Принцесса и страж

Глава 19. Листья в волосах

I

До обеда Найви бродила по дворцу и окрестностям, но окружающая роскошь её не радовала; вместо этого была злость.

Ей нельзя на Ун-Дай — и почему? Из-за Цаанги, предавшей отца!

Из-за той, кто помогала Грэму!

Интересно, что она получила за предательство? «Надо было спросить у смотрителя», — корила себя Найви.

В её мыслях был сумбур, и лишь тревога за Айвэна помогла его одолеть. Отвлекала и Мирла; Найви казалось, что из-за случая в Брелоне та испытывает перед ней чувство вины. Но сама Найви об этом почти забыла и не держала на Мирлу зла: у созерцательницы были причины её бросить… хотела-то она как лучше, вот и не взяла их с Айвэном на острова.

За обедом Мирла рассказывала про Джонг.

Здешние созерцатели летают в королевство по очереди, а всего их тут тридцать — по шесть на каждый крупный город Нургайла. Работают в парах; два дня в Нижнем мире шпионит одна пара, затем возвращается, и её сменяет другая — и так далее.

Оказалось, что не только Ун-Дай, но и другие крупные острова «содержат» островки поменьше, откуда следят за людьми. Всего же больших островов три: Ун-Дай, Таинг и Кулран. Сейчас между ними мир (благодаря отцу Найви), но вообще-то айрины часто воюют за территорию; айринов мало, но и островов тоже немного. А отвоёвывать земли в Нижнем мире они не станут — ведь вдалеке от сердца острова айрин перестанет быть магом.

Пообедав, Найви вновь заглянула к Айвэну, но он ещё спал, и она пошла в сад. Исследовать Джонг без Айвэна ей не хотелось, так что Найви просто легла под деревом и лежала до тех пор, пока не подошла Лофи:

— Простите, фиелнэ…

Найви вопросительно приподнялась.

— Госпожа Мирла просить вас зайти, — сказала Лофи.

— Куда? — не поняла Найви. — Во дворец?

Лофи помотала головой:

— К ней домой.

Найви удивилась — с чего бы Мирле её домой приглашать? Но похоже, Лофи сама ничего не знала.

Снедаемая любопытством, Найви пошла за ней через лес. Вскоре послышались звонкие голоса — на мостах между деревьями играли дети созерцателей. В этой части леса висели «коконы», виденные Найви вчера; впрочем, коконами она их уже не считала, поскольку вспомнила название — юрусы. А «будка» зверокрыла, без которой не обходилась ни одна толстая ветка, именовалась хилмом.

Лофи привела её к огромному дереву, вокруг которого вилась лестница. Найви поднялась к мосту, где её чуть не сбил мальчуган лет десяти:

— Каэнрэ! — поздоровался он и умчался на другой мост. Следом бежал второй мальчишка:

— Ай-кин ал куан, Торци! Сарвэ дэ лисху торай — ли крам!* — он пролетел мимо Найви. — Каэнрэ!

— Каэнрэ… — отозвалась она, и тут из юруса донеслось:

— Иди во вторую дверь направо!

Это был голос Мирлы. Найви пересекла порог, разулась и ступила на циновку.

От выгнутых стен пахло смолой, но в остальном всё было обычным — столы, стулья, двери… Имелась даже стойка из оленьих рогов, чтобы вешать одежду. Айрины, шпионя за людьми, явно заимствовали их быт.

Найви коснулась стены: а древесина тут, похоже, особая — в Нижнем мире её нет. Что-то такое говорил ей отец — мол, юрус сделан из редкого материала, дающего тепло в холода.

«За такие вот дровишки в Нижнем мире бы воевали, — мрачно подумала Найви. — Каждый захочет иметь дом, обогревающий сам себя».

Она прошла мимо гостиной в спальню, откуда звала её Мирла.

— Примерь-ка вот это, — та кивнула на кровать, где лежало бирюзовое платье. — Когда-то оно было моим любимым, но я из него выросла. А тебе наверняка будет впору.

— Мне?! — изумилась Найви.

