследовал не Дариона, скакавшего за Бэлфордом и королём, а бежал к нему… к смотрителю Высшей Канцелярии лорду Грэму.

***

Гайна, наблюдавшая за охотой глазами лисы, хохотала.

Не кровью Дариона окропили берсерка: во флаконе, который она дала Ксеноху, была кровь смотрителя. Как и принц, тот тоже бывал раненым на турнире, и раздобыть его кровь было легко.

Гайна смеялась, любуясь плетением своих кружев.

***

Кричали все — громко и вразнобой.

Берсерк гнался за смотрителем — сначала на двух ногах, потом на четвереньках. Глаза его горели красным, из пасти текла слюна, из шерсти падали камни; все, кто не успел убраться с поляны, застыли в ужасе.

Но берсерку до них не было дела — ему был нужен лорд Грэм.

Конь смотрителя нёсся в лес, не разбирая дороги — которой, впрочем, и не было. Сквозь низкий кустарник, сквозь подрост — напролом… Но даже резкий треск ветвей тонул в раздававшихся сзади рыках.

Закрыв глаза и припав к конской шее, лорд Грэм чувствовал, как ветки царапают затылок. Под ударами лап сотрясалась земля — лес не остановил монстра ни на миг; деревья были низкими, и он ломал их, точно катящийся с горы валун.

Разумеется, смотритель понял, кто его предал. «Будь ты проклята, колдунья! — билось в мозгу. — Гархом клянусь: если мы ещё встретимся, утонешь в собственных слезах!..»

Только встретиться им вряд ли было суждено — монстр с каждой секундой сокращал расстояние.

Но лорда Грэма спасла случайность.

Уже за подлеском, пригибаясь под низкими ветвями, он заметил впереди что-то серое, свисающее над оврагом. Минуя то место, он услышал жужжание.

Осы!..

Смотритель стал разворачиваться, направив коня сквозь рощицу молодых лип. Ещё влево, ещё… Трещат кусты, хрипит в ужасе конь, рычит и сотрясает землю берсерк. Расстояние между ними неумолимо сокращалось — один прыжок, и конец!..

Но развернуться и проехать то место снова смотритель успел — только теперь он направил скакуна прямо на кокон насекомых.

Конь прыгнул через овраг, и пригнувшийся лорд Грэм чуть не сшиб гнездо головой. Ослеплённому погоней берсерку повезло меньше.

Лоб чудовища врезался в кокон, из которого тут же вылетели осы — даже раньше, чем остатки их дома упали в траву. Они налетели на монстра, заставив его остановиться и взвыть жутким, вгоняющим в дрожь воем. Ударами лап он пытался прогнать их, но вместо этого лишь ломал ветки.

Кружево Гайны, как ни смешно, порвали осы.

Смотритель спрыгнул с седла и извлёк меч из ножен; впервые за двадцать лет он выхватил меч вне ристалища. Защищая глаза, берсерк стоял на задних лапах, махая передними. Лорд Грэм проскочил под ними сквозь рой и ударил — прямо в сердце.

С мечом в груди берсерк прошёл несколько шагов и свалился в овраг.

Морщась от укусов, смотритель подождал, пока осы оставят мёртвое тело в покое, и спустился туда же. План возник сам собой; если кто-то захотел твоей смерти, нужно стать мёртвым в его глазах.

Обмазав кровью берсерка попавшийся под руку камень, смотритель лёг на него головой, накрыл себя лапой монстра и стал ждать.

***

В лиге от места охоты Гайна решала, за кем наблюдать — за королём или за смотрителем? Но участь последнего была ясна — от берсерка не скрыться… И она послала лису за королём.

У Гайны был резон так поступить: плетение кружев ещё не закончилось.

Глазами лисы она видела, как короля обогнал барон Бэлфорд. Вместе с Дарионом он поскакал впереди:

— Сюда, ваше величество!

Гайна улыбалась: «Ну конечно, „сюда“…»

Она знала о планах Грэма свести монарха в могилу — но, в отличие от смотрителя, не собиралась ждать. К чему сложности с болезнью, когда можно сделать всё быстро? Например, отравить дочь Бэлфорда… а затем заставить барона отрабатывать противоядие.

— Охотничья усадьба!.. — кричал Бэлфорд. — Нам бы только туда добраться!.. Берсерку в неё не попасть!

