Глава 10

— Держитесь! По реке лучше быстро проехать, — сказал Леха и закричал, подгоняя собак. — А-ча-ча-ча! Быстрее! А-ча-ча-ча!

Собаки ускорились, отчего в лицо полетела снежная крошка. Мы выехали на реку, на которой завывал ветер, и понеслись к противоположному берегу. Все было белым бело, а значит во льду, поэтому я был спокоен, но вредные мурашки продолжали носиться по спине. И чего им неймется?

Когда мы преодолели почти половину реки и я увидел, что никакой полыньи не видать, то выдохнул и попытался успокоить бешено стучащее сердце. Между тем собаки вошли в такой раж, что мы с Лехой буквально летели по земле с большой скоростью. Свист ветра и клубы сухого снега только усиливали эффект, поэтому я был в полном восторге от поездки. Если бы я знал, что езда на собаках приносит столько радости, то приехал бы сюда только ради этого.

Вдруг Леха что-то крикнул собакам и те замедлились, а потом ушли резко влево. Я приподнялся и увидел прямо у берега темную полоску воды. Мне стало не по себе, а чувство опасности вновь усилилось. Я попытался убедить себя в том, что все хорошо, ведь Леха вовремя увидел и повернул собак, но доводы логики совсем не имели влияния на чувство опасности, живущее глубоко внутри меня.

Собаки бежали вдоль полыньи, а Леха искал, где бы свернуть к берегу. Через пару десятков метров полоска воды пропала и юноша повернул собак к темному хвойному лесу, видневшемуся на той стороне реки.

Однако, когда пес, бегущий во главе упряжки, почти достиг небольшого заснеженного выступа, который был берегом, он вдруг пропал. А за ним и две следующих пары. Я с ужасом смотрел на то, как все псы друг за другом проваливаются в воду. Леха закричал и чтобы остановить сани, в которых сидел я, закутанный в медвежью шкуру, попытался повалить их на бок. Но не успел и мы все вместе рухнули в темную ледяную воду.

Кроме шкуры, которую я тут же сбросил с себя, на мне были меховые унты и тяжелая дубленка, которые сразу потянули вниз. Также я видел, что собаки изо всех сил пытаются держаться на плаву, но сани, подхваченные течением, тянут их под лед.

Я начал судорожно махать руками и ногами, пытаясь выплыть, но вода несла меня вниз по течению туда, где все было закрыто льдом. Я понимал, что у меня совсем мало времени, поэтому или сейчас что-то предприму, или просто умру.

Сформировав копье, я воткнул его снизу в лед, чтобы течением меня не уносило и было за что держаться. Затем подтянулся наверх, туда, где не было льда, вынырнул, вытащил руку из воды и, сформировав кинжал, воткнул его в лед уже с обратной стороны. Однако с краю он был настолько тонкий, что просто откололся кусок. Тогда я снова воткнул и на этот раз лед выдержал. Орудуя двумя кинжалами, я выбрался на лед и осмотрелся. Собаки из последних сил держались на плаву, но не могли залезть на лед. Леха, которого я потерял, оказывается лежал на льду неподалеку, но не подавал признаков жизни.

Я сбросил с себя рюкзак и дубленку, лег на лед и подполз к собакам. Дотянувшись до одной, схватил ее за загривок и поволок за собой. Так как все собаки были скреплены между собой ремнями, то друг за другом я вытянул всех собак, а заодно и сани.

Холода я пока не чувствовал, но знал, что еще чуть-чуть и начну замерзать. Хорошо, что позаботился заранее о том, что может понадобиться в таком холодном суровом крае, поэтому вытащил из пространственного кольца зимнюю палатку и разложил ее. Также с собой у меня были грелки, работающие на сплотах, поэтому я просто вывалил их все на пол и подключил.

Первым делом я затащил в палатку Леху, который был без сознания. Затем отцепил собак и запустил их в палатку, приказав сидеть в одном углу. Они сразу поняли, что к чему и легли на пол рядом с грелками. Только потом я вспомнил про Фаника, который тоже промок, но сидел в обнимку с грелкой и мурлыкал от удовольствия.

