Припарка мёртвому

Глава 13 Тщетность бытия

— Давайте пройдемся еще раз по пунктам, господин Кирн, — поступило мне предложение от длинноногой и определенно нервничающей эльфийки. Бессмертная держала себя в руках, но не полностью — её длинные «музыкальные» пальцы постоянно норовили сплестись в что-то непотребное, — Итак, Вы снимаете абсолютно все претензии к «Академии», обязуетесь не атаковать наши активы, И разглашаете местоположение империи Нихон в обмен на убежище для тридцати девяти гремлинов различного пола, возраста и темперамента в одном из наших мультирасовых центров?

— Чуть-чуть неверно, — заставил я вспотеть местного регионального менеджера крупнейшей и могущественнейшей Гильдии на планете, — Ваши, как вы выразились, центры вполне могут стать целью атаки Нихона. Требуется нечто понадежнее, и я уверен, что у вас подобные места есть. В остальном всё верно.

— Но… — протянула девушка, испуганно разглядывая меня как дракона, обремененного неистовой эрекцией, — Какие могут быть гарантии, что Вы…

— Сами гремлины. Я же о них забочусь, — пожатие плечами напрашивалось само по себе. Пришлось подпустить в голос предостережения, — Уточню, уважаемая, чтобы у вас не возникло иллюзий. Это тридцать девять гремлинов для меня чрезвычайно весомый повод для того, чтобы удержаться от агрессии в направлении «Академии». Но совершенно ничтожный, если «Академия» решит попробовать влиять на меня с их помощью. Мы нашли общий язык?

Общий язык мы нашли, хоть и немецкий. С разрушением Вавилонской Башни в мире воцарился полный хаос. Хотя, дело даже не в том, что её разрушили — а как это сделали. Использованный для уничтожения Великого Строения предмет аннулировал не только текущие, но и предоставленные ранее возможности Башни. Проще говоря — языки смешались. Наступил культурный апокалипсис. Общий системный язык стёрся из памяти каждого разумного. Коренные жители стран, ведущих свою историю до конца строительства Башни приобрели знание местного языка. Бессы остались при своём.

А остальные смертные… им не повезло. Иммигрантам, чья родина ушла в небытие, беглецам или свободным, живущим вне Системных границ поселений, присваивался случайный язык.

Наступил кромешный ад.

Злобно матерясь и объясняясь на пальцах с полуживыми гремлинами, слишком молодыми, чтобы помнить привычный для Вавилона 50-ых русский язык, я кое-как взял на себя шефство над этим кораблём обмороженных и ошпаренных, потащив его с максимальной скоростью по местным поселениям. Движению уже уставшего от жизни судёнышка я помогал всеми своими доступными силами и цепями, поэтому летели мы довольно резво.

Остальное было делом техники. Я врывался налету в поселения, воровал местного жреца и под его сонно-панические вопли тащил несчастного к больным. Затем — обратно, истощенного, но с весьма увесистым кошельком. Скорость была велика, я чертовски убедителен, поэтому удалось спасти всех.

А далее стал вопрос — что с ними делать? Высадить в ближайшем поселении? Бред сивой, пьяной и необразованной кобылы. Уж если Нихон устроил такое, то дорезать остатки, выкинув на континент пару десятков Слуг, которым местные не способны противопоставить теперь вообще ничего — это наиболее логичное развитие событий. У меня было время, желание и возможность, поэтому я потащил упирающийся кораблик и приходящих в себя гремлинов через океан. К городам «Академии».

Это было нелегко. Слова сестёр Царраката, явно говорящим соплеменникам про то, что зла я им не желаю, понимания не встречали. Гремлины хотели ясности, возвращения, чтобы спасти чудом выживших, а может просто боялись до судорог меня или за детей, но мне пришлось почти неделю не спать, таща корабль вперёд и держать своё «Чувство объёма» включенным, вместе с «Железной рубашкой». Выжившие вовсю пытались меня убить.

И вот теперь мы подлетаем к их новому дому, вход в который располагается в глухой лощине. Встречала нас группа почти в сотню разумных расы гремлинов, притащенная сюда «академиками». Среди них была пара стариков, помнящих русский.

