Пути Держателей. Книга первая

Эпизод XI. Слово наставника

Киоши открыл глаза за мгновение до стука.

Не двигаясь, бросил на дверь быстрый взгляд, а затем осмотрел узлы заклинания, сковавшего пленного рекрутера. Овилла бесшумно соскользнула с кровати, занимая место слева от входа; юноша медленно сел, покручивая затекшей шеей. Судя по ощущениям, он все же уснул, и вполне надолго. Задремать успел и пленник, сейчас оживленно вскинувший гривастую голову.

Стук повторился — негромкий, но настойчивый.

— Чего надо?! — чтобы голос звучал нарочито сонно, Киоши мог не стараться.

Ответил тут же, тонко и визгливо, судя по всему — тот самый низший, что показывал им комнату.

— Почтенный господин, хозяин передает, что с вами хотят встретиться. Он послал предупредить…

Юноша и его спутница переглянулись, но суккуб только пожала плечами. Вся ее поза говорила о том, что если именно Киоши приглашал в гостиницу бандитов, то решение ему и принимать.

— И кто ищет встречи? — он встал, осторожно подходя к двери.

— Я не знаю, уважаемый. Мне только приказали передать…

— Хорошо, — Киоши облизнул губы, задумчиво осмотрев тускло освещенную вентиляционную щель в стене. Судя по всему, на улице основательно потемнело, а поднявшийся ветер тихонечко подвывал, стараясь втиснуться в комнату: — Эти… кто спрашивал… они уже здесь?

— Хозяин сказал, да. Ждут внизу, в корчме. Низкий вам поклон, господин! — И за дверью послышался дробный топот удаляющихся ног.

— Неужели демоны Дарвала столь буквально истолковали твое предложение? — Овилла нерешительно качнула головой, потерла глаза. Зевнула, томно потягиваясь и отходя от двери. — В одном я уверена точно — ни Тоэши, ни Ибара хозяина таверны извещать бы не стали… Согласен?

Она похрустела пальцами, хвост резко оплел правое бедро.

— Думаю, невежливо заставлять гостей ждать?

Она приблизилась к стулу с привязанным вербовщиком. Тот, не в силах повернуться, лишь прислушивался к ее словам и шагам, отчего острые уши с кисточками на кончиках мелко подрагивали.

Суккуб опустила руку на его широкое плечо — все еще выбитое из сустава, — точь-в-точь так, как это ранее в таверне сделал с ней сам рекрутер. Нагнувшись, чтобы пленник лучше расслышал, она покосилась на Киоши.

— Спустись, — промурлыкала мягко, старательно подражая манере речи львиноголового, — а я побеседую с нашим новым другом. Возможно, он все-таки согласится рассказать что-нибудь интересное.

Юноша смотрел на демоницу, в очередной раз не в состоянии понять, шутит та или говорит совершенно серьезно. Этого, как он видел, не смог понять и пленник, мускулы которого отчаянно напряглись под врезавшимся в кожу заклинанием.

— Если запахнет паленым, немедленно отступай, я услышу, — огненноволосая уже не смотрела на юношу. — Ну что, дружок, хочешь еще раз рассказать, что я умею брать от жизни самое интересное?

Развязав потолстевший дорожный мешок, Киоши извлек из него один из трофейных плащей и скромно украшенный пояс. Отстегнув ножны, закрепил на ремне боевую перчатку, рядом повесил кошель. Накинул плащ, пришедшийся вполне впору, защелкнул застежку.

Овилла, тем временем, развернула стул так, чтобы пленный тоэх смотрел прямо на нее.

Настороженно выглянув в пустой коридор, Киоши мягко вышел из номера, прикрыл за собой дверь. На обреченного вербовщика он больше не бросил ни случайного взгляда.

Направившись к лестнице, Мацусиро постарался передвинуть оружие так, чтобы одним жестом кисть проскальзывала в жаждущий зев перчатки.

Скользкие потертые ступени вновь привели его в низкий, задымленный и душный, шумный зал таверны. На этот раз посетителей стало чуть меньше, но основная масса столиков была все равно занята.

Киоши двинулся между лавками к каменной стойке. Гигантский глаз хозяина уперся в молодого тоэха.

— У меня был твой слуга, — Киоши положил на стойку левую руку.

Хозяин неспешно кивнул, продолжая вкручивать штопор в толстую пробку здоровенной черной бутыли.

