Припарка мёртвому

Глава 11 Закон подлости

Я быстро пригнулся, пропуская над собой размашистый и резкий удар противника с правой, тут же блокируя локтем аналогичный удар левой, но гораздо слабее. Оппонент ни грамма не смутился при виде моей сноровки, но оригинальничать не начал, просто повторив ту же комбинацию, но, как только я снова успешно отбил его немудреное, но эффективное комбо — тут же поспешил вцепиться мне зубами в ключицу. Извернувшись, я убрал желанную для гада часть тела вместе со всем остальным подальше, а затем, недолго думая, ответно пнул по ребрам. Хорошо вышло.

Обиженный взрёв медведя оповестил окрестности ночного леса о том, что жизнь у него не сахар. Туша, достигающая в холке полутора метров, вновь взметнулась на дыбы, роняя передние лапы мне на плечи. Теперь зверь нацелился погрызть голову.

…а я ему взял и дал вместо головы предплечье. Пусть грызёт, пусть царапает меня своими невероятно мощными передними лапами. «Железная рубашка» сама по себе уровнем не поднимется, а лесной хозяин определенно заслужил трудовую повинность.

Мы провели с Кирой Гирой вместе неделю, практически не покидая номера трактира. Общались, отдыхали, строили планы. Я расспрашивал её о Нихоне, она с живостью интересовалась моими приключениями. Не хотелось ничего скрывать, вываливал всё, как на духу. Эдакая исповедь в благодарные уши. Что было особенно отрадно — рыжая меня не осуждала, хоть и лишь потому, что у нее был отличный стимул этого не делать. Если я к своему крестовому походу против Нихона относился с мрачной неизбежностью, то кошка буквально пылала черной ненавистью, во имя которой могла бы оправдать почти всё. Наверное, это китайский папа Гиры постарался, не позволив дочери вырасти примерной законопослушной японкой…

Всю неделю я посвятил как раз купированию этой самой ненависти — первые несколько дней Кира и слушать не хотела о том, чтобы просто идти и жить своей жизнью. Она хотела возмездия, желательно — бок о бок со мной.

Промелькнувшие воспоминания прервал медведь, еще раз показавший, что он отнюдь не дурак. Утомившись жевать мой локоть, косолапый стиснул челюсти и раздраженно дёрнул головой. Мои сто пятьдесят килограммов отправились в полёт. Прокатившись по траве на полянке, я замер лицом вниз, позволяя хищнику продолжить попытки прокусить или процарапать «Железную рубашку». Кое-что у него получалось — верхний слой кожи вспарывался, кровь брызгала, но… это были сущие мелочи, на которые можно было не обращать внимания.

— «Прием «Железная рубашка» получил уровень. Текущий уровень — 91»

Превосходно. Я перевернулся на спину и ободряюще похлопал медведя по морде. Тот оскорбленно взревел и попытался поддеть меня на торчащий позади его носа солидный костяной рог. Получилось. Меня снова перевернуло на живот.

Убедить Киру, что желаемое труднодостижимо, я всё-таки смог. Моё присутствие по-прежнему тяготило бывшую Слугу, хоть она это и старалась не показывать. Пройти по священной дороге возмездия и разрушения не порвав фрака, то есть плаща анонимности, было невозможно — что стало первым аргументом. Рыжая со скрипом согласилась предоставить всё мне, но предупредила, что вернется на стезю мести через пару лет, если не услышит обо мне или не узнает о падении империи.

Я не скупился — Кира растворилась Зовом к Матери, унося с собой двадцать тысяч золотом, редкую эротическую картину, чье полотно я везде таскал с собой, а заодно мой последний «небесный камень». Этого добра ей должно было хватить на всё-про-всё — и на приключения, и на то, чтобы где-то осесть, а самое главное — позволяло за счёт камня приобрести кристалл Перерождения.

Гостеприимный трактир я покинул совершенно свободным от долгов и обязательств бессмертным, сосредоточенным только и строго на одной цели.

А вот с ней было всё… плохо. Слепящая неожиданная удача в лице маленькой бессмертной и даже робкие намеки тела на то, что оно начинает что-то чувствовать, никак не могли повлиять на мой совершенно упавший боевой дух. Я был раздавлен предоставленными Кирой сведениями.