— Сегодня праздник — Тарэн-кай, день Сияющего Покрова… ты его не помнишь?

Найви встрепенулась — название было знакомым. Ей вспомнились смутные образы: серебристо-зелёный купол в небе, а под ним парят зверокрылы.

— Тарэн-кай… — повторила Найви. — Его вроде бы справляли в конце первого летнего месяца: Покров становился видимым на один вечер…

Она вдруг сообразила, что понятия не имеет, какое сегодня число.

— И этот вечер, — улыбнулась Мирла, — наступит через считанные часы: каждый айрин сможет увидеть Покров. Вот я и вспомнила про платье — тебе ведь есть, перед кем блистать.

Найви взглянула на неё, и Мирла усмехнулась:

— Я не слепая.

Не удержавшись, Найви потрогала ткань: та казалась воздушной. Рядом лежали пояс и ажурная диадема.

— И я всё это могу надеть?..

Мирла с усмешкой пожала плечами:

— Или же пустить на тряпки… но если наденешь, толку будет больше.

— Спасибо… — проронила Найви.

Со смущением и восторгом она разглядывала наряд; в аббатстве ей бы такое и не приснилось.

Облачившись в платье, Найви едва себя узнала: вылитая принцесса с картинки. Чувствуя, как ткань струится по телу, она покружилась перед зеркалом.

— Погоди… — Мирла надела на неё диадему. — Вот теперь всё как надо!

Найви с трепетом коснулась ажурных линий. Увидела бы её Зара, померла бы от зависти!

Часы до вечера прошли в ожидании. Найви вновь переоделась (не разгуливать же полдня в шелках?) и, вернувшись во дворец, ещё дважды зашла к Айвэну. В коридорах звучали голоса, слуги готовились к празднику, а Найви хотелось лишь одного… Но только к вечеру, когда уже стало темнеть, её окликнула Мирла и сказала два заветных слова:

— Он очнулся.

II

К Айвэну Найви пустили не сразу — сначала у него побывал лекарь; она долго маялась у двери, пока та наконец-то не открылась.

— Всё в порядке, — сообщил пожилой айрин, пересёкший порог. — Нога заживает, эффект сонного зелья спал. Ему приготовят ванну с целебным отваром, а пока можешь зайти.

— Спасибо вам!.. — выдохнула Найви и, к изумлению лекаря, изо всех сил его обняла, — а потом как на крыльях влетела в комнату.

Айвэн полусидел, опёршись на подушки. Вид у него был заспанный, но щёки чуть порозовели. При виде Найви он подался вперёд, а она через мгновение очутилась рядом с ним и обняла его ещё крепче, чем бедного лекаря, ни о чём даже не думая: всё теперь было просто и ясно.

Кто-то закрыл за ней дверь (Мирла, наверное), и во внезапной тишине Айвэн проронил:

— Решила добить меня, да?..

— Ой, прости! — Найви сообразила, что стиснула его слишком сильно.

Она ослабила хватку. Айвэн чуть слышно прошептал:

— Значит, они откликнулись на твой зов…

Конечно, Найви поняла, что он имел в виду айринов — и что полёта к островам Айвэн попросту не помнит.

— Откликнулись… — подтвердила она. — Теперь нам не придётся скрываться. Может, я хотя бы так смогу загладить вину…

— Какую ещё вину?

— За то, что привела к тебе ловчих.

— Если бы не привела, мы бы не встретились.

— И тебя бы не ранили…

— Пусть хоть сто раз ранят — я всё равно рад, что всё вышло именно так.

— Дурак… — беззлобно сказала Найви.

Их объятья наконец разомкнулись.

На лице Айвэна таял свет. Ветер принёс запахи трав, в небе за окном летал зверокрыл. Найви подумала, что это один из лучших моментов в её жизни.

Айвэн взглянул на одеяло:

— Знаешь, а нога совсем не болит… Спросишь у здешних целителей, что они со мной сделали?