Вместе с Дарионом он въехал на мост; деревянный, с высокими перилами, тот тянулся над пропастью. Принц с бароном пересекли его первыми.

Колдунья стала напевать.

Весь её план был основан на нелюбви Дариона к отцу — в Горлановой Выси любовь была не в почёте. Принц любил лишь одного человека — свою покойную мать; при её жизни король относился к ней как к вещи и на глазах сына унижал.

Дарион этого не забыл… а Гайна во время их бесед не забывала об этом напомнить. Она знала, какие струны в его душе задевать. Хорш с былыми обидами (а ещё жажда занять трон) сделали своё дело — Дарион одобрил идею Гайны; стал соучастником того, о чём мало кто смог бы даже думать… Во всяком случае, без чувства гадливости.

— Сюда, ваше величество! — кричал барон.

Король глянул вниз — на пересохшую реку, где кости животных уныло белели среди камней. И послал коня вперёд.

За ним — на что Гайна и рассчитывала — устремились охранявшие монарха гвардейцы.

Друг за другом те въезжали на мост: один, второй, третий… Когда въехал шестой, затрещали сваи.

— Назад, идиоты! — крикнул король, но было поздно.

Подпилившие опоры своё дело знали: мост выдержал бы троих всадников, но на него въехали семеро.

Опоры сломались, настил из досок стал падать. В полёте он перевернулся, седоки с лошадьми полетели вниз. Вопли, грохот и ржание эхом разнеслись над лесом.

Гайна улыбалась. У Нургайла теперь новый король — и он целиком в её власти.

Она всё-таки решила взглянуть, что стало с Грэмом — на всякий случай… Конечно, если от него хоть что-то осталось.

Смотрителя она нашла лежащим в овраге. Рядом распластался берсерк; Гайна сначала удивилась, но потом поняла, что к чему: чудовище гналось за ловчим и упало… точнее, упали они вместе. Лорд Грэм расшиб голову о камень, а когда жертва берсерка погибает, умирает и сам берсерк (на языке тайру — обретает покой).

Дело сделано.

Оборвав связь с лисой, Гайна пошла к Акробону.

…А к юго-востоку от тех мест по лесу (другому, но схожему с Королевским) скользили тени. Отбрасывали их существа, летевшие очень высоко и одним своим видом пугавшие птиц. Пусть смотритель и лежал под лапой монстра, но приказ его был в силе — существа принесут ужас и боль.

Нападут они на Дарг, Минардис, Дальний Залив… и Тилмирит.

II

Найви с Айвэном вышли из здания гильдии вслед за магистром. На заднем дворе стоял экипаж, и Найви сразу узнала Бурю — лошадь алхимика. А вот телега была незнакомой, с какими-то бочками вдоль бортов.

Старик сбросил плащ, взял из телеги другой — поношенный. Вылитый фермер, оценила Найви, когда магистр его надел.

Он окинул их взглядом:

— Если спросят, то вы мои внуки. У нас ферма в лиге от восточной стены, мы продали в городе молоко, а теперь хотим затемно вернуться домой…

На «легенду» не ушло и минуты. Айвэн влез в телегу первым, Найви забралась следом; хотела сесть на облучок, но там мог уместиться лишь кучер. Сидеть плечом к плечу с Айвэном ей теперь было неловко, но при этом хотелось, чтобы он был рядом. Чертовщина в башке, как сказала бы Алисия.

Лошадь тронулась, колёса заскрипели. Обогнув здание, они миновали площадь с рынком. В сгущавшейся тьме та походила на пересохшее озеро, а эшафот — на остов корабля.

Магистр обернулся:

— Если у ворот вдруг возникнет заминка, в сторону гильдии не смотрите. И держитесь попроще — будто вы…

— Внуки фермера, — изрекла Найви.

— Именно.

Она глядела на дома. В их окнах догорал закат, треугольные мансарды обрели мрачный вид. Из домов побогаче выходили служанки, чтобы зажечь дверной фонарь.

Здание гильдии вскоре скрылось за углом. Срезая путь, магистр свернул в тёмный квартал, где пахло сыростью и тухлыми овощами.

Там-то Найви и услышала первый крик.

Он раздался далеко — наверное, на окраине города. Вздрогнув, Найви прислушалась, но криков больше не было: где-то смеялись, из таверны неслось пение, в куче мусора шарился кот… Наверное, показалось.

