Припарка мёртвому

Глава 23 Главное — не победа

Мы стояли друг напротив друга в заполненной прахом темноте объёмного пустого пространства Пирамиды. Абракадавр никогда не походил на могущественного мага смерти, способного движением брови поднимать легионы мертвецов и попирать их костлявыми стопами царства, а я… никогда не был похож на героя. Тем не менее…

— Наверное, мне нужно было ждать тебя на самом верху, — развёл ручками Умный Ёж, — но, увы, в командной рубке удивительно мало места и полно дорогостоящего оборудования. Собственных покоев у меня тоже нет, а в отсеке с генераторами маны драться нельзя тем более. Я решил, что здесь ты в даже самом наилучшем для себя исходе нанесешь минимум вреда Пирамиде… но не учёл неожиданного хода с Бенедиктом. Неприятная потеря.

— Разговор перед боем? Серьезно? — мой голос из-под защищающей рот тряпки звучал приглушенно, — Бенедикт… я его уничтожил?

— Чем позже ты умрёшь — тем позже воскреснешь, — рассудительно заметил некромант, — Залезать внутрь Пирамиды было форменной глупостью, Кирн. Даже для тебя. Всё было глупостью. Кроме Бенедикта. Удивительно, но ты его на самом деле уничтожил.

— Злишься?

— Нет. Мы с ним слишком различались характерами… Но, к делу, — Умный Ёж заложил ручки за спину, начав перекатываться с носка на пятку, — Ты не выйдешь из Пирамиды живым, Кирн. Не нанесешь вред Нихону. Это я гарантирую.

Некромант был совершенно прав в оценке моих действий. Лезть к нему сюда, зная, что всё здание состоит из контролируемого им вещества, было совершенно не умным решением. Как отвлекающий фактор оно сработало идеально, но какой смысл в отвлекающем факторе, если я теперь здесь? Эйнинген подождёт, пока моя иконка в отряде посереет, оповестив о моей смерти и… спокойно уйдет по своим делам, с чистой совестью.

Вот так, как сереет сейчас иконка сероухой… Не вытянули бедолагу.

— Тем не менее, ты предлагаешь… переговоры? — я хмыкнул, выходя из боевой стойки, — Тянешь время или что-то еще? Хотя… ты опасался, что я задействую свой приём внутри Чёрной Пирамиды, да? Поэтому сюда гули шли мелкими порциями?

— Да, да и да. Несложно догадаться, — улыбнулся некромант, зачем-то потирая руки о кожу штанов так, как будто у него вспотели ладони. Последнего быть не могло. Никак. Ёж тем временем продолжал, — Зачем упускать возможность мирных переговоров? Твоя смерть ничего не решит окончательно. Воскреснув через десять лет, ты вновь будешь летающей атомной бомбой, способной учинить хаос в любой точке мира. А потом еще, еще и еще. Это… неудобно.

— И что?

— А то, что в этом мы одинаковы! — жестко отрезал неживой маг, — Даже если случится чудо и Нихон падёт здесь и сейчас, а его подданые будут рассеяны по миру и ассимилированы, то всё равно останусь я. Могу тебя уверить, что целеустремленность — это наше общее свойство, Кирн. Мир должен развиваться. Смертные, бессмертные, боги — мы все должны идти вперед, чтобы рано или поздно, но вырваться из виртуального пространства. Либо сделать его бесконечным!

Абракадавр говорил и говорил. В его голосе впервые за всё время, что я знал этого Бесса, появились нотки настоящих эмоций. Пусть даже и выраженных в лютой и иссушающей его жажде познания нового. Мир и разумные должны идти вперед. Вечная грызня по мелочам, войны, экономическая и политическая каша — всё это создаётся и искусственно поддерживается прослойкой паразитов, извлекающих из этой «мутной воды» прибыль. Искусственная стагнация, фальшивая стабильность, консорциумы лоббирующие вредящие бизнесу технологии.

