Принцесса и страж

Глава 9. Тан-аргайл

I

Найви с Айвэном проснулись почти одновременно.

В снятой ими каморке было душно и воняло чем-то кислым. Над кроватью по стене полз таракан, во дворе лаял пёс. За грязным окном сурово хмурилось небо.

Вчерашняя встреча с созерцателями мигом всплыла у Найви в памяти, и настроение её стало таким же хмурым. Не вернуться ей на Ун-Дай… Теперь уже никогда.

Пока Айвэн зевал, она сосчитала деньги, добытые на состязании ловкачей. На поездку в Тилмирит, наверное, хватит, а что дальше, лучше и не гадать: теперь только и остаётся, что уповать на магистра.

«Лучше бы мы не встречали эту Мирлу!» — в сердцах подумала Найви.

— Поговорю с хозяином, — Айвэн встал и потянулся. — Может, кто-то из постояльцев поедет в Тилмирит.

— Я с тобой, — Найви опустила ноги на пол.

На стене вместо зеркала висел кусок жести. Смотрясь в него, она повязала платок, а затем они спустились на первый этаж.

Хозяином был тощий старик — магистр Фрэйн рядом с ним показался бы моложавым. Выслушав их, он сообщил:

— Считайте, повезло вам. Финч как раз на север собрался!

— Кто такой Финч? — спросил Айвэн.

— Торговец — соль с мукой в Акробон возит, чтоб подороже сбыть. А от Тилмирита до столицы рукой подать. Финч вас высадит на тракте — сам дальше поедет, а вы на восток пойдёте… Пешком доберётесь за полдня.

Найви с Айвэном переглянулись.

Снаружи уже скрипели телеги — Брелон просыпался рано. Финча они нашли во дворе, у стойл с лошадьми: он был горбатым, но улыбался и шутил, словно только что встретил свою самую большую удачу.

— Возьму, чего ж не взять… — сквозь улыбку проступил прищур. — Десять монет серебром — и поехали!

— Сколько?! — выпалила Найви.

— Шутка, — хохотнул Финч, — что ж я, не вижу, что у вас таких денег нет? Уж как-нибудь договоримся…

Сошлись на небольшой сумме, причём половину Финч получил вперёд. Но прежде Найви вернулась в гостиницу и сторговалась с хозяином: на оставшиеся деньги купила зубной порошок (изобретение алхимиков — чтобы чистить зубы) и кусок мыла: вдруг по пути им попадутся озеро или ручей? Ходить грязной было невыносимо. Хватило ещё на хлеб, приправу для похлёбки и солонину — не самая здоровая пища, как сказала бы Эмили… Но выбирать не приходилось.

В пути Финч пел, да так фальшиво, что Найви морщилась. Она привалилась к мешку с солью, Айвэн сидел, скрестив ноги. Он был угрюмей обычного, и Найви заметила:

— С таким лицом можно не бегать от ловчих: если тебя найдут, то примут за старика.

По гримасе Айвэна стало ясно, что ему всё равно.

— Помнишь, Мирла говорила о чёрных зверокрылах? — спросил он.

Найви сначала удивилась вопросу, но потом вспомнила:

— Про них и в Прилесье рассказывали, — она вкратце поведала о том, что услышала на ярмарке от Джаспера. — А почему ты спрашиваешь?

— Слухи ходили… — туманно проронил Айвэн. — Будто над фермами рядом с Фарнайлом кто-то летал… ну вроде как чудовище. Это было незадолго до того, как…

Он умолк, и Найви поспешно кивнула: незадолго до того, как Айвэн убил отца.

— Нэрцеры… — прошептала она. — В Дискуссионном зале твой отец и те люди упоминали нэрцеров.

— А Мирла сказала про чёрных зверокрылов, — подытожил Айвэн. — И ещё ты про них слышала.

— Но ведь неясно, есть ли они на самом деле…

Отведя взгляд, Айвэн заговорил о том, что предпочёл бы забыть:

— В ту ночь, когда я спустился под замок, там дул сквозняк, будто где-то был выход на поверхность. А снаружи, футах в трёхстах от того места, есть люк. Вокруг него ограда, за которую никого не пускают. Я видел этот люк всего раз, когда залез на дерево — он такой большой, что его только лошади оттащат… Кстати, то дерево на другой день спилили.

Найви догадалась, о чём он думает:

— Если внизу держат зверокрылов, то им нужна шахта, чтобы вылететь. Но зверокрыла только айрин оседлает…

— Обычного зверокрыла, — перебил Айвэн. — О нэрцерах мы ничего не знаем.

— Ты говорил, в Фарнайле жил айрин…

— Дженг. И если отец делал что-то со зверокрылами, то без айрина ему было не обойтись.

