Призрачный шанс

Глава 4

Уорд

Через открытые окна старого дома доносится пение. Я включил несколько вентиляторов, потому что наряду с другими проблемами, доставшимися мне в наследство, необходимо обновить электропроводку, прежде чем я смогу заменить кондиционер.

Все эти мысли проносятся в моей голове, прежде чем я открываю глаза. Чистая ярость, вызванная хроническим недосыпанием и жарой, заставляет меня чувствовать себя полубезумным. Какая-то часть меня настаивает на том, что нужно просто закрыть окно и лечь в постель, но этот шепот полностью заглушается пением за окном.

На полоске земли между владениями Тилли и моими брезжит свет, и, еще не до конца проснувшись, я обуваюсь и выхожу за дверь, готовый высказать тем, кто там, черт возьми, находится, часть того, что я об этом думаю.

Или две части. Сколько бы ни потребовалось.

Воздух насыщен влагой, и над землей клубится густой, низко стелющийся туман. Он вьется вокруг моих лодыжек, когда иду. Шлепанцы, которые я едва помню, как надел, шлепают по подошвам ног.

На улице кромешная тьма. Облака заслоняют звезды, и туман играет со мной злую шутку, а я запоздало жалею, что не взял фонарик или, в крайнем случае, телефон.

Однако пение становится все громче, и я следую за ним, позволяя своей кислотной ярости от того, что меня снова разбудили, растворить всякую разумную мысль. Нельзя позволять таким вещам, как логика, вставать на пути.

— Хватит, — наконец кричу я, и поющая женщина в странном старомодном платье смотрит на меня большими темными глазами. — Я устал от того, что меня будят в этот богом забытый час. Мне плевать, что Тилли…

Вокруг женщины начинает клубиться туман, и когда я моргаю, она исчезает.

Исчезает!

По позвоночнику пробегает холодок, и меня охватывает странное, непреодолимое желание бежать.

— Что, блядь, на этой суке было надето? — спрашивает сонный голос, и я чуть не выпрыгиваю из кожи. — Она и тебя разбудила?

Я медленно поворачиваюсь, наполовину боясь, что поющая женщина окажется у меня за спиной, и наполовину понимая, что, что бы это ни было, это вовсе не женщина.

Но я нахожу только Тару.

Она вся помятая ото сна. Ее темно-каштановые с фиолетовыми прядями волосы рассыпались по плечам, а огромная футболка свисает с одного плеча.

— Дворец… кисок? — читаю, не понимая, что только что произошло.

— Видимо, так моя тетя называет свой дом для отдыха. Очаровательно, правда? — Она зевает и прикрывает рот одной рукой. С нее свисает что-то фиолетовое, но в темноте трудно разобрать, что именно.

Я секунду смотрю на нее, пытаясь осмыслить все, что только что увидел.

— Это был странный наряд, верно? Если ты собираешься будить меня в историческом костюме и с пением, то лучше бы ты принес мне свеже-взбитое масло.

— Это розыгрыш, — медленно говорю ей, мой мозг приходит к единственному выводу, который имеет смысл. — Твоя тетя… она не стеснялась говорить мне, что считает эту землю принадлежащей твоей семье. Она пытается заставить меня переехать, не так ли?

— Тетя Тилли? — Тара откидывает с лица прядь блестящих волос, маленький фиолетовый мешочек покачивается в ее руке.

— Почему ты держишь… как это называется? Ароматическая смесь?

— О. — Она смотрит на мешочек, потом на меня большими карими глазами. — Он лежал у меня под подушкой, и я просто схватила его. Думаешь, тетя Тилли нас разыгрывает? — В ее голосе звучит изрядная доля скептицизма.

— С чего бы ей тебя разыгрывать? Она же твоя тетя. — Я прищуриваю на нее глаза. — Готов поспорить, что ты в этом участвуешь. Это одна из твоих подруг? Мисс Маслобойка?

