Принцесса и страж

Глава 4. Костёр и боль

I

Проснулась Найви от холода.

Сразу навалились воспоминания — ловчие, Аклан, Чёртов излом… Зябко ёжась, она теряла надежду, что ей это приснилось; настоящего сна Найви не помнила, но он точно был жутким. Наверное, и хорошо, что он забылся.

Вокруг был туман. Выползшее из-за холмов солнце казалось белым пятном, бесцельно повисшим в мутной дымке. Где-то в ветвях кричала сорока.

Найви нашла взглядом мальчишку: раздевшись до пояса (с ума сошёл — холодно ведь!), тот мылся у ручья. Несколько секунд Найви неосознанно его разглядывала, про себя отмечая, что он сильный… худой, но жилистый, с хорошо развитыми мышцами. «Может, он был подмастерьем у кузнеца? — подумала Найви. — Хотя на подмастерья он вроде бы не похож…»

Она тоже пошла к воде и умылась. Щёку защипало — оказалось, вчера её оцарапало веткой. Найви пригляделась к своему отражению и, ничего толком не разобрав, сделала несколько глотков.

«Платок, — вспыхнуло в голове. — На дереве я потеряла платок».

И всё же холодная вода улучшила её настроение — чего нельзя было сказать о мальчишке:

— Ты громче ходить не можешь? — пробурчал он, снимая с ветки рубаху.

— Могу, — откликнулась Найви. — Но не хочу.

— Свалилась на мою голову…

— И тебе доброе утро.

Мальчишка облачился в испачканную кровью одежду. Понимая, что первым он своё имя не назовёт, Найви решилась представиться:

— Меня зовут Найви.

— Айвэн… — глухо прозвучало в ответ.

Найви зачем-то кивнула… и невольно подумала, что имя у него красивое.

С минуту она размышляла, как теперь быть. Вчерашняя хандра ушла, подтвердив старую пословицу: «Даже хмурое утро находчивей звёздной ночи». Вот и у Найви сразу возникла идея.

Магистр Фрэйн ведь собирался в Брелон за алхимическими порошками — значит, и её путь должен лежать туда. От Канцелярии старый алхимик не спасёт, но что-нибудь наверняка придумает. А добраться до Брелона можно пешком: всего-то и надо, что всё время идти на север. Других-то вариантов всё равно нет… не в аббатство же, в самом деле, возвращаться?

— Я отправляюсь в Брелон, — громко объявила Найви.

Айвэн лишь плечами пожал. «Разговорчивый, как барсук после спячки…» — подумалось ей.

— А ты куда?

— Куда-нибудь.

Отлично… вполне ожидаемый ответ.

— Раз куда-нибудь, то можно и на север, — заметила Найви.

Мальчишка ни словом не возразил; наверное, ему и впрямь было всё равно, куда идти.

За что же его всё-таки ищут?..

После пережитого шока Найви едва помнила услышанное в фургоне. Там было что-то про его отца, а ещё ловчая велела ему держать рот на замке. А он сказал, что та заставила его что-то сделать.

Поколебавшись, Найви робко спросила:

— Не хочешь сказать, что ловчим от тебя было нужно?

— Не хочу, — Айвэн на неё даже не глянул.

Найви вздохнула, хотя особо не огорчилась. Было бы странно, если бы он стал с ней откровенничать.

И Найви решила ни о чём его не спрашивать. Преступник он или нет, уже не важно: их забросило в одну лодку с дырявым дном. Остаётся сесть за вёсла да вычерпывать воду, чтобы с горем пополам догрести до Брелона.

Они двинулись к тракту, по которому шли вчера. Дорога — отличный ориентир: тянется с запада на восток, и, если помнишь, куда ехал, то с направлением не ошибёшься.

Пришлось искать место, где можно спуститься к Серпу. Склон сбоку от тракта постепенно становился покатым. На нём появились кусты, потом деревья, за которые можно было держаться при спуске.

Сходя вниз, Найви с тоской вспоминала охотничью одежду — насколько в ней было бы легче!

