Просто сожители

Глава 21

Малики

Я пь юкофе, когда на кухню входит Сьерра, насвистывая, с бодрым шагом.

Я ставлю кружку и поднимаю бровь.

Она всегда была полна желания и восторга, но после измены Девина это немного потускнело, и я это ненавижу.

— Итак… я сделала кое-что, — говорит она, и тон у нее бодрый.

— Да, и что за дело?

— Я встретилась с адвокатом и подала на развод.

Я откинул голову назад. Не то, что я ожидал, но, черт возьми, да.

Волнение захлестнуло меня. Все мои сомнения в том, что Сьерра вернется к Девину и мы будем просто интрижкой, исчезли. Ее подача открыла нам путь к более глубоким отношениям, чем секс.

Черт, кого я обманываю?

Наши отношения всегда были чем-то большим, чем секс.

Мы установили глубокую связь еще до того, как я к ней прикоснулся.

Моя ухмылка настолько велика, что я удивляюсь, как она не сползла с моего лица.

— Давай отпразднуем. Я приглашу тебя куда-нибудь.

— Правда? — Счастье и удивление отражаются на ее лице.

Меня поражает, что мы не так уж много сделали, кроме как провели время в баре и в квартире. Конечно, мы ходили по магазинам и к Коэну, но ничего похожего на свидание. Она заслуживает большего от меня.

Я киваю.

— Правда.

Она обходит остров и целует меня в щеку.

— Я не могу дождаться.

Измена Девина, возможно, разбила ее сердце, но это лучшее, что могло случиться с моим. Я был прав с самого начала. Он не был мужчиной для нее.

А я — да.

Я перевел взгляд на Сьерру, сидящую за столом.

— Майки не перестает донимать меня по поводу аренды моей квартиры. Он ездит по тридцать минут туда и обратно на работу и ноет, что ему не хватает сна и денег на бензин.

Сегодняшний вечер был невероятным, а ведь мы только в начале пути. Я привез ее в «Клейтон», пятизвездочный ресторан рядом с Блу Бич. В «Клейтон» предпочитают отмечать юбилеи, предложения, дни рождения и праздники.

И сегодня мы, блять, празднуем.

Сьерра перерезает пуповину Девина, и я не могу дождаться, когда смогу выбросить этого сосунка.

— Лучше скажи Майки, что я разобью бутылку об его голову, если он попытается украсть мое место соседа, — отвечает она.

Черт. Она идет не туда, куда я хотел.

Майки не украдет ее место соседки.

Он переедет.

Мы съедем.

— Мы больше, чем соседи, — поправляю я.

Она поглаживает кончик подбородка.

— Верно… мы… соседи по кровати?

— Больше, чем просто соседи.

Сегодня она выглядит чертовски великолепно. Она не часто наряжается рядом со мной, учитывая, что в баре такая непринужденная обстановка, и мне нравится ее повседневный вид, но она выглядит потрясающе. Я чуть не упал на лицо, когда она вышла из ванной в коротком красном платье, демонстрирующем ее ноги, и черных туфлях на шпильках, а ее волосы уложены в свободные локоны. Ее губы накрашены ярко-красным. Похоже, что помада — это единственный макияж, которым она пользуется.

Я не могу дождаться того дня, когда красная помада окрасит мой член. Я двигаюсь в своем кресле, просто думая об этом.

Я готов объяснить, почему я заговорил о нытье Майки, но как только я открыл рот, она уже заговорила.

— У тебя когда-нибудь были отношения?

— Нет, — отвечаю я без колебаний. — Ну… не до тебя.

Моя откровенность поражает ее, ее яркие губы приподнимаются в дикой ухмылке.

— Ты хочешь сказать…

— Я говорю, что у нас есть отношения? Да. — Я качнул головой в сторону. — Если ты не против?

Она смотрит на меня.

— Мы делаем это по-настоящему?

Я не знаю, кто больше взволнован — она или я. Для меня это серьезный шаг — желание иметь отношения. Я не могу представить себя с кем-то, кроме нее.

— Ты разводишься с Девином, верно? — спрашиваю я.

— Абсолютно, — поспешно отвечает она.

— Значит, все решено.

— Вот дерьмо, — шепчет она. — У меня отношения с Малики Бриджесом. Мои подростковые фантазии сбылись.

Я хихикаю.

— Правда? — Я складываю руки вместе, кладу их на стол и наклоняюсь ближе. — Ты писала обо мне в своем дневнике?

— Да. — Ее голос становится мягким и почти детским. — Дорогой дневник, Малики улыбнулся мне сегодня. — Она кокетливо улыбается. — Дорогой дневник, Малики сказал, что он ненавидит надоедливых подростков, а я — надоедливый подросток.

— Ты должна признать, что ты была надоедливым подростком.

— Ты должен признать, что ты был назойливым владельцем бара, — возражает она с весельем. — И что ты пил до того, как тебе исполнился двадцать один год.

— Я не буду этого отрицать.

— Вот видишь! Почему для меня было такой большой проблемой выпить? — Она берет свой мартини, подбадривает меня и с ухмылкой делает длинный глоток.

— Разница в том, что тогда мой отец был владельцем и ему было все равно, пью я или нет. А когда ты попробовала, бар принадлежал мне, и мне было не все равно.

Она закатывает глаза и опускает пустой бокал на стол.

— К твоему сведению, и еще одно примечание, я — девушка, требующая большого ухода. Просто хотела предупредить тебя. Это твой первый тест: Я сегодня выпью много мартини. Я могу быть надоедливой.

— А мне плевать. Будешь ты раздражать меня или нет, ты все равно будешь моей.