Её мысли вернулись к разожжённому горну: царнизол скоро взорвётся, вспыхнет жидкость на полу, и огонь достигнет ёмкостей у стены. К тому времени им надо выехать из города.

И вновь Найви услышала, как где-то кричат, но встревожиться не успела, поскольку в этот же миг в телегу вцепилась нищенка. Увязавшись за ними, нищенка зачастила:

— Подайте ради Пророчицы! Дочка больная, сестра с голоду помирает… Подайте, да благословит вас Гарх!..

Найви задержала дыхание: от женщины несло спиртным и застарелым потом. На вцепившейся в телегу руке не хватало двух пальцев.

Магистр обернулся с медяком:

— Бросьте ей, а то не отстанет.

Айвэн отдал монету нищенке. В благодарность та одарила их беззубой улыбкой:

— Вы хорошие — Гарх любит хороших. Он жарит их души медленно, наслаждаясь воплями!

Женщина захохотала, и смех её утих нескоро; лошади уже свернули, а он всё звучал.

Найви стало вдруг зябко, в полумраке почудились бельма чудовищ. Ноздри уловили идущий откуда-то смрад. Захотелось поскорее отсюда убраться; даже в брелонских трущобах она не испытывала столь отчётливого и вроде бы беспричинного страха.

— У меня вопрос, — Айвэн неожиданно повернулся к магистру. — Раз в гильдиях знали, что Фарнайл занимается тёмной алхимией, то почему не помешали им?

— Глупый вопрос, — ответил тот. — Не помешали, потому что боялись.

— Но сейчас-то вы не боитесь.

— Сейчас я стар, и терять мне уже нечего… разве что пару лет дряхлости.

— И вы решили искупить вину за бездействие? Потому что знаете, что скоро на тот свет?

Найви возмутилась:

— Не смей говорить так с магистром Фрэйном!

— Он прав, — неожиданно бросил старик. — В том, что сотворил Грэм, хватает и моей вины: каждый алхимик королевства в какой-то степени виноват, — он помолчал, потом добавил: — На подвиг чаще идут те, кто юн — они не научились ценить жизнь. В зрелом возрасте подвиг начинает казаться глупостью… Но дожив до седин, порой жалеешь, что не стал глупцом, — тут магистр усмехнулся и закончил: — Хотя, будь у меня дети и внуки, я и сейчас бы не рисковал.

Они проехали кузницу, потом харчевню с цирюльней. Послышался визг, где-то хлопнула дверь. Несколько псов залаяли в унисон.

Найви вновь насторожилась; может, в городе праздник?..

И тут лошадь остановилась и заржала.

— Ну же, пошла! — прикрикнул на неё магистр.

Но Буря мотала головой и фыркала, не желая идти дальше.

— Да что же это за наказание… — магистр слез с облучка. Найви соскочила следом, чтобы успокоить лошадь:

— Буря, ну ты чего? Ты же ласковая, смирная… ай!..

Опешившая Найви отпрянула: Буря попыталась её куснуть.

Айвэн тоже спрыгнул, но вынужден был отскочить, поскольку Буря чуть не лягнула его копытом. Глаза кобылы стали дикими, словно та впала в бешенство.

Тут до Найви дошло, что лошади ржут повсюду: их испуганным ржанием оглашалась вся улица.

Айвэн схватил Найви за локоть:

— Это всё неспроста — надо отсюда убира…

Его речь заглушил крик, а потом что-то чёрное и очень большое скользнуло над крышами. Взор Найви метнулся вверх… и донёсшийся с неба вопль оборвался ударом.

Найви не сразу поняла, что случилось, — а когда поняла, приросла к мостовой.

С неба кто-то упал, и теперь лежал всего в нескольких шагах от неё. Помятые доспехи, кровь, странно вывернутая рука…

«Стражник, — отрешённо подумала Найви. — Такие доспехи были на стражниках у ворот».

Её колени задрожали, словно на плечи ей взвалили валун. Голова резко пошла кругом.

Кто-то потянул её назад:

— Нет-нет, отойди…

Это был Айвэн, и его голос дрожал. Найви как-то вскользь отметила эту дрожь.

Конское ржание перекрыл звон стекла. Мимо пробежала женщина, потом мужчина. Третьим бежал старик, и его взгляд был столь безумен, что Найви попятилась.

