Простая игра

Глава 5. Штольня

— Подъем! — громкий крик охранника и удары по металлической сковородке не разбудили разве что мертвого.

— А!? Где я? — часа вполне хватило Юрию, чтобы выключиться прямо на пустом матрасе. Впечатления одного дня нахлынули, как множество событий обычной недели, сморив глубоким сном с запутанным ярким сновидением, которое тут же вылетело из головы, стоило ему открыть глаза.

— В магической академии-и-и-и, — протянул Леха. — Пора на урок. Ты выучил домашнее задание? А школьную форму нагладил?

— Пошел к черту, — вяло произнес Юрий.

Он развернул стопку полученной от охранника одежды. Там оказалась грубая красная роба, повязка, вместо респиратора, и ботинки из толстой кожи. Сменить одежду ему показалось здравой идеей, но свою он выбрасывать не стал, а припрятал под матрасом. В ней были сигареты и зажигалка, а еще маленькая коробочка с символом отвергнутых чувств. Вздохнув, он подумал, что целее она будет, если останется при нем. Переложил ее в карман комбинезона и тут же о ней забыл, отвлекшись на появившихся охранников.

Около двери стояли двое в черной форме. Один стучал в гонг, а второй разливал кофе в подставленные краснокомбинезонниками чашки. Протерев глаза, Юрий обнаружил столик, заставленный разнокалиберной посудой. Прикинув степень своего сонного настроения, он выбрал из кучи фарфора самый большой бокал и встал в общую очередь.

— Это моя чашка! — громкий голос за его спиной заставил обернуться: обращались явно к нему.

Перед ним стоял коренастый, раза в полтора шире его, индивид с круглым, как блин лоснящимся лицом. Лучше было бы сравнить его лицо с лепешкой, но Юрий не знал — мажут ли лепешки маслом, а вот про блины он хорошо помнил, как мать смазывала маслом свежеиспеченные, отчего те лоснились и источали приятный сливочный аромат.

Про аромат он сказать ничего не мог, но, судя по тому, что лоснилось лицо здоровяка не от масла, а от сала, вряд ли он был столь же приятный, как блинный.

— Я не знал… — Юрий повертел бокал. — Тут ведь… — он хотел сказать: «Не подписано», но сбоку был рисунок пузатой мыши с надписью «Хэппи маус». — Прошу прощения! Так это вы — маус?

Ему показалась шутка забавной, и Юрий огляделся, ища поддержки у окружающих. Но даже улыбки не проскользнуло на хмурых лицах. Наоборот, все отодвинулись, а в глазах тех, кто был поближе, читался страх. Нет, двоих охранников слова Юрия все-таки повеселили, но назвать улыбками их оскаленные лица можно было лишь условно.

Удар был не столько сильный, сколько неожиданный. Юрий успел попенять себе за неосмотрительность, пока на него сыпалась посуда опрокинутого столика.

— Ты ответишь за это! — к оглушенному звоном фарфора Юрию стали придвигаться те, кто не успел взять в руки свои чашки.

Убеждать их в том, что виноват в этом отнюдь не он, было бесполезно. Виноватый был нужен. И он был назначен. Конечно, кто рискнет кинуть в лицо ухмыляющемуся бугаю, что виноват он. Но, неожиданно за Юрия вступился охранник:

— Ша! Сейчас шугану так, что забьетесь под шконки и прикинетесь ветошью! Марш на выход, и я не завидую тому, кто выскочит последним!

Последним выбежал Юрий, его просто оттерли локтями. Замахнувшийся было охранник вместо того, чтобы ударить, почесал в затылке и бросил:

— Наслаждайся последними часами жизни, парниша!

На улице всех загнали на спортивную площадку, построив в две короткие шеренги. Юрию досталось место с краю, а позади него встал Леха. Пока охранники совещались друг с другом, он придвинулся к нему поближе и зашептал:

— Не повезло тебе, парень. Перешел ты дорогу местному авторитету по кличке Батый. В каждом большом коллективе есть стая шакалов, а то и не одна, которая кучкуется около соответствующего лидера. Не знакомо? Причем, чем больший отморозок их лидер, тем более гадкие личности собираются под его крыло. Так вот Батый такой лидер и есть. Потому как у социума свои вековые законы, и они вечны.

