Прожорливое терпение

Глава 23

— Повторяем.

— Мы больше не будем. (хором)

— Что вы не будете?

— Петь/Задираться!

— Почему?

— Потому что это плохо!

Ну как не поверить таким честным, блестящим и умоляющим глазам, в которых, к тому же, сейчас нет ни грана интеллекта, а только ужас и накрепко вдолбленные в задние ворота фразы? Вон, Саяке на втором часу стало плохо, а на третьем от горожан Усаноо пришла делегация с просьбой ко мне понять, простить и отпустить тех, кто мешал им спать. Но нет, эту работу я выполнил качественно, несмотря даже на то, что не совсем понимал сути того, что делаю.

Мимика ломалась легко. Стоило десяти критическим ударам пройти по её пятой точке, так связанная бард полностью теряла самоконтроль, начиная чувствовать лишь накатывающее на нее волнами счастье. Я лупил по заднице, занудно повторяя, за что именно она это всё принимает, а когда кошкодевочка вырубалась, переключался на кицуне. Та была куда более крепким орешком, от чего приходилось трудиться в поте лица, но, с другой стороны, именно она пыталась меня убить и именно ей приходилось внушать более сложные концепции нежели «не пой там, где тебя не хотят слышать!».

Вроде бы, я как-то смотрел аниме, где главный герой доносит свою точку зрения до разных гадов через мордобой, после чего они проникаются, становясь его лучшими друзяшками. Здесь второй частью не пахло даже близко, если судить по тому, как обе девушки дрожали при взгляде на меня, но не убивать же их?

— Свободны.

Два стеклянных взгляда, в которых, тем не менее, читается железобетонная уверенность в том, что они ослышались. Повторяю:

— Свободны! Внизу по течению реки есть большой город, там найдутся люди с амулетами-переводчиками! Надеюсь, вы поняли свой урок и мне не придётся его повторять!

Волшебное слово пробрало бедовую парочку до печенок. Вот они есть — а вот мелькают голыми ягодицами уже за полсотни метров от меня, кажется, продолжая набирать скорость, несмотря на то, сколько раз моя «пошлость» оставляла Рюуку и Мимику на последнем издыхании.

Хорошо. Надеюсь, что дал им второй шанс. Не знаю, как насчет тощей мелкой бардессы, но вот кицуне, следуя по кривой дорожке, быстро бы попала в розыск как бандитка. Она и так дел натворила в Усаноо на немаленький штраф.

— Ну что, радость моя, пойдем к деду? — обратился я к слегка сторонящейся меня Саяке, которая была свидетельницей и слушательницей по делу «праведно битых жоп».

— Угу-угу, — охотно закивала та, чем обратила моё внимание на нечто новое в своем облике.

— А это что такое? — потыкал я пальцем в висящее на шее девушки новое украшение. Там, на самой обыкновенной тонкой бечевке висела крупная, красивая и отполированная гайка красноватого металла.

— Это? — Саяка щелкнула гайку, — А нашла, пока мы с этой мелочью дрались!

— Да? Ну ладно. Пойдем, нас оябун заждался, наверное.

Тсучиноко Одай, Старик 64-го уровня, хороший оябун, примерный дед и никакущий, судя по всему, батяня, занимался насквозь привычным для себя делом. Стоя на главной площади несчастного Усаноо со своим любимым похер-фейсом на лице, он принимал восхищение и благодарность окружившей его толпы… мужчин. Женщин, девочек и прочих представителей прекрасного пола кроме Саяки я что-то не наблюдал в принципе, но решил не тратить на эту загадку силы. Их и так оставалось не очень много после того, что было. Мы встали на краю толпы, сгустившейся вокруг старика и стали слушать, чем это так ему все благодарны.

Оказалось, нами. Мол, под мудрым руководством отца местных механиков, мы нанесли возмездие во имя луны и спокойного сна жителей этого славного городка, которые настолько удовлетворены произошедшим, что собираются теперь ежегодно отмечать этот день как праздник! При этом, достаточно различимым шепотом те, кто еще не понял, что мы присовокупились к толпе, задавали старцу весьма интимные вопросы — на тему: «А когда вы собираетесь в дорогу, Тсучиноко-сама? А то у нас жены, дочери и бабушки сильно боятся!»

