Пробуждение Ваирагии

Глава 5

Некоторое время Адари и спаситель просто шли по ночному лесу. Своё величественное оружие сэнайн вновь обратил в кинжал, который теперь покоится в ножнах, пристёгнутых справа к широкому поясу. Светлый молчал, ни о чём не спрашивал, она же не пыталась его разговорить. Девушка чувствовала ауры Галфала с Райсэном и безошибочно вела гостя к цели.

— Как тебя зовут? — не выдерживает Адари.

Сэнайн смотрит на неё, улыбается.

— Просто… ты знаешь моё имя, а я твоё — нет, — говорит девушка, чуть смутившись. — Ты меня спас, не хочется обращаться к тебе, как светлый.

— Грайдариен, — отвечает сэнайн и видит, как расширяются глаза полукровки от изумления. — Можно просто Грайд.

— Тот самый?! — выдыхает Адари, придя в себя.

— Да… — сэнайн морщится, кивает. — Давай, не будем об этом. Я самый обычный светлый.

«Ага, как же! — проносится в мыслях девушки. — Обладатель Копья Света и герой Войны Древних! Легенда во плоти!»

— Хорошо, не будем, — Адари вздыхает, ибо теперь хочется спросить о давно минувшей войне за Ардан против Даррата и услышать ответы из уст самого участника той войны. — Как скажешь.

— Вот и отлично, — вновь улыбается сэнайн. — Как зовут… моего сына?

— Ты не знаешь?!

— Адари, он же в Райноре родился.

— Понятно… — девушка кивает; конечно, он не знает. Ни один светлый не выживет в мире Тьмы, как и тёмный — в мире Света. Грайд просто не мог присутствовать при рождении сына, а потому не знает, какое имя дали младенцу.

Ардан — единственное место, где этот сэнайн мог сойтись с одной из дочерей Тёмной Матери. Интересно, кто она? Почему Грайд решил связать свою судьбу с райканшей? Беда ведь не только в том, что дети от союза Света и Тьмы рождаются мёртвыми. Адари не знает, как обстоят дела с любовью у светлых, но у тёмных нет каких-либо запретов — люби и живи с кем хочешь, пока эти желания с твоим спутником жизни взаимны. Тёмные легко образуют пары, когда разгорается страсть, и так же легко расстаются друг с другом, когда страсть угасает. Но связь сэнайна и райкана — это навсегда. Тьма и Свет тянутся друг к другу, сплетаются, смешиваются. После такой связи ни мужчина, ни женщина даже думать не посмеют о том, чтобы бросить свою половинку, уйти к другой или другому.

— Я не знаю, какое имя ему дали при рождении, — говорит Адари. — Твой сын ничего не помнит о своей матери.

— Он это тебе сам сказал? — усмехается Грайд.

— Тебе станет ясно, когда ты увидишь его глаза. Он понимает, о чём мы с Галфалом ему рассказывали. То, как он смотрит… будто он взрослый. Даже в пелёнки не гадит.

— Поэтому ты подумала, что он ничего не помнит о матери? — в голосе светлого по-прежнему звучит недоверие.

— Нет, — Адари отрицательно качает головой. — На твоём сыне печать Тьмы, блокирующая воспоминания. Печать пятой ступени.

— Невозможно! — выдыхает Грайд, глядя на спутницу со смесью удивления и неверия.

— Я тоже не поверила своим глазам, но мне ни к чему тебе врать, — полукровка машет на собеседника рукой. — Печать когда-нибудь развеется, и он всё вспомнит. А до тех пор он будет носить имя, которое дала ему я. Райсэн. Ему подходит, — Адари улыбается.

Не успел я опомниться, как Галфал схватил меня, сиганул с повозки и рванул во тьму лесной чащи. Чего-то… или кого-то испугалась Адари, но её брат не стал переспрашивать. Просто сделал так, как попросила сестра… сразу же. Значит, всё слишком серьёзно.

И вот мы несёмся сквозь лес, куда глядят глаза. Та ещё тряска! Не хуже, чем в повозке на камнях, ибо Галфал иногда перескакивает через низенькие кусты и узкие овражки. На самом деле не знаю, через что он там перепрыгивает, ибо держит меня так, что могу видеть лишь, как дёргаются туда-сюда в такт бега Галфала раскидистые кроны высоких сосен.

Мой маленький наставник выдыхается и потому, перепрыгнув ещё через что-то, скрывается вместе со мной среди кустарника, который почему-то ещё не все листья сбросил.

— Главное — не шуми, — шепчет Галфал, тяжело дыша.

Ну, меня можно и не упрашивать.