— Это всё сердце острова! — Найви взахлёб описала увиденное утром. — Благодаря ему айрины и не такое умеют…

Она поймала себя на том, что говорит об айринах в третьем лице — словно она сама не айрин. Но эта мысль сразу сгинула; Айвэн очнулся, с ним всё хорошо, и ничто этот час не омрачит!

Айвэн вдруг начал вставать, и она испугалась:

— Ты чего?

— Всё нормально, лучше помоги мне, — он кивнул на костыли. — Или на одной ноге поскачу.

Найви хотела возразить, но затем передумала и костыли всё же дала, — а то и правда поскачет, с него станется…

С полминуты Айвэн приноравливался к костылям. На его правой ноге по колено срезали штанину, и под бинтами зеленели приложенные к ранам листья.

Доковыляв до стены, он развернулся:

— Не так плохо, как я думал… А где Грэм с принцем?

— Их переселили в другое место — я не знаю, куда… — Найви помедлила. — А если бы и знала, не сказала бы.

Айвэн поморщился. Понимая, как остра эта тема, Найви осторожно заметила:

— В пещеру тебя принёс Грэм…

— Это ничего не меняет.

Чтобы не спорить, Найви быстро кивнула:

— Ладно, не меняет… только давай пока не будем об этом.

За дверью раздались голоса; Айвэн, конечно, ни слова не понял, и Найви стала переводить:

— Слуги к празднику готовятся, — она прислушалась. — Хотят вынести на улицу столы.

— К празднику?..

Найви рассказала про Тарэн-кай и добавила:

— Я видела такое всего раз — незадолго до того, как погибли мама с папой. А до этого меня укладывали спать прежде, чем засветится Покров.

У Айвэна была ещё куча вопросов, но вернулся лекарь, и его увели… точнее, увезли в кресле с деревянными колёсами. Мирла, ждавшая их в коридоре, взяла Найви за локоть:

— Не бойся, вернётся к ужину — живым и частично здоровым. А пока что идём!

— Куда?.. — растерялась Найви.

— Учиться!

Мирла не шутила: забрав Найви в столовую, она до темноты объясняла, какая вилка для чего нужна, как держать нож и отвечать на те или иные слова. Айрины в таких тонкостях щепетильны: нарушение этикета могло кончиться скверно. Быстро наверстать всё, что Найви упустила за восемь лет, не смог бы никто, но и за короткий урок она была признательна — не стоит давать никому повода для насмешек… Хватит и того, что она едва помнит язык.

Когда снаружи зазвучал смех, Мирла сказала:

— Похоже, нам пора идти. Жди у статуй зверокрылов: твой Айвэн будет там.

Поблагодарив её, Найви вернулась в комнату, облачилась в подаренный Мирлой наряд и вышла во двор, где предстоял ужин. За столы, уже расставленные у озера, рассаживались созерцатели, многие из которых пришли с детьми. Над водой синеватыми огоньками кружились скирвы.

Вскоре вышел и Айвэн. Найви вскинула брови: на нём были чёрная рубашка и штаны с широким ремнём. Тёмные волосы, которые порядком отросли, он аккуратно причесал. За весь их путь касаться расчёски ему не довелось, и друг перед другом они предстали будто впервые… И потрясённо застыли.

Айвэн опомнился первым:

— Ты ослепительна…

Наверное, он хотел сказать что-то ещё, но слишком волновался — и Найви его за это простила; от замешательства она и сама выпалила что-то несуразное (насчёт его рубашки) и покраснела, надеясь, что полумрак это скроет… Хотя что тут скроешь, если видно, как краснеет он?

Айвэн по-прежнему передвигался на костылях, поэтому они пошли медленно.

— Может, лучше было остаться? — спохватилась Найви. — Могли бы и из окна посмотреть…

— Шутишь? — скривился Айвэн. — Сидеть и слушать, как веселятся другие? Да и нога у меня уже не болит — могу даже костыли бросить…

— Не вздумай!.. — шикнула Найви.

Они подошли к столам. Многие на них косились (особенно на Айвэна), и от этого им было не по себе. Однако оба понимали, что вести себя нужно как ни в чём ни бывало.