— Не знаю точно, что ты сказал Дагвалу, новенький, но советую впгедь быть осмотгительнее, — корчмарь кивнул вглубь зала, а его рты причмокнули, словно бы подбирая слова. — Один из его подгучных ищет встгечи с тобой. Столик у дальней стены, под тгойным фонагем…

Киоши молча двинулся в указанном направлении. Суккубы, восседающие на коленях пьющих тоэхов, заманчиво улыбались ему вслед, с досадой рассматривая плащ, скрывающий самое интересное.

Горбуна, закутанного в тряпье, он заметил сразу. Посланник Дарвала сидел за узкой высокой бутылкой, низко склонившись над исцарапанным столом, а у его ног покоился объемный бесформенный рюкзак. Над лавкой потрескивали свечи, укрепленные в тройном рожке. Несмотря на царящее вокруг оживление, соседние столы пустовали.

Юноша подошел, без разрешения усаживаясь напротив.

После схватки в переулке и странного разговора с бандитом он был не намерен менять тактику поведения. Если Назандар живет по законам силы, Киоши выучит эти правила наизусть.

— Ты из команды Дарвала? — вместо приветствия негромко спросил он, и демон молча кивнул, по-прежнему не открывая лица. Густая тень скрывала черты, но он не двигался, позволяя воску свечей падать прямо на кожаный капюшон. — Искал меня? Зачем?

Все столь же молча тоэх опустил длинную руку под стол, заставив Киоши отодвинуться вдоль по лавке и положить кисть на край перчатки. Стараясь действовать нарочито спокойно, горбун придвинул к его ногам тяжелый рюкзак.

— Здесь пять.

В сердце Киоши что-то оборвалось, а звуки трактира разом угасли.

Теперь он ощущал лишь происходящее в тусклом круге света, созданном свечами. Ноздри расширились, а зрачки сузились до размеров игольных кончиков. Юноша вдруг понял, что уже слышал это негромкий скрипучий голос.

Нагибаясь за мешком, он безуспешно попытался рассмотреть лицо тоэха, умело скрываемое в зачарованном сумраке капюшона. Новая капля воска с тяжелым щелчком ударила горбуна по затылку, твердея на глазах, но тот вновь не обратил внимания.

С опаской, буквально одним пальцем, Киоши откинул клапан, уже чуя характерный запах. Золотое шитье колетов с трудом проблескивало через густую запекшуюся кровь.

— Хорошо, — Киоши невольно сглотнул, все еще силясь вспомнить, что за голос прошлого явился ему в шумном кабаке. — Дарвал работает быстро…

Горбун едва заметно кивнул, подтверждая произнесенные слова.

Молодой тоэх снял с пояса кошель, со стуком отсчитывая на стол деньги. Драгоценные слитки вербовщиков за головы самих вербовщиков… У Киоши мелькнула мысль, что если бандиты продолжат действовать с продемонстрированной сноровкой, трофейные деньги быстро подойдут к концу, ровно как и оставленные Сконе. Тем не менее, он заставил себя вновь обратиться к горбуну:

— Передай Дарвалу, что предложение остается в силе. Если так пойдет и дальше, мы одним ударом избавим ваш город от этой дряни…

Все еще погруженный в мучительные раздумья, Киоши встал и застегнул клапан рюкзака. Замер, нависая над столом. Еще раз взглянул на горбуна, пытаясь угадать, кто скрывается под просторным балахоном, и вспоминая, когда раньше Держатели могли свести его с этим демоном. Но ответ не приходил, как юноша ни старался.

Новая мысль забилась в сознании, едва рука случайно коснулась перчатки.

Он успел подумать, что сначала было бы неплохо обсудить ее с рыжей напарницей, но проскочившая между пальцами искра словно придала уверенности, выметая сомнения.

Они оба понимали, что времени нет… что приходится действовать на страх и риск, а если суккуб не покинула его после драки в переулке, то примет и это решение.

Он принялся подбирать слова, поймав себя на том, что хочет говорить с горбуном еще и потому, что не оставил попыток разгадать его личность. Пока этого не произошло, юноша очень не хотел уходить…

— Вот еще что! — Он ногой придвинул лавку обратно к столу, но не двинулся с места. — Скажи своему хозяину, что я могу предложить кое-что свыше… Передай, что я призываю его и всех, кто захочет присоединиться, туда, где можно взять много больше, чем в этом прогнившем месте. Вернувшись, каждый из ушедших сможет зажить богачом…

Еще он хотел сказать посланцу Дарвала о том, что истинная награда за содеянное никогда не сможет уместиться в понимании бандита. Но взгляд упал на место, где секунду назад лежали сверкающие слитки, и он проглотил язык.