Вот уж не пойму, что может быть пугающего в длинной серии множественных оргазмов, если у тебя к ним самой природой организм приспособлен! Впрочем, тряхнув слегка оглохшей от воплей воспитуемых головой, я выкинул из нее местные заморочки. Город стоит, жители довольны, легенда Тсучиноко стала еще легендарнее, вон как бородатые морды его внезапных сыновей светятся и лоснятся довольством, так что еще надо?

Затеяв короткую и пламенную речь, старый отогнал от себя очередных обожателей, а затем, нагрузив сыновей коротким и объемным списком требований, уволок нас с Саякой в «Пристанище машин», где, отогнав уже лучащегося нездоровыми объемами любопытства Кинтаро, устроил нам выволочку. Суть разноса была местами даже справедливой — нежеланный дедом ажиотаж, вновь возникший вокруг его персоны, злом был малым и простительным. Извращенный покарахтунг, что я устроил двум бедовым девочкам, потерявшимся на дороге жизни, с точки зрения старика тоже был лишним перфомансом, но он, скрипя сердцем, его одобрил.

А вот то, что в процессе садо-мазо удовольствия обе девочки (пока могли) орали «Простите, Крайм-сама! Мы больше не будем, Крайм-сама! Пощадите пожалуйста, Крайм-сама!!» было огромным, даже гигантским проколом, за который мне должно быть бесконечно стыдно.

— Моя ошибка, — со вздохом и слипающимися от усталости глазами признал я, — Сорвал маскировку. Опростофилился. Не подумал. Виноват.

— Если б не одно обстоятельство, то мы бы сейчас расстались, — сухо и сердито заметил Тсучиноко, — Ты бы с девочкой пошёл своим путем, а я, Кинтаро и твой мизинец — поехали бы по своим делам. Что смотришь? Сам говорил, что якудза для тебя не шутки! Но, к твоему счастью, не-очень-умный-Мач-кун, то, что вы натворили до этого, послало погоню за вами на другой континент! Радуйся! Великая Библиотека свернула все поиски, а заодно и объявила девиц Донкревилей в розыск!

— Ура! — обрадовались мы с Саякой, улыбаясь всей поверхностью лица. С души упал кирпич размером с гору!

— Ура…, - передразнил нас дед, — Идите спать! И вещи верните, в них теперь нужды нет!

— А можно, — тут застеснялась Саяка, теребя свою микроюбку, — до завтра поносить?

— Ты чего удумала, охальница?! — вызверился на нее Одай, — Я вам их не для игрищ постельных выдал!

— Нет, дедушка Тсучиноко! — тут же оправдала себя девушка, — Мне просто новую одежду купить нужно!

Старую она, как оказалось, остроумно использовала в качестве кляпов при борьбе с пытающейся напеть что-то враждебное Мимикой Фуому, так что обслюнявленные шмотки бышей ведьмы (причем всё вплоть до нижнего белья!) сейчас пылились где-то на странном механическом плане, полном шестеренок и движущихся частей. Ну, невелика потеря, поправим.

На следующее утро, точнее, почти день, старик поймал нас, только завершивших утренний туалет и моцион, а затем вновь утащил в комнату, где давеча устраивал разнос. Долго и пристально глядел в мое честное, умное и красивое лицо, а затем выдал сакраментальное:

— Мач-кун, я могу тебе верить?

— Пока не обещаю, что в следующем городе все будет нормально? Да, — слегка растерянно хмыкнул я, поясняя, — Не я такой, это мир у вас дурацкий.

— Да не об этом речь веду, — нахмурился Одай, — Я стар и немощен, а Кинтаро должен обязательно попасть туда, куда мы едем! Мне нужно доставить его к родственникам любой ценой, Мач-кун, это очень важно! Я хочу знать, могу ли я рассчитывать на твою помощь в этом деле… до конца?

— Впереди есть опасности, оябун? — не стал играть в дурачка и простофилю я, — То, о чем мы до сих пор не знали, капитан… оябун… мэр… отец полугномов?