Медведю всё надоело, он определенно решил вернуться домой, повернувшись ко мне задом и утрачивая интерес. Я дёрнул его за длинный толстый хвост, нанося особо обидное оскорбление и возвращая интерес зверя назад.

Огромная каменная чаша, почти ровно обрамленная острыми горами и имеющая по центру озеро размером с Байкал. Этот невидимый колосс парил высоко в небе, бережно храня нихонцев от чужого взгляда.

Проблемой номер один была площадь Нихона, составляющая приблизительно 716 000 квадратных километров. Печалью под номером два можно было считать то, что никаких уязвимых мест, которые можно было бы поразить, у Нихона не было.

Вообще.

Почти вся логистика империи держалась на магии и водных путях совершенно безопасного озера. Критических центров, чье разрушение могло бы парализовать нормальную жизнь — не было. Более того, передо мной даже не стояла задача диверсии, всё было куда хуже…

С висящего пустыней южного океана огромного острова требовалось снести всю жизнь. Одним махом. Поэтому я сейчас грустно лежал лицом в землю, позволяя кусать себя длиннохвостому медведю-носорогу, умеющему виртуозно скакать по стволам деревьев.

— «Прием «Железная рубашка» получил уровень. Текущий уровень — 92»

В траве прыгнул кузнечик размером с кролика, заставив моё «Чувство Объёма» тоже прокачаться, перевалив за 60-ый уровень. Ощущения стали шире, глубже, точнее и дальше, но я лишь механически отметил это в сознании.

Мной владело отчаяние.

И не мной одним. Медведь предпринял еще одну попытку к бегству, поэтому пришлось крепко схватить его за шкуру между первой и второй парой передних лап. Массаж должен был быть продолжен.

Даже будь у меня десять, а то и двадцать ядерных бомб — проблемы бы это не решило. Слишком большая площадь, слишком разветвленная инфраструктура, слишком много Бессов. Несколько сот тысяч нихонцев, а то и миллион. А еще и Слуги. Сколько их? Неизвестно. Хуже того, даже такой гуманитарий как я, прекрасно понимает, что весь этот воздушный остров самая настоящая крепость для бессмертных. До ближайшего берега ближайшего континента, Драмана, около шести тысяч километров.

Даже если весь мир объявит Нихону войну, то достаточного количества кораблей для атаки просто не наберется. И что они, в конце-то концов, сделают? Убьют всех? Тоже мне проблема.

Мой мохнатый оппонент окончательно выдохся и упал прямо на меня, тяжело засопев. Пришлось спихнуть его вбок. Обняв хрипящего зверя, я заснул тревожным сном человека, не понимающего, что ему делать дальше.

«Утро вечера мудренее». Эта пословица еще в моей первой жизни на Земле не была пустым звуком. Просыпаешься, сидишь с чашкой кофе и внезапно кристально чётко осознаешь некоторые решения или выходы, которые до этого момента не приходили на ум. Ничего технически сложного — простые проблемы, простые решения. Мелочи, которых в жизни куда больше, чем действительно серьезных осложнений. Более того, я всегда считал эти мелочи тем, что засоряет мозг куда сильнее больших бед — слабая актуальность какой-нибудь ерунды может сидеть в голове месяцами, кушая ценный ресурс в то время, как при пожаре ты всегда знаешь, что делать. Драпать. Или выносить детей.

Продрав глаза поздним утром, я сразу же почувствовал оно. Именно это священное утреннее решение, чётко дающее понять, чем нужно заняться в первую очередь.

Собой.

Похлопав продолжающего дрыхнуть медведя по могучим пластинам, защищающим его хребет, я от души, но молча обругал себя последними словами.

Вся жизнь нелепа, как эта драка на лесной полянке! Куда-то спешить, бежать, лететь, лихорадочно строить свои планы и ломать чужие. Инерция мышления была настолько сильна, что я на полном серьезе продолжил двигаться, несмотря на то, что всё тело ощущает себя ватным и бесчувственным. Суицидальный порыв засчитан, но пора вспомнить кое-что из того, что сейчас необходимо.

Я дважды прошёл полный обучающий курс на боевого монаха. А кого еще можно назвать мастерами самовосстановления и стремления к совершенству?

Содрав с себя ошметки, оставшиеся от моей «вечной» походной юбки, я натянул свои любимые и единственные золотые трусы. Их тяжелый желтый отблеск, вкупе с жизнеутверждающими силуэтами фиолетовых павлинов, действовал на меня умиротворяюще. Я сосредоточился на собственных ощущениях, делая несколько шагов по полянке. Взмахнул руками, хвостом, глубоко подышал.