— Этот Дженг ведь с собой покончил? — вспомнила Найви. — Возможно, из-за того, чем ему пришлось заниматься…

Айвэн мрачно кивнул:

— Я и сам так считал, просто гнал эти мысли. Не хотел думать, что из-за отцовских опытов кто-то может спрыгнуть с башни.

Найви накрыла ладонью его руку. Это вышло спонтанно — ей лишь хотелось его утешить. Но им обоим сразу стало неловко.

Пряча глаза, они отстранились друг от друга. Айвэн продолжил, словно ничего не случилось:

— И ещё кое-что: в той части замка не держат животных — ни собак, ни кошек. Даже конюшни находятся в другом крыле. Иногда лошади по ночам с ума сходят: ржут, не переставая. А ещё странные звуки доносятся… — он помедлил, подбирая слова. — То ли визги, то ли свист. Днём я их не слышал, но ночью много раз… особенно за последний год.

Найви вновь поняла, к чему он клонит:

— А чёрных зверокрылов видели ночью… Думаешь, есть шахта, и нэрцеров выпускают ночами?

— Думаю, я плохо знал своего отца.

Привал они устроили в полдень. Тучи разошлись, и припекало так, что Найви взмокла. Бедные лошади обмахивались хвостами, отгоняя оводов; Финч отвёл их в тень, но даже там было жарко.

Рядом шумела река. Радуясь такому шансу, Найви взяла мыло и ушла за излучину, где быстро разделась и вымылась. Она даже одежду сполоснула (стиркой это назвать было нельзя), но на сушку времени не было — пришлось надеть наспех выжатое платье. В такую жару Найви не боялась простыть, тревожась лишь о том, как она выглядит во всём мокром; хорошо, что платье тёмное и к тому же великоватое…

— Ты чего так дол… — голос Айвэна оборвался на полуслове.

Она невозмутимо прошла мимо:

— Тебе тоже освежиться не мешает, — Найви бросила ему мыло. Айвэн поймал его и отвёл взгляд:

— Как будто я сам не знаю…

Пока его не было, она бродила по траве. В мокрой одежде было прохладно, зато не донимала жара. Финч привалился к камню и никуда не спешил, доедая ржаной хлеб. «И у сестёр сейчас время трапезы, — подумала Найви. — Может, послать им потом письмо?»

Но она одёрнула себя — незачем подвергать риску других… Хватит и того, что из-за неё пострадал Айвэн.

Путь вскоре продолжился. Айвэн сразу задремал, вызвав у Найви зависть.

Вот нервы — и на живом медведе уснёт!

Ей стало грустно: найдут они магистра, напишет он Айвэну рекомендательное письмо, и их пути разойдутся: магистр пристроит Айвэна где-нибудь в Дарге, а её — в Тилмирите… или в Брелоне… или вовсе за Ветряным кряжем. Ведь раз Канцелярия ищет обоих, то друг от друга лучше держаться подальше.

Мысль эта травила душу. Прежде Найви гнала её, но сейчас спросила себя: так ли уж сильно она хочет, чтобы их дорога кончалась?..

II

Заночевали в поле; можно было остановиться на постоялом дворе, но после Долгого дня туда было не попасть — все комнаты заняты. Да и денег на постоялый двор уже не было (кстати, и Финч туда не рвался: видимо, привык экономить).

Найви вызвалась помочь с лошадьми — в аббатстве ей доводилось за ними ухаживать. Начала она с кобылы по кличке Бетси, которую Финч назвал своенравной. Но Найви даже не стала её привязывать — лишь мысленно успокоила. Почистив Бетси копыта (для этого у Финча был специальный крючок), Найви взяла скребницу и избавила лошадь от лишней шерсти. Потом проделала это со второй кобылой, Избранницей; кто и куда её избрал, было тайной — Финч клялся, что купил лошадь взрослой, а кличку ей дал прежний хозяин.

Поначалу Финч наблюдал за Найви с тревогой, но затем оценил:

— Здорово у тебя получается!

Найви поняла, что и Айвэн на неё смотрит. Стоило поймать его взгляд, как Избранница заржала, уловив её эмоции.

— Останешься без овса!.. — шёпотом пригрозила ей Найви и покраснела.

Чистить лошадей она закончила, когда солнце уже сползло за холмы. Сев у фургона, Найви залюбовалась светлячками; вечер был из тех, которые хочется продлить навсегда.

— Ужин, — Айвэн поставил на камень жестяную кружку, от которой шёл пар. — Осторожно, горячая…

— Спасибо, — отозвалась Найви.

В кружке была похлёбка: пока она возилась с лошадьми, Финч с Айвэном готовили у костра.

Найви взяла кружку и ойкнула.

— Говорил же, горячая! — Айвэн тоже сел на траву. — Обожглась?

Найви помотала головой. Ей капнуло на руку, но не боль она чувствовала, а нечто иное… Что-то изменилось в ней за день или два, и в сравнении с этим капля кипятка была мелочью.