То, в чем погрязла Земля в те времена, когда мы на ней еще жили. То, в чем мог бы погрязнуть Пан, пройдя тысячелетие становления хоть какого-то баланса.

— Ты один за полгода можешь построить средний город для проживания смертных! — Ёж резко жестикулировал, ходя из стороны в сторону вдоль безмолвных рядов гулей, — Я за месяц могу снабдить этот город достаточным количеством низкоквалифицированной силы и стражей порядка! Заметь, мы вдвоем! Занимаясь самыми примитивными вещами! Куда пропадает весь полезный коэффициент бессмертных?

— На то же строительство городов, — пожал плечами я, — Возведение дамб, создание плодородных участков земли. Если ты не заметил, то большинство бессмертных как раз и занимаются… занимались общественно полезной деятельностью, пока не начались… мировые проблемы.

— Правильно, — толстенький человечек охотно закивал, — всё верно. Только что бессмертные делают потом? Получая плату и копя деньги, каждый из них пытается после возвыситься. Подмять под себя энное количество смертных. Устроить себе небольшой рай, в котором он будет властелином. Совершенно непродуктивно с моей точки зрения. Я считаю, что подобный эгоизм должен быть исправлен любой ценой.

— Эгоизм? — я поперхнулся, сплевывая то ли завязшую в зубах пыль, то ли фрагмент Бенедикта, — Ты не забыл, что нас сюда всех запихали в качестве компенсации за отсутствие лечения?

— Компенсация?

Ёж остановился. Замер. Медленно повернулся ко мне.

А затем просто рассыпался в мелкую серую пыль. Весь. Его тело просто обрушилось вниз, серея и расползаясь самой обычной серой кучкой, ничем не отличимой от бесчисленные кучек такого же осевшего праха вокруг. Полежав пару секунд, этот прах начал двигаться сам по себе, его частицы перебегали с места на место, собирались, поднимались в воздух. Они собирали новый образ.

Менее чем за минуту я потрясенно рассматривал истинный облик Бесса.

«Абракадавр. Бессмертный. Раса — нежить. Класс — Царь Нежити. Уровень 907»

Больше всего существо напоминало тощего трехметрового скелета, с чёрных костей которого непрерывно отлетает крошечные облачка пепла. Он совсем не выглядел угрожающим — тонкий, хрупкий, чуть-чуть покачивающийся на месте, с тёмными провалами глазниц, с костями настолько тонкими, что те казалось, принадлежали некрупным птицам. Только вот…

Я посмотрел на его Статус, светящийся бриллиантовым цветом, и громко сглотнул.

Раздался монотонный тихий голос, от которого по моей спине замаршировали армии мурашек.

— Расовый сценарий в чумном городе, где мне в четыре года уже пришлось бегать с ланцетом, вскрывая бубоны. Всех человеческих чувств, осязания, обоняния, вкуса, меня лишали специальными микстурами, которые приходилось принимать в качестве профилактики против заражения игровой чумой. Добивание терминально больных тоже возлагалось на детей. Взрослых было немного. Восемьсот лет классового сценария были куда хуже. Не слишком ли большая цена за неосторожно выбранный класс «некроманта», а, Кирн?

Я промолчал, не зная, что сказать. Действительно, минимум информации, что предоставлялся на старте, когда я создавал свое первое тело, никак не давал понять, что у всего будут свои последствия.

— Один раз я удостоился разговора с Куратором, — продолжал шелестеть неживым голосом Абракадавр, — Один вопрос за встречу. Я спросил его: «За что?» Знаешь, что он мне ответил?

— Что?

— Дефицит информации позволял нам делать разный выбор. «Это необходимо для сбалансированного старта». В ином случае, на Пане бы жило тридцать миллионов половинчиков, выбравших класс «барда». Двадцать три года пиров и плотских утех, если тебе интересно. Еще Куратор напомнил, что при выборе расы и класса горели индикаторы, оповещающие о предстоящей сложности… обучения. Последнее было… обидно.