— Если станет совсем плохо, если нас обнаружат, я спрячу тебя тут, а сам отвлеку врага на себя.

Охренеть перспектива. Опять останусь один?!

— Главное — не шуми, — повторяет Галфал, озираясь, поглядывая по сторонам. — Я или сестра найдём тебя, когда опасность минует. Мы знаем твоё имя, — последнее он говорит, глядя на меня с непоколебимой уверенностью в глазах, будто сказал нечто понятное и очевидное для всех.

Да причём тут моё имя?! Ладно, пока не важно… Лишь бы не оставил меня тут. Не хочу оставаться один. Ни на мгновение!

Не знаю, сколько ещё мы должны тут скрываться, но Галфал более не пытался куда-либо бежать.

— Я чувствую сестру, — говорит он, улыбается. — Она идёт к нам.

Радоваться рано, так как Галфал по-прежнему не покидает нашего укрытия. Ну да, Адари-то он чувствует, но всей картины происходящего с его сестрой это чувство, похоже, не передаёт, иначе мы бы давно бежали б к ней навстречу.

Где-то в глубине леса стало разливаться мягкое сияние, чувствительное ночное зрение улавливает любые перемены освещения. И это странно. До утра ещё далеко, небо затянуто тучами, так что тут нечему сиять. Разве что какой-нибудь ваирагии света… Неужели тут поблизости шастает кто-то из светлых?

— Там кто-то из светлых… — подтверждает мою догадку Галфал. — И Адари идёт оттуда, — он смотрит в ту сторону, откуда льётся свет. — Сестра идёт сюда вместе со светлым…

В качестве кого? Проводницы? Или пленницы?

Но, насколько я знаю из уроков Галфала, светлые и тёмные не враждуют друг с другом, значит, скорее всего, всё хорошо… надеюсь.

Наконец, мы покидаем наше укрытие и идём навстречу к Адари. Я не вижу её, так как Галфал прижимает меня к себе, мне остаётся смотреть назад — за плечо моего наставника. С каждым его шагом сияние, пусть и мягкое, усиливается.

Мы останавливаемся.

— Брат, отдай малыша нашему гостю, — слышу я бархатный голос Адари.

Галфал протягивает меня на руках, держа лицом к себе. Я не боюсь, так как мой маленький наставник спокоен, в его глазах вижу блеск и отражение света. Меня подхватывают чьи-то сильные руки, тянут к себе, сияние становится ещё ярче, теплее, нежно обволакивая со всех сторон.

Меня разворачивают. Существо предо мной сравнимо разве что… с ангелом. Только без крыльев. Изящные, но при этом мужественные черты лица. Короткостриженые белые, как снег, волосы, того же цвета брови и ресницы. Даже губы бледные. И больше всего поражают глаза незнакомца — они светятся! Буквально!

Мы разглядываем друг друга: я смотрю с некоторым прибалдением от увиденного, а он — с тёплой улыбкой.

Он прижимает меня к себе, чувствую его тёплое дыхание у своего уха, ощущаю его непонятный, странный запах — тонкий, едва уловимый, ускользающий от внимания и в то же время постоянно о себе напоминающий.

— Здравствуй, сын, — шепчет он мне на ухо.

Сын?! Это ангельское существо — мой отец?! Охренеть не встать!

Он вновь держит меня на вытянутых руках, с интересом разглядывает, улыбаясь.

— Ты права, Адари, — переводит он взгляд на девушку. — Это имя ему подходит.

— И что теперь? — спрашивает Галфал. — Ты его заберёшь?

Ангел во плоти тут же мрачнеет, хотя его сияние становится ещё ярче. Никогда бы не подумал, что можно выражать эмоции подобным образом.

— Рад бы забрать, — вздыхает он, приглушая свой свет. — Но некуда. Я — изгой, так что дома меня ждёт лишь заключение.

Его в тюрьму? За что?

— Я нарушил запрет, — продолжает мой отец… как же трудно воспринять это существо в качестве моего отца! И что за запрет он нарушил? — И к тому же я забрал Копьё Света.

— А что делать с твоим сыном, Грайд? — спрашивает Адари.

— Грайд?! — вскрикивает Галфал — Тот самый?!

Ангел морщится, качает головой.

Какой ещё тот самый? Чем дальше, тем больше вопросов!

— Твоё имя известно врагу, Адари, так что рано или поздно тебя найдут. Нельзя оставлять Райсэна у тебя, — он вновь прижимает меня к себе. — Но и с собой я его не могу взять. Слишком опасно. Мои сородичи могут решить, что этот ребёнок не должен жить, раз уж другие родились мёртвыми…

Какие ещё другие? Почему мёртвые? Что за хрень тут вообще происходит?! Ну вот почему я не умею говорить?! Ща поназадавал бы каверзных вопросов!

