Простая игра

Глава 6. Праздник

Выполнить свою норму Юрию требовалось кровь из носу. Заявление, не подкрепленное делом, лишало его авторитета раз и навсегда. Кайло вгрызалось в стену, как отбойный молоток, но, как оказалось, сила — это еще не все. Правильно поставленный удар колол породы больше, чем безумная, но бессмысленная долбежка во все стороны.

Поначалу не хватало опыта, а как только он стал появляться, перестало хватать сил. Юрий готов был грызть зубами проклятую скалу, если бы это имело смысл.

— Эй, — потормошил Миха его за ботинки, когда он бессильно лежал, не в состоянии пошевелить руками. — Вылазь, все ждут только тебя.

— Я не выполнил норму… — даже слова давались ему с трудом.

— Выполнил и перевыполнил, — хохотнул Миха. — Дрын так напряг шакалов, лишившихся Шерхана, что они отработали не только за себя, но и за того парня. За тебя, то есть.

— Неправильно это…

— Правильно-неправильно… Поздно боржоми пить. Теперь они работать будут за двоих, пока не загнутся, — встретивший их Дрын махнул рукой. — Слишком много крови нашей попили, а такое в тесных коллективах не прощается. Человек ведь существо особенное — справедливость нутром чует, а если ее нет, то может и виду не подает, но внутри сжимается, как пружина, и только дай волю — разогнется так, что мало не покажется.

— Где ты ее видел, справедливость-то? — возразил Леха.

— Так потому мы такие и злобные, что ее мало. Нас накрутят в одном месте, мы отыграемся в другом, вот и пошла цепная реакция.

— По-твоему получается, что приспешников Батыя наказывать нельзя, чтобы не преумножать зло.

— Э-э-э, тут ты неправ. В их случае все как раз справедливо — порожденное ими зло вернулось к ним. Круг замкнулся, понимаешь? В этом и есть природная истина, которая поддерживает баланс в мире.

— Надо сидеть у реки и ждать пока труп моего врага проплывет мимо?

— Ну так я дождался же, — подытожил Дрын.

На поверхности занимались ранняя заря, и первые лучи солнца светили еще робко и не ярко, добиваясь через остывший воздух серого утра. У выхода из шахты стояли уже два знакомых охранника, явно кого-то поджидая.

— У тебя был нож! — охранник остановил Юрия. — Как ты пронес его в шахту?

— Не было у меня ножа. Откуда? — Юрий попытался изобразить удивление, но от усталости смог поднять лишь одну бровь.

— Ручаюсь, что это так, — поддержал его Дрын.

— В карцер пойдете оба, — мрачно бросил охранник, — и сгниете там, пока не сознаетесь!

— Не надо никакого карцера, сегодня же праздник! — за спиной охранников, как из-под земли, вырос Макс. Его лицо расплылось в широкой улыбке. — Кого я вижу! — с деланной радостью воскликнул он. — Старый знакомый! Я слышал, что ты уже начал рьяно обустраиваться на новом месте. Так сказать, активно отвоевывать себе место под солнцем. Ну-ну, смотри не надорвись.

— Смотри не попадись шерифу, Тухлый. А то как схватит… за задницу! — огрызнулся Юрий.

На лицо Макса набежала мрачная тень, охранник уже было замахнулся кнутом, но тот его остановил:

— Нет-нет, ему сегодня можно, он у нас на празднике не последняя фигура. Так что пусть отъедается и милости прошу к нам на веселье.

С этими словами Макс быстро пошагал в сторону ворот, в которых стали появляться какие-то люди, а охранник загнал шахтеров в барак. Юрий сначала не понял, почему его с Дрыном появление лагерники встретили молчаливой толпой, словно ожидающих от них приветственной речи.

Он даже собрался сказать несколько пафосных слов, как вкусный запах игриво пощекотал ему ноздри и наполнил рот слюной, лишив дара речи. Источал его высокий алюминиевый бак, с неплотно закрытый крышкой.

— Раньше первым ел Батый с компанией, а потом, что останется, доедали остальные, — пояснил Дрын.

— То-то у него рожа лоснилась от обжорства. Времена изменились, теперь все пусть едят сколько можно.

— Тут на всех не хватит. Батый чем угоден был? Да, многие не доедали, но никто роптал, потому что себе дороже было. А теперь?

— А теперь по-честному. Бери чашку, Дрын, и разливай всем поровну.

— У нас нет столько чашек! — выкрикнул кто-то из толпы. — Их же того… Разбились они.

