Проект Rain Storm 1

Глава 9. Взрыв

Мисс Сандерс уже пять минут не отрывала взгляда от экрана смартфона, что-то печатала. Фостер сидел и терпеливо ждал, пока она закончит, стараясь не выказывать раздражения. Нет, какого черта вызывать его, отрывать от дел, чтобы переписываться с кем-то в его присутствии? Минут десять назад от Сандерс вышел старший лейтенант Льюис с лицом таким озадаченным, что Фостер не стал его ни о чем спрашивать. А теперь эта вроде как гражданская, непонятно почему распоряжающаяся на военной базе, пожелала поговорить с лейтенантом Фостером. Что ж, он не против поболтать, только пока они всё молчат и молчат. И приходится созерцать неприятное лицо Джаннет Сандерс с широкой челюстью, ее странную короткую стрижку и глупые здоровенные серьги в ушах.

Их разделял стол, заваленный бумагами и папками, яркие солнечные лучи пробивались в палатку и плясали жаркими полосками на коленях Фостера.

– Проблемы с управлением гневом, – сказала наконец Сандерс, убирая телефон. И в ответ на вопросительный взгляд Фостера пояснила: – Диагноз доктора Чарльстона. Он описывает вас, лейтенант Фостер, как человека импульсивного, но не умеющего правильно выражать эмоции. Пишет, что вы копите в себе гнев до тех пор, пока он не находит выход в насилии, и тогда становитесь опасны. У вас в досье несколько неприятных историй, подтверждающих его слова.

– Что ещё пишет этот умник? – поинтересовался Фостер скучающим тоном. – Предлагает отправить меня на курсы или запихнуть в группу поддержки?

– Пишет, что у вас ярко выраженные лидерские качества и эмпатия, – ответила Сандерс. – Возможно, в этом причина вашего феномена.

– Чего?

– Тридцать восемь и семь десятых процента, – пояснила Сандерс. – На столько вырос показатель эффективности троих известных нам экстра под вашим со старшим лейтенантом Льюисом командованием. Это лучший показатель из всех, что я получала за последние полгода. Я уже спрашивала вашего командира, и спрошу вас. Как вам это удается?

– Не знаю, мэм. Просто выполняю свою работу, – честно ответил Фостер.

Эти цифры ему ни о чем не говорили, и он не очень-то понимал, что Сандерс имеет в виду и почему их явно не блестящая работа с экстра считается эффективной.

– Старший лейтенант Льюис ответил так же. – Сандерс открыла папку, просмотрела несколько страниц. – Это – отчеты доктора Чарльстона. Он настоятельно рекомендует отправить экстра под кодовым номером двадцать четыре-шесть-тринадцать-один на переподготовку.

Сандерс показала Фостеру листок и легким движением руки разорвала его пополам. Фостер едва сдержался, чтобы не вытаращиться на неё удивленно. Какого черта эта дамочка вытворяет?

– У меня иное мнение, лейтенант Фостер, – пояснила мисс Сандерс, сложив обрывки отчета в пепельницу. – Эта экстра, Рейн, одна из самых проблемных. Все они, на самом деле. Вам достался товар с гнильцой, не скрою. Способности хорошие, но личные характеристики прескверные. Неуправляемые, импульсивные, своенравные, склонные к побегу. И это с учетом того, что у каждого больше года в центре подготовки за спиной. А под вашим началом, они работают и довольно успешно. Так зачем снова перебирать механизм, который наконец заработал?

Сандерс щёлкала зажигалкой, пока наконец язычок пламени жадно не облизал бумагу.

– Экстра номер одиннадцать-семь-десять-ноль, известного вам как Карл Йормунганд, мы вообще не планировали использовать в операциях с привлечением личного состава наших вооруженных сил. Десантировать на территории противника для тотальной зачистки живой силы и техники – вот что предлагали его инструкторы. Мне удалось убедить генерала Уэйнарта отправить его в Калькутту, там ведь союзнические войска, не наши. И там он показал сносный результат. Но по-настоящему раскрылся он здесь, под вашим командованием. Я довольна операцией по захвату Краша.

Сандерс снова склонилась над папкой.