Что, думал среди людей с магическими способностями все по-другому? Магия что-то поворачивает в головах и люди становятся ангелами? Нет, брат, природу человека не переделать. Воспитать можно. А если все брошено на самотек? Сильные стараются утвердиться за счет слабых. К ним примыкают те, кто на такое не способен, но готов подбирать крошки с их стола и вылизывать им зад, лишь бы они покрывали их своей силой и авторитетом. Другие огрызаются, как могут, но чаще прогибаются под них.

А администрации выгодны такие, как Батый. За ничтожную поблажку они готовы гнобить остальных, держа их в страхе. Кому охота выполнять грязную работу? Вот такие и приходятся ко двору.

— Новенький! Да, ты! — охранник утвердительно кивнул на немой вопрос Юрия. — Топай сюда. Учить работать будем.

Юрий с опаской приблизился и замер, готовый к любой провокации. Но все вышло гораздо проще.

— Бери кирку и бей! — потребовав охранник, имея в виду большой камень с неровными краями и прислоненный к нему инструмент на деревянной ручке. — Да, да, именно этой штукой и бей, — ухмыльнулся тот. — Покажи свою силу!

Юрий поднял кирку, все еще ожидая какого-нибудь подвоха, и несильно стукнул по монолиту. Естественно, на камне не осталось даже зазубрины.

— Смелее, смелее, ну!

Разозлившись, Юрий ударил со всей силы, но эффект получился прямо противоположный его ожиданию — вместо того, чтобы сколоть хоть кусочек, кирка отпрыгнула в обратную сторону, едва не вылетев у него из рук, вызвав веселый смех охранников и всего строя лагерников.

Руки гудели, отзываясь болью в плечах и едва не содранных до крови ладонях. Юрий чувствовал, что повторить такой удар больше не получится и с растерянностью рассматривал чудо-камень.

— Эй, Батый! Покажи, как надо работать!

Здоровяк вразвалочку вышел из строя и дернул протянутую Юрием кирку так, что чуть не оторвал ее вместе с руками. Изобразив натянутую улыбку в сторону охранников, он с силой опустил ее на камень. Приличного размера кусок с глухим звуком откололся, упав ему под ноги. Батый задрал руки вверх, торжествуя и был встречен восторженными выкриками из строя.

— Давай! — один охранник подмигнул другому и зажал шею Юрия в борцовском захвате.

Второй закрыл ему рот и нос ладонью, а, как только тот стал задыхаться, освободил нос и сунул под него зеленый порошок. От глубокого вдоха голова Юрия закружилась и устоять ему помог тот охранник, что еще сдавливал шею. Но через пару секунд все пришло в норму, и Юрий почувствовал, что его никто не держит.

На мгновение ему показалось, что он попал в изумрудный город: мир заблистал всеми оттенками зеленой палитры. Он моргнул несколько раз и сразу же все вернуло свои прежние краски.

Но дело было не в цвете. Руки, которые он поднял перед собой, принадлежали явно не ему. Не могло у него быть таких здоровых накаченных лап, как у морячка Папая, деформированного культуриста.

Он согнул и разогнул пальцы, покрутил кистями руки, согнул руки в локтях, — нет, все гнется и двигается, как родное. На радостях Юрий хотел заехать Батыю в лоб, но, как оказалось, у того клешни были тоже будь здоров! «Вот почему я летаю от его ударов», — догадался он.

— Рабочая ипостась, — прокомментировал охранник. — Первый доступный магический лик. Большего тебе и не понадобится, да и кто же тебе даст! — он подмигнул своему товарищу, и они дружно рассмеялись.

Юрий подумал, что с такими лапами оказаться на свободе раз плюнуть, но вид охранника с мощной плетью вместо руки, его уверенность поколебал. Кроме плети, верхнюю часть туловища защищали панцири, выпуклые, как старинные кирасы.

— Первая боевая ипостась, — ухмыльнулся охранник, проследив его взгляд. — Плеть перешибает таких, как Батый, пополам, верно я говорю?

Батый оскалился, изображая подобострастную улыбку, и изобразил вполне понятный жест — провел ладонью под горлом.