— Тогда… что нам делать? Где его мать? Стоило бы вернуть его ей.

— Она… — мой отец тяжело вздыхает, и кажется, что его свет сейчас потускнеет и погаснет совсем.

— Умерла? — озвучивает Адари страшную мысль.

Грайд вздрагивает.

— Не знаю. Раньше я её чувствовал, теперь — нет.

— Всё сходится, — говорит Адари и, видя на лице моего отца молчаливый вопрос, продолжает. — Я нашла Райсэна в лесу. Одного, ну, если не считать валявшегося рядом обезглавленного фанатика. Потом я узнала, что связь с Райнором нарушена. А затем шэхар сказал, что говорил с королевой, и что связь не нарушена. Где здесь правда — не знаю. Однако о потери связи я узнала от старейшей Лираны, ей не было смысла лгать… — Адари запинается и, задумавшись на несколько мгновений, продолжает. — Видимо, мать Райсэна как-то смогла отправить сына в Ардан, зная, что связь будет нарушена. И сама по какой-то причине не смогла отправиться вслед за сыном. Грайд… кто его мать?

— Нет, Адари, — отец качает головой, крепче прижимая меня к себе. — Её имя я не скажу никому.

— Хорошо, я понимаю, — Адари кивает. — Но… ты его отец. Тебе решать, что с ним делать.

Ну вот, приехали! И моего мнения, конечно, никто не спросит.

— Во-первых, ты должна наложить на него ещё одну печать. Нужно заблокировать его ваирагию тьмы.

— Согласна, это будет не лишним, — кивает Адари. — Чтобы никто из тёмных не почувствовал его ауру. А ваирагию света ты сам закроешь.

— Нет. Это оружие ему надо оставить.

— Тогда… кто-то из светлых его найдёт, — влезает Галфал.

— Не страшно, малец, — усмехается Грайд. — С заблокированной тёмной ваирагией Райсэн окажется для них ещё одним галамиром. Мало ли в Ардане светлых полукровок. Но своё имя сыну придётся скрывать ото всех. Поэтому… — отец смотрит мне в глаза, — запомни, мой сын. С этих пор тебя зовут Гиртан. Тебя будут воспитывать маги-воины в Ордене Хранителей.

— Но… — у Адари округляются глаза. — Туда же не берут простолюдинов! Им ведь нечем оплатить за обучение!

— Не страшно. Отвезёшь Гиртана в Алхаллас. В столичный храм Ордена Хранителей в Дэрионе. Настоятель храма мне должен. Да и оплата за обучение у меня есть, за это не волнуйся.

— То есть… мы всё-таки расстанемся, — грустнеет Галфал.

— Придётся, малец. Ради Гиртана мы все должны разойтись и пойти каждый своим путём.

— Я подвёл вас, моя королева, — произносит шэхар, стоя на колене; эхо от его голоса гулко разносится под каменными сводами пещеры. — Объявился сэнайн и заявил, что он отец ребёнка. У светлого был Сэнлир, я не смог бы его одолеть, и готов принять любое наказание.

— Не торопись, Дэйше, — еле слышным шёпотом струится из чёрного провала зеркала, висящего над полом напротив головы райканского убийцы. Клубы тьмы ниспадают с оправы зеркала, поддерживая средство связи в воздухе. — Ты всё ещё должен доставить младенца ко мне.

— Я не знаю его имени, моя королева, — шэхар смиренно опускает голову, потупив взгляд.

— Никто не знает. Ему так и не дали имени при рождении.

Убийца затаил дыхание. Откуда королева знает об этих подробностях? Она сама присутствовала при рождении младенца? Если так, то ребёнок — из Райнора. Как же он тогда оказался в Ардане?

— Адари сказала, что за ребёнком охотятся когти Даррата. Хотят убить…

— Даррат! — шёпот превращается в яростное шипение. — Этого нельзя допустить! Младенец должен быть целым и невредимым. Проследи за Адари. Выясни, куда она его везёт. Затем похить и доставь ко мне.

— Слушаюсь, моя королева.

Старый привратник Эйол сидит в своей каморке да помешивает суп в котелке, висящем над огнём в очаге. Маленькое помещение, в котором стоят лишь деревянный стол с одинокой свечой, табурет да койка у зарешечённого оконца, наполнено запахом варёных мяса и овощей.

Снаружи царит осенняя ночь. Гремит гром, отсветы молний изредка прорываются в каморку. Ливень остервенело тарабанит по черепице.