— Они хватают людей, — сообщил им старик. — Уносят в небо и отпускают, уносят и…

Его голос оборвался, потому что Буря вдруг вздыбилась и, яростно рванувшись с места, чуть не сбила магистра. Объятая ужасом, лошадь унеслась прочь. Телега с бочонками растворилась в полумраке проулка.

Магистр схватил Найви за руку и поволок по улице. Айвэн быстро шёл рядом.

— Что происходит?.. — вырвалось у Найви.

Но ответ она уже знала. Сбывается план ловчих — вот что происходит. Когда магистр объяснял задумку Грэма, ей и в голову не пришло бы, что нэрцеров пошлют сюда. А ведь он и про Тилмирит говорил… Что-то о местном герцоге, вступившем в сговор с Альви.

Значит, Тилмирит — одна из целей Грэма?..

От этой мысли Найви даже споткнулась; в беседе о молнии ведь не думаешь, что та ударит в тебя.

Они выскочили на другую улицу. Из домов выходили люди, спрашивая друг друга о причине переполоха. Где-то трубили в рог, но потом звук резко смолк, и с той стороны донеслись вопли.

— Надо скорее попасть к восточным воротам, — алхимик провёл их под аркой, соединявшей два дома. — Только бы их теперь не закрыли…

Поворот, широкая улица. Приглядевшись к надвратным башням (те торчали вдалеке, над мансардами домов), Найви подумала, что идти туда целую вечность: придётся пересечь полгорода.

— Простите, на нас что, напали? — донеслось из открытого окна; задрав голову, Найви увидела старушку в сбитом набок чепце. — Во имя Гарха, скажите кто-нибудь, что случилось!

И внезапно само небо дало ей ответ.

Нечто огромное, закрыв первые звёзды, снизилось над мостовой. Прохожие кинулись врассыпную — все, кто не застыл от ужаса. А перед теми, кто застыл, приземлился нэрцер.

Найви с Айвэном замерли по бокам от магистра. Никто из них не вскрикнул — но лишь потому, что крик застрял в горле. Они просто стояли и не могли шевельнуться.

На нэрцере не было шерсти — лишь блестящая, как лак, чешуя. Голова походила на змеиную, перепончатые крылья — на два крыла летучей мыши. Из ноздрей рвался пар, и он же клубился над слюной, стекавшей из пасти на мостовую. Пальцы на лапах (узловатых и длинных) завершались когтями, загибавшимися, как у коршуна.

И всё это было чёрным; лишь глаза горели желтизной — мерзкой, как сукровица.

Нэрцер распрямил шею (тонкую и удивительно гибкую), на которой был ошейник с шипами; с надменной неспешностью сложил крылья. Густыми каплями с них капала кровь. «Он ими убивал, — дошло до Найви сквозь дурман. — Пикировал, разрезая крыльями всех, кто был на пути».

У неё свело живот, и будто чем-то студёным плеснули в сердце.

Потом она увидела сидящего на нэрцере всадника: сверкало серебро волос, но это был не айрин — слишком уж грубое лицо… Даже на грани обморока Найви смогла это понять.

— Пророчица милостивая!!!.. — завопил кто-то за их спинами.

Нэрцер тут же зашипел. На запястье Найви брызнула слюна, и она взвизгнула — кожу словно кислотой обожгло.

— Уходите… — прошептал магистр.

От боли Найви ничего не поняла, а он продолжал:

— Идите на восток, к Волчьему мосту. Как перейдёте его, направляйтесь в Йортэ — к кузнецу Гарсу… скажите, что от меня… Он поможет.

Алхимик говорил спокойно, словно формулу объяснял. И тут до Найви дошло.

— Нет!!! — превозмогая боль, она рванулась к магистру, уже идущему к нэрцеру. Айвэн удержал её, и Найви стала бить его руку: — Нет, пусти меня, пусти!..

Старик отбросил клюку, распрямил плечи. Впервые в жизни Найви увидела его идущим прямо.

— Нет!!! — вопила она, когда чудовище набросилось на магистра. Айвэн тащил её к проулку, а Найви рыдала — но слышала не себя, а крики алхимика и страшный звук раздираемой плоти.

У Найви подкосились ноги. На соседнюю улицу Айвэн выволок её силой и сразуподтащил к бочке, куда стекала вода с крыш, а потом заставил окунуть обожжённую нэрцером руку. Найви едва понимала, что происходит.