Переодевшись в сухую одежду, я осмотрел Леху и увидел у него на голове большую шишку. Скорее всего он просто вылетел из саней, когда те провалились в воду, и ударился головой об лед.

Я достал лечебный артефакт, налепил ему на грудь и только после этого выдохнул и опустился на пол. От напряжения тряслись руки, после ледяной воды тело жгло и навалилась усталость, поэтому захотелось лечь и поспасть. Однако я не мог этого сделать, пока Леха не пришел в себя. Я видел, что он дышит, но все равно беспокоился, так как сотрясение мозга могло повлечь за собой серьезные проблемы, поэтому рядом кто-то должен быть, чтобы помочь, если понадобится. Я даже начал винить себя за то, что не послушался и настоял на том, чтобы ехать в темноте.

С собой у меня также был термос, который я перед выездом заполнил горячим чаем в забегаловке. Термос лежал в пространственном кольце, поэтому температура чая почти не изменилась. Выпив кружку горячего сладкого чая, я все же не смог больше сопротивляться и заснул.

Приснилась мне моя прошла жизнь. Более того, это было продолжение того самого сна, в котором я шел через лес, чтобы встретиться с человеком, который, возможно, уже и не был им.

Я, то есть Император, знал, что было бы гораздо быстрее подняться на корабле в небо и проплыть до нужного места, но не хотел этого делать. Было ощущение, что сам путь тоже должен был чему-то меня научить. Лес, сквозь который я шел, был полон магии. Прямо на моих глазах из земли вырастало растение, которое буквально за несколько секунд проживало всю свою жизнь, включая цветение, и умирало.

Птицы налету сбрасывали перья и тут же покрывались новым оперением, полностью отличавшимся от предыдущего. Звери совсем меня не боялись и некоторые даже угрожающе рычали, демонстрируя острые клыки, блестящие перламутром. Все в этом лесу было не так, как в привычном для меня мире. И я знал, что причина в том существе, которое живет здесь.

Проснулся я от толчка в спину. Когда открыл глаза, то увидел как пес толкает меня головой.

— Ты чего? — сонно проговорил я и тут услышал стон.

Леха уже лежал на другом боку, дремал и стонал. Я подошел к нему и услышал, как он просит пить.

Разбудив юношу, я налил в кружку чай, приподнял ему голову и поднес кружку к губам. Юноша быстро выпил все до дна и, держась за голову, сел.

— Что случилось? — слабым голосом спросил он.

— Уже все хорошо. Ты как себя чувствуешь? — я снял использованный лечебный артефакт и заменил его другим.

— Голова болит. Мы провалились или мне это приснилось? — он осмотрелся и, увидев собак, с облегчением выдохнул.

— Нет, не приснилось. Я с собаками упал в воду, а ты ударился об лед.

— Как же вы выбрались? — удивился он.

— С трудом. Но не будем вспоминать плохое, — сквозь палатку было видно, что начинается рассвет.

Я не хотел тревожить юношу пока он полностью не оправится, но благодаря новому заряженному артефакту, через полчаса ему полегчало. Одежда, которую я набросил на горячие грелки, уже высохла, поэтому мы перекусили тем, что было у меня с собой в пространственном кармане, и засобирались в дальнейший путь.

Нам пришлось проехать по реке пару километров, прежде чем мы нашли замерзший участок. На этот раз я прошел пешком до берега, а Леха разогнал собак и буквально вылетел на берег.

Через три часа мы выехали из леса и оказались на краю деревни. Как оказалось, деревня не была заброшена. Я насчитал пять домов, над которыми поднимался столб дыма, и они соединялись друг с другом прочищенными дорожками. Интересно, как можно жить так далеко от остального мира?

— Вам к кому надо? — спросил Леха.

— К Свиридову Семену Семеновичу. Знаешь такого?

— Не-ет, — задумчиво ответил он и предложил. — Так, давайте спросим у кого-нибудь.

Он повел собак к ближайшему дому. Не успели мы открыть калитку, как нам навстречу вышел заросший старик в тулупе и валенках.