Только при этом он не сводил пристального взгляда своих маленьких, утопленных по нависающими надбровными дугами глаз, с Юрия. «Ну, это мы еще поглядим, кто кого», — подумал тот, поежившись от такого внимания.

— Повеселились и будет, марш в строй! — прервал молчаливый диалог охранник. — Слушайте все! Арбайтен по-стахановски! План — закон, выполнение — долг, перевыполнение — честь, провал — позор и расстрел на месте! Дрын, забирай свою бригаду!

— Все слышали? — вышел вперед Дрын. — Марш в шахту!

— Слышь, бригадир, — подошел к нему Леха, — поставь молодого на дробилку.

— Не могу, — перешел на шепот Дрын, — мне Батый уже секир-башка пообещал, если его не будет в выработке.

— Эх, пропадет ведь… — покачал головой Леха и поплелся следом за всеми.

Разработка магита находилась вне зоны лагеря, и до нее пришлось топать ровным строем, стараясь не наступить на пятки шагающих впереди и чертыхаясь от неосторожности тех, кто двигался сзади. Выработка велась в одной из пещер на крутом берегу старинной реки, проложившей себе русло глубоко в долине. В действительности она была не шахтой, а каменоломней, о чем Юрий слышал и ранее. Но профессионалов среди «шахтеров поневоле» не было и с терминологией обращались вольно, лишь бы слово было близко по значению тому, что хотел выразить говоривший.

Юрий вдохнул несколько раз полной грудью остывающий вечерний воздух и бросил печальный взгляд в долину реки. Стремительно вечерело и над согретой за день рекой уже стал собираться легкий туман, покрывая ее косматым одеялом. Первые звезды робко проявились на потемневшем небе, равнодушно взирая из черной бесконечности.

— Не задерживай процесс, парень. — проворчал Дрын. — Ступай с Михой, он тебе покажет твой штрек.

Молодой парень, что стоял за его спиной, вышел вперед и кивнул:

— Иди за мной, провожу до самой кротовой норы.

— Куда? — не понял Юрий.

— Так мы штреки называем. Держи светильник.

Миха протянул светящийся шарик, похожий на большой белый одуванчик, который тут же примостился у Юрия на плече. Внутри него явно просматривалось маленькое лупоглазое тело то ли птички, размером с колибри, то ли шмеля, размером с птичку. Окружающий его светящийся пух, напоминал светодиодные нитки, толщиной с ворсинку, которые торчали во все стороны, образуя ровный шарик.

— Бионик, — пояснил на ходу Миха. — Мы их зовем «пушистиками». Как видишь, никакой магии. Я тут сам без году неделя, но, если что непонятно — спрашивай.

— Что такое ипостась? — сразу выпалил Юрий, вертевшийся на языке вопрос.

— Ее еще называют ликом. Если коротко, то это форма, которую ты можешь принимать в определенных обстоятельствах, то есть когда нужно. А если длинно, то все сложно… Попробую сказать, как понимаю я. Представь, что ты кидаешь расплавленный воск в воду. Он застывает в разной форме, но воском он быть не перестает, верно? Так и с ликом — ты вроде как прежний, но форма твоего бытия другая. Понятно?

— Нет, если честно.

— И мне тоже, — вздохнул Миха, — но это работает.

Штольня уходила дальше под землю и свет от сидящих на плече фонариков уже оказывал существенное влияние на дальнейший путь. Юрий поднял голову и с интересом рассматривал сводчатый потолок, переходящий в округлые стены. Очевидно, основной туннель был образован подземной рекой, по какой-то причине сменившей много веков назад русло.

— А это что такое? — показал он на ряд ниш, выбитых в стене и зияющих черными квадратными отверстиями.

— Могилы это, — помрачнел Миха.

— Точняк! — раздался голос в стороне и из темной ниши вышел Батый. — Примеряй для себя место.

Он оказался не один, вместе с ним появились двое подручных, гораздо субтильнее, зато более мерзкие на вид. «Почему такие люди выглядят, как протухшие овощи, — мелькнуло у Юрия. — Лицо — это зеркало души, сказал кто-то из великих. Сейчас они задумали мерзость, вот и светятся ей изнутри!»