А вот Серп из-за сильного течения они переплыть не рискнули. Река тут текла порогами, её шум разлетался на полмили. В пенном потоке темнели макушки камней; находись те ближе друг к другу, можно было бы перейти на тот берег, но расстояние между камнями было приличным, — да и поскользнуться на влажном валуне проще простого.

— Тут есть пара селений, — вспомнила Найви. — Значит, чуть дальше есть и мост.

Айвэн не ответил. Если бы Найви уже не слышала его голос, то сочла бы его немым.

Они пошли вдоль потока. Через какое-то время показались окраины ферм. Когда стало ясно, что их могут заметить, Айвэн развернулся и наконец заговорил:

— Надо идти в обход.

Найви не спорила — в этих местах вряд ли видели айринов. Стоит с кем-нибудь встретиться, и о ней пойдут разговоры. А им с Айвэном это ни к чему; может, в Канцелярии решат, что они погибли при падении, так зачем же ей сверкать волосами направо и налево?

Они уже стали сворачивать, как вдруг кто-то закричал:

— Нет, отвяжите его!..

Найви замерла — голос был детским. Через секунду до них вновь донеслось:

— Ну пожалуйста, не надо!.. Он же утонет!

Не колеблясь, Найви пошла на голос. Кричал бы взрослый, не пошла бы… во всяком случае, в её нынешнем положении. Но крик ребёнка она проигнорировать не могла.

— Я посмотрю, что там, — бросила Найви на ходу.

Айвэн нахмурился, но двинулся следом.

Обогнув прибрежный ольшаник, они увидели мост, да только обрадоваться не успели: там явно творилось что-то странное.

На мосту, тыча пальцами в сторону течения, толпились дети. Самым старшим, наверное, было лет по десять. Детвора наползала друг на друга, глазея на воду, и лишь один малыш не разделял общего веселья: он стоял в стороне, перегнувшись через перила.

Поняв, на что он смотрит, Найви ахнула.

На воде темнел плот — небольшой, сколоченный из брёвен. От плота тянулась верёвка, влажным кольцом закрученная вокруг сваи, а на самом плоту тявкал щенок, привязанный к вбитому колышку.

— Его же унесёт! — плакал малыш.

Но его слёзы никого не разжалобили:

— Маленький Эл хочет нырнуть к другу! — съязвил мальчишка, ростом превосходивший остальных: похоже, он был лидером. — Это тебе за то, что меч мой сломал — я три дня его из ветки выстругивал!

— Я же не нарочно!..

— Смотрите, он и правда прыгнуть хочет! — крикнул кто-то. — У тебя кишка тонка, Эл!

— Ага, — а если и прыгнет, то на дно пойдёт!

И вдруг верёвка порвалась; заглушив её треск, течение подхватило брёвна. Найви с ужасом увидела, как мальчик, которого звали Элом, перевалился через перила.

— Не смей! — крикнула она.

Но было поздно — мальчишка соскользнул и упал. Ударившись о воду, он замолотил по ней руками, а Серп уже нёс его за плотом. Течение было таким сильным, что даже заглушило вопли.

Приятели Эла поняли, что натворили, и веселье на их лицах сменилось ужасом.

Найви с Айвэном побежали к мосту. Айвэн оказался быстрее — с разбега сиганул в воду. Поток толкнул тонущего мальчика к нему, но и самого Айвэна уносило всё дальше. Однако плот застрял меж валунов, и их обоих прибило к доскам; уцепившись за сук, Айвэн схватил мальчишку одной рукой.

А малыш, едва выплюнув воду, потянулся к щенку:

— Черныш!..

— Совсем сдурел?! — рявкнул Айвэн. — Потонуть хочешь?!

Найви впала в замешательство, но тут же встряхнулась: взгляд заметался в поисках ветки или коряги. К счастью, таковая нашлась — обломок тонкого дерева, сломанного ветром. Схватив его, Найви бросилась к воде:

— Держите!