— Вы кто такие будете? — спросил он и подозрительно прищурился.

— Дед Ваган, ты что же, не узнал меня? — помахал ему Леха.

— А-а-а, внучок Саввы. Здорова! Заходите в дом, согрейтесь. Чего забыли в наших краях? — лицо старика посветлело.

Сразу было видно, что он рад гостям. Он распахнул дверь и поманил нас рукой.

— Дед Ваган, ты лучше скажи, есть тут у вас Свиридов или нет? — спросил Леха, отвязывая собак от упряжки.

— А зачем вам он? — вновь напрягся старик.

— Вот, гость к нему приехал, — Леха кивнул на меня.

— Гость? А он приглашал? — от радушия деда Вагана не осталось и следа.

— Нет, не приглашал. Но я к Семен Семеновичу по делу. Где он живет? — спросил я.

Было видно, что старик сомневается, говорить мне или нет. Я уже хотел двинуться к соседнему жилому дому, но старик заговорил:

— Нет у него здесь своего дома. Снимает у Петровны угол, но его сейчас нет.

— А где живет эта Петровна?

Старик подошел ко мне и ткнул пальцем в небольшой домик, стоящий на отшибе.

— Во-он тот. Только ее сейчас дома нет. Сам видел, как она на лыжах силки свои поплелась проверять. Подождите у меня, скоро вернется, — предложил он.

Мы с Лехой переглянулись и согласились.

Дом старика был добротный и теплый, но обстановка простая: стол, три стула, печь, кровать, шкаф и полки. Сразу было видно, что живет он один. Однако на стенах висели фотографии какой-то женщины и ребенка.

Он пригласил нас за стол и поставил перед нами чугунок с кашей, тарелку с квашенной капустой и несколько кусков соленой рыбы.

— Как говорится, чем богаты, — извиняющимся тоном сказал он и развел руками.

— Все хорошо, спасибо. Я вас тоже хочу угостить, — я достал из пространственного кармана банку тушенки, несколько яблок, связку банана и протянул старику.

— О-о-о, такого в наших краях не достать. Особенно зимой. Благодарствую! — обрадовался он.

После обеда я расплатился с Лехой. И, хотя он просил только десять рублей, я заплатил ему пятьдесят.

— Когда вас отсюда забирать? — спросил он.

— У тебя телефон есть?

— Здесь телефоны не работают. Связи нет.

— Ну, тогда через неделю приезжай.

Я проводил его и, пожелав удачной дороги, хотел вернуться обратно в дом старика, но тут увидел, как из леса показалась женщина. Она бодро шла в широких лыжах. На плече у нее висел белый заяц и три куницы.

Она добралась до калитки, сбросила на расчищенную дорожку свою добычу, сняла лыжи и, увидев меня, замерла. На ее лице читались испуг и недоверие.

— Здравствуйте! — поздоровался я и доброжелательно улыбнулся. — Я ищу Свиридова Семена Семеновича. Мне сказали, что он у вас снимает жилье.

Она не торопилась с ответом, а насторожено сняла с плеча охотничье ружье, но не наставила на меня, а просто крепко сжала. Я подошел поближе и смог рассмотреть ее. На вид ей было лет шестьдесят, но по осанке, было понятно, что она довольно крепкая и стройная. Оно и понятно, живя в таких условиях, приходится держать себя в форме. Правда, мне было непонятно, зачем жить там, где никто не живет. Уж лучше поближе к людям, чем одному в глуши.

Тут у меня за спиной раздался голос деда Вагана:

— Петровна, не пугайся ты так. Не оборотень он. Этого молодца Леха привез. Внук Саввы.

— У вас что, оборотни водятся? — удивился я.

— Кто у нас только не водится, — покачал головой дед Ваган и лукаво улыбнулся.

Наверняка это было шутка.

— Я и не боюсь, — наконец подала голос Петровна. — Только не ждала никого. Тем более Семена Семеновича сейчас нет.

— Как нет? А где же он тогда? — спросил я.

Неужели я зря проделал такой длинный путь? Сам виноват, послушал старика Зайцевича, вместо того чтобы получше поискать. Надо было обратиться в справочную по империи.