Повезло.

— Сначала мы с тобой поговорим, — в на лице старика под набрякшими веками сталью блеснули острые проницательные глаза дожившего до почтенных лет гремлина, — Я не уверен, что стоит давать девчонкам общаться с таким как ты.

А нет, не очень повезло.

— Я вылечил и сопроводил в безопасность твоих соотечественников. Возможно — последних. Не достаточно для того, чтобы получить простой перевод?

— Ты сделал это ради своих целей, — последовал ответ, полный железобетонной уверенности, — Не вылечил, а похищал жрецов. Не сопроводил, а приволок, единолично всё решив. Не позволил спасти других. Притащил их буквально в плен Бессов, где уже прозябали мы, но требуешь относиться к себе, как к спасителю? Я тебя сейчас в жопу пошлю…

Посланным я быть не хотел. Не то, чтобы всерьез верил, что у сестёр есть что мне сказать, но… не зря же я их тащил.

— Ладно, что ты хочешь знать?

— Простую вещь, — хмыкнул старый гремлин, — Ты — сумасшедший массовый убийца или нет?

— Да. Нет. Вопрос этики, — решил посовокуплять я остатки престарелого рассудка, — Смотря с какой стороны смотреть.

— Смотрел с разных, — поведал мне старый хрыч, — Ничего не понял. Поэтому спрашиваю. Разъясни.

— С точки зрения Системы я нарушитель правил, — начал объяснять я, попыхивая трубкой, — Смертные на меня смотрят как на чудовище. Для бессмертных я опасный и неподконтрольный гад, который неоднократно причинял им невыносимые финансовые и репутационные потери. Для богов, что бы они из себя не корчили, я угроза их пастве, а значит и существованию. Как видишь, я опосредованно невиновен ни в чём, кроме неподконтрольности.

От такого признания старика чуть не хватил удар. Он схватился за сердце, почернел чешуёй, выпучил глаза и начал надрывно подвывать. Я не сразу сообразил, что он так кашляет. Пришлось подождать, пока бедолага оклемается.

— Невиновен? — прохрипел он, — Ты?!!

— Знаешь, откуда у меня эта внешность? Раса? Силы? Уровень? Мрачная репутация? Чёрный Статус? Место в листах охотников за головами? — оскалился я, — Ничего я не делал. Только сопротивлялся попыткам себя принудить, лишить свободы, использовать, закабалить. Перед тем, как ты разинешь рот, старче, желая сказать, что сопротивлялся я мол, с слишком большим побочным уроном, глянь на меня внимательнее. Я — один! Я слаб! Нет времени и средств перебирать методы — займись я подобной чушью, уже давно сидел бы в кандалах, в лучшем случае!

— Так ты себя оправдываешь? — голос старика-гремлина был спокоен и выдержан. В нём даже просквозила некоторая ирония, хотя он и не говорил на этом языке почти полсотни лет.

— Не оправдываю я себя, — проворчал я, заставляя деда снова сыграть в лупоглазика озабоченного запором, — Я бессмертный. Мне не перед кем оправдываться. Нет ни одной силы, ни одной власти, ни одной нации, ни одной фракции и не единого божества перед которыми я бы чувствовал ответственность настолько, что стал бы оправдываться.

— Нет, я тебя точно сейчас в жопу пошлю, — буркнул старик, поёживаясь и отодвигаясь на тощей заднице подальше. Не из страха, скорее от отчуждения.

— А я и пойду, — с легкостью согласился я, — Вот возьму и пойду.

— Да неужели?! — каркнул старик, — Вот прямо притащил дирижабль через океан, поручился перед «академиками» и вот возьмёшь и уйдешь?! Ха!

— У меня появилась идея, — с улыбкой поведал я гремлину, буквально ощущая, как кожа на его заднице начинает собираться в жесткие валики от напряжения, — Слишком хорошая, в отличие от надежды, что семь молодых гремлинш мне могут действительно помочь.

Иногда действительно стоит просто выговориться. Когда проговариваешь что-либо о себе, то сам переосмысливаешь свои действия и чувства. Находишь новые идеи, видишь решения.

Обретаешь Путь.