Тонкий ствол едва достал до Айвэна. Тот оторвал Эла от плота и крикнул, перекрывая шум воды:

— Хватайся за меня!

Мальчишка вскарабкался на его плечи, цепляясь за волосы. Лишь по счастливой случайности он не успел захлебнуться.

Щенок скулил, и Айвэн не выдержал: ругаясь сквозь зубы, стал левой рукой расшатывать колышек, а правой продолжал держаться за сук. Эл схватил Черныша; вырвав колышек (тот застрял неглубоко — сразу ясно, что вбивал его ребёнок), Айвэн взялся за корягу и крикнул:

— Тяни!

Найви потащила их, упёршись одной ногой в кочку.

Когда все выбрались на берег, из деревни уже бежали люди. Спасённый мальчуган прижимал питомца к груди, не давая ему вырваться. Из толпы выскочила женщина и, кинувшись к мальчишке, с причитаниями стиснула его в объятьях.

Зато остальные беззастенчиво глазели на чужаков.

— Гляньте на её волосы… — сказал кто-то.

Найви вздрогнула. Собравшиеся уже вовсю шептались:

— Неужто айрин?..

— Быть не может — сколько лет их не видели…

— Откуда она здесь?..

— А она язык-то наш знает?..

— Говорят, они все колдуны и колдуньи…

— Ага, имолятся непонятно кому — даже Пророчицу не чтут…

— Эй! — Айвэн вдруг поднялся с земли. — Чем обсуждать, кто кому молится, последите лучше за своими детьми.

Повисла гробовая тишина.

Найви глядела на мальчишку с изумлением. Он стоял перед толпой с несгибаемым упрямством в глазах. Внутри его словно был стержень: исхудавший и избитый, он, как ни парадоксально, не казался беззащитным на фоне деревенских громил.

Первым опомнился красноносый бугай, упоминавший Пророчицу:

— Ты учить нас будешь, сопляк?

Кто-то тут же поддакнул:

— Да розог ему всыпать, чтоб со старшими говорить научился!

— Точно! — донеслось в ответ. — Привязать к лавке и выдрать прилюдно!

— А ну прекратите! — крикнула женщина, прижимавшая к себе Эла. — Ослепли, что ли? Они моего мальчика спасли!

— Может, и спасли… — буркнул бугай. — Да только с айринами у нас ничего общего нету и не будет… И ты, Ивета, лучше держись от них подальше.

— А вот это уже мне решать! — зло ответила женщина. Отпустив Эла, она подошла к Айвэну и Найви. — Если бы вы не появились… — она судорожно вздохнула. — Не знаю, кто вы и откуда, но добро пожаловать в мой дом.

Найви представился огонь в очаге — верх блаженства по сравнению с пнём, у которого она спала ночью. Но лица селян ясно давали понять, что задерживаться не стоит.

— Мы лучше пойдём… — бормотнула Найви.

Женщина окинула их взглядом. Ссадины Айвэна от неё, конечно же, не укрылись, как и царапина у Найви на щеке.

Она вновь вздохнула:

— Тогда вот что… Идите-ка за мной — надолго я вас не задержу.

Вместе с Элом она повела их к фермам. Селение было небольшим, куда меньше Прилесья; у трёх домов покосились веранды, амбары выглядели жалкими. Все, кто попадался на пути, глядели на них с настороженностью.

Скрывшись в одном из домов, женщина вскоре вернулась — и не с пустыми руками: в корзинке, которую она несла, лежали хлеб, салатные листья, лепёшки, брокколи и даже солонина. С корзинкой Ивета дала им котелок, который вешают над костром, а ещё свёрток из мешковины; как вскоре выяснилось, в нём были кремень и кресало.

— Спасибо… — проронила Найви.

Айвэн тоже поблагодарил хозяйку. Та была явно небогатой, но в их положении стало бы безумством не взять то, что дают.

Прейдя мост, они углубились в лес. За первыми же соснами Найви сказала:

— Спасибо, что вступился за меня.

Айвэн вместо ответа ускорил шаг; он был либо молчун, каких поискать, либо страдал… страдал сильно, по-настоящему. И между этими версиями Найви склонялась ко второй.