Она подула на руку — и вдруг вспомнила приключившийся в аббатстве конфуз, тоже связанный с кипятком.

— Между прочим, — сказала Найви, — я в семь лет чуть не уронила на себя кастрюлю с кипящим супом… нет-нет, меня не обожгло, — быстро добавила она, уловив лёгкий шок в глазах Айвэна. — Та история была даже смешной… Рассказать?

Айвэн кивнул. Горел костёр, жевали овёс лошади, золотились светлячки. Когда ещё рассказывать истории, если не в такие вот вечера?

— Было всё так, — начала Найви тоном заправского барда. — Эмили — это одна из сестёр, мы с ней подруги теперь — украла в Прилесье вино…

Айвэн присвистнул:

— Весёлый у вас монастырь…

— Да погоди ты, — рассердилась Найви, — дослушай сначала. Она не то чтобы крала, просто один пьяница бросил бутылку, а Эмили её взяла. Вина там оставалось мало… ну на вот столечко, — Найви показала на пальцах. — Эмили было тогда лет десять: она вино ещё не пробовала, вот ей и стало любопытно.

Понимающе кивнув, Айвэн устроился поудобнее в явном расчёте на курьёзный рассказ.

— Эмили сделала глоток, — продолжала Найви, — но ей не понравилось, и тогда в её голову пришла светлая мысль: сварить из вина пунш. Пробралась она, значит, в библиотеку, вычитала, что для этого надо, и за всем необходимым послала в кухню меня.

— Чтобы её саму не застукали? — догадался Айвэн.

— А то!.. С меня-то спрос какой — мне было всего семь…

Айвэн вдруг засмеялся, и Найви это поразило: она впервые услышала его смех. Воодушевлённая, она заговорила быстрее:

— Ну так вот… Пошла я по указке Эмили за продуктами для пунша: специями, сахаром и лимоном. Только язык Нургайла я тогда ещё знала плохо, а ваше слово «сахар» на айрин-силхе означает «чеснок» — вот я за чесноком и полезла… А он за кипящей кастрюлей висел. Встаю я на стул, поскальзываюсь, кастрюля летит на пол — хорошо мимо меня… Я, конечно, реву, прибегает Эмили с вином — видно, боялась с ним расстаться; спотыкается, падает, но вино не выпускает. Сбегаются сёстры, видят ревущую меня, лужу супа и Эмили с бутылкой в руках… Глаза у неё стали как блюдца. Помахала она им этой бутылкой и говорит: «А мы тут готовим!»

Айвэн покатывался со смеху, его тёмная чёлка разметалась по лбу. Найви улыбалась — и своим воспоминаниям, и его смеху.

— Влетело же нам тогда… Зато слово «сахар» я запомнила на всю жизнь.

Отсмеявшись, Айвэн сказал:

— А у меня в Фарнайле был случай. Дэрго, наставник по математике, часто бил по столу и кричал: «Оторви дьявол ваши головы!» Вообще-то он добрый, просто крикливый. Так вот, мы с Джейми — ну, с которым мы пари устраивали — решили как-то пошутить: сделать так, чтобы стол под ударом развалился.

Найви прыснула.

— В общем, — продолжал Айвэн, — подпилили мы столу ножки…

(Найви уже смеялась)

— …а вместо Дэрго пришёл Тибий — наставник по алхимии. Оказалось, Дэрго заболел, а Тибий его подменил. Раскладывает Тибий свои колбы, мензурки, начинает проводить опыты, и тут по столу ползёт таракан. А Тибий их терпеть не может. Мы с Джейми сидим, боимся дышать — ясно же, что если он прибьёт таракана, то стол упадёт. Тибий легонько его прихлопнул, чтобы не пролить реактивы; стол скрипнул, но стоит. Только мы с Джейми выдыхаем, как стол падает, склянки бьются, реактивы, конечно, смешиваются… От жуткой вони мы бежим за дверь, а Тибий орёт в точности как Дэрго: «Оторви дьявол ваши головы!»

Найви хохотала, но даже сквозь смех поняла: она увидела настоящего Айвэна. Таким он был до той ночи, когда Гайна заставила его убить отца.

— Тогда, на тракте… — Айвэн вдруг посерьёзнел. — После того, как погибли ловчие, я много чего наговорил…

Найви подняла взгляд:

— Кое-что из этого я заслужила.

— Нет, не заслужила. Ты прости меня за то, что я тогда наболтал…

Он был взволнован, хоть и пытался это скрыть, — но голос и свет костра разоблачили его. Найви испугалась, что заметен и её собственный трепет.

— Надо же, — сообразила она, — я извинялась перед тобой вчера, а теперь извиняешься ты… прямо как перед тан-аргайлом!