Стараясь ни на кого не пялиться, Найви украдкой осмотрелась.

Выглядели тут все нарядно: мужчины в атласных плащах (тонких, с множеством завязок), женщины в платьях, перехваченных лентами-поясами. Зато диадемы ни у одной из них не было — Найви даже заметила, что на неё глядят с завистью; вряд ли Мирла этого хотела (скорее, наоборот), но наряд Найви выгодно отличался от остальных.

— Сглупила я с диадемой… — легка на помине, Мирла возникла откуда-то слева. — На вас и так все таращатся, а я сделала ещё хуже.

Она повела их к свободным местам, и тут кто-то объявил:

— Да ведь это прелестное создание — дочь знаменитого Джамэя! Юная леди, ваше воскрешение из мёртвых достойно баллады!

Вокруг зашептались. Найви нашла взглядом говорившего: это был пожилой айрин, низкорослый и полный. Сдержанно улыбнувшись, она ответила:

— Из мёртвых я воскресать не умею… Если б могла, жизнь была бы проще.

Раздался смех. Найви хотела сесть, но не успела — какая-то женщина с высокой причёской поприветствовала её на айрин-силхе:

— Тхай игрус лиэ крэцу тэй хи!*

Найви учтиво склонила голову:

— Лиэ игрус фэ кархо сэнх, лиэ игрус чэ сонх. Сарвэ дэ нэви джэй.**

Вокруг вновь зашептались (в этот раз одобрительно), а Найви невозмутимо села, хотя сердце так и билось; спасибо Мирле, что напомнила эти фразы!

— Молодец, — шепнула та, садясь рядом.

Между ней и Айвэном Найви почувствовала себя уверенней, хотя взоры (и им сопутствовал шёпот) к ней так и липли.

— Это Ёлна, из очень влиятельного клана, — прошептала Мирла, имея в виду даму с высокой причёской. — А два карапуза у воды — её дети… Те, что кидают камни в пень.

Проследив за взглядом Мирлы, Найви увидела мальчишек лет пяти-шести — они подбирали с берега булыжники и бросали их в пенёк. Один камень чуть не задел проходившего мимо слугу.

Подали салат из овощей, которых Найви прежде не ела (или ела, но забыла). Ей становилось всё неуютнее — казалось, все глядят лишь на неё. И Айвэн явно чувствовал себя не лучше — наверняка он уже жалел, что ушёл из дворца.

Когда был съеден салат, кто-то вдруг объявил:

— Кажется, началось!

Взор Найви метнулся ввысь: что началось? На небе ведь только звёзды… Но оказалось, речь шла не о Покрове.

На другой берег вышло человек пятнадцать… детей?.. Нет — карликов: таких же, как Элис — карлик-чаровник из Брелона. Возможно, она сейчас была среди них.

Мирла вновь обратилась к Айвэну и Найви:

— Кворво устроят представление — это неотъемлемая часть Тарэн-кая. Только учтите, что они будут воздействовать на наше сознание: каждый, включая вас, увидит одни и те же иллюзии. Но вы двое ощутите это сильнее всех.

— Почему именно мы? — заинтересовался Айвэн.

— Вы не чувствуете сердца острова. Для нас предстоящее зрелище — лишь забава, а вам оно покажется таким реальным, что вы даже можете испугаться. Так что пожалуйста запомните: всё понарошку.

Найви с Айвэном кивнули.

Не прошло и минуты, как обещанное представление началось: кворво на берегу подпрыгнули, точно малыши, ловящие бабочек… а затем вдруг исчезли; на их месте возник великан с головой волка и крыльями летучей мыши.

Айрины зааплодировали. Через пару мгновений к ним присоединились и Найви с Айвэном.

Карлики «превратились» в медведей, потом в удавов и наконец в вихрь: воздух закружился, срывая листву… Впрочем, та вскоре «вернулась» на деревья.

Аплодисменты сменил голос Ёлны:

— Должно быть, нелегко тебе жилось в Нижнем мире, — обратилась она к Найви. — Я слышала, нас там называют сребряноволосыми… и это ещё не самое обидное прозвище.