— Ты — главная опасность! — рявкнул старик, — О, ками! Я пытаюсь донести до твоего скудного рассудка…

— Что хочешь быть уверенным в том, что мы с Саякой не удерем куда-нибудь, — невежливо перебил я деда, — Хочешь, я тебе свои артефакты отдам? «Божественного» уровня! Вот, держи! Только Книгу не дам, не моя она…

Перед Одаем легли метровый нефритовый жезл, заставивший Саяку испуганно икнуть, резко отодвинувшись, а заодно и шприц с розовым содержимым, являющимся влажной мечтой множества молодых (и не очень) недоумков.

— Убери от меня это! — всполошился дед, отползая на заднице аж к стене дома, — Какая… какую же ты дрянь носишь!! Всё, верю! Верю!

— Вот и ладушки, тогда мы за покупками, — умиротворенно подытожил я, делая попытку встать.

— Стой! Подожди! — остановил меня Тсучиноко, — Я… не просто так спрашивал. А потому…

А потому, что проспавшиеся наконец жители Усаноо сегодня собрались на праздник. Только не тот, в котором они будут чествовать избавителя и возвращателя им желанного покоя, а совершенно другой, уже ни раз и не десять откладываемый ими по причине жестокой депрессии и недосыпа. И меня, внезапно, этот праздник интересует, но не потому, что там будет бесплатное пиво и копчености из речной рыбы, а потому…

— Открытие храма Аллеаллы?!!

— Именно так, Мач-кун, — развел руками дед, — Я поэтому и хотел убедиться, что ты не…

Что я не свалю со свистом, расправившись с поручением богини и наплевав на возможные санкции от самого Тсучиноко, который вполне мог лишить меня гордого звания якудзы.

— Дед, когда это Герои были настолько малодушными? — горько спросил я засмущавшегося старика, всё-таки поднимаясь с татами, — Саяка, пойдем. Нам нужно поставить одну точку. Выполним божественное задание, купим тебе новое платюшко, а мне мешок фасоли, а потом вернемся к оябуну.

— Фасоль-то тебе зачем? — раздалось удивленное в спину.

— Потом в Читозе узнаете! — зловредно пообещал я этому маловеру.

Идти гоголем по городу было приятным занятием, особенно под ручку с местами сексапильной горничной, которая успела даже слегка почистить свой потрепанный прикид. Впечатление слегка портили тычущие в меня пальцами мужчины и разбегающиеся женщины, но на мелочи подобного рода можно было уже не отвлекаться. Особенно, когда ты идёшь закрыть своё первое (на самом деле второе) божественное задание! Птички пели, уменьшившиеся мешки под глазами у людей радовали, солнце сияло, а идущая рядом Саяка довольно мурлыкала, теребя свою трофейную гайку.

Храм Аллеаллы местные жители не строили. Будучи существами глубоко добрыми снаружи, но циничными как бухотдел ЖЭК-а внутри, они просто-напросто переформатировали храм приснопамятной Датарис под Аллеаллу, поставили несколько новых фресок, освежили молитвенные дощечки и колокола, повесили новые бумажные талисманчики, а заодно нашли где-то несколько старых дедов в жрецы, отбирая последних, видимо, по умудренному виду. Бывших жриц, насколько я понимал местное самоуправление, разобрали по домам. Они, будучи молодыми, девственными и привлекательными (хотя, скорее всего, еще и лысыми по последнему завету богини) циничным и маскулинным обществом всегда ценились.

Жрецов мы обнаружили на заставленной столами площади Усаноо, где те вовсю старались показать окружающим, что богиня мудрости и книг совсем не против алкоголя, а местами даже и разврата. Впрочем, те девушки, которых они щипали и трогали, били в ответ аккуратно, но сильно, показывая, что насилие как бы тоже не грех. Лысых я не обнаружил, справедливо решив, что те, скорее всего, наверстывают упущенное в более приватной обстановке.

Пустой как барабан свежий храм идеально подходил для задуманного мной события.