Они съели по лепёшке. Пахло соснами, но те росли всё реже, проиграв войну с буками. Лес становился гуще, свет резвился в ветвях и тёплыми пятнышками грел землю. Под ноги лезли корни в шубах из мха, зелёный сумрак золотился среди разлитых ветвями теней… Но вся эта красота не прогоняла мучившую Найви тоску.

Ещё никогда она не была так далеко от аббатства (не считая тех дней, когда жила на Ун-Дае). Ей уже не доведётся услышать пение Эмили, а с грядок у южной башни урожай соберут без неё. Правда, и рясу ей теперь не надеть, — но в сумраке леса перспектива надеть рясу почему-то не казалась ужасной.

С ветки юркнула белка, испугавшись при виде гостей. «Мне бы твою пугливость, — думала Найви, вспомнив вчерашний праздник. — Стояла бы в толпе, а не выходила к ловчим… Может, ты умнее меня?»

Пару раз они сделали привал: доели лепёшки и подкрепились мясом. Айвэн пополнил котелок водой из ручья. Он всё так же молчал, а на вопросы отвечал кратко: «да», «нет», «посмотрим»… Найви даже показалось, что он боится вопросов; может, он и правда злодей?..

Вот только не вязался «злодей» с мальчиком, вставшим перед толпой.

Когда солнце уже катилось к западу, за невидимый отсюда Ветряной кряж, они набрели на ветровал и наломали веток для костра. В памяти Найви к той минуте всплывали лица — Алисии, Эмили, Греты… даже Зары. К глазам её подступили слёзы.

И Найви не выдержала — села на землю и сказала:

— Ловчая, с которой ты дрался, убила мою семью.

Айвэн, держа в руках огниво, замер перед вспыхнувшим сушняком.

— Я узнала её, когда слетела маска, — быстро продолжила Найви. — Восемь лет назад в Прилесье…

И она рассказала, что помнила. Рассказ был сумбурен, но Найви надо было выговориться. От молчания она сошла бы с ума.

Закончив, она тихо добавила:

— И теперь вот выходит, что та колдунья — агент Канцелярии. Знаю, я не заслуживаю, чтобы ты мне что-то рассказывал, но всё-таки… — тут она осеклась, заметив ледяной взгляд Айвэна.

— Не заслуживаешь, — безжалостно подтвердил он. — В этом ты абсолютно права.

И Найви поняла, что он не поверил ни одному её слову. Для него она — эгоистичная дурочка, делающая всё, чтобы не остаться одной.

Найви пожалела, что всё ему рассказала.

II

Скитания по лесу не прошли даром, и Найви быстро сморил сон. «Постелью» послужил лапник, разложенный в стороне от костра — на таком расстоянии, чтобы не жалили искры. Было жёстко, неудобно, но уставшая Найви ничего не замечала и уснула даже раньше, чем на западе угас багрянец.

Однако вскоре её разбудили стоны.

Найви подняла голову. Разумеется, стонал мальчишка. Костёр почти догорел, так что Найви увидела его не сразу; лишь приглядевшись, различила съёжившуюся в кругу света фигуру.

Она встала. Было тихо и прохладно, а лес в полумраке стал ратью теней. В звёздном небе светила растущая луна.

Айвэн вновь застонал. Обогнув пламя, Найви вгляделась в его лицо — напряжённое, с плотно сжатыми губами; стоная, он не размыкал их. На его лбу блестел пот.

Найви опустилась на колени. Мальчишке снился кошмар, и его следовало разбудить.

Но затем Найви передумала.

Как-то раз она проделала одну хитрость: подобно тому, как «общалась» с пчеложуками, коснулась сознания спящей Эмили — её тогда тоже мучил кошмар. И Найви сумела его прогнать.

Приложив кончики пальцев ко лбу Айвэна, она закрыла глаза… и вздрогнула.

Его сон был столь отчётлив, что ей передались образы: ступени, уходящие во тьму… фонарь в левой руке… кинжал в правой…

Кинжал?..