— И ты теперь хочешь, чтобы бессмертные потеряли свои личности? — на языке была сплошная горечь, — Просто из-за несправедливости начального выбора?

— Нет, — спокойно и равномерно шелестел зловещий скелет, — Я лишь изложил тебе предпосылки, почему считаю упомянутую тобой «компенсацию» сомнительной. Считаю, что у меня есть моральное право на любые ответные действия миру.

Я вздохнул, не зная, что ответить. Сложно, когда у оппонента есть хорошая доказательная база, оправдывающая его поступки. Проще бить гулей. Возразить бывшему землянину, который познал настоящий ад всего лишь сделав выбор? Нечем.

В углу зрения замелькали строчки Системы, и я почувствовал, как у меня екнуло сердце. Она оповещала меня о получении крох опыта, но куда важнее было — за что. Кулаки сжались. Стоящий в десятке метров от меня Абракадавр сразу отреагировал:

— Твой друг неплохо сражается, — заметил он, — но не уверен, что у него есть шансы. Но подстраховаться стоит.

Точка, показывающая моё местонахождение на карте, начала двигаться по направлению к Эйнингену и белоухой. Пирамида шла к острову-бомбе. Неприятно быстро.

— Кирн, мы можем договориться, — Абракадавр странным, медленным и осторожным движением протянул по направлению ко мне руку, — Помешать мне не выйдет, зато помочь — более чем. Если ты сыграешь роль всеобщего врага, террориста, уничтожителя, то как минимум миллион бессмертных будет достаточно мотивирован для участия в технологическом прогрессе на добровольных началах. Миллион из тридцати. Лучший. Избранный. Эффективный.

Какое замечательное серьезное предложение. Роль мирового зла у меня отлично получится, есть все задатки, способности, да и желания хоть отбавляй. Соблазн велик, даже несмотря на то, что некромант предлагает мне участь куда худшую, чем любая из возможных других. Несмотря на свой бриллиантовый Статус и совершенно нереальную внешность, уровни и возможности, этот чудовищный Бесс остался всё тем же Умным Ежом, предпочитающим действовать наверняка.

Все козыри у него на руках, я в ловушке, Эйнинген сражается с настигшими его Бессама, а мне только что в награду предложено то, что может оценить лишь такой же обыватель. Ни золото, ни власть, ни собственная страна, империя или уютный остров, а куда большее и значительное. Стать кем-то значимым. Навечно. Внести свой вклад в план, созданный тем, кому ты веришь, кого уважаешь, кому не считаешь зазорным подчиняться. Кому-то бесстрастному, мудрому, умному и самоотверженному.

— Мне нужно подумать. Недолго.

— Думай сколько хочешь, — великодушный жест длинного зловещего скелета был бы смешон в иных обстоятельствах, — Убить меня ты не можешь никак. Даже на три с половиной месяца. Иммунитет к физическому воздействию. Пока я жив, Пирамида подчиняется моей воле. Единственное ограничение в том, что я не дам тебе совершить ритуал, которым ты уничтожил подземный город.

Соблазн действительно был велик. Но было слишком поздно. Всё, что мной двигало, было всего лишь бараньим упрямством и усталостью. Я придумал себе цель, оправдал её и жил ей одной. Абракадавр такой же. За всеми его словами кроется лишь желание получить самый мощный в мире микроскоп, который будет вечно удовлетворять его жажду познания. Остальные, смертные и бессмертные, в его картине мира будут лишь обслугой для этого микроскопа.

Мы с ним оба не герои, а лишь капризные гады, получившие слишком много сил, влияния и везения. Разница лишь в том, что я уже совершенно не стремлюсь к вечности.

— «Бессмертный Эдвард Эйнинген был удалён из отряда»

Помолчав несколько секунд, я горько ухмыльнулся, шумно выдохнул… и напал на Абракадавра и его гулей.

Не говоря ни слова.