Общение никогда не было моей сильной стороной, с тех самых времен, как я был смертным. Что-то я в этом самом общении не понимал, постоянно вспоминая поговорку одного обаятельного гангстера о том, что пистолетом можно добиться куда большего, чем без этого самого пистолета. Особенно — в важных делах, особенно, когда поджимает время… да и вообще, много этих самых «особенно».

— Что ты сделаешь, если я откажусь переводить? — старик скукожился, как будто ему было холодно.

Я ткнул пальцем вверх.

— Отправлюсь туда. Во Внешний Мир, — сказал я ему, — Буду ломать и убивать, пока они не согласятся мне помочь.

— Ты монстр.

— Старик, — я аж хохотнул, — Посмотри на меня. Зловещий и ужасный, а не могу уговорить старого пердуна поработать час переводчиком. Ты обрушил мою самооценку ниже развалин Вавилона!

— Ты плохой переговорщик, — признал гремлин, — Слишком много правды. Слишком прямо. Слишком страшно.

— Перед тобой разумный, который давным-давно наелся гостеприимством этого мира, — хмыкнул я, — Ты мне поможешь или могу лететь?

Улетал я из анклава гремлинов, скрипя зубами от досады. Очень хотелось засунуть в морщинистую задницу старого козла кактус, но пришлось себя удержать от искушения. Мерзкий говнистый сморчок имел мои мозги, уже точно зная, что сказали сёстры Царраката, но, видите ли, взял на себя ответственность «решить самому».

Сложно быть сильным и добрым, когда ты не обаятельный. Хотя, с другой стороны, сильные и добрые связаны по рукам. Вынуждены оставаться в рамках. Носить плащи. Здесь бы «Академия» таких бы поставила в позу пьющего оленя быстрее, чем они бы озвучили свои справедливые и гуманные требования…

Я злобно сбил кулаком зазевавшуюся чайку и сменил курс полёта. Пора было присоединиться к экспедиции Абракадавра.

Сёстры-гремлинши авторитетно и объёмно описали, что если бы не разрушение Вавилона, то наиболее разрушительным из существующих инцидентов, заклинаний и событий они бы признали… меня. Безусловно, был целый ряд, да какой там ряд, целый ворох заклинаний разной магии и её комбинаций с физикой и химией, способный на куда большие разрушения, но всё это требовало неимоверных затрат ресурсов, времени и трудовых часов, огромные объёмы занимаемой территории… и даже в таком случае не гарантировало поражение хотя бы одной десятой части нужного острова.

А значит — было абсолютно бесполезным.

Вирусы, проклятия, демонические призывы, божественная энергия, марш мертвых — было либо слишком слабым, либо слишком медленным, либо и то и другое. Я, конечно, подстраховался, опросив так удобно и внезапно расположенную ко мне «Академию», но ответы были одинаковы. В мире, полном бессмертных, разрабатывать оружие массового уничтожения было совершенно бессмысленно. Ровно до момента, пока не открылась правда о болтающейся над океаном колоссальной каменной чаши, полной злых захватчиков, сумевших за час стереть Вавилон с лица Пана.

Более того, доказавшим, что научились фокусировать и использовать не только солнечную энергию, а еще и эфирный слой, разделяющий Срединный и Внешний миры.

Замечательно. Просто прекрасно.

Я сплюнул, применив Ки неожиданным образом. Еще одной чайке фатально не повезло.

Зато, как только я вылетел на сине-серое неспокойное полотно океана, карма тут же назначила меня на место чайки. Грохнуло, толкнуло, рвануло и закрутило — под знакомые звуки разрыва стандартного магического импульса. Я, крутясь, полетел в одну сторону, а моя оторванная по бедро нога — в другую.

Пытаясь совладать с потерявшим привычный набор конечностей и цепей телом, кувыркающимся с бешеной скоростью, я почти сразу догадался потянуть себя цепями вбок. Вовремя — на месте, где я только что был, мелькнул импульс. Взвыв сиреной, я начал дергать свое тело непредсказуемым образом, обильно фонтанировать кровью и снижать набранный разгон. Мимо с гудением пронесся «треугольник» и мне всё сразу стало понятно.