Эйол зачерпывает деревянной ложкой горячее варево, осторожно подносит ко рту и с шумом пьёт.

— Хорошо, — кряхтит старик, улыбаясь. — Соли бы только чуть-чуть. И ещё перца. И чесночку бы. И…

Снаружи раздаётся стук колотушки, что прерывает размышления привратника.

— Кого это принесло в такую непогоду? — настроение тут же портится, Эйолу совсем не улыбается вылезать под дождь, но стук раздаётся вновь.

Старик опускает ложку в глиняную миску, с кряхтением встаёт и направляется к двери, возле которой висит плащ.

Вновь нетерпеливый стук снаружи.

— Да иду уже! — облачаясь, ворчит Эйол.

Оказавшись снаружи, он зажигает масляный фонарь, висящий на крюке на стене. Взяв в правую руку, выходит из-под навеса в ливень. Плащ намокает сразу.

— Как из ведра льёт, — старик быстро семенит к двери в воротах, открывает смотровое окно, приподнимает фонарь, чтобы разглядеть так невовремя появившегося гостя. Тот стоит под дождём, лицо закрыто в тени низко опущенного капюшона так, что ничего не разглядеть. — Чего надо?

— У меня ребёнок, — звучит уставший женский голос, из-под капюшона вырывается еле заметное облачко пара. — Прошу, возьмите его к себе.

— Тут не приют. Ты ошиблась воротами, бродяжка. Как тебя только во внутренний город пропустили. Куда смотрит стража…

— Я не бродяжка. Заберите малыша к себе, пожалуйста. Я заплачу за его обучение.

— Тьма тебя дери… — процеживает сквозь зубы Эйол. — Жди здесь!

Привратник закрывает смотровое окно, разворачивается и, ругаясь, бежит в сторону храма, возвышающегося впереди тёмным силуэтом. На миг вспышка молнии озаряет величественный купол, высокий шпиль и громаду королевского дворца вдали, но Эйол, поглощённый своими ворчливыми мыслями, не обращает на это внимания. Кто-то из младших настоятелей сейчас наверняка бодрствует. Пусть он и решает, что делать с женщиной и ребёнком…

Магистр Радений — пожилой настоятель храма — сидит в своём кабинете за столом. Свечи погашены, но в помещении, где единственное окно задёрнуто шторами, светло. На столешнице перед ним лежит крупный белый кристалл, излучающий мягкое ровное сияние.

— Сэндир — камень света, — кряхтит магистр, заворожённо разглядывая сияние на гранях камня — плата за обучение ребёнка; старший настоятель храма поднимает взгляд на подчинённого. — Где сейчас Гиртан, Риам?

— Я отдал младенца нашему привратнику на воспитание, мастер, пока тот не подрастёт, — отвечает Риам — один из младших настоятелей — именно он принимал в храме девушку, принёсшую дитя в эту неспокойную ночь.

Магистр кивает. Допустить ребёнка к обучению можно будет, когда тому исполнится восемь лет.

— Хорошо. Пусть Эйол позаботится о мальчике… Девушка не назвалась? Или, может, сообщила что-то ещё?

— Нет, мастер, — Риам качает головой. — Передала ребёнка с камнем…

— И назвала только имя… Грайд, — старший настоятель несколько раз кивает в задумчивости; давно он не слышал этого имени и не видел его обладателя. Сколько лет прошло с той памятной встречи, когда Радений — ещё молодой маг из Ордена Хранителей — впервые увидел чистокровного светлого… Сорок с лишним лет назад. А кажется, что всё произошло буквально вчера…

— Вот что, Риам, — магистр нарушает тишину, отвлекшись от воспоминаний. — Посматривай иногда в сторону нашего нового ученика. Думаю, нам отдали на обучение не совсем обычное дитя. Смотри, чтобы дел не наворотил.

— Как прикажете, мастер, — Риам коротко кланяется и покидает кабинет настоятеля.

— Грайд… — выдыхает магистр, когда подчинённый закрывает за собой дверь. — Я думал, что больше о тебе ничего не услышу.

— И мы вот так просто уедем? — Галфал чуть оборачивается к сестре, сидя на спине лошади перед Адари.

Скакуна кадиры сменили на более сильного и выносливого, отдав за это последние деньги, и теперь полукровки держали путь на север — в Зиал — горное королевство, где половину года земля покрыта снегом. Копыта лошади стучат по каменной дороге, перед невольными путешественниками раскинулась степь, которую очень скоро зима накроет толстым белым покрывалом.

— Для его же безопасности, — Адари коротко кивает, мерно раскачивается в седле. — Враг не должен его найти.

