Продажная верность

Я бегу на голос Джиневры. Ее тихий чертов визг — визг женщины, которая хочет, чтобы за ней охотились.

— Советую обратиться к врачу, — входная дверь захлопывается, сотрясая деревянное крыльцо, когда я ступаю на первую ступеньку.

Я наклоняюсь вперед и изо всех сил прижимаю ладони к глазам, но это не помогает избавиться от жжения. Топаю ногой и отрываю одну руку от века, чтобы постучать в дверь.

— Черт! — кричу я от нестерпимой боли. Кажется, я сломал руку. От давления на нее в запястье появляется еще одна болезненная пульсация. Я поднимаю левую руку и бью по двери изо всех сил.

— Я не могу вести машину в таком состоянии, Джин.

— Не моя проблема! — кричит она, и дверь снова хлопает. Ее голос вновь спокоен и сладок.

— Ты можешь… — я стискиваю зубы, пытаясь говорить вежливо, — пожалуйста, отвезти меня домой.

— В сахаре больше соли, — ее голос раздается из-за двери.

Я втягиваю воздух, задерживая его в легких, ожидая ответа.

— Я прошу тебя очень вежливо, — моя челюсть болит от попытки говорить дружелюбно.

— Извинись, — требует она.

— С чего бы мне это делать? — я сильно зажмуриваюсь, но это не помогает. Черт возьми!

— Иди домой, Сорен, — моя правая рука касается двери, и я вздрагиваю.

— Я, блядь, ничего не вижу. Меня собьет машина.

— Не вижу проблем.

— Джиневра. Пожалуйста. Помоги. Мне, — слова даются с трудом, и я делаю еще один вдох. Дышать сейчас чертовски тяжело.

Я втягиваю воздух, задерживая его в легких как можно дольше.

— Извинись, Сорен.

Я топаю ногой из-за боли в глазах и руке.

— Мне жаль, — рычу я сквозь стиснутые зубы.

— Видишь? Это было не так уж сложно, — ее голос наполнен солнечным светом и гребаной радугой. — Так, где твои ключи?

Роюсь в кармане, доставая ключи. Я даже не вижу ее, чтобы отдать их.

— Ты выглядишь потерянным, малыш, — воркует она, провожая меня к машине. Я делаю глубокий вдох и сжимаю челюсти, чтобы сдержаться. Мне просто нужно попасть домой, а потом я смогу все исправить.

Ее сладкий цветочный аромат витает вокруг меня, и я понимаю, что она рядом. Одна ее мягкая рука берет мою, а другая ложится за спину, пока она ведет меня.

— Лучше бы ты не позволила мне во что-то вляпаться, — ворчу я.

— Пригнись, — она заводит мою голову в машину. Я наполовину ожидаю, что она вдавит ее в металлическую раму. — Хороший мальчик.

Ее голос звучит так, словно она разговаривает с домашним питомцем.

— Я не собака, — слышу, как она садится с водительской стороны. — Ты хоть умеешь водить машину?

— Есть только один способ выяснить, — она смеется.

Я открываю рот, чтобы ответить, но чувствую два пальца на своих губах: — Ш-ш-ш. Мне звонят.

Не может быть, чтобы она просто заткнула мне рот, но она это сделала.

— Сиенна. Как дела? — говорит она, ответив на звонок.

Я никогда раньше не слышал об этой ее подруге, скрещиваю руки и откидываю голову назад, поскольку меня игнорируют.

— Девочка, ты не поверишь, где я сейчас! — отвечает ее подруга, — я в каком-то маленьком городке, где в названии каждого магазина есть слово «Краш».

— Должна ли я спросить, почему ты там? — почему Джин так мила и весела, когда разговаривает с другими.

— Нет. Я хотела позвонить и сказать, что, возможно, пройдет несколько месяцев, прежде чем у меня появится возможность снова тебе набрать.