Интерлюдия

Очередной импульс он выпустил неожиданно, по-хитрому, сразу, после отвлекающего первого, лишь чуть довернув своё оружие. Уловка была в том, чтобы с силой сдвинуть мизинцем переключатель, помогающий блоку стволов прокрутиться. Бесс, до этого вполне опытно уклонившийся уже от трех выстрелов, просто не справился с инерцией своего текущего маневра, налетая всем телом на полупрозрачную вспышку. С всполохом и воем разорвавшегося магического снаряда, бессмертного разбрызгало во все стороны. Стремительно набирающий высоту Эдвард лишь мазнул взглядом по красиво отлетевшей голове опытного противника.

Он чувствовал себя везунчиком.

Магам всегда было лучше. Гарантированное трудоустройство, возможность быстро переучиться, отличный доход, комфорт и общее уважение. Безусловно, волшебники были куда менее выносливыми, сильными и быстрыми чем другие классы бессмертных, но кому нужны эти завышенные характеристики, когда ты можешь зарабатывать золото в комфорте больших городов?

Плюсов было много, но именно в данный момент Эдвард Эйнинген, маг-оружейник и очень недовольный одним определенным Джаргаком бессмертный, искренне считал своим главным плюсом опыт.

Снять подачу питания, полностью «обесточив» левитатор и отправляя себя в свободное падение, быстрым щелчком переключить универсальную кнопку, меняя векторы будущего полёта… Включить полную мощность. Всё это делается за секунду, отправляя твоё тело в глубокий воздушный «нырок», в котором ты поворачиваешься вместе с оружием особым образом, стреляя в моментально теряющего тебя противника, внезапно сообразившего, что он не может эффективно целиться вниз.

Попадание, вспышка, услышать глухой вопль, чуть довернуть рычажок управления, уклоняясь от чужой ноги. Остальное, вопящее и размахивающее руками, пролетит через пару секунд в десятке метров севернее.

— Пока всё! — сообщить прячущейся белоухой девушке, забившейся с телом своей потерявшей сознания подруги меж двух крупных камней, — Летим дальше! Быстро, быстро!

Зооморф взлетает, таща подругу, сквозь бинты которой проступило уже устрашающее количество крови. Она летит вперед, к сделанной ими всеми бомбе, оставляя прикрытие тылов на мага-оружейника.

Опыт. Появление универсальных левитаторов произошло относительно недавно, они были редки и дороги, прилично владеть ими набранные Абракадавром Бессы не умели. Это сейчас и играло на руку блондинистом магу. Сам он не мог похвастать в воздухе и одной десятой той дурной мощи, что выдавал с помощью цепей Кирн, но имел в своем распоряжении куда более тонкие и эффективные инструменты решения возникающих проблем.

В частности — мозг.

«Долго не протянет» — решил Эйнинген, бросив взгляд на безвольно свисающие конечности раненной сероухой, но её товарке ничего говорить и не подумал. Слишком многое сейчас зависело от оставшейся одной девушки. От него тоже. Как и от Джаргака, значок которого нарезал по карте сумасшедше быстрые круги вокруг одной точки. Только бы он не сунулся внутрь Пирамиды… Потяни время, Кирн, полетай вокруг, а потом, сюда, на полной скорости. Абракадавр не успеет прилететь. Никак.

Еще одна тройка вставших на след Бессов выныривает из-под основания островка, размером с большой амбар. Идут кучно, но не рядом, стреляют по отрывистой команде одного, надеясь хоть одним из выстрелов накрыть мелкую фигурку своего единственного противника. Рыцарю, барду и каким-то образом затесавшегося в их компанию редкому «инквизитору» не дают никаких шансов — вояка ловит первый импульс лицом, бард промахивается по резко смещающемуся магу и опасно кренится набок от толчка взрыва, убившего воина. Пока он восстанавливает равновесие, подлетевший к ним оружейник одновременно пускает с правой руки слабое рассекающее заклинание самого примитивного круга, а правой доводит свою чудовищную пушку на пытающегося вернуться в строй барда. Магия рассекает ремни левитатора у «инквизитора», а бард лишается большей части грудной клетки и одной из рук.