Между тем Петровна будто сомневалась, говорить мне или нет, но потом махнула рукой и повернулась к дому.

— Иди за мной.

Она подобрала с земли зайца, куниц и устало поплелась к небольшому дому, у которого до сих пор не потемнели бревна. Видимо, его построили совсем недавно.

Отряхнув голиком валенки от снега, она поднялась на крыльцо и открыла скрипучую дверь, которая не была заперта. Оно и понятно, зачем запирать дом, который стоит посреди дремучего леса.

Я зашел следом и очутился в сенях. На стенах висели натянутые шкуры зверей, а в углу лежала скрученная в рулон березовая кора.

Петровна положила добычу в большой алюминиевый таз и открыла следующую дверь, за которой оказалась горница. Я зашел и, не сдержавшись, присвистнул. Весь дом был украшен кружевами и вышивкой: ковры, скатерти, занавески, покрывала и подушки.

— Это я так, от безделья, — отмахнулась она, увидев мой восторженный взгляд. — Присядьте, а я пока в самовар угли сложу, чтобы воду подогреть.

Пока она возилась у печи, я огляделся. Большая печь стояла посреди дома, и одна ее половина была в первой комнате, а вторая — в другой. В обеих комнатах стояли кровати и столы.

— А вы по какому делу к Семен Семеновичу? — спросил она и поставила на стол самовар.

— Он медитацией занимается. Хочу у него научиться, — признался я.

— Да-да, много времени проводит за этим занятием. Он и мне предлагал к нему присоединиться, но я пока никак не могу решиться. Боязно мне что-то, — она налила чай в две кружки и одну подвинула ко мне.

— А где он сейчас? Тоже в лесу?

— В лесу, — ответила она и как-то странно посмотрела.

— Когда вернется?

— Через полгода, не раньше.

— Что? Через полгода? — я ушам своим не верил.

Деревня и так посреди леса, зачем еще куда-то уходить? А, может он, как Зайцевич, умом повредился? Все-таки ему уже девяносто лет.

Женщина будто услышала мои вопросы и продолжила:

— Я, наверное, неправильно выразилась. Не в лесу он, а в Разломе, который находится посреди леса.

От ее ответа мне стало еще непонятнее. Больше трех часов нельзя в Разломе находиться. Об этом даже детсадовец знает.

Я решил разобраться, поэтому выдохнул и продолжил расспрашивать:

— Он ушел в лес, чтобы попасть в Разлом. А где он живет эти полгода? Еще один дом в лесу?

— Прямо в Разломе и живет, — пожала она плечами.

— Вы что-то путаете. В Разломе жить нельзя, — упрямо сказал я.

— Ничего я не путаю. Сама его до Разлома провожаю и встречаю. Всю зиму он там сидит, — она с шумом отпила из своей кружки.

— Или он вас обманывает, что живет в Разломе. Или вы сами что-то путаете, — я не собирался верить ее словам, так как это было невозможно.

В прошлый раз, когда искали Никиту, мы пробыли в Разломе больше четырех часов и я на себе почувствовал его негативное влияние. Не может человек жить внутри Разлома. Тем более, когда ему девяносто лет.

— Не хочешь верить — дело твое. Но, как я и сказала, пойду за ним только через полгода, — она положил в рот кусок прессованного сахара и запила чаем.

Я же забыл о своей кружке и думал только о том, что сказала женщина. Возможно, Свиридов делал какие-то свои личные дела, а ей врал, что все это время сидел в Разломе. Не удивлюсь, если он такой же ушлый и беспринципный человек, как Зайцевич.

— Слушай, а вы можете проводить меня до того Разлома?

— Зачем? В Разломах твари живут, — мотнула она головой, взяла из плетеной корзинки сушку и замочила в чае.

— Но ведь Семен Семенович не боится тварей.

— Так, он же маг! И такой сильный, каких еще поискать, — она подняла вверх указательный палец, увеличивая значимость своих слов.

— И я маг, — ответил я и показал руку в призрачной перчатке.