— Чего?.. — растерялся Айвэн.

— Это часть того, что я помню о доме, — пояснила Найви. — Я была маленькая и часто дралась, а подравшимся детям айрины велят совершить тан-аргайл — то есть поиграть с обидчиком. Но сначала нужно друг перед другом извиниться.

— Так мы-то не дрались…

— А кто меня за горло схватил? — зловредно напомнила Найви.

Ею вдруг овладела бесшабашная лёгкость. Секунды слились в один стремительный миг, и она знала, что Айвэн тоже это чувствует.

— Предлагаю совершить тан-аргайл! — объявила Найви. — Я знаю одну игру, её Эмили придумала…

— Кто-то впал в детство… — ввернул Айвэн (да так, словно сам давно из него выпал).

Но Найви стояла на своём:

— Брось, игра интересная, на логику… чего ты кривишься?

— Игра на логику, придуманная в женском монастыре…

— Не вредничай! Цель игры — выйти из ситуации, предложенной соперником. Участники выбирают героя: например, я охотник, ты — волк… Хотя нет: мы ж с тобой вчера решили, что ты страж, а я — принцесса… Или хочешь поменяться?

— Считаешь, я похож на принцессу?

— Значит, ты страж. Ну так что, играем?

Спросив это, Найви уже знала ответ: его принёс ветер вместе с запахом леса.

— Ладно, давай, — сказал Айвэн, — только ты начнёшь первая.

— Сам напросился!.. Вот ситуация для тебя… — Найви подумала и начала: — Принцесса и страж скачут по лесу. За ними гонятся разбойники, а впереди медведь. Медведь говорит стражу…

— Умный медведь, — вставил Айвэн.

— Это игра, — отмахнулась Найви. — Так вот, медведь говорит: отдай принцессу, и я тебя пропущу, а разбойников съем. Что сделает страж?

Айвэн сразу предложил:

— Убьёт медведя?

— Оружия нет, — уточнила Найви.

— Это что ж за страж такой?

— Не юли — сейчас условия мои!

— Тогда я отдам медведю коня.

— Нельзя: без него вам с принцессой не сбежать от разбойников.

— Ну и условия… — поджав колени, Айвэн задумался. Потом резко выпрямился: — А, знаю! Страж скажет медведю, что они с принцессой больны чумой. Есть их нельзя, зато разбойников можно, потому что те здоровы.

Найви усомнилась:

— А для медведей чума опасна?

— Ну да… — в честном взгляде Айвэна крылась искра лукавства.

— Да ты же сам не знаешь!.. — взбунтовалась Найви.

— А медведь, по-твоему, знает?

Подумав, Найви нехотя признала:

— Ладно, медведь купился — твоя очередь!

Айвэн с минуту размышлял.

— Ну хорошо… Идёт принцесса по мосту и вдруг видит в воде мертвеца…

— Начало весёлое, — ввернула Найви.

— Слушай дальше: мертвец говорит принцессе…

— Он разговаривает?

— Научился у медведя. Так вот, мертвец говорит, что каждый, кто перейдёт мост, будет проклят.

— Принцессу удар хватит… — буркнула Найви.

Но Айвэн продолжал — и так вошёл во вкус, что даже тон его стал зловещим:

— А сзади на мост лезут другие мертвецы. Если принцесса вернётся, они её съедят, пойдёт вперёд — станет жертвой проклятья. Что сделает принцесса?

— Нырнёт в воду?

— Ага, к мертвецу.

Найви фыркнула:

— Дай подумать!

Она встала — и как раз в тот самый миг, когда поднялся Айвэн… будто ими сейчас двигала какая-то сила.

Они замерли друг перед другом, как листья в безветрии. Весь мир застыл в странной, почти осязаемой тишине. Смолк даже треск костра — словно сказочный фавн украл все звуки.

Найви хотела отвести взгляд, но не вышло. Глаза их будто что-то связало, и было поздно их прятать.

Айвэн заговорил с пылом и робостью:

— Вчера, когда ты танцевала с бабочками… Это был самый красивый танец, какой я видел.

— Вряд ли ты видел их много, — прошептала Найви. — И я думала, ты не смотришь…

— Я смотрел… я с самого начала знал, что буду смотреть.

Этот миг был необычен, как луч солнца в ливень. Но «луч» бесцеремонно погасил Финч:

— Вот ведь дурацкий котелок!.. — крикнул он. — Клянусь Гархом, в нём дырка — половина похлёбки вылилась!

Смутившись, они отступили друг от друга. В груди Найви стучало так, что хотелось надавить на рёбра. И всё же она сказала — с таким чувством, словно прыгала в бездну:

— Принцесса пойдёт дальше: когда есть страж, проклятья не страшны.

И с лёгкостью, какой не испытывала ни разу в жизни, Найви ушла к костру.