— О, безусловно, — говорит она, в ее голосе звучит сарказм. — Мне просто чертовски нравится просыпаться в два часа ночи, чтобы помучить горячего соседа моей тети, после того как на моих глазах сгорает дотла вся моя жизнь. Это мое представление о веселье. — Она взмахивает рукой, и мешочек раскачивается достаточно сильно, чтобы из него высыпалось немного трав или чего там еще в этой смеси.

Горячий сосед. Она считает меня сексуальным?

Низкий гул наполняет воздух, и все волосы на моих руках встают дыбом.

— О, черт возьми. — Тара подходит ко мне ближе, ее рука касается моей. — Ты это чувствуешь?

— Ты думаешь, я поверю, что ты не имеешь отношения к этому дерьму?

— Я думаю, что моя тетя не просто так сказала мне, что у нее проблемы с призраками, и что бы это ни было… это и есть причина.

— О, да. Конечно, призраки. Вот что меня будит. А не адский список услуг в твоем неоновом розовом доме, снятом в… — Я сделал паузу, не в силах подобрать подходящее слово.

— В аду? — язвительно предположила Тара. — Если это то, что есть в аду — дилдо-монстры и розовые блестки — то я займу место в первом ряду.

— Я возвращаюсь в постель, — говорю ей. — Держись подальше от моей собственности и скажи своей подруге-певице, чтобы она тоже держалась подальше от нее. — Я не кричу, не совсем, но мне определенно хотелось бы.

— Скажи ей сам. Маленькая мисс Привидение Коттеджа прямо там. — Голос Тары затихает, и ее лицо бледнеет при виде чего-то позади меня. — Чего ты хочешь?

— Я хочу покоя.

Я поворачиваюсь, чтобы увидеть сегодняшнюю музыкальную убийцу моего сна. Ее старинное платье свисает с нее клочьями, а рот зияет, когда она продолжает выкрикивать слово «покой».

— Тогда иди домой и спи! — кричу, устав сдерживаться. — Никто не заставляет тебя беспокоить нас! Ради всего святого, просто иди спать!

Женщина моргает, смотрит на меня, и ее рот захлопывается.

Должно быть, Тилли или Тара придумали какой-то особый трюк, но похоже, что женщина просто… исчезает.

— Вот черт. Мне это не нравится. Черт возьми, нет. Не-а. Не-а. — Тара, чьи глаза стали круглыми, а лицо бумажно-белым, горячо качает головой. — К черту это. К черту. Держу пари, она соврала про плесень и лопнувшие трубы только для того, чтобы заставить меня разбираться с этим. Я не верю в это дерьмо. Я не могу ей верить.

— Спокойной ночи, — огрызнулся я на Тару. — И если ты не хочешь, чтобы я подал в суд, то лучше скажи своей тете Тилли, чтобы она перестала будить меня посреди ночи.

— Это была не тетя Тилли. — Она медленно покачала головой. — То, что мы видели, не было… это не было человеком.

— Хорошая попытка, но я не поведусь на это дерьмо. Я иду спать, и не продам свою землю. А вы двое можете идти в жопу. Я знаю, что у вас есть все необходимое для этого. — Я прорычал последнее слово, позволяя гневу унести меня.

— Как грубо, — говорит она, гнев стирает часть страха с ее лица.

— Извини, — машинально говорю. Почему я извиняюсь перед ней?

— Просто успокойся и выслушай меня; клянусь, я говорю правду. Это не моя тетя. — Ее лицо сморщивается, и туман клубится вокруг нас, медленно рассеиваясь.

— Почему я должен тебе верить? Ты видела этот список так же, как и я. — Вскидываю руки вверх. — Не знаю, почему я вообще пытаюсь с тобой разговаривать.

С этими словами я ухожу, надеюсь, в правильном направлении к своему дому и своей кровати.

Призраки. Она действительно хочет, чтобы я поверил, что мы видели призрака.

Ни за что на свете я в это не поверю.