— Я тебя здесь подожду, — остановилась бывшая ведьма у красных деревянных ворот при входе на небольшую храмовую площадь, — Ты только недолго, хорошо?

Так даже лучше.

Статуя Аллеаллы, вырезанная из дерева, не впечатляла совершенно. На этом месте в азиатских храмах мой искаженный и благословленный стереотипами мозг привык видеть толстых, пузатых и полированных до блеска будд, которые, всё-таки, внушали. Что может быть внушительнее толстого, спокойного и довольного мужика, который, по легенде, уже достиг всего, даже дзена? А вот изображение худенькой богини в чрезмерно стройнящем её кимоно, да еще и со здоровенным свитком на вытянутых перед собой руках… ну так себе. Накидать на этот свиток тарелок с рисом, рыбой и закусками — официантка получится.

— Аллеалла, — негромко позвал я, почему-то уверенный, что меня услышат. И придут.

Услышали. И пришли. Тоненькая голубоглазая, голубокожая и голубоволосая девочка сконцентрировалась из воздуха, сидя прямиком на том свитке, что держала в руках её не очень-то тщательно вырезанная копия. Правда, если лицо деревянной богини выражало намек на знание какой-то тайны или мудрости, то вот его живой прообраз…

Далеко не радостное выражение лица. Кривящиеся губы. Прищуренные глазки. Собранные в замок на груди ручки, одна из которых тут же устремляется вперед в требовательном жесте. Сегодня она одета в короткие шортики, маечку и носит большие очки без диоптрий.

— Здравствуй, — спокойно говорю я, не трогаясь с места.

— Книгу! — резкий, злой, нетерпеливый приказ.

Невозмутимо извлекаю из инвентаря Книгу Всего, делаю четыре шага вперед, опуская артефакт в ждущую его руку верховной богини. Облегчения не показываю, но оно есть и очень большое. Приключение по добыче этой чертовой универсальной книжонки показало мне одну крайне важную вещь — я не люблю обязательства. Даже если за них полагается такая титаническая награда, как обещанное мне. Долг данному слову стискивает сердце, мешает дышать, бьется гадкой огненной бабочкой в голове. Он… обременяет.

Это роскошный, сказочный, пусть и слегка абсурдный мир. Он полон веселых людей, вкусной еды, множества способов приятно и весело провести время. Здесь у меня отличное тело, мощный класс, который обеспечивает легкое решение множества задач, здесь я нахожу знакомых, подруг и друзей. У меня нет ни одной причины рвать жилы, становясь всё сильнее и сильнее.

Книга передана, обязательство выполнено. Я готов уйти даже без награды.

Отступаю на три шага, смотрю на божественную девочку, которую, вроде бы, слегка попустило. А, нет. Ошибся. Теперь лицо Аллеаллы искажено, иначе не скажешь, в гримасе злорадства.

— Твоя награда, — бросает она, вновь простирая руку вперед. Под голубой ручкой материализуется книга, с хлопком падающая на полированный пол храма.

Прищуриваясь, смотрю на упавшее.

«Книга алчущего совершенства»

Материал — бумага, кожа, клей

Свойства: Одноразовая

Описание: Эта книга помогает приблизиться к совершенству тем, кто только встал на этот бесконечный путь. (+5 ко всем характеристикам при использовании)

— Это не то, что мне было обещано, — спокойно говорю я, не двигаясь с места.

— Это то, что ты получишь! — злобно произносит девочка, вновь складывая руки на груди, — Большего ты не заслужил! Что ты сделал с моим Котаро-куном?? У меня всё… ВСЁ опиралось на него!

Минуту пялюсь на это голубое… существо молча.

— А какое мне должно быть дело до твоего Котаро, богиня? — задаю резонный вопрос я, — Он сам встал у меня на дороге в самый ответственный момент. Почему ты не следила за своим активом?

— Ты требуешь отчета у меня?! — храм скрипит от гнева богини, а её статуя покрывается трещинами.

Вот тебе и на. И где та красивая, слегка игривая девочка с дивана, усыпанного извращенной мангой? Её что, Датарис укусила? Так она вроде ушла, совсем. Но принципы… я никогда не уходил без полного расчета.