Убрать пушку, достать обычный копье-посох, проткнуть неловко дергающегося в воздухе врага насквозь, вырвать острие посоха из тела, чиркнуть по горлу, с возвратным движением по глазам. Можно спокойно лететь дальше. Рассудок привычно отсчитывает секунды охлаждения стволов, проверяет запас маны в камнях накопителях, следит за расходом энергии на полёт. Эдвард не воин, он конструктор магомеханических систем вооружения. И он хорош в том, что он делает

А не вот в этом вот всём!

Под ледяным фасадом отстраненной боевой сосредоточенности, Эйнинген кипел от злости. На заманившего его сюда Умного Ежа, обещавшего полное отсутствие внимания от навязчивых и душных «академиков», вкрадчиво лезущих магу под кожу. На Джаргака, вокруг которого вечно творилась какая-то апокалиптичная дрянь, из которой этот Бесс выходил без особых проблем, но ввергая целые страны в разруху, на белоухую, самоотверженно тащащую куда-то без двух минут труп…

Но больше всего Эйнинген злился на себя, как на человека, для которого одним из самых оскорбительных слов являлось «авантюрист». Десятки лет упорной работы, железные принципы и правила, многочисленные жертвы и компромиссы ради стабильного будущего и что в итоге? Он с оружием в руках болтается посреди бескрайнего неба, преследуя крайне сомнительные и совершенно ему невыгодные цели!

Следующая пара догнавших их Бессов была магами. Более того, прекрасно сработавшимися вместе и обстрелянными пользователями левитаторов. Ведущий с изящной небрежностью пропустил импульс Эдварда буквально впритирку со своим плечом и тут же выстрелил, почти не целясь, навскидку. Второй тут же повторил за ним. Оружейник без труда уклонился от пущенных по нему разрядов, но то, что произошло после, застало его врасплох. Оба мага выпустили повисшие на ремнях копье-посохи, вызвали из инвентаря их близнецов, и сделали еще по одному залпу.

Эйнинген едва успел выхватить и активировать одну из коротких толстых стальных трубок, висевших у него на перевязи. Трубка коротко пролаяла, выпуская сноп мелких осколков кристаллов, в котором благополучно детонировали импульсы обоих коварных магов.

Но… слишком близко.

Легкое тело Эдварда весело закувыркалось по замысловатой траектории.

Клик-ВУУМ.

Взрыв. Гневный и азартный вопль уцелевшего мага, совершенно не предполагавшего, что можно прицельно выстрелить из такой хаотичной позиции. Можно. Еще как можно.

А еще можно так.

Короб левитатора взвыл на три голоса, быстро начав раскаляться, но даруя своему изобретательному владельцу короткий момент ускорения. Рванувший к врагу по дуге маг запустил с обеих рук в Бесса по ножу, коварно отвлекая этим его внимание. Не поняв, что обычный металл вряд ли пробьет его защиту, бессмертный дёрнулся от атаки вбок, прямо под выстрел копье-посоха Эйнингена. Взрыв, брызги крови, фрагменты тела. Классика.

Копье-посохи — оружие одного удара. Оружейник вновь полетел за зооморфами, морщаясь и вытаскивая из лица и предплечий крошечные осколки человеческих костей. То, что его немного посекло, он заметил только что.

А вот и он. Огромный чёрный фаллос, оклеенный талисманами «монахов», с зафиксированными тут и там механизмами сохранения и направления энергии. Самая большая и опасная бомба, сотворенная руками и мозгами разумных. Джаргак ласково называл остров «лингамом», чем ввергал друга в недоумение несмотря на то, что Эдвард обоснованно считал себя более воспитанным, чем гигантский орк. Ну какой же это лингам?

— Умерла… — опустошенно поведала белоухая бессмертная подлетевшему к ней вплотную магу.