Несмотря на то, что «Академия» в виду грядущих событий и наших договоренностей, сняла награду за мою голову, там всё равно оставалась очень привлекательная сумма, оставившая меня в топ-10 самых желанных целей даже на простое убийство. Улетая, я совершенно не думал о том, что у «академиков» не только самые быстрые воздушные корабли в мире, но также очень-очень много Бессов. И большинству из этих достойных личностей очень хочется иметь небольшой городок смертных на каких-нибудь южных берегах, молоденький гарем, пару доходных шахт на вечность, и несколько сотен рабов.

В общем — сам Куратор велел в такой суматохе и панике, что царила сейчас во всем мире, украсть корабль и убить Кирна Джаргака. Для стартового капитала.

С первой частью мои преследователи справились на «ура». Со второй у них пока всё получалось — я летел навстречу океанским волнам, с бьющей из разорванных артерий кровью, раскрошенными ребрами и без хвоста.

С полощущейся на ветру второй ногой, сломанной, казалось, во всех местах сразу.

Пока здоровенная дура «треугольника» закладывала широкую дугу, выходя на полный разворот и нестерпимо блестя зеркальным корпусом, я лихорадочно тратил подаренное мне время на решение возникших проблем.

Первым делом, я лихорадочно быстро избавился от дестабилизирующей меня второй ноги. Пережал той же цепью, что и обрывок левой ноги, сжал зубы, нанес несколько ударов мачете и… оторвал, отбрасывая прочь.

Сразу же после этого варварского момента, я начал обматывать всего оставшегося себя цепями, в надежде, что это поправит мой контроль полёта и защитит хотя бы от одного импульса. Хотя, защита была уже не нужна — если в меня попадут, то точно упаду в воду. А там без ног…

Выйти на горизонтальный полёт получилось всего в паре десятков метров над поверхностью воды. Я содрал с себя трепещущий и порванный балахон плаща анонимности, нацеливаясь лететь так, чтобы мои преследователи потеряли как можно больше времени на разворот и ускорение. Это было правильным решением — у подлетевшего «треугольника» заработало с десяток орудий, пытаясь попасть по мне.

Последнее было скорее жестом отчаяния или дуростью — несмотря на разворот и замедление, «треугольник» был на куда большей высоте, чем я, и полупрозрачные сферы убийственной магии летели куда угодно, но только не в маленькую черную точку, отчаянно матерящуюся орочьим голосом.

Тем не менее, деваться мне было некуда. На мозги давила оглушительная боль и дезориентация от потери столь больших и важных кусков тела, осколки ребер, сдавленные цепями, рвали легкие, я с трудом поддерживал свой полёт. Соревноваться в скорости с «треугольником» было сейчас нереально, а пустить его себе на «хвост» — гарантированно заработать импульс точно в пятую точку. Да и не улечу я далеко, слишком большой объём крови потерян вместе с ногами.

Из ситуации было два безумных выхода и, спустя секунду, я выбрал наиболее безумный. Второй, предполагающий нырок в океан с уходом вплавь, печально сделал мне ручкой и ушёл в закат.

Я начал набирать скорость, нацеливаясь на брюхо продолжающего стрелять корабля. Перед моим лицом звенели цепи и щелкали зацепы, собирая девять книг авторства Куратора в непробиваемый ничем щит. Последний раз такой трюк я использовал против Митсуруги Ай, легендарного золотого архимага и очень подлой девочки. Правда — не пригодилось. Никогда бы не подумал, что буду применять столь сильный козырь против пошлого и тупого «треугольника». Особенно после того, как заключил с его владельцами мир, дружбу и жвачку.

На этот раз — пригодилось. Импульс врезался в книжный щит под углом, из-за чего я не только закрутился волчком и отбил себе всё лицо, но еще и услышал тревожный хруст рёбер. Изо рта выплеснулась целая струя крови. Перед глазами начало темнеть. Опыт многоразового смертника мне подсказывал, что еще один такой фокус будет стоить мне десяти лет.

Сдохну.