– Но ваш отчет о перестрелке в городе впечатлил меня куда больше. У Рейн была отличная возможность для побега. А Рейн уже пыталась сбежать и не раз, её анкета в красной зоне по риску побега. Предупреждаю вас об этом, лейтенант. Поэтому я держу её в пустыне, где дождь – редкость, чтобы она всегда была на виду. Но она не предприняла попытки к бегству и даже защитила вас, своего непосредственного командира. До этого, в Калькутте своего лейтенанта она пыталась убить. Скажите, лейтенант Фостер, как бы вы описали отношение сержанта Рейн к вам?

– Я уже отвечал доктору, – постарался сохранять спокойствие Фостер. – У меня уставные отношения с сержантом Рейн и другими экстра.

– Да, я читала, и мы оба с вами понимаем, что эти слова ничего не значат. Думаю, вам удалось вызвать симпатию к себе у экстра. Все трое, исходя из тестов доктора Чарльстона, оценивают вас даже лучше, чем командира роты баллов на пятнадцать.

– Значит мало гонял по плацу, – ответил Фостер.

– Не умеете принимать комплименты, но это – беда многих военных. Я поделюсь с вами совершенно секретной информацией. Стрелки, напавшие на вас в городе – не из Благословенного Союза. Это наемники, которые выполняли приказ одного субъекта, чьё имя я не могу вам назвать. Он охотится на экстра по обе стороны конфликта, захватывает их. Целью была Рейн, вас собирались убить или обезвредить, её – захватить. Но Рейн приняла удар на себя, спутала им все карты. Поэтому остальные наемники отступили – их миссия была провалена. ещё четверых человек из этой группы нашли убитыми на следующие сутки. Их устранил сам наниматель, ведь они нарушили главное правило – никогда не причинять вред экстра. Я говорю это вам, лейтенант Фостер, чтобы вы не теряли бдительности. Наемники могут явиться снова, за любым из ваших подопечных. Вам стоит знать их цели и мотивы.

И еще. Моя особая инструкция для вас, лейтенант. Внимательно следите за сержантом Рейн и тем, что она делает. Если дождь начинается не по приказу, вы сразу звоните мне на личный номер, – Сандерс что-то напечатала на своем смартфоне. – Вы только что получили его сообщением.

Телефон в нагрудном кармане Фостера завибрировал в подтверждение её слов.

– Так точно, мэм, – кивнул он. – Разрешите вопрос. Почему дождь – проблема?

– Потому что так Рейн сможет уйти и, если, она захочет это сделать, никакая физическая сила её не удержит, – пояснила Сандерс. – Просочится сквозь стены и выплеснется наружу. Но вот убедить её остаться – это в моих силах и в моей компетенции. Ещё вопросы?

Фостер покачал головой.

– Никак нет, мэм.

Слова Сандерс ему не нравились. Что бы она там не говорила, у того, что Сандерс уничтожила отчет психолога есть какие-то свои, ему непонятные мотивы. Он сам никогда не подумал бы, что экстра из его роты как-то особенно эффективны, наоборот ему казалось, что они совсем не стараются и могли бы гораздо больше.

– Тогда официально сообщаю вам, что все трое экстра остаются в составе спецроты под командованием старшего лейтенанта Льюиса, – Сандерс захлопнула папку. – Продолжайте работать, лейтенант Фостер, у вас блестящие перспективы. Свободны.

В тот же вечер люди из Пентагона покинули базу, и вся спецрота облегченно выдохнула. Фостер и старший лейтенант Льюис напротив, были скорее озадачены. Понимали, что пристальное внимание к их персонам обеспечено и успехов от них будут ждать не меньших. А как их обеспечить – черт знает. Вроде и похвалили, а за что – непонятно. С этими экстра всегда одни вопросы.

На прощание психолог оставил командиру роты несколько буклетов и книжек по управлению большими группами, личной и коллективной мотивации, что-то вещал про новые исследования в области менеджмента персонала.

– Отличная бумага, мягкая, – показал Льюис Фостеру зеленый буклет с нарисованным на обложке человеческим мозгом. – Спасибо доктору за прекрасный подарок, а то я себе уже всю задницу стер, наконец почувствую себя человеком.

***

С тех пор, как командиры технической и специальной роты вступили в открытую конфронтацию, их бойцы считали долгом чести подгадить друг другу. Люди Эймса без зазрения совести тащили инструмент у техников, обслуживающих киборгов. Ребята Льюиса в свою очередь сливали топливо из автомобилей и утаскивали новые наушники. А уж орать друг другу «ласковые» приветствия при любой встрече стало обязательным ритуалом.