— Брысь отсюда! — цыкнул Батый на Миху, и того словно ветром сдуло: был человек и словно растворился в темноте, только его фонарик остался одинок висеть в воздухе, воспаряя к потолочному своду.

Без долгих разговоров Батый схватил Юрия, а двое его подручных обхватили его ноги и стали засовывать в одну из ниш в стене. Хватка Батыя была так сильна, что, придави он еще чуть-чуть, и в нишу можно было бы засовывать уже настоящий труп. Но быстрая смерть Батыя не устраивала, поэтому он только держал руки сцепленными, оставив между ними пространство для вдоха.

Юрий попытался двигать ногами, изобразив гусеницу, попавшую в паутину. Но против мощных рук самые мощные мышцы тела оказались бесполезны. Локти Юрия были свободны, но сделать он полусвободными руками ничего не мог. Беспомощные вращения предплечий были безобидны для Батыя, зажавшего его, словно тисками.

Юрий уже почти потерял всякую надежду и его двигало больше отчаяние, чем какое иное чувство. Движение тела и рук было почти агонией, как Батый неожиданно закричал у него прямо над ухом. Кричал он пронзительно и почему-то тонко, хотя, судя по такой махине, из горла его должен был бы вырываться бас теплоходного гудка. А тут — всего лишь паровозный свисток…

— У него нож! — вопил он. — Моя нога!

Упоминание о холодном оружии заставило призадуматься его сподвижников, а потом, отпрянув, отскочить подальше. Им показалось проще и безопасней ретироваться за спину Батыя, изображая сопереживание его травме. Тот завывал на полу, обхватив двумя руками кровоточащую ногу.

— Пойдем со мной, — услышал Юрий шепот из темноты.

Миха не уходил далеко и, как только Юрия оставили в покое, потянул его за рукав:

— Оставь их, нам нужно выполнять план.

Пушистик спустился с потолка и угнездился у него на плече.

— А им не надо? — не понял Юрий, сомневаясь в способности Батыя работать.

— Ты думаешь, что они работали раньше? — грустно усмехнулся Миха. — Ни шиша. Каждый должен был выполнить свою норму и еще сверх того, чтобы закрыть за них план. Ты мне лучше скажи, почему тебя Дрын на дробилку не определил? Там безопаснее. Знаешь, сколько тварей разных под землей обитает?

— Для меня самая страшная — это Батый.

— И то верно… Но все-таки посматривай по сторонам. Увидишь что непонятное — сразу беги. Если успеешь. Вот твой штрек, а вот мешки. Как набьешь один, выволакивай его в штольню, сюда, то есть. Не забудь надеть маску!

В отличие от широкого главного коридора, штрек был узкой расщелиной явно искусственного происхождения. «Кротовая нора, — вспомнил Юрий. Вот именно, что нора». Вздохнув, он нацепил на лицо маску и полез внутрь.

Пространства хватало разве что ползти на четвереньках. Взмахнуть киркой от плеча еще было можно, а выпрямиться — уже нет. «И могилы не надо», — подумал Юрий, шевеля коленками.

К каторжному труду его душа не лежала, особенно после случая с Батыем. Но и выделяться среди других не было резона, чтобы не привлекать к себе излишнее внимание.

«Что произошло там, у могил? Какую рану получил Батый?» — на ум Юрия пришло только одно разумное объяснение, связанное с видением когтя на его руке. Он посмотрел на свою ладонь, сжал и разжал кулак — все, как обычно. Пальцы, как пальцы, ничего нового.

Оставив размышления над тем, что произошло, на потом, он принялся рубить скалу. Первые удары успеха не принесли, потому что они были вполсилы. Надежда на большие мышцы оправдалась лишь тогда, когда ударять пришлось, вложившись в удар от всей души. Вот тогда порода подалась, и скоро один из заготовленных в забое мешков был почти полон.

К счастью, Юрий не стал добивать его доверху, иначе на то, чтобы выбраться с ним из «норы» сил бы пришлось потратить вдвое больше, чем его наполнить. А работа уже стала утомлять.

Грустно было и то, что в центральном коридоре уже стоял мешок соседа и гораздо более полный, чем его собственный. Юрий не стразу заметил, что около стены стоял не только мешок. Человек в красной лагерной робе вышел из тени неожиданно, рассчитывая вызвать испуг, но Юрий утомился не только работать, но пугаться тоже.