— Вы меня удивляете, — развел руками Юрий, — живете коммуной, а настроения частнособственнические. Те, кто поел, пусть передадут чашку другому. Пока так, а дальше что-нибудь придумаем.

Как ни хотел есть Юрий, а положенное на прием пищи время проспал. Только сел на кровать, как провалился в бездонную чернильную темноту, из которой был беспощадно выдернут Лехой:

— Вставай, время праздника.

— Я на него не пойду… — сумел произнести Юрий, не открывая рта и глаз.

— Пошли, дурья башка, а то получишь плетью так, что побежишь впереди всех!

Чтобы придать вес своим словам, Леха подсунул ему под нос чашку с баландой. Здесь он попал в десятку. Единственно, что могло Юрия выдернуть из цепких лап сна, была еда. Причем его руки схватили чашку раньше, чем он сумел это осознать.

— Если только одним глазком посмотреть, — ему показалось, что ничего вкуснее налитой в чашку бурды, он не ел.

— Нет, брат, просто посмотреть не получится. Это ведь у хозяев праздник, а у нас — задница в мыле. Праздник делаем мы.

— Как это? — от удивления Юрий проснулся окончательно.

— А так. Пошли посмотришь.

То ли в еду было что-то подмешано, то ли слова Лехи подействовали интригующе, подкрепленные грозного вида охранником, разворачивающего свою страшную плеть, но Юрий выскочил за ним из барака, как пробка, проклиная свою доверчивость, из-за которой он получил такую жизнь. «Вот вырвусь отсюда, буду вместо праздников днями отсыпаться», — пообещал он себе на будущее и от этого стало у него на душе чуточку теплее и даже добавилось бодрости.

День уже вовсю занимался, даруя очарование той сухой и теплой поры, за что осень получила название золотой. В лагере было много берез. Сейчас их желтые листья горели маленькими желтыми фонариками, собранными в развесистые гирлянды.

«Действительно, как на празднике», — Юрий невольно залюбовался природой, за что получил пинка от бдительного конвоира. Естественно, погулять по лагерю ему не пришлось. Куча охраны оцепила дорогу до стадиона, по которой погнали лагерников.

Сам стадион был разбит на две части: в малой кучковались красные робы, а большая была огорожена сеткой, как для боев без правил. Вокруг него, амфитеатром были сделаны трибуны. На них стали рассаживаться странные личности с закрытыми масками лицами. Юрий определили их, как зрителей.

Не успел Юрий дойти до своего места, как был выдернут из колонны охранником:

— С тобой желает поговорить дама!

«Шериф, Вероника! — кольнула Юрия мысль, за которую он ухватился, как за соломинку. — Я спасен!» Он даже не хотел задуматься, откуда здесь могла она могла взяться, если ее так опасался Макс и никогда не допустил бы за ворота с готической надписью, чтобы сохранить в тайне свои грязные делишки. Да и сфера ее влияния, как он слышал, ограничивалась городом…. Просто ему так очень хотелось.

— Привет, давно не виделись, — знакомый голос заставил его вздрогнуть.

— Чего тебе, — буркнул он, стараясь не смотреть в зеленые глаза Ольги. — Посмотри, куда я попал по твоей милости!

— Как будто я тебя сюда засадила. В чем я виновата? В том, что ты какой наивный, развесил уши и поплелся, как на веревочке за… Кстати, за кем? Уж не за Тухлым ли?

— Тебе какое дело?

— Ага, угадала, значит. Ну ты даешь, просто невероятно!

— А ты не задумывалась, что нанесла мне душевную травму, после которой я был напрочь морально разбит, а потому и беззащитен?

— Думать надо было, когда повторял всякую услышанную непонятно от кого чушь!

— Эту чушь произнесла ты.

— Ну и что? Нам, девушкам, свойственно болтать всякое, — Ольга придвинулась чуть ближе.

— Но это же простая игра, в конце концов!

— Для тебя она могла стать не только простой, но и короткой. Поверь, все могло обернуться гораздо хуже, — произнесла она тихо и попыталась взять его за руку.

— Куда уж хуже! — Юрий зло отдернул локоть. — Вот, кое-что я забыл тебе отдать. Мне оно ни к чему! — он сунул ей в руку коробочку и быстро пошел, не оглядываясь.

В части стадиона для лагерников было довольно тесно. Кроме одетых в красные робы, присутствовали те, кто был одет в синие. «Значит, праздник всеобщий, раз согнали два барака вместе. Интересно, что на нем происходит и в чем заключается наше участие?» — Юрий стал пробираться поближе к Лехе, чтобы спросить об этом, но громкий звук гонга отвлек его.