— Называют, — признала Найви. — Но мне повезло: меня окружали хорошие люди, — про Зару и пару-тройку других монахинь, озабоченных её происхождением, Найви говорить не стала. — Им было всё равно, какие у меня волосы.

Но Ёлну такой ответ не убедил:

— И всё же обидно жить с варварами, — с притворным сочувствием бросила та. — Конечно, к присутствующим это слово не относится…

Под Айвэном скрипнул стул. Найви сжала его руку и негромко сказала:

— Ну почему же с варварами? Лично у меня не возникло причин оскорблять жителей королевства.

— Эта их алхимия… — поморщилась Ёлна. — Она груба и примитивна — в отличие от того, что делаем мы.

— Алхимия — очень сложная наука, — возразила Найви. — Чтобы её освоить, нужно потратить много времени и сил.

Однако Ёлна не унималась:

— А ещё они молятся Гарху с Пророчицей — какая глупость!.. Лишь слабым свойственно придумывать богов.

Послышалось ойканье: кто-то из малышей, метавших камни, попал-таки в слугу. Покосившись на них, Найви громко сказала:

— Чем обсуждать, кто кому молится, последите лучше за своими детьми.

Под взглядом Айвэна она поняла, о чём он подумал: они поменялись местами.

Ёлна явно хотела разразиться тирадой, но тут кворво сотворили новое зрелище: над столом пролетел такой мощный вихрь, что многие вскрикнули. Найви схватилась за диадему, боясь, что её сдует, и лишь после сообразила, что никакого вихря нет. А Ёлна этим воспользовалась:

— Торвай лар ко лиэ кворво ди сэн! Тэр хэн? Со кварви дархо…*

Некоторые отозвались смехом. Найви не всё поняла, но слово «глупая» не спутать ни с чем… Лишь рука Мирлы, стиснувшая запястье, удержала её от грубости:

— Не поддавайся… ты же видишь, что тебя провоцируют!..

Шёпот Мирлы возымел действие, однако смолчать означало стать проигравшей. И Найви сделала так, как советовал магистр Фрэйн поступать в таких случаях — обратила всё в шутку:

— Я ещё не привыкла к островам — кажется, что меня и саму сдует…

В этот раз смех был без издёвки. Найви удивлённо осознала, что умудрилась расположить к себе многих.

Второе блюдо (каких-то странных креветок) она не ела, боясь показаться неуклюжей. Велись разговоры, некоторые айрины ушли гулять по берегу. Ближе к дворцу резвились дети.

Айвэн вдруг отодвинул стул:

— Пойдём к озеру?

— А твоя нога?..

— Ничего с ней не будет — мы же тут со скуки помрём!

Найви покосилась на Ёлну:

— Вообще-то скучать нам вряд ли дадут…

Но Айвэн уже поднялся, и она тоже встала. Они двинулись к воде, где плясали отражения скирвов. От кувшинок шёл душистый запах, голоса созерцателей стихали сзади, и Найви хотелось, чтобы они смолкли совсем… Чтобы Джонг опустел, оставив их с Айвэном вдвоём.

Шагов через двадцать Айвэн на что-то кивнул:

— Смотри, лодка…

Найви поняла, что он хочет того же: сбежать от голосов и взглядов. Но всё же попыталась остановить его:

— Нет, постой — она ведь чужая!

— А мы и не крадём её — переплывём на тот берег, а как вернёмся, привяжем здесь же.

— Да нас самих привяжут — и грести тебе нельзя… Айвэн!..

Но он уже возился с канатом. Бросив в лодку костыли, Айвэн перелез туда сам и вытянул правую ногу. Видя, что ему всё-таки больно, Найви разозлилась:

— Я не поплыву!

— Тогда утоплюсь с горя, — Айвэн взялся за вёсла. — Доплыву до середины и… — его лицо стало скорбным и при этом забавным. — Глубина там наверняка приличная!

Найви невольно прыснула.