Я ворчу из-за боли в глазах, но это больше похоже на стон.

— Что это за звук? — спрашивает ее подруга.

— Я нашла маленького ворчуна, который потерялся сегодня около моего дома. И везу его обратно в безопасное место.

Мои братья смеются, пока врач промывает мне глаза и осматривает руку.

— Скорее всего, это просто перелом боксера, ² но без рентгеновского снимка нельзя быть уверенным, — говорит доктор. — Просто ничего не бейте в течение нескольких недель, и все заживет.

Я расправляю напряженные плечи, пытаясь расслабить их. Только у чертовой Джин хватило бы смелости нанести мне удар. У этой девушки есть мужество. Меня это должно раздражать, но это сексуально.

— Чему ты улыбаешься? — спрашивает Сайрус, изучая меня, словно что-то упустил.

Братья подходят ко мне, не отрывая взгляд от моих опухших глаз. Они подходят очень близко, отталкивая доктора, и вспышка света обжигает мне глаза. Они сделали гребаный снимок.

Я хватаюсь за пистолет и направляю его на них.

— Ты забыл про предохранитель, — замечает Аттикус.

— Расскажи нам еще раз, как это случилось, — Сайрус смеется.

— Ты можешь говорить всем, что у тебя конъюнктивит, — небрежно советует Аттикус.

Опускаю пистолет. Я неплохо владею левой рукой, но мне придется отточить свои навыки.

— Я могу оставить для вас обезболивающее, — отвечает доктор, доставая таблетки. У меня пульсируют виски от голосов.

— Наложите пока шину, док.

Он тут же роется в своей медицинской сумке.

— Конечно. Это поможет процессу заживления. Не снимайте в течение нескольких недель.

Я хочу, чтобы Джин увидела, что она натворила. Кладу руку на металлический поднос и киваю в сторону дока.

— Как там новые грузовые корабли? — спрашивает Сайрус Аттикуса. Отец моей невесты настоял, чтобы мы включили их в нашу сделку в знак доброй воли, что свадьба состоится.

Аттикус почесывает бровь: — Ненавижу посредников. Но пока все хорошо.

Док накладывает шину на мою руку. Он работает у нас со времен моего деда. Он уже в годах и чертовски медлителен, но умеет держать язык за зубами. Когда он рядом, я не особо беспокоюсь, но мы все равно стараемся разговаривать шифром.

Когда речь зашла о работе, братья стали серьезными. Это не значит, что они отстали от меня, они только откладывают это на потом, пока мы не закончим обсуждать бизнес.

— Нам нужно выступить единым фронтом, когда мы придем на сегодняшнее собрание, — говорит Сайрус.

— Мы всегда прикроем тебя, — отвечаю я.

— Отец захочет ворваться с оружием наперевес. Но мы не должны торопиться с этой контратакой. Мы не можем позволить себе промахнуться, как это сделали Армато, — добавляет Сайрус.

— Копы будут наблюдать за нами какое-то время. Я заплатил им, но они не хотят войны у себя на пороге, — говорю я. Но мои мысли по-прежнему заняты Джин. Ее здесь нет, а мне все еще трудно сосредоточиться.

— Нет, — фыркает Аттикус, — они не хотят, чтобы это попало в СМИ и выставило их в дурном свете.

— Именно поэтому мы должны все тщательно спланировать, — отвечаю я.

Как бы я ни старался выкинуть Джин из головы, она все еще там. Завтра первым делом планирую позвонить ее матери и лично пригласить их обеих на мой день рождения. Хотел бы я быть там, чтобы увидеть ее реакцию, когда она узнает, что у нее нет другого выбора, кроме как прийти.

— Эго отца задето. Он захочет поиметь их, показать, что все еще жив и здоров. Это поможет отложить немедленное нападение, — голос Аттикуса возвращает меня к разговору.

Я бросаю взгляд на часы. У нас есть час до того, как все соберутся.