Охранники, ругаясь и нахлестывая дубинками, построили всех в четыре шеренги. Ударами плетей они выровняли ряды, заставив лагерников замереть по стойке смирно, чтобы не вывалиться из строя под новые удары.

Под жидкие аплодисменты зрителей, на центр оцепленной площадки с достоинством вышел Макс. На нем была белая рубашка, прихваченная у горла черным галстуком-бабочкой. В одной руке у него был большой беспроводной микрофон, а в другой большая стеклянная банка с шариками красного и синего цвета.

— Дамы и господа! — объявил он. — Еженедельный праздник во славу бога предков наших, Перуна, сына Сварога, объявляю открытым. Да ознаменуется праздник во имя его состязаниями свирепыми. Пусть все жертвы, кои могут во время оного случиться в честь и во имя славы его принесены будены!

— Не понял, — повернулся Юрий к своему соседу, — так это что получается, битва какая будет?

— Самая настоящая, — подтвердил сосед.

— Итак, — снова закричал Макс, — отбор участников поручим самому честному и неподкупному человеку, то есть мне! — он поклонился в сторону зрителей и был встречен смехом и редкими хлопками. — Первый участник…

Макс зажмурил глаза и запустил руку в банку. Пару секунд мешал шарики и вытащил синий с номером четыре, о чем громогласно объявил публике. Судя по тому, что следующий шар оказался красным, поверить в его беспристрастность было бы опрометчиво.

— На кону целая кастрюля дополнительного питания для этих людей, дамы и господа! — разливался соловьем Макс. — Кто победит: синие или красные? Делайте ставки!

Юрию показалось, что Макс насмехается, но, как оказалось, слова о похлебке возымели нужное действие в строю.

— Ты просто слишком мало здесь побыл, — нравоучительно произнес сосед, видя недоумение на его лице. — Жратва — это то, чего здесь постоянно не хватает. Голод и плеть испокон веков были главными орудиями принуждения.

Тем временем двое бойцов покинули свои углы, окрашенные в их цвета, и обернулись рабочей ипостасью. Они некоторое время ходил вокруг друг друга и Юрию на миг показалось, что лагерники не будут драться на потеху публики. Но в ту же секунду раздались глухие шлепки, будто пинали кожаные мешки, набитые песком – это противники принялись с воодушевлением мутузить друг друга. Через пару секунд они отскочили друг от друга и принялись кружить по импровизированному рингу. Потом снова сошлись в скоротечном обмене ударами, и снова отскочили друг от друга…

Мощные удары, заставляющие противника отлетать на сетку, смотрелись эффектно, но однообразно. Побеждал тот, кто успевал проскочить до чужого угла и коснуться его любой частью тела. Либо загибался под ударами соперника и тогда победу назначал судья. То есть Макс.

— Рабочая ипостась это не только лапы, — пояснил сосед. — Меня, кстати, Андрей зовут. Рабочая ипостась дает защиту от острых камней и небольших завалов, из которых можно вытащить тебя за ноги, поэтому такие удары и не калечат противников.

— Значит, битва вполне безобидна?

— Так же, как и битва боксеров на ринге. Можно отделаться легким испугом, а можно потерять здоровье так, что потом не оправиться.

— А от чего это зависит?

— Странный вопрос. От силы, ловкости, опыта, наконец. Все, как в настоящей жизни. Батый, хоть и сволочь порядочная был, но в бою ему равных не было, — Андрей зло сплюнул. — Всегда побеждал и пайку лишнюю приносил.

«Барин лютый, но добряк — косточку иногда кинет или еще какими объедками угостит. Что нужно людям — свобода, когда каждый принимает решения и несет за них ответственность, или рабство, когда не приходится думать своей головой, зато ни за что ненадо отвечать и гарантированно получать миску похлебки?» — Юрий подумал, что стань он просто на место Батыя, никто бы и не пикнул, а новый порядок теперь придется отстаивать. «Только та революция чего-нибудь стоит, которая умеет защищаться», — вспомнил он классику.

— Тебя вызывают, вроде как, — прервал его мысли Андрей.

— А?

— Иди, иди, пока охрана за шкирку не выволокла. Может выиграешь чего, — Андрей снова сплюнул, но уже презрительно.

Юрий не собирался серьезно биться. Зачем? Чтобы развлечь зрителей и заработать для кого-то из них денежек? Нет уж, ищите дураков в другом месте. Он оглянулся на трибуны, чтобы еще раз убедиться в своих чувствах к тем, кто сел по другую сторону сетки.