— Вы бы тут и так ждали своего третьего, — пожал блондинк плечами, — зачем возились-то?

— Традиция у нас такая, — ответила ему девушка с кроличьими ушами, — умирать — только в крайнем случае.

Эдвард на это лишь кивнул. Разумно. Не сейчас, но вообще? Очень даже разумно. Вряд ли Кирн родился таким психом, скорее всего, каждая смерть берет свою плату. Или… быть может, просто меняется отношение к жизни?

Точка Джаргака на карте не шевелилась. Бесс определенно был жив, но находился на одном и том же месте уже несколько минут. Возможно, он при этом перемещался, но по ограниченной территории, что безусловно указывало на то, что дела пошли не так, как планировалось изначально. Эйнинген, застонав от досады про себя, отрывисто приказал потерянно сидящей девушке:

— Начинай подготовку!

— Орка же нет!

— Возможно и не будет, — отрезал маг, зорко оглядываясь по сторонам, — У нас нет выбора!

— Он может прилететь за минуту! — вяло запротестовала садящаяся в позу лотоса крольчиха. Эдвард мельком подумал о том, что ей не стоило спать с орком. Вообще-то никому не стоило бы этого делать, и сам маг совершенно не мог понять в этом женщин, но, видимо, было тут что-то такое… нелогичное.

— Он может сдохнуть в любую минуту! — сухо пролаял маг, сверля синим взглядом оробевшую девушку, — Начинай!

Эдвард совершенно не уважал Кирна Джаргака. Являясь по складу характера основательным и педантичным буржуа, маг считал своего целеустремленного, но очень неумного друга жертвой его хаотичного советского прошлого. И даже немного жалел. С другой стороны, на жизненном пути мастера Эйнингена очень часто возникали разумные, заслуживающие полного и всяческого уважения. Умные, эрудированные, деловые, образованные, культурные…

…они были теми еще сволочами.

Зато к Джаргаку можно было спокойно доверять. Захваченный своими делами, проектами, и просто творящимся вокруг адом орк был очень далек от предательства. Щедрый, простодушный и ненавязчивый, этот хвостатый Бесс тем не менее никогда не лез в душу и не пытался манипулировать Эдвардом. Более того, совершенное равнодушие Кирна к жизням и судьбам тех, кто оказался у орка на пути, не являясь при этом его другом, чем-то сильно импонировало блондинистому магу.

«Затворник» ни разу не позволил педантичному и сухому разуму в теле вечно несовершеннолетней девочки усомниться в своей дружбе.

Но при этом невыразимо раздражал.

Эйнинген вновь отвлекся от мониторинга окружающей среды, обращая свое внимание на позицию друга, тут же начав тихо ругаться сквозь зубы. Джаргак двигался к ним, но делал это слишкоммедленно.

Маг-оружейник закусил ноготь, лихорадочно размышляя. Он ранен? В плену? Потерял все цепи и летит на каком-нибудь огрызке? Может, его держат в плену живым, чтобы не спугнуть их? Рискнуть и подождать? Нет?

— Готово! — донеслись слова девушки, — Осталась последняя сутра! Скажу её и всё!

— Понял!

Десяток летящих к ним крошечных фигурок заставил мага отчаянно выругаться. Пока он размышлял и ждал, события развивались, а окно выбора сужалось. Удрать, бросив всё? Ну нет, этот лифт едет вниз! Мастер Эдвард уже оценил расстояния Внешнего Мира и совершенно не собирается путешествовать по нему на одном левитаторе!

Маг приземлился на торец острова и приказал девушке запускать ритуал, а затем убираться подальше. Та, бросив взгляд в сторону летящих к ним Бессов, молча приняла нужное положение для произнесения сутр, оставив рядом с собой по правую руку небольшой острый кинжал. Разумно. Зачем бегать, если можно дождаться?