— Ты, что ли, новенький? — спросил тот, как только понял, что не произвел должного эффекта.

— Я, — устало ответил Юрий, усаживаясь на пол.

— Бегом на седьмой участок! Срочно, приказ бригадира!

— Да что случилось? — Юрию не хотелось не то, что бежать, а даже подняться и встать на ноги. — Какой от меня прок, я же первый раз в этой проклятой шахте и ничего не знаю и не умею?

— Я почем знаю? — лицо шахтера было темное от пыли, а половину его закрывала маска, поверх которой разглядеть можно было только сверкающие глаза. — Дрын приказал — я исполняю! Бегом, он сказал! Я — здесь, а ты — там! Понятно?

Юрий подумал, что Дрын имел некое другое основание его вызвать, нежели производственная необходимость. Может быть, устраивая рокировку, он хотел защитить его от Батыя, который будет искать встречу с ним, чтобы отомстить?

— Где этот штрек?

— Вот ты балда! Иди по главной штольне назад и ищи цифру на стене. Как узришь семерку, залезай, будешь на верном пути.

Коридор, который имел в виду посыльный, был пустынный. Но около его разной величины ответвлений стояли мешки с породой. Теперь Юрий более внимательно присматривался к их стенам и был вознагражден — еле заметные цифры белели почти у каждой «кротовой норы». Судя потому, что нанесены они были последовательно, идти оставалось совсем немного.

Юрий перевязал и потуже затянул шнурки на ботинках, взяв половчее кирку выполнил несколько рубящих движений — мрачный вид подземелья нагонял тоску и дурные предчувствия.

Около штрека номер семь мешка с породой не стояло. Да и выглядел он не совсем, как обычная кротовая нора. Был он выше и шире. Идти можно было в полный рост и два человека могли бы разойтись, не задевая друг друга локтями. Единственным недостатком была капающая с потолка вода. Зато, стены штрека подпирали деревянные сваи, чего не наблюдалось в остальных. На первый взгляд Юрию показалось, что штрек заброшен, но, с другой стороны, не мог же Дрын направить его в пустой забой? «Разберусь на месте. Если что — сразу назад,» решил он и сделал первый шаг в расступающуюся темноту.

Юрий шагал по штреку, рассматривая потеки на стенках. Штрек не был прямой. В стенах были видны чернеющие проемы — это уходили в стороны неширокие ответвления, а сам штрек несколько раз делал повороты, и за одним из них внезапно кончился. Перед Юрием была глухая стена с белеющей на ней надписью. Мелом было криво, как видно наспех, выведено слово «Смерть». А для полной ясности внизу был пририсован такой же кривой, как надпись, косоглазый череп.

Юрий провел пальцем по надписи и потер оставшийся на подушечках мел. Впрочем, и без этой экспертизы было совершенно понятно, что надпись и рисунок сделаны недавно.

Итак, это была западня. Юрий резко развернулся, ожидая нападения сзади, но за спиной была лишь чернота, отступившая за круг света пушистика. Кто скрывался в темноте и почему не напал, когда он проходил мимо? Вряд ли Батый был один. Такие обычно действуют, если только на сто процентов уверены в успехе.

Но Юрий ошибся. Батый действовал в одиночку, на расстоянии. Юрий услышал громкий треск — это одна из подпорок переломилась пополам. И тут до него стал доходить замысел Батыя: «Вот в чем его план — не вышло засунуть в склеп штольни, так решил устроить могилу прямо в штреке!»

Спасение было только одно — успеть выбежать до того, как потолок превратится в груду камней, засыпавших пол. Проклинать себя за скудоумие было уже поздно, но перед стартом проскочило будто бегущей строкой: «Расслабился. Думал ранил Батыя и все, успокоил его надолго? Вот тебе и фиг!»

Бежал Юрий, как на стометровке. Пушистик, до того взлетевший к потолку, поспевал за ним еле-еле. Поэтому удар Батыя из темноты был неожиданным и резким. Бил он сильно, чтобы закончить бой одним ударом, но темнота сыграла и против него. Юрий успел повернуться, заслышав шорох — сказалась реакция, выработанная старыми спортивными тренировками, — и удар получился смазанным, скользнув вдоль корпуса. Однако и этого хватило, чтобы Юрия бросило на стенку так, что хрустнули кости. Рука бессильно повисла вдоль тела, а ребра вспыхнули болью, перехватив на несколько секунд дыхание.