– Эй, уроды, что-то вашего змея сегодня не видно, что, погода слишком холодная? – кричал сержант Эймса и его бойцы громко ржали, пытаясь развить шутку.

– Я думал, откуда это говном несёт, а это техническая рота опять выползла на плац, – не остался в долгу Джонсон.

Эймс, видя Фостера или Льюиса демонстративно отворачивался, его зам, толстощекий Купер краснел и не знал, куда себя деть. Фостер Эймса просто игнорировал, справедливо считая, что этот раунд старший лейтенант Урод, как Эймса прозвали в спецроте, проиграл. Но печёнкой чуял, Эймс не успокоится и стоит ждать от него какой-то подставы.

Экстра, довольные тем, что их не отправят в жуткий центр, с удвоенным энтузиазмом драили туалеты и чистили овощи на кухне. Утро казалось спокойным, Фостер пил кофе, когда его вызвали к капитану Нортону, чтобы сообщить – его и Рейн отправляют вместе с разведгруппой на задание.

– Есть примерно в шестидесяти километрах на юго-запад заброшенная промзона, – капитан Нортон показал место на карте. – Когда-то была частью города, но пески давно отделили её от городских окраин. Здесь глохнет сигнал дронов и снимки со спутника получаются какие-то странные. Надо бы пойти и проверить, что там. Не исключено, что в зоне находится экстра противника, поэтому вместе с разведчиками отправится наш экстра в сопровождении лейтенанта Фостера. Старший лейтенант Льюис выбрал сержанта Рейн. Командующим операцией назначаю сержанта Веллера.

Фостер был не в восторге от того, что его отправят куда-то вместе с Рейн. Всё это время он старался избегать её, общался только по необходимости и не допускал никаких вольностей. Даже перестал слушать, как экстра болтают с киборгами за обедом и наблюдать за их тренировками.

Только чем сильнее он запрещал себе думать о Рейн, тем чаще мысли возвращались к ней. «Она меня отвергнет», повторял себе Фостер, как мантру. Или ещё хуже, уступит из страха или благодарности, и он станет для неё таким же как Эймс, а от одной этой мысли его с души воротило. Но приказы не обсуждаются.

– Секретность операции – основной приоритет, – продолжал капитан. – Вас довезут на грузовике до места высадки, вот здесь. Оставшееся расстояние преодолеете пешком, в ночное время, оставаясь незамеченными для предполагаемого противника. Запомните, в десятикилометровой зоне вокруг пункта назначения не ловит никакая связь. После завершения операции вы возвращаетесь на место высадки, связываетесь с базой и за вами высылают машину. В бой с противником не вступать, если обнаружите себя – сразу отступайте. Вопросы?

Перед самым рассветом группа подобралась к опустевшим и полуразрушенным корпусам старого завода. Всю ночь они карабкались на барханы и скользили по крутым склонам, пока яркие брызги звезд не растаяли в предрассветное дымке. И теперь осторожно исследовали объект. Разведчики разделились и углубились в руины. Фостер и Рейн остались с сержантом Веллером. Двое из спецроты здесь – просто прикрытие и хорошо бы, чтобы оно не пригодилось.

На высоких штативах над обломками корпусов был натянут брезент с принтом – та же промзона вид сверху. Фото, отпечатанное на брезенте не самое четкое, но на спутниковых снимках будет казаться, что тут всё чисто. Кто-то хитро придумал.

Через час, вернувшиеся разведчики доложили обстановку.

– Вот в этом корпусе идет производство, – рядовой Гибсон показал на плане руин здание, находившееся в глубине промзоны. – Периметр обнесен забором с колючей проволокой, оцеплен, охраняется автоматчиками. Человек десять снаружи, сколько внутри здания – неизвестно. По углам забора установлены приборы, внешне похожие на глушители сигнала образца ЭКО-37-б. Предполагаю, по этой причине не работает связь.

– Что за производство? – спросил сержант.

– Были замечены пленные в респираторах и защитных очках, скованные цепями за ноги по двое. Охрана внутри здания в костюмах химзащиты. Предположительно, работа с опасными химикатами.

– Значит правы были умники из ЦРУ, когда говорили, что где-то под нашим боком Благословенный Союз химоружие клепает, – нахмурился сержант. – Масштабы производства?