Она замерла на мгновение, что-то обдумывая, и кивнула:

— Хорошо. Но только завтра. Устала я, а еще зайца с куницами разделывать.

— Я вам помогу, — кивнул я и отпил из кружки.

Чай был травяной и очень ароматный.

Чуть позже мы сели у печи и Петровна, которую звали Раисой, дала мне нож и подвинула тушку зайца-беляка. Каково же было ее удивление, когда я за десять минут снял шкуру с зайца и потянулся к кунице.

— Ты что, тоже охотник? — спросила она.

— Да, только не на зверей.

Она уважительно посмотрела на меня и впервые улыбнулась.

Весь вечер мы провели в разговорах. Оказывается, Семен Семенович большую часть года проводит в Разломе и только несколько месяцев в деревне. Выезжает он из деревни очень редко, и то всего на пару дней. Раиса Петровна предоставляет ему комнату в своем доме, а он платит ей за это. Таким образом, за десять лет женщина накопила на квартиру в Красноярске и планирует через пару лет переехать жить в город.

Также она рассказала мне, что у Семена Семеновича нет семьи. По крайней мере, он так говорит, а как оно на самом деле, ей неизвестно. На вопрос, что же он делает в Разломе, женщина пожала плечами и ответила, что она много раз спрашивала его об этом, но Свиридов уходил от ответа.

На ужин она приготовила того самого зайца. Запеченное мясо просто таяло во рту, поэтому я также угостил Фаника, который тихонько сидел в рюкзаке и ни разу себя не проявил. Какой умный зверек!

Раиса Петровна постелила на раскладушке в комнате Свиридова. После насыщенного дня я не заметил, как заснул. Но ночь прошла без снов. Во всяком случае утром я ничего не помнил.

На рассвете, едва небо начало светлеть, Раиса Петровна разбудила меня. На завтрак был горячий ароматный чай и остатки вчерашнего мяса. Фанику в рюкзак я насыпал горсть орехов и засунул пару яблок.

После завтрака я предложил женщине десять рублей за приют и еду, но она отказалась, ответив, что ей даже самой было приятно провести со мной время и вволю поговорить. Местные знали друг друга как облупленные, поэтому разговаривать с ними было не о чем.

Когда мы вышли на улицу, было уже достаточно светло, но солнца еще не видно было. Надев лыжи, мы двинулись вглубь леса.

— Как далеко идти до Разлома? — спросил я.

— Примерно семь километров. За час дойдем, — ответила она и бодро побежала по лесу.

Я с детства не вставал на лыжи, поэтому не мог потягаться с ней. Раисе Петровне приходилось останавливаться и ждать меня. Правда, уже через десять минут я приноровился и старался бежать в ее темпе.

Как она и сказала, через полчаса впереди среди деревьев показался ослепительно белый вход в Разлом. Когда мы приблизились к нему, я озадаченно огляделся. Этот Разлом не был закрыт стеной и куполом. Поста охраны тоже не было.

— Как часто из Разлома вырываются монстры? — спросил я у женщины.

— Ни разу, — пожала она плечами.

— А Ведомство знает о существовании этого Разлома?

— Не знаю. Мы люди простые, про эти государственные дела ничего не знаем. Этот Разлом здесь всю мою жизнь. Еще отец меня в детстве предупреждал, чтобы я в эту сторону не ходила. Он тоже боялся монстров.

— Хм, странно.

Я приблизился к Разлому и снял лыжи.

— Неужто хочешь зайти? — ужаснулась Раиса Петровна.

— Конечно. Зачем же еще, по-вашему, я сюда пришел?

— Думала, ты просто хочешь на Разлома посмотреть. Слушай, пойдем отсюда, а? Не заходи. Там может быть опасно.

— Не волнуйтесь. Я состою уже в двух гильдиях охотников, поэтому монстры меня не пугают. А вы идите домой. Не надо меня ждать. Обратный путь по лыжне найду.

Она покачала головой, но возражать не стала. Я убрал лыжи в пространственное кольцо и, утопая по колени в снегу, приблизился к входу в Разлом и шагнул внутрь.

Загрузка...