— Если он заинтересуется, приходи снова… Конечно, при условии, если Дарвал не хочет до конца своих переливов грабить прохожих и опекать шлюх…

Киоши заставил себя отвернуться от стола и забросил за спину жуткую ношу.

Едва столкнувшись с рекрутерами и перебив их, он уже сам швыряется деньгами, лично нанимая воинов… И не кого-то, а настоящее отребье, бандитов и ренегатов родного мира…

Смутившись собственной решимости, он пообещал себе, что немедленно посоветуется с Овиллой. Поставит ее перед фактом, и пусть та предложит что-нибудь дельное. Разумеется, предварительно смирившись с тем, что фундамент плана юноша уже построил. Плана, придуманного не проницательными агентами ордена, не вкрадчиво предложенного Сконе, а собственного. Грубого, опасного и молниеносного, как удар когтистой лапы.

В этот момент горбун внезапно заговорил:

— Не ведаю, что заставило тебя стать убийцей, высокочтимый Киоши Мацусиро, но верю, что причина была действительно веской…

Киоши замер, едва не уронив рюкзак. Внутри дрогнуло, наконец-то вспыхнув отгадкой. Он вновь ощутил себя ребенком, беспокойно преклонившим колени перед воспитателем и жадно впитывающим трескотню его скрипучего голоса:

— Только пребывая в хрустальном рассудке и действуя по собственной воле, мы способны разумно оценивать поступки, — шепчут факела на стенах родового поместья. — Только тогда мы можем давать оценки поступкам и защищать их, даже если кто-то полагает, что мы действуем неверно, — вторят им узкие стяги на стенах, разбуженные утренним сквозняком. — Только приняв поступок во всей опасности последствий, ты сможешь в точности познать его цену. И если последовавшее наказание будет жестоким, сумеешь примириться с этой жестокостью… — оружие в специальных стойках вдоль стен тренировочного зала загадочно поблескивает. — Так отстаивай цену своего решения, маленький Киоши…

Картинки были яркими, словно заново пережитыми в это кабацкое мгновение.

Кузен Ангус, подавившийся дерзкими словами; растущая лужа крови, и лязг тяжелого отцовского меча по каменным плитам. Лицо дяди, искаженное яростью. Старый отец, в отчаянии качающий седой головой…

Киоши совершенно успел забыть этот голос.

Все еще придерживая перчатку, он тяжело опустился за стол. Посланник Дарвала по-прежнему сидел, не меняя позы и низко опустив голову. Юноша протянул руку, отодвигая в сторону бутыль и недопитый стакан.

Он вспомнил.

— Хоэда.

Горбун поднял голову, выглядывая из-под капюшона.

— Ты не узнал меня, молодой господин.

Он снова замолк, позволяя юноше внимательно рассмотреть свое постаревшее лицо — вытянутую вперед челюсть, мелкие звериные зубы, щеки и скулы, покрытые короткой черно-желтой шерстью, бусинки зорких глаз, когда-то светившиеся лукавством и мудростью.

Жилистая, худая рука потянулась к стакану, и у Киоши сжалось сердце. Он заставил себя избавиться от подлых мыслей — сам Хоэда когда-то учил его, что жалость оскорбляет достойного тоэха. Но ведь именно эти руки когда-то подбрасывали крохотного Мацусиро под самый потолок каминного зала…

Киоши был ошарашен и раздавлен. Он чувствовал, как радость от неожиданной встречи затапливает его сердце, но не смог улыбнуться.

Мех наставника выцвел, усы стали ломкими и редкими, глаза слезились. Через левую скулу, прячась за прокушенным ухом, убегал неровный шрам. Посланник вожака бандитов глотнул крепкого вина, вновь опуская голову и пряча глаза под капюшоном.

— У меня нет слов, наставник, — вымолвил Киоши, слушая себя, будто со стороны. — Я был уверен, что ты мертв.

— Все так думали… — Горбун задумчиво побренчал когтями по стеклу бутыли. — Но лишь одного тоэха я не хотел расстраивать вестями о своей кончине. Можешь ничего не говорить, юный Мацусиро, я и без того чувствую, что ты рад меня видеть. Прости, что не нашел времени разыскать тебя, молодой джегал. А может быть, это и к лучшему… Видишь, куда меня привели Пути Держателей?..

Худая рука опять опустилась на стакан.

Подавшись вперед, Киоши осторожно вынул бутылку из его пальцев.

— Ангус изгнал тебя?