— Я не смогу есть еще неделю, — заявляет Сьерра, когда мы выходим из «Клейтона», уворачиваясь от тел в оживленной толпе.

Мы столкнулись с тремя людьми из Блу Бич, и, к счастью, Сьерра выпила достаточно мартини, чтобы не задумываться о том, что они думают о том, что она замужем.

Я?

Меня это не волнует.

Пусть они докладывают Девину.

— Даже если это будет кубик льда, — продолжает она, — я умру. — Ее голова откидывается назад со стоном. — И слава богу, что ты почти не пил, так что сегодня ты можешь быть ТВ (трезвый водитель), парень.

Я ухмыляюсь, как ублюдок, на ее последнем слове.

Я смотрю на нее сверху вниз, пока она остается в моей власти.

— Завтра ты пожалеешь, что выпила так много мартини, девушка.

Она слегка покачивается на каблуках, и я крепко обхватываю ее за плечи, не давая ей упасть.

— Нет. Я буду в экстазе от того, что выпила все эти мартини. — Она облизывает губы. — Мартини — мой конек, и я не могу дождаться, когда принесу в паб больше рецептов. Я превращу всех любителей пива и виски в знатоков шампанского и мартини.

Я хихикаю.

— Удачи тебе, детка.

Я вручаю парковщику наш талон и сосредотачиваюсь на ней, любуясь женщиной, которая стала для меня всем, пока она болтает о разных мартини — что-то вроде «Ки лайм» и «Кровавые апельсины».

Эта чертова женщина зарылась так глубоко в мои гребаные вены, что я никак не могу от нее избавиться.

Я отмахиваюсь от парковщика, когда он идет помочь ей сесть в машину, делая это сам, и бросаюсь к водительской стороне.

— Интересно, занят ли бар сегодня вечером, — комментирует она, откинувшись на сиденье.

— Мы узнаем об этом только завтра, когда я проверю цифры, — говорю я, выезжая с парковки.

— А… босс не спустится вниз, чтобы проверить дела? — Она задыхается. — Не могу поверить, что Малики, трудоголик, позволит себе такое на одну ночь.

— Босса даже не будет в здании. — Несмотря на то, что темно и она, скорее всего, не видит меня, я ухмыляюсь ей. — Сегодня вечером только ты и я, детка. Никакого барного хаоса, никаких работников, ничего, кроме обслуживания номеров и нашего отдыха в гостиничном номере.

Она приподнялась на своем сиденье.

— Серьезно?

Я киваю, мне нравится, как она взволнована. Я должен был побаловать ее раньше.

Придется компенсировать отсутствие возможности сводить ее куда-нибудь.

— Вот черт, — бормочет она, и, судя по ее тону, я не должен был этого услышать.

— Что случилось?

Она качает головой.

— Ничего.

— Сьерра, — предупреждаю я.

— Я не хочу чувствовать себя дебилкой, и я знаю, что сегодня вечером на мне не будет никакой одежды…

— Верно подмечено, — не могу не вставить я.

— Я беспокоюсь о завтрашнем дне. Это платье и туфли на каблуках не очень удобно носить.

— Я собрал сумку, пока ты принимала душ.

— Ты рылся в моих вещах?

— Не волнуйся. Я не был слишком любопытным… не нашел твой дневник, заполненный надписями «Я люблю Малики» или «Мистер Бриджес», написанными между сердечками.

Она смеется.

— Не могу дождаться, когда напишу в этом дневнике о том, как я сосала, а потом скакала на твоем члене сегодня вечером.

— Господи. — Я крепче сжимаю руль в страхе съехать с дороги. — Ты не можешь говорить мне это дерьмо, когда я и так с трудом обращаю внимание на дорогу.

Хорошо, что отель находится всего в нескольких минутах езды.

Как только мы вошли в гостиничный номер, рот Сьерры оказался на моем.

Я задыхаюсь, когда ее пьяные руки нащупывают мой ремень. Сумки, которые я держу в руках, выпадают из моих, ударяясь об пол.

Да.

Гостиничный номер был потрясающей идеей.

Я включаю свет.

Она прижимает меня спиной к кровати, и мое сердце едва не вырывается, когда она стягивает с меня штаны. Ее губы никогда не встречались с моим членом, и мое сердце учащенно забилось при одной мысли об этом.

Она опускается на колени и стягивает с меня штаны, и мой вздыбленный член вырывается на свободу.

Черт. Я могу кончить еще до того, как она возьмет меня в рот.

Она смотрит на меня, дразнящая улыбка на ее губах, прежде чем она облизнет их. Я стону, когда она обхватывает губами головку моего члена и берет меня полностью, кончик моего члена ударяется о заднюю стенку ее горла, когда она начинает сосать меня.

Лучший чертов минет в моей жизни.

Я впиваюсь пальцами в кровать, наблюдая, как мой член входит и выходит из ее рта. Я втягиваю воздух, хватаю ее за волосы и качаю бедрами в том же темпе, в котором она сосет.

Я уже близко.

Как бы сильно я ни хотел увидеть, как она глотает мою сперму, мне нужно еще побыть внутри нее.

— Перестань сосать и сними одежду, — прохрипел я. — А потом трахни меня.

Когда я беру презерватив, я вижу ее помаду на своем члене и ухмыляюсь. Я не теряю времени и надеваю презерватив, пока она раздевается. Она садится на мой член и скачет на мне.

Моя жизнь никогда не была идеальной.

И никогда не будет идеальной.

Но Сьерра сделала ее чертовски близкой к этому.

Жаль, что я не знаю, что все это скоро рухнет.