— Ты зажала награду, — удивленно подняв брови, догадываюсь я. Слишком велик гнев, слишком наигранные реакции — это всё отрепетировано! Хмыкаю, и продолжаю, глядя, как богиня-девочка начинает багроветь, — Обвиняя меня в своих ошибках, ты просто пытаешься оправдать собственную жадность. Однако…

— Да ты ничего не сделал! — прорывает голубокожую на злой визг, — Пришёл! Побил монстров! Поднялся на лифте! Забрал Книгу! С комфортом и неспешно доехал сюда! И за это тебе одно из моих величайших сокровищ?! Бери и проваливай!

Стою и молча смотрю на ярящуюся богиню, подпрыгивающую на вырезанном из дерева свитке. Она ругается, грозится, стучит кулачками. Истерит, одним словом. Чем она лучше самовлюбленной ждули Датарис? Да ничем, как оказалось. В памяти колыхнулся образ Сатарис — прекрасной жгучей брюнетки, в комнате, буквально заваленной книгами. Вот ведь разница-то — богиня книг прётся от комиксов, где молодые люди друг друга жмыхают и щупают, а Князь Тьмы читает (для отдыха!!) умные толстые тома из сокровенных знаний! Что с этим миром не так?

— Ты!! Да если б ты убил моего Котаро-куна!! — снова доносится до меня гнев богини, — Я его бы воскресила! Дала бы новую жизнь! Но тыыыы… ты свёл его с ума! Он перестал… перестал интересоваться всем, что было мне дорого! Он двинулся! Мой Котаро бросил работать! Все ячейки, все секты, все поклонники и художники, он знал всех! Но он больше ничего не хочет!! Знаешь, почему, Мач Кррррррайм??! Знаешь?!! Потому что ты сделал его…БЕРЕМЕННЫМ!!!

От такой инсинуации я просто выпал в осадок, невзирая на то, что крыша над головой начала тихонько поскрипывать. Хотя, возможно, это была и моя. А, стоп! Нефритовый жезл! Я шлепнул впавшего в ступор от сисек Матильды Шлиппенхофф извращенца нефритовым жезлом!! Неужели от него?!

— Забирай и уходи, — мрачно и обрекающе прозвучал голос внезапно успокоившейся богини, — А я постараюсь тебя забыть, Г-герой Мач Крайм!

Глубокий вдох. Делаю три шага вперед. Наклоняюсь, едва не цепляя лбом голые коленки Аллеаллы, чтобы поднять с пола «книгу алчущего совершенства». Распрямляюсь и… протягиваю книгу ей, так, что она едва не касается мелких выпуклостей на майке богини. Голубое лицо с огромными глазищами смотрит на меня с недоумением.

— Возвращаю тебе твои дары, богиня, — серьезно говорю я, — Пусть между нами не будет вражды. Давай забудем всё, что было.

Секунда, две, три и… я угадал. Изначально угадал. Тонкий голубой пальчик касается моей награды, и та растворяется в воздухе. Киваю, а затем иду на выход, не прощаясь. В спину доносится издевательское:

— Ну, ха-ха, забудем! А это мне пригодится! Я передам книжку Котаро Таро, за пережитые им страдания! Возможно, он придёт в себя! Прощай, Мач Крайм!

— Прощай, богиня…, - бормочу я, ускоряя шаг.

Выхожу из храма быстро, но сохраняя достоинство. Мухой пересекаю площадь и подхватываю под руку на что-то смотрящую Саяку.

— Ой, Мач, а почему из храма бьет свет?! Он розовый!!

— Ничего не знаю, — отвечаю я, выбрасывая в кусты пустой шприц.

БУМ!!!

— Ой, Мач! Храм взорвался! Взорвался!! Розовым! Посмотри!!

— Настоящие герои не смотрят на взрывы! — оперативно уношу Саяку в город. Дорога передо мной подсвечена насыщенно розовым, от чего моя тень мрачна и обрекающа.

Вообще, если по правде, делать себе на пустом месте злейшего врага из бога, да еще и «вооружать» его капитальным орудием мести — это несколько чересчур героически. Но у меня принципы.