Один из зрителей снял маску и под ней оказалось так хорошо знакомое лицо. Ему показалось, что Ольга даже попыталась что-то изобразить рукой, стараясь, чтобы это не попало в поле зрения тех, кто сидел с нею рядом.

«Вот, пусть посмотрит, на что она меня обрекла», — Юрий представил, как она будет переживать, когда его забьют на арене чуть ли не до смерти. Неожиданно ему стало жалко себя, и он подумал, что, наоборот, покажет себя героям и пусть некоторые умрут от зависти, следя за поединком.

В это время на середине арены появился Макс:

— Дамы и господа! Вам не кажется, что наше мероприятие проходит скучновато? Не добавить ли нам перцу? Я тут, как всегда, подготовил два лика временного ношения, и сейчас два наших героя почувствуют себя настоящими бойцами.

Такую удачу упускать было нельзя. Нет, не приобретения какого-то непонятного лика, тем более временного, а появления Макса внутри боевой площадки. Юрий ринулся вперед, желая от души ему припечатать со всей силы.

Макс ожидал чего-то подобного. Он взмахнул руками и пропал, а Юрий налетел на непонятное существо, похожее на краба. Глухо стукнулся об панцирь и отлетел в сторону.

Сначала он не понял, откуда здесь взялся краб, когда были только Макс и соперник в синей робе. Потом увидел свои руки и обомлел — правая заканчивалась большим молотом, а левая — чем-то вроде консервного ножа, но еще больше напоминающую серп. Юрий не видел себя со стороны, но по лохматости предплечий догадывался, что выглядит эдаким медведем с атрибутами коммунизма. Тот, кто придумывал такой образ, имел своеобразное, но очень извращенное представление о прошлом своей страны.

К сожалению, Макса на арене не было. Вряд ли он обратился крабом, скорее всего это был такой же лагерник, как и Юрий, но в синей робе. Разбираться, куда он подевался времени не было, перед ним был соперник, которому он нанес первый удар.

Юрий поднял руки в знак примирения, но тот воспринял это как замах для следующего удара. Краб метнулся ему навстречу и съездил тяжелой клешней по ногам.

Это было так неожиданно, что Юрий перелетел через его спину и грузно грохнулся на землю. Когда он пришел в себя, над ним нависала морда с выпуклыми глазами, пытаясь дотянуться до шеи клешней.

— Да ты совсем офигел, что ли? — испуг придал Юрию силы, он столкнул краба и пополз в сторону.

Краб ухватил его клещей за ногу.

— Вот привязался! — удар молотом в лоб заставил того понять, что он не прав и пару секунд посидеть спокойно, размышляя над своим поведением.

Отпускать ногу при этом тот явно не собирался. Юрий понял, что действовать надо более радикально. Второй удар молотом не задался — клешня ловко перехватила его руку у запястья.

Удар серпом вреда крабу не причинил, проскрежетав по толстому, как броня панцирю, зато спровоцировал ответные действия. Юрий хотел всего лишь оттолкнуть его лапы, а получилось, будто сам перешел в нападение.

Краб сдавил клешню, и молот с руки срезало, как кусачками. Зрители взорвались громкими одобрительными возгласами и выкриками с требованием добить зверя. Юрий слышал лишь шум в ушах — резкая боль заставила его отключиться от восприятия внешнего мира. Через пару секунд боль стала стихать, заставив задуматься — лишился ли он руки по-настоящему или нет?

— Ты что творишь? — попробовал выкрикнул он, но сам испугался собственного звериного рева.

Скорее всего, голосовые связки соответствовали принятой ипостаси. Размышлять над особенностями лика времени не было — краб поволок его за ногу, поднимая в воздух, как добытый в бою трофей. В принципе, он мог бы точно так же ее откусить, как и руку, но почему-то медлил. Впрочем, судя по радостной реакции зрителей, расчёт его был понятен.

Юрий видел публику на трибунах, уже вися вниз головой. Ему на миг показалось, что это не он висит вверх тормашками, а мир перевернулся, встав с ног на голову — ездит на жуках, выдает за документы фантики, и, как тысячи лет назад, рабы работают в каменоломнях, а перевернувшиеся зрители на трибунах — всего лишь отражающий это символ.

Краб решил завершить представление и стал сжимать клешню, держащую ногу. Резкая боль привел Юрия в чувство и заставила действовать быстро. Удар серпом на этот раз пришелся в разрыв хитиновых пластин, прикрывающих клешни. Конечно, зазор между ними должен был быть, иначе суставы потеряли бы подвижность, скованные панцирем. Удача, на этот раз, была на его стороне.