Шлепнувшись на плоскую крышу корабля, я тут же попытался войти в «Целительную медитацию», оставив активными лишь её, «Чувство объема» и цепи, пережимающие мне артерии. Перед этим маневром я потратил лишь пару секунд, рассыпая вокруг себя весь наличный запас цепей. Жадный целительский навык начал едва ли не с урчанием жрать мои мизерные подкожные запасы, латая повреждения, а самому пришлось готовиться к стилю боя под названием «побеждаю лёжа».

Догадаться, куда делась их цель, агрессорам было совершенно несложно. Корабль еще сильнее замедлился, а потом из близко расположенного по отношению ко мне люка высунулась голова бессмертного и быстро оценила мою неподвижную позу, что-то ободряюще заорав вниз. А потом попыталась высунуться из люка вместе с присобаченным к ней телом.

В красивой истории на этом месте должен был быть остроумный бой, где я виртуозно орудую цепями, фехтую ими и защищаюсь, зажав в стальных объятиях верных друзей неуничтожимые книги, отражающие летящие в меня заклинания и прочую дрянь. Сам так представлял в детстве… во всех трёх детствах, что буду сражаться и побеждать именно таким образом. Желательно еще защищая нечто хрупкое, волнительно наивное… и с огромными сиськами.

В этой искусственной реальности я просто и подло захватывал глупо выскакивающих из люков Бессов цепочками за шеи, держал их буквально секунду-две и ослаблял цепь уже над океаном. Мой охват «Повелителя цепей» был метров тридцать, чего, вкупе со скоростью корабля, вполне хватило. «Вор», два «защитника», «егерь» и «штурмовик» бесславно сгинули с борта судна, что-то обиженно вереща по дороге к водным возрождениям. Был бы на их месте маг с хоть каким-то полем защиты, всё бы так просто не получилось… да и выскочили они как чёртики из табакерки. Я не вслушивался в предсмертные вопли, целиком сосредоточенный на том, чтобы как можно быстрее отреагировать на следующих.

Они не явились.

Спустя полчаса, исчерпав все внутренние ресурсы, я, худой и кашляющий, полез в недра медленно двигающегося корабля. Оставаться в безопасности смысла не было, весь мой запас продуктов и воды был потрачен на перевозку спасшихся гремлинов, последний плащ анонимности изорван, сил оставались копейки, а ближайшим источником пищи и воды служил склад на этом корабле. Долевитировав до него, я ощутил своим «Чувством объёма» весь корабль и понял, что последний разумный тут кроме меня продолжает сидеть в рубке управления, активно занимаясь чем-то своим.

Внимательно отслеживая метания фигурки, я споро набил инвентарь отличными качественными рационами. Пища теперь «академикам» предлагалась разнообразная и заботливо упакованная, в каждом брикете с пайком даже был маленький пакетик чая на веревочке. Я чуть не прослезился от ностальгии.

Правда, когда я намылился покинуть корабль со спокойной душой, уверенный, что одновременно преследовать меня и стрелять он не сможет, появилось некоторое небольшое препятствие. Вид оно имело чрезвычайно потешный — как будто кто-то ловко обшил бультерьера костяными пластинами, идеально повторяющими силуэт собаки. Вёл этот костопёс себя аналогично — он гавкнул и бодро кинулся в атаку.

Пинка я демонической, как выяснилось, скотине, отвесить не смог по причине отсутствия нужных частей тела. Пришлось отшвыривать гада ударом цепи, а потом устраивать шоу, в попытках закрепиться цепями на полу, потолке и стенах так, чтобы уверенно нанести удар по демону своей дубинкой, напоминающей клевец с четырьмя жалами или богопротивный союз двух кирок. Собака была мелкая, крепкая и проворная, я неуклюжий, раненный и неполноценный, поэтому уверенного удара у меня никак не получалось. А еще она выскальзывала из цепных захватов, бешено вертясь в них и вращая головой.

Это был долгий, сложный и дурацкий бой, где обоим враждующим сторонам мешали их недостатки. Я не знал, как драться без ног, а демон-пёс не умел летать. В конечном итоге я изловчился и накрыл неугомонную псину здоровенной кастрюлей, по дну которой нанес сильный «Беспощадный удар». Посуда смялась в блин, брызнув кровью, а я поднял уровень приёма и в очередной раз разбил лицо и потревожил рёбра. Вкус победы был особенно сладок.