Да, именно кинжал — блестевший в свете фонаря и холодивший ладонь.

В мыслях внезапно всплыло слово «Фарнайл». Ноздри уловили запах камня. А ноги шли куда-то вниз, в затхлый мрак с тишиной… которую прорезал вдруг голос Айвэна:

— Что ты делаешь?

Распахнув глаза, Найви отпрянула. Мальчишка проснулся и смотрел на неё.

Мгновение словно растянулось, а потом он вскочил:

— Ты что, влезла в мой сон?! Использовала айринскую магию?!

— Я не хотела… — промямлила Найви.

Ей показалось, что лицо его пошло пятнами… Хотя наверное, это была лишь игра света.

— Как ты посмела?!

— Да говорю же, я не нарочно! — она тоже разозлилась и встала. — Тебя мучили кошмары, ты стонал… я просто хотела помочь.

— Помочь?!

— Я это умею…

— Что ты видела?

— Да ничего…

— Что ты видела?!

— Какой-то подвал, — призналась Найви. — Ты спускался туда с фонарём и… — она сглотнула. — И с кинжалом…

Он несколько секунд злобно глядел на неё, а затем отвернулся:

— У тебя не было права…

— Я же сказала, что хотела помочь! — вспылила Найви. — Сначала думала тебя разбудить…

— Ну так и разбудила бы!

— Послушай, — она твёрдо решила прекратить ссору, — если бы ты не проснулся, я бы и правда помогла — ты бы спал до утра, но уже спокойно. В твой сон я влезать не собиралась, — Найви помедлила и закончила: — Обещаю больше так не делать.

Айвэн метнул в неё испепеляющий взгляд. Фыркнул и вновь уставился на лес. Затравленный зверь — вот кого он сейчас напоминал.

И Найви вдруг поняла, что никакой он не преступник — пусть в его сне и был кинжал.

Он не преступник, он — жертва; это чувствовалось по отчаянию в каждом его движении.

— Твой сон ведь связан с ловчими? — спросила Найви.

Айвэн молчал. Стоял к ней спиной и молчал.

— Если бы ты просто сказал мне… — она пыталась найти слова, чтобы до него достучаться. — Сказал, почему тебя преследуют… тебе стало бы легче… Так всегда бывает, когда с кем-нибудь говоришь.

— Чушь, — отрезал Айвэн.

— А ты проверь, — не сдавалась Найви. — Ты ведь ещё не пробовал.

Он развернулся с обречённостью в глазах — будто смотрел не юнец, а старик.

— Зачем тебе это? Даже если я всё расскажу, это ничего не изменит.

— Глупости, — Найви чувствовала, что почти убедила его. — Кое-что я уже поняла из твоего сна. Ты совершил что-то страшное… Но ты этого не хотел, ведь так?

Айвэн переменился в лице, и она осознала свою ошибку: о «вторжении» в его сон напоминать не стоило.

— Что бы я ни совершил, тебя это не касается, — процедил он. — Хочешь, чтобы я с тобой шёл — на здоровье. Но говорить я ничего не обязан!

Найви снова разозлилась:

— Тогда ори по ночам от кошмаров — это проще, чем с людьми разговаривать?

Уязвлённый, он глянул на неё с бессильной злобой и пошёл прочь.

— Надеюсь, тебе встретятся медведь или волки! — крикнула Найви. — С ними ты быстро найдёшь общий язык!

Айвэн почти скрылся за деревьями, и она испугалась, что он и правда уйдёт. Но он вернулся. Найви уже собралась извиниться, как вдруг услышала:

— Я жил в замке, в Фарнайле. Этот замок…

И ей стало ясно, что он и сам хотел всё рассказать. Она лишь сдвинула барьер, мешавший ему это сделать.

…Позже, вспоминая ту ночь, Найви видела его глаза, — а в них были костёр и боль. Когда он закончит, из них польются слёзы. А ещё она запомнит фразу, что прозвучит в конце: «Не предавай себя».