– Один цех. Около десяти пленных работников. Похоже, производство как раз сворачивают. Наблюдали упаковку контейнеров в ящики со знаком химической угрозы, погрузку в фургон. Идет слив в цистерны излишков химикатов, разборка станков. Предполагаю, через два-три часа все работы будут закончены.

– Добраться до зоны действия сигнала и сообщить мы точно не успеем, – сержант хмурил лоб. – Нужно принимать решение на месте.

– Сэр, а если обезвредить глушители сигнала? – предложил рядовой.

– Это действие нас раскроет. Значит секретность будет уже провалена и столкновения не избежать.

– Штурмовать производство опасно, – сказал Фостер. – Нас слишком мало, вероятно, вдвое меньше.

– Согласен, – кивнул сержант. – Риск значительный. Но если фургон с химоружием уедет, мы его уже не найдем. Преследовать грузовик мы не сможем, у нас нет транспорта. Сообщить мы сможем слишком поздно, чтобы оставался шанс его найти и перехватить. И пленных скорее всего убьют сразу по окончании работы, я их порядки знаю. Придется идти на риск.

Фостер сжал зубы. Плохое решение, дурацкое. Но химическое оружие в руках врага – ещё хуже. Он не стал давить на сержанта, как старший по званию. Во-первых, это операция Веллера, во-вторых, тут балом правят разведчики и они свое дело знают.

– Начинаем операцию прямо сейчас. Войти надо тихо и быстро, – сержант Веллер начал инструктаж. – Заходим здесь, через главные ворота. Ривз и Цукер, вы снимаете часовых. А вы, – обратился он к Рейн и Фостеру. – Держитесь сзади, прикрываете.

– Разрешите обратиться, сэр, – Рейн неожиданно подала голос. – Часовых могу взять на себя. Будет очень тихо и быстро. Но мне понадобится одна дополнительная фляга с водой.

– Это зачем? – недоверчиво прищурился сержант Веллер.

– Она свое дело знает, сержант, – сказал Фостер. – Дайте ей флягу.

– Ладно, посмотрим, насколько правдивы слухи о твоих фокусах, – согласился сержант. – Гибсон, отдай сержанту Рейн свою воду.

Прячась на крыше полуразвалившегося корпуса, Веллер, Фостер и Рейн видели территорию производства сверху. Один корпус, обнесенный стеной с колючей проволокой, двухметровые вышки-глушители. Просторный двор, где идет укомплектовка груза. Четыре часовых по углам. Один у старых раздвижных ворот.

Рейн выдохнула, сосредоточилась и легким движением руки собрала воду из двух фляг в водяной шарик, который парил над её ладонями. Затем по её воле этот шарик пролетел по воздуху к часовому на воротах. Вода закружилась вокруг его головы прежде, чем бедняга успел что-то понять, просочилась в его ноздри и глотку. Часовой безуспешно раздирал руками лицо, но воду не достанешь. Он рухнул, катался по земле и вдруг замер. Захлебнулся.

– Неплохо, – одобрил сержант Веллер.

Рейн снова дернула пальцами, и вода из замерших легких мужчины снова собралась в шарик. Этот фокус Рейн проделала и со следующим часовым. Потом с ещё одним. Веллер спустился с крыши, чтобы вести группу.

Связи не было, все приказы отдавались жестами. Разведчики перелезли через забор и вошли на территорию. Первыми убили шофера грузовика, чтобы никто не вывез даже часть груза, пока идет штурм. Смотрящие за погрузкой обнаружили вторжение, открыли огонь из автоматов. Пленники попадали на землю, заползли под машину или в укрытие ящиков. Из окон заводского корпуса яростно отстреливались.

– Думаю, теперь секретность нас не волнует? – спросила Фостера Рейн.

Фостер кивнул. Она закатила глаза, запрокинула голову и раскинула руки. Фостер уже привык, что она делает так каждый раз, но поза всё равно казалась ему странной. Где-то вдалеке прозвучали раскаты грома, перекрывая автоматные очереди. Тяжёлые дождевые капли летели вниз сквозь дыры в брезенте. Мощный порыв ветра сорвал этот хлипкий покров и дождь полился с небес, напитывая ссохшуюся мертвую землю, смешиваясь с кровью раненых и убитых – своих и чужих.

Рейн открыла глаза, сияющие необычайно ярким синим светом. Фостер расстрелял ближнюю вышку-глушитель и приказал Рейн спускаться.

– Пока всё внимание на сержанта Веллера и его парней, попробуем добраться до тех, кто внутри!