Я удовлетворенно улыбнулся, но тут же скривился от досады — из дверного проема выглядывало еще шесть костяных собачьих морд. К счастью, больших кастрюль и казанов на камбузе было более чем достаточно, а летать до потолка твари не умели. Хоть и пытались.

В капитанской рубке меня ждал демонолог с копье-посохом, направленным на дверной проём. Я это ощущал предельно точно «Чувством объема», не испытывая ни малейшего желания попадаться ей на глаза. Девушка, каким-то шестым чувством определившая, что я близко, но не в перекрестье её прицела, решила пообщаться, приступив к рассказу о своей горькой тяжелой доле заслуженного корпоративного агента. Ничего не имея против, я сидел за парой коридорных поворотов в небольшом закутке, сильно сосредоточенный на том, чтобы с помощью небольшой цепочки тихонько манипулировать маленьким удобным штурвалом судна. Болтовня женщины была чрезвычайно уместна, да и английского я уже сто лет как не слышал.

— Тридцать лет я работала на эту сраную контору! Тридцать лет следования правилам, Джаргак! — разорялся девичий голос, — И знаешь, что они заявили полгода назад? «Вы одна из наших старейших сотрудниц, госпожа Сенериф, мы очень ценим вас, но после анализа ваших расходов вынуждены перевести вас в группу с квотами на обязательные месячные траты! Либо можете пролонгировать свой контракт еще на пятнадцать лет!»

— Какой ужас, — максимально фальшивым голосом «посочувствовал» я, — Вас хотят заставить тратить больше денег, потому что не хотят, чтобы вы увольнялись?

— А еще пакеты ресурсов по завышенным ценам для поднятия характеристик, — не заметила та сарказма, — Квартиры в кварталах Гильдии за безумную ренту! «Мы заботимся о вашей безопасности!». Кредитные предложения, орк! Они обязывают тебя взять кредит при повышении на работе! Двадцать пять лет как вменена «традиция» устраивать по поводу повышения вечеринки, на которых всё заказывает начальство, а счёт вручают виновнику!

— Дай угадаю, а штрафы за разглашение этих сведений отправляют в вечное рабство, да? — гыгыкнул довольный я, которому удалось задуманное.

— Практически! Теперь ты понимаешь, почему я это сделала?! — патетично заявила волшебница, засевшая максимально далеко от входа, — Кирн! Давай разойдемся мирно! Покинь корабль и каждый пойдет по своим делам! Я просто хотела заработать!

— А в товарищей демонов подселила, чтобы не делиться, да? — заржать у меня получилось даже с оторванными ногами и переломанными ребрами. Сложно быть менталистом, демонологом, астральщиком — никто тебя не любит, никто тебе не доверяет.

И правильно делают. Повернись к демонологу спиной — и он начертит на ней руну вселения. То-то выскакивавшие ранее Бессы были энергичны, но совершенно не умны…

Волшебница успела среагировать, выстрелив и попав в управляемую мной с помощью цепи книжку, но дальше для неё было всё печально — я уже был вплотную, нанося «Беспощадные удары». Её магическая защита выдержала целых три, но четвертый уже попал по плоти, превращая брюшину демонолога в тщательно отбитый фарш. Девушка, оказавшаяся еще и отчаянно рыжей, хрипнула, роняя посох и себя на пол, сплюнула кровью и прерывисто задышала.

— Я знала, что… ты меня… убьешь, — выдавила она из себя, — Тянула… время. Умереть… над землей.

Я не менталист, демонолог или астральщик, но тоже подлый и противный тип.

— Извини, корабль над морем, — хрюкнул я, переминаясь с руки на руку, — Нефиг было разевать пасть на то, что не по зубам.

Еле успел. Посмертная маска на лице все-таки была искажена ужасом.

— Жила бы себе не тужила, платила бы за кредиты, выполняла бы квоты, — бурчал я, пережевывая открытый паек и осматривая новую собственность, — Нет, понесла её дорога приключений. Забыл спросить — кем она работала…

Хороший корабль. Новый. Неплохая замена плащу анонимности.