Всё плохо. Тело будто накачано анестетиком. Тяжелое, медленное, с трудом понимающее, что от него хочет мозг. Бессознательно двигаться еще как-то получалось, но иначе…

Значит, начну с самых азов. Повторенные десятки и сотни тысяч раз ранее упражнения. Дыхательная гимнастика. Простые, не отягощенные никаким практическим смыслом медитации. Созерцание.

Поначалу отрешиться было тяжело. Максимально плавно переступая по снегу и выполняя комплексы упражнений, я никак не мог опустошить голову. В нее постоянно и настойчиво лез Картер, расставание с которым произошло столь быстро, что задело даже меня. Скомканные отношения с Кирой, тоже можно сказать выпнутые на «мороз». Раздумья о том, как там Эйнинген и Умный Еж — что делают, что думают, что хотят. И Нихон… огромный остров в виде чаши.

Но два обучающих сценария — это много, много, много лет однообразных упражнений. Не та память, от которой можно избавиться, особенно если она у тебя абсолютна.

Давным-давно уковылял медведь, сидевший на полянке до самого вечера и зализывающий случайно порванную мной в драке кожистую перепонку между первой и второй парой передних лап, а я только разогревался. Комплекс ката, медитация, движение в трансе, асаны. Повтор. И еще. Еще. Еще. Разум был сильно ушиблен как самим собой, так и варварским воздействием нацеленного меня убить Творца Боли, поэтому я нырнул в эйфорию привычного, но давно забытого ритма, как героиновый наркоман за пазуху только что убитого им дилера.

«Железная рубашка» была отключена, я раз за разом выполнял одни и те же упражнения, погружаясь как можно глубже в собственные воспоминания. Не те, что лежали всегда на виду, в полной доступности, а другие. О том, что я чувствовал.

Гудение уставших мышц. Боль прикушенного языка. Саднящее чувство от сбитых костяшек на кулаках. Ощущение в теле после сорокачасовой медитации. Растянутые сухожилия. Много-много интересных ощущений.

Я очень хотел вспомнить всё. Более того… у меня даже началось получаться. Где-то через неделю времени постоянных упражнений судьба решила, что я сделал достаточно…

…и наградила меня болью.

Из леса вылетели стрелы и впились сзади своими широкими и острыми наконечниками в мои бедра и руки. Я упал на утрамбованную собой же мерзлую землю, очумело мотая головой и изо всех сил пытаясь вернуться к активному образу жизни. Проклятая инерция… Пытаться встать было ошибкой — ноги не слушались совершенно, по рукам текло горячее, а за свои шевеления я был удостоен еще парой стрел в бедра и несколькими сильными глухими ударами в голову. Из груди вырвался лающий кашель, и я упал.

Они подходили очень осторожно, периодически постреливая из луков, стараясь попасть тупыми тяжелыми стрелами мне по голове. Означенный орган тела у меня послушно мотался от ударов, но урона стрелы уже не наносили — в какой бы прострации я ни находился от столь внезапной атаки, но «Железную рубашку» включил почти не думая. Глушащие стрелы и широкие срезни… оружие охотников.

Только вот насколько опасны эти охотники, я узнать не мог, валяясь мордой в земле, поэтому попытался изобразить мертвого. На меня навалилось несколько тел, принявшихся странно елозить по спине. Какая-то скотина задела торчащие из ног и рук стрелы, чуть не заставив меня взвыть от боли и радости. Да пусть хоть убивают — чувства вернулись!

Убивать меня не стали, а начали заматывать… сначала я думал, что в верёвки, но это оказалось просто тряпье. С десяток мужских фигур возился вокруг моего тела, причем трое из них, пыхтя от натуги, старались вдавить мои плечи и ноги в землю, якобы их контролируя. Сделав всё, что смогли для моей фиксации, разумные заговорили.

— Что, всё? Клименс! У тебя есть еще что-нибудь?!

— Только туника. Не отдам. Катитесь лесом.

— Да ладно тебе! Тряпки не оружие!

— Катись. Лесом. Купер.

— Вы еще подеритесь, — ворчливо вклинился третий голос, тут же став категоричным, — Нужно всё, что может его удержать. Такой шанс раз в жизни выпадает. Снимаем с себя всё вплоть до трусов и вяжем его!