— Эх… — вздыхает маленький кадир. — Я уже привык к нему. Думал, и дальше буду обучать младшего брата. Надеюсь, мы ещё с ним встретимся.

— Кто знает, — девушка пожимает плечами. — Всё может быть.

Дэйше отставал от Адари на двое суток, но быстро догонял, перемещаясь ночью в тенях. Ваирагия тьмы позволяет шэхару скользить во мраке, оставаясь практически незамеченным. И когда райнорский убийца почти достиг цели, то почувствовал среди преследуемых лишь две тёмные ауры. А раньше… там в лесу… было три. И третью он хорошо запомнил, уж слишком у таинственного младенца аура странная — не сплошь чёрная как у райканов и кадиров, будто беззвёздная ночь, а с множеством прожилок света. Если тот сэнайн с Копьём Света — действительно отец ребёнка, то его матерью, судя по странной ауре, райкан? Но это невозможно! Такого просто не может быть! Что это, если не шутка Тёмной Матери? Знает ли об этом королева? По её словам, выходит, что знает. Тогда не удивительно, что она хочет видеть младенца в Райноре. Но…

Его провели. Адари оставила ребёнка где-то в Дэрионе. Скорее всего, в Алхалласе. В огромной столице младенца легко спрятать, но его выделяющаяся аура выдаст владельца. Найти цель будет легко…

… И вот теперь, когда Дэйше, слившись с тенью, стоит в одном из узких тёмных переулков города, шэхар совсем не чувствует ту самую ауру. Возникают то тут, то там всполохи тьмы в сознании погружённого в медитацию убийцы, но всё это следы, оставленные обычными тёмными полукровками. Искомого ребёнка среди них нет! Но чутьё подсказывает Дэйше, что младенец точно где-то в Алхалласе.

Значит, Адари скрыла ауру малыша, так как по имени его точно никто не отследит. Безымянный в потоках силы невидим для всех. Проклятье! Но кадир слаба и потому не могла наложить сильную скрывающую печать — она рано или поздно развеется. Вопрос в том, сколь долго придётся ждать? Шэхар не может вернуться к королеве, не выполнив задание. Отправиться вслед за Адари и попытаться что-либо выяснить у неё? Нет, это не выход. Дэйше теперь не сомневается, что полукровка под защитой Тёмной Матери, а теперь ещё и под крылом Светлого Владыки. Адари ничего не скажет, а шэхар не сможет выбить ответы из неё силой, пока она не отступница. Остаётся одно — ждать. Затаиться в городе, внимательно следить за всем необычным и ждать…

Я лежу на койке, укрытый одеялом, да разглядываю старые, местами закопчённые деревянные балки на потолке. Делать всё равно нечего.

Слышу, как скрежещет черпаком по котелку мой новый воспитатель — старик Эйол. Как я понял из беседы настоятеля Риама с привратником, старик будет за мной присматривать, пока мне не стукнет восемь, после чего за меня возьмутся наставники храма.

Да уж… Не успел обрести отца, как тут же его потерял. Ну вот нельзя мне было с ним отправиться. Никак. Пфф…

А затем и Адари с Галфалом, к которым я уже прикипел за всё время нашего путешествия, оставили меня. И всё ради того, чтобы уберечь от всякого рода злодеев. Я всё понимаю, но всё равно не хотелось с ними расставаться, пусть Галфал тот ещё хитрый засранец!

— Запомни. Просто слушай мир, — напутствовал он вместо прощания перед тем, как Адари укутала меня в одеяло и вынесла под дождь. — Просто слушай мир. В один прекрасный день ты всё поймёшь.

Дожить бы до этого прекрасного дня…

Эйол громко с причмокиванием хлебает суп, терпкий аромат которого наполнил скромное жилище храмового привратника. Снаружи завывает ветер, взрыкивают раскаты грома, дождь остервенело барабанит по крыше. Внутри же потрескивает огонь в очаге, отдавая нам живительное тепло. В какой-то щели прячется сверчок да пиликает изредка. Ему, видимо, тоже тепло и уютно в жилище Эйола.

— Ну, что, малец… — кряхтит старик, слышу, как он с глухим стуком ставит миску на стол; Эйол поднимается и подходит к койке. — Если ты и дальше будешь таким тихим да спокойным, мы подружимся.

Я, конечно, постараюсь, но когда мне захочется нагадить под себя, то я буду орать во всё горло.

— Ишь ты, какой глазастый, — усмехается в бороду Эйол. — Смотришь так, будто понимаешь меня.

Ещё как понимаю, но ты ведь не поверишь. Да и пофигу. Главное, чтобы меня тут никто убить не хотел…