Серп неожиданно легко погрузился внутрь, а когда Юрий дернул руку обратно, его изогнутое лезвие оббежало пластину клешни, заставив ее разжаться и безжизненно повиснуть, практически отделившись от тела.

Краб сам доломал поврежденную клешню и отбросил в сторону. Юрий, хромая на ногу, отполз в сторону и приготовился к обороне: «Впечатляет. Похоже, ты собираешься биться всерьез… Что же так не везет — враги косяком пошли и все в один день!» Он с тоской огляделся: лагерники теперь не стояли строем, они разделились по цвету роб, и каждая группа кричала что-то свое; зрители на трибунах притихли, но по эмоциональной жестикуляции даже с ринга чувствовалось их волнение. Только жест одного из них был спокоен, а самое главное — повторялся несколько раз, как будто был каким-то знаком.

«Маска совы… Ольга? — Юрий присмотрелся к ладони, которую она несколько раз повернула тыльной стороной вниз. — Что это значит?»

Додумать он не успел — краб снова бросился в атаку, заметив, что он потерял бдительность. Но на этот раз сбить с ног Юрия не удалось. Парню удалось заскочить на широкую спину краба и удержаться, зацепившись ногами и единственной рукой. Некоторое время Юрий прыгал, как на родео, а потом, не удержавшись, с позором полетел на землю.

«Перевернуть! — в тот же миг осенила его догадка, — Нужно перевернуть этого гада, вот, что она показывала жестом!»

Проще было догадаться, чем сделать. Краб стал вести себя осторожно и все попытки зацепить его серпом, как крюком отбивал с искусством фехтовальщика. При этом он успевал весьма болезненно толкать Юрия своими острыми ножками, нанося небольшие, но все-таки раны.

В этой тактике краб выходил победителем. Нужно было придумать что-то необычное, но что? Решение пришло внезапно, но для этого следовало изменить свой лик: «Миха ведь говорил, что это можно делать по желанию. Но как? Нужно сказать волшебные слова?»

Пока Юрий прикидывал, как ему половчее сменить лик, краб подкрался и выбросил вперед оставшуюся клешню, норовя зацепить его за ногу. Юрий отшатнулся, но сзади спружинила сетка. Он не заметил, как оказался в ловушке!

Тогда Юрий прыгнул рыбкой, стараясь перелететь вскинувшуюся клешню. Упав на панцирь краба, он уцепился в него двумя руками. Руками! Настоящими руками горняка. Это была победа. «Вот они, родимые, прямо передо мной!» – Юрий готов был расцеловать каждый пальчик, если бы на это было время.

Ноги по инерции продолжали лететь вперед, а захват мощных рук по-прежнему держал край панциря. Краб сначала присел, придавленный тяжестью навалившегося тела, а потом медленно стал заваливаться на бок, следуя за телом Юрия. Его нелепые попытки найти опору были обречены на провал – хитин, который служил ему прекрасной защитой, оказался и его ахиллесовой пятой, тоненькие ножки не смогли согнуться в нужную сторону. Тогда краб сделал последнее, что ему было доступно в этой ситуации – уперся тыльной стороной клешни в землю. Юрий выбил ее ударом ноги, и краб завалился на него лапками вверх.

Глупее ситуации трудно было придумать. Юрий чувствовал, что победил, потому что противник мог лишь беспомощно шевелить лапками, но и сам поделать ничего не мог, придавленный его тушей. Зато теперь он мог сполна насладиться реакцией зрителей. Публика, до этого момента с изумлением взиравшая на поворот в поединке, разразилась сначала смешками, а потом самым настоящим хохотом. Смеялись не только трибуны, синие робы хлопали себя по ляжкам и показывали на него пальцем, красные тоже посмеивались, но не так явно.

Эта-то реакция и подстегнула Юрия, придав ему силы. Он уперся руками перед собой и толкнулся ногами, представив, что плывет брассом. И у него получилось! Раз — синий угол стал ближе, два — и уже стал стихать смех, три — послышались возгласы одобрения и поддержки, четыре — публика ревела, потрясая кулаками.

Краб почуял что-то недоброе, зашевелился, пытаясь помешать движению и это было его ошибкой. Перегнувшись через край, он скатился со спины Юрия и тот в два прыжка оказался в синем углу. Победа!

В барак Юрия несли на руках. Первым, конечно, несли бак с баландой, но вторым — его, как признанного победителя турнира. Правда, судя по порядку следования ему казалось, что герой дня все-таки бак со жратвой, но в данный момент ему было все равно — он выключился через несколько шагов.