Они спустились с крыши, Рейн шла первой, Фостер её прикрывал. Она собирала вокруг себя водяной кокон, вода задерживала в своей толще вражеские пули. Разведчики, рассредоточившись, несколькими группами, перебегая из укрытия в укрытие, преодолели простреливаемый двор и вошли в корпус. Фостер и Рейн пристроились в хвост группы под предводительством Веллера.

– Никому не стрелять! – закричал сержант Веллер, оказавшись в заводском помещении. – Угроза взрыва! Тут пары химикатов!

Фостер ещё не успел войти в здание, но через распахнутые железные ворота увидел бочки со знаками «взрывоопасно» и собирался скомандовать Рейн отступать. В этот момент прозвучал выстрел: рядовой Ривз подстрелил противника. Тот, падая, нажал на спусковой крючок, и неуправляемая автоматная очередь выплюнула огонь и металл от пола до потолка.

– Рейн, на землю! – только и успел крикнуть Фостер, видя, как зарождается пламя над бочками.

Рейн упала, прижимая Фостера к земле своим телом. Вокруг них вращались с бешенной скоростью струи воды, кокон становился толще каждую секунду и когда там, снаружи, адское пламя вырвалось на свободу, Фостер мог различить только его мутные отблески. Жар пропитал небо и землю. Крики и выстрелы стихли, только одна за другой оглушительно взрывались бочки и цистерны с химикатами. Рейн, стиснув зубы, одной рукой прижимала Фостера к земле, второй удерживала купол. Он видел, как дрожат её пальцы, чувствовал, как дыхание с хрипом вырывается из её груди.

Вода плескалась вокруг них непрерывной спиралью, пока там, снаружи не погасли алые всполохи. В последнем усилии, Рейн всем телом подалась вверх, толща воды распалась на мелкие капли и в следующий миг обрушилась на них. Фостер закрыл руками голову, свою и Джейн. Только когда вода тяжелым нескончаемым потоком хлынула на них, Фостер понял, как же её было много.

Настоящее чудо, которое сотворила Рейн спасло им жизни, от остальных остались лишь обугленные кости. Нет больше ни сержанта Веллера, ни его парней, ни несчастных пленников, ни террористов. Фостер и Рейн остались вдвоём посреди пира огня и смерти. Взрывом снесло полздания, внутри корпуса пылал пожар. Повезло, что они не успели зайти внутрь, иначе бы придавило обломками.

От грузовика осталась только покореженная кабина. Фостер едва не задохнулся, ожидая пока схлынет вода и жадно хватал ртом воздух. Но вместо облегчения вдох принёс режущую боль в гортани, и лёгкие обожгло огнём. Над выжженной, опустошенной землей стелился зеленоватый дым. Химикаты!

Фостер быстро закрыл лицо маской с респиратором, попытался растормошить Рейн, но она лежала на земле неподвижно. Но дышала! Пришлось самому надеть ей маску. Фостер поднялся, пошатываясь, поднял Рейн и взвалил себе на спину. Нужно убираться как можно скорее, дышать даже через респиратор было больно. Фостер опустил очки, чтобы дым не разъедал глаза и поспешил прочь от этого проклятого места.

Он вышел из промзоны в пустыню и ещё некоторое время двигался с наветренной стороны, чтобы ядовитое облако осталось позади. Хорошо, что дождь прибил дым к земле, могло быть хуже. Но дождь заканчивался, тучи расходились и небо светлело. Чёрт возьми, как же глупо было туда лезть! Как нелепо погибли эти парни. И как ему повезло, что с ним была именно Рейн, а не, например, Соловей.

Фостер остановился, опустил девушку на песок, снял маску и похлопал её по щекам, пытаясь привести в чувство. Веки Рейн дрогнули.

– Сержант, давай, приходи в себя, – мягко уговаривал Фостер. – Всё позади. Ты справилась, теперь очнись.

Он извлек из кармана маленькую флягу, где плескались остатки виски, поднес к губам Джейн. Девушка дернулась, сморщилась.

– Ну и гадость! Уберите это! – и наконец открыла глаза.

– Гадость? Что б ты понимала! Это – прекрасный дорогой напиток, – улыбнулся Фостер и сам сделал глоток из фляги. – Как самочувствие, сержант?

– Мне холодно, – ответила Рейн. – И я ненавижу взрывы.