«Лингам» еле заметно вздрогнул, когда задымились края у прилепленных на него пергаментов с монашескими иероглифами. Эдвард, сосредоточенный на манипуляциях с механизмами, почти не заметил момента, когда остров начал падение. Смерть девушки, пронзившей себе сердце, также прошла мимо его внимания. Маг лихорадочно работал на падающем черном камне.

Для орка, вновь запоровшего всё, что только можно и нельзя, этот остров был бомбой последней надежды. Для блондинистого мага он был просто лифтом, способным вернуть его в знакомый мир. Но без сидящего на этой бомбе до самого конца Бесса, аккуратно поправляющего угол падения колоссального камня, последний становился чем-то средним между бомбой и лифтом. Снижение эффективности устройства Эйнингена совершенно не устраивало.

Завыли соединенные между собой преобразователи и накопители, черный «палец» вонзился в эфирный слой, начав «наматывать» на себя концентрированный эфир, как веретено, наматывающее одновременно тысячи нитей. Блондин, упрямо поджавший губы, внимательно наблюдал за скачущей туда-сюда иглой показателя, его руки чуть подкручивали два крохотных «барашка», пытаясь стабилизировать пляшущую иглу.

Компромисс далеко не всегда значит, что все будут полностью удовлетворены.

Кирн со своей идеей пролетел. То, что Нихон всё-таки будет уничтожен, но при этом без непосредственного участия орка, наполняло маленькое чёрное сердце Эйнингена большой светлой радостью. Но не меньшим было и огорчение от нежелающей стабилизироваться иглы. Проходящий сквозь эфирный слой остров содрогался от вибрации, что делало все усилия мага тщетными.

«Лингам» можно было использовать и как лифт… и как бомбу. После вылета из эфирного потока у Эйнингена было бы около десятка секунд, чтобы использовать Зов к Матери.

…или он мог это время потратить на то, чем должен был заняться сам Кирн Джаргак, которого здесь не было.

Когда огромный голубой кокон, ревущий на сотни километров вокруг от накопленной и сдерживаемой им же энергии вырвался на просторы Срединного Мира, Эйнинген по-прежнему не мог решить, что ему делать.

«Исключение из отряда. Причина: разные локации»

Точно. Командиром отряда Кирн же был…

«Добро пожаловать в Джаргаки!»

Идиотская улыбка бессмертного, объявляющего ни в чем не повинному магу о том, что он стал причиной гибели десятков тысяч невинных смертных.

Руки сами вцепились в «барашки», проворачивая их буквально на долю градуса. Утихомирившаяся иголка встала строго перпендикулярно ближайшей твердой от падающего острова поверхности.

Губы Эдварда Эйнингена растянула самая дурацкая и самая безумная улыбка в его жизни.

Один из лучших магов-оружейников Пана просто не нашел в себе сил оставить на произвол судьбы своё самое масштабное творение.

Воющий и гудящий кокон бурлящей голубой энергии, скрывающей в себе огромный черный столб неразрушимого материала вонзился всего на сотню километров южнее самого центра гигантского невидимого острова, парящего высокого в небе Срединного Мира. Разрушительный многометровый «бублик» концентрированного эфира с ошеломительной скоростью начал расширяться от места удара. Многометровая волна голубой энергии сжигала всё на своем пути, пропекая почву на несколько метров вглубь. Жидкость, камень, дерево, живая плоть — всё испарялось, плавилось и исчезало. Дойдя до скал, опоясывающих «чашу» Нихона, остатки эфирной энергии обожгли и их… а затем покатились назад, постепенно теряя последние крохи силы.

Остров Нихон за несколько минут превратился в совершенно непригодную для жизни местность. За несколько минут были убиты несколько миллионов смертных, почти шестьсот тысяч бессмертных и несравнимо большее число неразумных живых существ.

…в это же время, довольно далеко от навсегда умершего острова, удар тонкой костлявой руки, источающей невесомый серый прах, разорвал в клочья сердце одного высокого бессмертного орка…

…у которого вечно всё шло совершенно не так, как задумывалось.