Из ошеломляющей и опасной, ситуация резко стала почти забавной. Впрочем, я, продолжая притворяться потерявшим сознание, включил «Чувство объёма», оценивая обстановку. Это оказалось правильным решением — хоть у компании явно был очень серьезный напряг с оружием, за исключением нескольких луков, определенная смётка у товарищей присутствовала. Прямо над моей головой сидел мужик, с натугой удерживая в поднятых руках солидных размеров булыжник. Получать по черепу мне не хотелось, как и пытаться воевать, не представляя против кого и в каком состоянии мои ноги.

Обвязав меня чем смогли, эти разумные с натугой приподняли мою тушу и поволокли в лес. Идущий следом мужик с булыжников, озадачивший себя миссией подстраховки, страдал больше тех, кто волок моё неподъёмное тело, так как периодически наступал на волочащийся хвост. Один раз бедолагу даже снесло. Я же расслабленно валялся у ребят на ручках, не забыв включить самоисцеление и слушал разговоры тех, кто мог себе позволить говорить, а не пыхтеть с натуги.

А говорили они много. Возбужденно. Брызгая слюной и маша руками. Услышав первые же слова того, кого я окрестил про себя лидером, захотелось погладить умного и красивого орка по голове — мужик помялся, но отдал команду одному из товарищей «догнать Хайзела и вернуть». Упомянутого Хайзела послали настучать в ближайшее поселение за награду о моем местоположении, а оставшиеся решили рискнуть и попробовать взять меня в плен.

Кто не рискует, тот не пьет шампанское. А вот о нём мужики мечтали вслух — группа отважных орколовов оказалась амнистированными Бессами, отрубившимся в каменоломнях не один десяток лет. Выйдя на свободу с чистой совестью и Статусами, мужики решили держаться вместе первое время. Они нашли заброшенный охотничий поселок и решили там перезимовать, а на меня наткнулись, обходя новые владения. А обо мне они слышали.

— За сведения дают десять тысяч, — бормотал один, — Десять!! За убийство — пятьдесят! За живого пять миллионов! Я все понимаю, парни, но вам не кажется, что 397-ой уровень очнется и пустит нас на фарш?! Почему не убить?!

— Вот поэтому Франц и рулит всем, а не ты, — выплюнул из себя один из передних несунов, дыша как загнанный осёл, — Убить надежнее… только вот потом нам в двадцать рыл мотать в Жур. Никто тебе сюда награду не принесет. А до Жура две тысячи километров… а у нас ни медяка.

— На кой демон в Жур-то?! — искренне удивился бормотун.

— За живым прилетят, дебил! — отрезал один из «свободных», придерживая ветви раскидистого куста, чтобы товарищи прошли свободнее, — Прилетят и заплатят. За час-два здесь будут! Сравни — пять миллионов за два часа или две тысячи километров до Гильдии Охотников за головами?!

— Это сейчас — пять, — гулко хохотнул мужик с булыжником. В очередной раз наступив мне на хвост, он не удержал соблазна и крепко приложился оружием пролетариата к моему лбу. Отведя душу и подстраховав товарищей, он авторитетно продолжил, — А раньше до полтинника доходило. Самый разыскиваемый преступник! Дважды!

— Это как? — поинтересовался один из ранее молчавших.

— А так, — охотно ему объяснил камненосец, — Сначала его искали как Соломона. С 50-ых годов. А потом уже ставили деньги на Джаргака. А как выяснили, что он одно и тоже рыло…

— Так это Соломон??!!

Меня банально уронили. От удивления. Пока поднимали и ругались, уронили еще. Никакого уважения.

— Соломон-Соломон… а мы его как кабана завалили…

Точно. Никакого уважения.

Убивать их я смысла не видел, продолжать разыгрывать из себя труп — тоже. Жалующиеся на судьбу Бессы явно очень невысокого уровня никак не могли претендовать на источник хоть какой-либо информации. Рассеченные сухожилия, мясо и кожа уже восстановились, что могло быть обнаружено в любую секунду. Я потихоньку начал вызывать из инвентаря цепи и, держа их в напряженном, чтобы не звякнули, состоянии, принялся аккуратно обматывать свою поясницу. Задумывалось удивительное вознесение от проблем. Проще говоря, я собирался улететь, ссыпав вниз пару сотен золотых монет Пана, дабы бывшим бандитам, ворам или кто они там есть, было проще добраться до Жура.