Её плач утонул в общем гвалте. Люди разбегались, сбивая друг друга с ног — все бежали, кто куда. Город в считанные минуты охватил хаос… а ещё то тут, то там почему-то вспыхивали пожары.

— Огненная смесь… — прошептал Айвэн. — Солнце в колбах…

Пронёсшийся над ними нэрцер схватил кого-то из горожан, увлёк вверх и отпустил. Жуткий крик, на миг заглушивший остальные, почти сразу оборвался.

Задрав голову, Найви увидела, как сидящие на чудовищах всадники что-то бросают. Судя по звону, это были бутылки; звон бьющихся стёкол сливался с хлопками, и сразу вспыхивал огонь — на крышах, стенах, даже на каменной мостовой… Везде, куда падало «солнце в колбах», о котором Айвэн с детства слышал в Фарнайле.

— Здесь все дома деревянные… — в его голосе был ужас. — Надо отсюда бежать!

И они побежали.

Найви казалось, они бегут через ад: лавки, конюшни, жилые дома — огонь охватывал всё. Лопались стёкла, отваливались ставни, рассыпались карнизы. Стало светло почти как днём. Отовсюду шёл жар, удушливый дым заползал в грудь, треск огня тонул в криках выбегавших из домов горожан…

А в озарённом пожарами небе летали нэрцеры, и сидевшие на них всадники будто любовались плодами своих трудов.

Айвэн увлёк Найви к таверне, за которой они свернули в другой квартал, но тут кто-то в них врезался, чуть не сбив с ног; это была худая женщина с совершенно безумными глазами. Пытаясь удержать равновесие, она вцепилась в Найви и невольно сорвала с неё платок.

— Айрин!!! — завопил кто-то на весь белый свет. — Смотрите, там айрин! Она одна из них!

Найви вскинула руки в жалкой попытке скрыть волосы. Айвэн метнулся за платком, но уже в следующий миг на них набросились; чей-то кулак попал Найви в нос, из её глаз брызнули слёзы… Падая, она успела заметить, как согнулся её обидчик (Айвэн боднул его головой в живот), а потом прозвучали хлопок и крики. Страшный жар заставил нападавших отпрянуть; уже вскочив, Найви увидела, что двое из них горят.

Они с Айвэном опять побежали. На бегу он сорвал с себя жилет и накинул Найви на голову, чтобы скрыть её волосы. Она уже ничего не соображала. Какая-то лестница, они бегут вверх мимо статуи Пророчицы (храм? да, видимо тут храм), потом где-то гремит взрыв… Оказалось, сработала затея магистра; волны огня — ярко-жёлтые, с ослепительно белыми всполохами — вырвались из темневшего вдалеке здания гильдии, на мгновение ставшего огромным огненным пузырём. Затем «пузырь» почернел, превратившись в клубы густого дыма, и здание стало медленно оседать; Айвэн оторопело глядел на плоды их трудов, а вот Найви в ту сторону даже не повернулась — она была близка к ступору и попросту не поняла, что случилось.

Когда бежать не осталось сил, они слепо побрели через город, держась друг за друга, чтобы не затеряться в дыму. Какое-то время ещё слышались хлопки и звон бьющихся бутылок, а потом нэрцеры вроде бы улетели… видно, всадники решили, что с Тилмирита достаточно. Крики и плач сливались в гул, по задымлённым улицам бродили обожжённые люди; в этом кошмаре Найви не заметила, как они с Айвэном достигли ворот, оказавшихся открытыми (да и был ли смысл закрывать их при атаке с воздуха?). Здесь всюду были тела, каменные пристройки покрыла копоть, на стене кто-то стонал… Споткнувшись о мёртвого стражника, Найви чуть не упала.

— Не смотри… — Айвэн заставил её отвернуться, хотя его самого била дрожь.

Выйдя из Тилмирита, они побрели по дороге, и лишь там Найви почувствовала жжение: место, куда попала слюна нэрцера, жутко болело. Она глянула на руку и увидела, что та опухла.

— Дай взглянуть… — Айвэн осторожно взял её кисть.

Ощутив слабость, Найви села на землю. В руке стучал молоточек и эхом отдавался в мозгу.

Уже не слыша Айвэна (а он испуганно её тормошил), Найви решила, что самое время прилечь — ненадолго… как сказала бы Алисия, «на чуть-чуть».

Наступила тьма.