Горбун не ответил. Да это и не было вопросом в прямом смысле слова…

Киоши потер подбородок, сражаясь с искушением жадно приложиться к узкому горлышку. Он мог предположить почти все, что угодно, но никак не ожидал здесь — в вонючем Гив-Назандаре, — встретить своего школьного воспитателя.

— Неисповедимы Пути Держащих Нити, — наконец молвил Хоэда, а новая капля воска шлепнула его по макушке. — Я волнуюсь за тебя, Киоши.

— Мне многое нужно объяснить, — с придыханием прошептал юноша, подаваясь еще ближе к наставнику. Теперь он чуял запах давно немытого тела, незнакомых лекарственных трав и застарелых заклинаний. — Ты пойдешь со мной? Поверь, наставник, я не стал убийцей. То есть, сейчас мне приходится убивать… Но ты прав — причина есть. Я могу все объяснить, и это очень важно…

Киоши только сейчас осознал, что по другую сторону стола сидит единственное живое существо, связывающее его с прошлым — все, с кем он имел дело за последнее время, появились в новой жизни внезапно, словно удары грома.

Но горбун лишь устало замотал головой:

— Оставь, молодой господин. Учитель Хоэда погиб, и уже не сможет пойти за твоим приказом, чтобы служить роду Мацусиро, как прежде. Отныне я слишком многим обязан Дарвалу. Он крепко помог мне после изгнания, поверь. Теперь меня зовут Грызун, и я один из Громовых Плясунов… Оставь свои тайны при себе, мастер…

Его капюшон снова стал непроницаем и еще ниже склонился над столом.

— Ну уж нет! — глухо зарычав, Киоши толкнул бутылку в сторону. Скользнув к краю, она упала, глухо стукнув по соломе. Проливая вино, откатилась к стене. — Я хорошо запомнил твои уроки и не могу позволить тебе заживо гнить!

Несколько заинтересованных голов повернулись в их сторону, но юноша ослепил их таким яростным взглядом, что любопытные мигом уткнулись обратно в свои тарелки.

— Я заберу тебя из Громовых Плясунов, Хоэда. Заберу обратно в клан, не будь я джегал, воспитанный тобой. Пусть сейчас у нас нет родового поместья, нет свиты, нет богатых наделов и стад, но я не позволю тебе быть жалким Грызуном. Великие Держатели, старик, вспомни моего отца! Вспомни Небесных Пловцов, наставник…

Он закусил губу, вцепившись в край столешницы так, что затрещали доски. Горбун не изменил позы, но теперь от него исходило знакомое тепло.

— Я слышу силу и власть в твоих словах, молодой джегал. И именно сейчас понимаю, что отныне могу умереть с миром. Уйти, соединившись с гекару твоего отца, о котором помню всегда. Я обязательно поведаю ему, каким стал наследник. Что мы воспитали тоэха, которым можно гордиться!

Горбун выглянул из-под капюшона, и юноша увидел слезы, стоящие в его глазах.

— Не мучай меня, молодой господин. Отныне я слабее тебя, и открылся не для того…

Киоши мгновенно сник, опустошенный искренним отчаянием и болью, звучащими в произнесенных словах. Не зная, как себя вести, он протянул правую руку и крепко пожал плечо Хоэды. Плечо Грызуна из Громовых Плясунов, когда-то бывшего его наставником и воспитателем…

Глотая влажные комки, горбун продолжал, словно боялся не успеть:

— Знай, твоя гордость и заносчивость бойца понравились Дарвалу. Уверен, он сделает многое из того, о чем ты попросишь. А я приложу все силы, чтобы так оно и вышло. А сейчас мне нужно идти…

Но каменная рука Киоши все еще сжимала его плечо, и горбун покорно оставил попытки встать.

— Хорошо, наставник, — сдавленно прошептал юноша. — Если прикажешь, я смирюсь с гибелью Хоэды. Смирюсь, как делал все это время… Но тогда хочу просить о последней услуге!

Грызун тяжело и обреченно вздохнул, но Киоши решил идти до конца:

— Ты ведь понимаешь, что я все еще остаюсь твоим господином, Хоэда? Если нет, прошу вспомнить клятву, данную моему отцу. А еще прошу — не приказываю, прошу, — в последний раз послужить мне, старик.

— Я никогда не забывал клятвы, молодой Киоши. Чего ты хочешь?

— Я не бандит, Хоэда, поверь, — теперь Киоши почти шептал, не обращая внимания на недоуменные взгляды со стороны. — У меня появился могущественный враг. Враги. Следуя пути воина, взращенному именно тобой, я решил драться. На небе и земной тверди, открыто и из-за угла, по законам чести и не жалея раненых — как угодно, лишь бы одержать победу. А потому, Хоэда, мне нужны воины.