Что хуже? Жестокая, но краткосрочная смерть на несколько месяцев, или улетающие в небеса пять миллионов золотых, за которые в некоторых местах можно построить небольшой городок, с азартными играми и веселыми девушками?

Приняв решение, я ускорил циркуляцию Ки по организму, готовясь сам себя вздёрнуть в небо.

Короткий бешеный рёв оповестил всех присутствующих о том, что пришёл медведь.

Плавно, но быстро подняв себя вверх, я начал рассматривать развернувшуюся лесную битву. Медведь начал знакомство с новыми Бессами точно таким же образом, как со мной — подкрался поближе, сливаясь цветом шкуры с местностью, затем вовсю рявкнул, нанося психический ущерб, плюнул сгустком яда в самого крупного потенциального противника и кинулся драть и кусать остальных, панически вертящихся на месте. Ну да, эффект хамелеона у зверя отличный, быстро приспосабливается к смене обстановки, а тут еще и ночь.

Поймавший плевок мишки тут же ушел в несознанку, начав завывать как живая сирена и размазывать полученное добро по своему эпидермису. Еще один из Бессов, чьих имен и уровней я так и не увидел, получил удар хвостом и улетел за поваленное здоровенное дерево. Я тут же сделал ставку на то, что именно у этого типа лучшие шансы на выживание. Далее медведь сплоховал, облапив наиболее крикливого из оставшихся и начав его увлеченно грызть — отскочивший в сторону худой парень в одной набедренной повязке и колчане, начал этот самый колчан опустошать с помощью лука. Относительного успеха он добился — кроме бесполезных против шкуры зверя срезней и тупых глушилок, у парня было аж пять стрел с острыми вытянутыми наконечниками, хорошо так вошедшими мохнатому шестилапу в бок. Раздался еще один громкий рёв. В нём чувствовалась жажда мести.

В принципе шесть-семь Бессов даже самого низкого уровня смогли бы без особых проблем справиться с косолапым — тот был способен максимум на два быстрых плевка, а его буйная натура не предполагала хитростей в бою. Но бывшие кандальники явно давным-давно выкинули из своей оперативной памяти умение сражаться. Проще говоря, они с медведем попали в ту же ситуацию, что и со мной, но с другой стороны. Несшие меня безоружные первым делом попытались разорвать дистанцию, но зверь, явно назначив их виновными за колотьё в боку, тут же превратил их в лепёшки парой бросков и ударов лап.

Оставшиеся в живых решили остаться в живых и припустили кто куда со всех ног, включая и худого парня, оставшегося без нормальных стрел. Он даже лук отбросил, чтобы бежать не мешал. Однако, один смельчак остался. Фигура Бесса пошла на моих глазах рябью, он рывком оказался вплотную к медведю и всадил тому в уже пострадавший бок целую серию мощных коротких ударов. Я уважительно покачал головой — сильно, в звере определенно почти тонна веса, а мохнатого хорошо так качнуло.

Хозяин леса молниеносно развернулся к новой угрозе, вставая на дыбы и облапливая противника, подгребая его под собой. Зверь раскрыл пасть, оглушительно зарычав в лицо человеку…

…а потом раскрыл вторую пару челюстей, маскирующихся под пушистые щеки хищника, гордо демонстрируя влажные длинные зубы, до того момента мирно покоившиеся у него в глубине глотки. Рывок массивной головой, хруст… и на снег оседает безголовый труп.

Вот и всё. Аж земли зачерпнул, вместе с головой. Даже не сплюнул.

Пока я возился с цепями, обматывая себя как положено для долгого полёта, медведь проводил ревизию, обнюхивая трупы. Закончив с ней и поняв, что от него еще кто-то убежал, он бодро плюнул в меня второй порцией яда, тут же развернулся и ускакал по следам убежавших, смешно подбрасывая свой пушистый зад. Увернувшийся от прощального подарка я почесал голову, прикинул собственное состояние и постановил, что достигнутые результаты можно и нужно закрепить. Еще пару недель упражнений и я вернусь в форму.

Правда, Лилисанну при нашей следующей встрече, если она состоится, нужно будет убивать сразу наповал. А то вдруг ручкой махнёт…