Подпорка рядом с ним треснула, и ему на голову полилась уже не капель, а полноценный ручеек ледяной воды.

— Живой, что ли? — лицо Батыя выплыло из темноты серым пятном. Близко подходить он не рискнул. — Так даже лучше. Хочу видеть твои глаза перед смертью. Где эта светящаяся тварь?

Юрий почти чувствовал, как запыхался пушистик, догоняя его после бестолковой гонки. Теперь-то он понимал, что Батый его обхитрил. План его был вовсе не в разрушении штрека — тот был еще слишком крепок для этого. Напугать его, заставить нервничать и действовать второпях — вот в чем был его план. Не отстань пушистик, вряд ли ему удалось бы остаться незамеченным и напасть внезапно.

Холодная вода быстро привела Юрия в чувство. Схватившись здоровой рукой за осклизлый столб, он выпрямился, а потом, оттолкнувшись, ринулся в атаку.

По крайней мере, он хотел это сделать. Столб не отпускал руку, зацепив ее словно крючком. Юрий дернул рукой изо всех сил, услышал треск разломившегося столба и в ту же секунду его бросило на Батыя силой хлынувшего потока воды.

— Хр-р-р… — не успевший набрать воздух, чтобы нанести встречный удар на выдохе, Батый хлебнул ледяной воды и закружился в стремительном потоке.

Как утопающий, он ухватился за подпирающий противоположную стену столб, намертво зажав его в объятиях. Наверное, с испугу Юрий сделал бы то же самое, но его закружило и понесло по штреку на выход. Не в силах совладать с потоком, он летел на волне, как в трубе парка аттракционов, а мрачные стены, выхваченные светом оседлавшего его макушку пушистика, намекали, что он заплыл в комнату ужасов.

Сильный грохот раздался позади, Юрия пнуло под зад мощной волной и выбросило в коридор штольни. После этого поток иссяк, разбежавшись тонкими ручейками и оставив после себя мокрые лужицы. В одной из таких и пришел в себя Юрий.

— Завал, завал! — послышались кругом крики. Они наполняли пустой коридор грозным гулом, от которого хотелось бежать, зажав уши.

— Кто там остался? — над Юрием стоял Дрын и почти вся бригада.

Множество глаз на серых от пыли лицах смотрели с ожиданием, как будто хотели услышать от него божественное откровение. Юрий оглянулся: вход в штрек номер семь был завален породой. Камни разной величины легли, как в заковыристой мозаике, наглухо запечатав в нее вход и преградив путь воде.

— Батый, — произнес он как можно безразличнее.

Казалось, что вздохнула сама шахта. Большинство, конечно, не поверили ему на слово, но наглость новичка впечатлила всех.

— Врешь! — выкрикнул кто-то и стал расталкивать толпу, пробираясь поближе.

— Иди, проверь, — посоветовал Юрий, улыбнувшись.

И от этой улыбки количество желающих приблизиться сократилось до нуля.

— Никто ничего проверять не будет. Чудо, что шахту не затопило, потому такие эксперименты нам нафиг не нужны. Жив Батый — значит объявится, а нет… На нет и суда нет, — многозначительно бросил Дрын в толпу. — Марш на выработку, плана никто не отменял!

Юрию пришла мысль, что настало время заявлять права:

— План скорректирован, — негромко, но внятно произнес он, отчего понурые плечи развернувшихся было шахтеров распрямились, и на него опять уставилось множество глаз. — Каждый работает за себя.

— Это кто сказал? — выкрикнул тот же голос, который ранее выражал недоверие по поводу смерти Батыя.

— Это сказал я.

— Много на себя берешь, парень, — еле слышно произнес Дрын.

То ли оттого, что смелое заявление Юрия было справедливо, а, скорее всего оттого, что теперь он, как выразился бригадир, все взял на себя, шахтеры роптать не стали и быстро разошлись, пока не прозвучало нечто обратное.