Железные принципы.

Я не работаю бесплатно.

Но в крайнем, совсем уж в крайнем и безвыходном, согласен взять оплату моральным удовлетворением. Его было столько, что едва вынес из храма!!

— Внимание! Насильственная смена/дополнение сексуальных предпочтений существа божественного класса! Вы заработали прогресс достижения «Извращенец»!

— Извращенец (класс B) — Добро пожаловать в высшую элиту извращенцев! Много и плодотворно работая, вы добились неоспоримого признания и мировой известности в очень узких кругах! Ваше имя навеки вписано в скрижали, а слава теперь не померкнет и сквозь века! Но помните — это не еще предел! Ваши критические удары получают дополнительную особенность — Пошлость. (Удача +11, шанс критического удара +5 %)

О, а вот и утешительный приз!

Не знаю, что мешает богам просто так настучать мне по голове за все мои выгиббоны, но определенно рад подобному стечению обстоятельств! А теперь быстренько-быстренько бежим в джипопагоду, не обращая внимания на полупьяные рожи, с удивлением рассматривающие розовое зарево у нас за спиной, и не отсвечиваем, пока дедуля Одай не вдавит тапку в пол!

— Стой, Мач!! — тормознула меня Саяка на площади, — Одежда!!

— Да блин! — ругнулся я, понимая, что остановиться реально нужно, — Давай, беги, закупись чем-нибудь простеньким, лишь бы задницей не светила, а в следующем городе закупимся нормально! Красивым и с примеркой!

Радостно мотнув русой нечёсаной гривой, «неизвестная горничная» усвистала за угол, а я тихо и мирно оперся плечом о стенку в подворотне, всем своим видом изображая скучающего гуцула на водопое. Мол, насчет храма я не виноватый, честное слово! Нет, ну а что? При каждом удобном случае обвинять Мача Крайма во всем произошедшем — это какая-то халява! Проявите фантазию, люди! Подумайте! Переберите варианты!

Так рассуждая, я самым мирным и обычным образом стоял, никого не трогая в то время, как из-за угла буквально вылетела в пыль запыленная фигурка, одетая в платье горничной! Подскочив на месте, она с писком кинулась ко мне, раскрывая объятия. Поймав Саяку левой рукой, я тут же материализовал в правой меч, готовясь защищать и защищаться.

— Мач! — послышался восторженный и истеричный писк у меня из подмышки, — Я твоя! Навеки твоя! Душой и телом!

— Ну конечно же, моя! — тут же умилился до крайности я, едва не пуская глазом слезу. Наконец-то! Первая женщина, которая открыто и честно говорит правильные вещи, не требуя взаимности! Спасибо тебе, Фиол! Ты воистину сказочный мир!

— Ха! — тут же заорало и завозилось у меня подмышкой. Скосив глаза вниз и моментально оцепенев, я смотрел, как копна волос, мазнувшая меня по кольчуге, приобретает ржаво-рыжий оттенок. А из моих объятий уже орало совсем не саякиным голосом, — Выкуси!! Я теперь его! Принадлежу ему! Ему!!

А затем в подворотню аккуратно заглянул трехметровый… робот. Здоровенная прямоходящая человекообразная хренотень, вся светящаяся от прописанных по металлу волшебных рун! Колосс пожужжал с секунду шеей, а затем направил свой шлем, со встроенными в него окулярами на нас! Вновь жужжание, пока линзы в глазах неведомого чудища сужаются и расширяются, явно настраиваясь, а затем…

…а затем раздался голос. Узнаваемый, хоть и с металлическим эхом. Голос, который заставил моё сердце оторваться и телепортироваться куда-то, где, возможно, обитала самая дальняя пятка в этой вселенной!

Голос Бенджоу Магамами, ректора города-академии Кораца и существа номер один в списке «С кем Мач Крайм не хочет встречаться ни за что!!». Он гулко произнес через динамики робота:

— Проблемочки!!

— Теперь у тебя! — торжествующе добавила рыжая гномка Тами Мотоцури, вовсю возясь у меня подмышкой и лучась ехидной улыбкой в 86 зубов!