Таким несерьёзным она видела его лишь раз — тем вечером, когда они играли в «принцессу и стража». И эта дурашливость заразила её: Найви села в лодку, и они поплыли. Мелькали скирвы, вёсла разгоняли кувшинки… Мысли таяли, как сны в предутренней мгле.

Когда лодка ткнулась в берег, смех с голосами почти стихли. Найви первой оказалась на траве, с тоской подумав о платье, — но и это быстро вылетело из головы. В те минуты оттуда вылетело почти всё.

— Давай помогу… — она помогла Айвэну выбраться. Ей чудилось, что он слышит стук её сердца. Поднялся ветер, но им обоим было жарко; под пальцами она чувствовала тепло его предплечья.

— Берегись!.. — Айвэн вдруг бросил костыль и дёрнул её за руку, а с Найви слетела диадема — точнее, её сорвали. Задрав голову, она увидела хвост, мелькнувший в ветвях.

Найви выдохнула — так и заикой можно стать…

— Это звигл, — засмеялась она. — Они крадут всё, что блестит… С мамы как-то сорвали брошь.

В зашуршавшей листве сверкнули глаза — с хищной игривостью, как у кошки; на кошку звигл и походил, только хвост был длиннее.

«Называется, сбежали от всех…» — подумала Найви.

Звигл зашипел и полез выше, а затем пополз по ветке, бесцеремонно срывая листья.

Айвэн запрокинул голову и потребовал:

— Эй, верни диадему!

— Лучше не злить его, — предупредила Найви. — Знаешь, какие у них когти?

— Ещё острее, чем у Ёлны? — испугался Айвэн.

И тут диадема, как ни странно, упала: наверное, звигл утратил к ней интерес. Айвэн поймал её свободной рукой и хотел водрузить Найви на голову, но вдруг замер:

— У тебя листья в волосах…

Он извлёк листок из её волос. Лицо Айвэна было рядом, скирвы отражались в его зрачках. Тишь объяла их с Найви, как корзинка одуванчика, уснувшего на ночь.

Айвэн подался вперёд, и Найви тоже, и тепло их губ слилось в жар.

Вкус клубники — мягкий и кисло-сладкий… Волосок, под ветром щекочущий кожу… Не верилось, что это происходит, но казалось, всё так и должно быть.

Они выпали из реальности — унеслись туда, куда не взлетит ни один зверокрыл.

Горизонт замерцал зелёным: начался Тарэн-кай. Но даже это они заметили не сразу… После поцелуев они обнялись, а звигл над ними удивлённо озирался — будто не веря, что о нём забыли.

Потом они повернули головы и глядели в изумрудную даль, разлившуюся там, где кончался остров и начиналось небо.

— По-моему, ничего особенного… — заключил Айвэн.

— Точно, — согласилась Найви. — В сравнении с тем, что было только что — сущий пустяк…

Они засмеялись. Айвэн всё-таки надел на неё диадему и сказал:

— У тебя красивые волосы — никогда больше не закрывай их платком.

Они пошли через лес, не зная, куда, — да и какое это имело значение? Но вскоре просто легли на траву и говорили: о важном и о пустяках, обо всём, что шло в голову… Они будто листали друг друга, как книгу, страница за страницей, и не могли оторваться.

— …теперь всё будет хорошо, — шептала Найви. — Ты язык наш выучишь, а я вспомню всё, что забыла… Мирла сказала, мы найдём здесь какое-нибудь занятие…

— Я уже знаю, как тут называют бинт, — сообщил ей Айвэн. — А как сказать «я люблю тебя»?

Найви хотела ответить (ещё ни на один вопрос ей не хотелось ответить так, как на этот), но не успела, потому что рядом прозвучал голос Гайны:

— Какая неожиданная встреча!

* Так нечестно, Торци! Я тебя уже коснулся — ты пойман!

* Пусть тени вокруг вас не таят зла.

** Ваша доброта — свет, ваше внимание — честь. Я сохраню этот миг в сердце.

* Она даже магию кворво от реальности не отличит! Что с ней спорить? Глупая девчонка…