Двое посетителей, сидящих в нескольких столиках от Киоши, будто бы невзначай пересели подальше. В дальнем конце зала, хмуря глаз, хозяин таверны нервно посматривал, как дерзкий новичок трясет за плечо одного из прислужников грозного Анзурона, что-то оживленно рассказывая тому в укутанное тенями лицо.

— Мне наплевать, почему они пойдут за мной. Наплевать, за деньги или за идею, но мне нужны солдаты. Помоги. Расскажи Дарвалу, что я собираюсь отправиться в префектуру Серединного Котла. Это — земля моих врагов. Она богата и плодородна, а я собираюсь превратить ее в пепелище. Если Дарвал согласится, его добыча будет велика, клянусь. Поверь, наставник, речь идет о вещах настолько важных, что вскоре может померкнуть само небо… Убеди Дарвала. Пусть он соберет любых наемников Назандара и поможет мне.

— Довольно, молодой Мацусиро, — горбун вскинул сухую кисть, покрытую жутковатыми ожогами. — Мне довольно и этого. Я в любом случае верю тебе и важности произнесенных слов. Мой ученик никогда бы не свернул на неверный путь… И я постараюсь помочь.

Хоэда неловко выбрался из-за стола, теперь продемонстрировав Киоши ужасную хромоту.

— Тебе придется подождать. Возможно, перелив. А, возможно, и все сто переливов…

Их взгляды невольно встретились — влажный и горящий сухим пламенем.

— Прощай, молодой Мацусиро. Удачи. Знай, мы не увидимся больше. Я намеренно вызвался у Дарвала лично доставить тебе трофеи — хотел в последний раз взглянуть в лицо своей гордости. Но груз оказался слишком велик.

— Прощай, наставник Хоэда. Прими мое искреннее уважение и почтение.

Киоши вскочил, низко кланяясь старику, и тихо добавил, скаля клык:

— Я видел Ангуса, воспитатель. Недавно. Тот шрам… он до сих пор не зажил…

Не дослушав, горбун резко развернулся и заковылял к выходу. Сидящие на лавках подбирали ноги и отодвигались, почтительно давая ему пройти.

В нависающей над кварталом башне ударил медный колокол, рассыпаясь над городом протяжным эхом. Соревнуясь друг с другом в скорости, его стон подхватили ритмичные трещотки могучих барабанов. Кто-то заверещал, и почти сразу же этот крик перешел в дикий хохот. Жизнь Назандара переходила в новую стадию перелива, приглашая всех желающих еще активнее тратить свои сбережения, жизни и души.

Раскачивая выцветшие вывески, вдоль улицы рванулся ветер, швыряя в окна трактира песок и мелкий мусор.

Крепко подхватив рюкзак и забросив за спину, Киоши побрел к лестнице. Стараясь не поднимать голов, посетители раздвигались и перед ним, уже вслед вытягивая шеи и силясь рассмотреть темную дорожку, накрапывающую с матерчатого днища.

У дверей своей комнаты юноша подавленно остановился и сбросил ношу. Тяжело прислонился к косяку, положил ладонь на дверные доски. Постоял, собираясь с мыслями, и через мгновение створка бесшумно приоткрылась, пропуская в темноту.

Киоши отшвырнул рюкзак в угол, заложил засов.

В его объятия скользнуло горячее тело. Проворные пальцы, способные одинаково умело жестоко ломать и дарить высшее наслаждение, заскользили под плащом.

Киоши обнял суккуба, навалился спиной на стену. Он чувствовал запах свежей крови, наполняющий комнату, но намеренно не хотел перестраивать зрение.

— Я начала волноваться, — оторвавшись от его губ, прошептала Овилла. — Была готова идти вниз… К тебе приходил один из демонов Дарвала?

Юноша кивнул, высвобождаясь и усаживаясь на свободный стул; выложил на стол увесистую перчатку и полегчавший кошелек. Демоница мигом угнездилась на его коленях, обвив руками шею. Казалось, она пребывает в самом приподнятом расположении духа.

Киоши невольно скосил глаза, обнаружив, что пленник в углу совершенно недвижим.

Она заметила:

— Наш друг заговорил. — Повела плечиком. — Успел многое рассказать. Что в мешке? Головы? Я чую смерть.

Киоши молча кивнул, раз за разом прокручивая в голове разговор с Хоэдой-Грызуном.

— Пять. Дарвал с энтузиазмом выполняет предложенную работу.

— Внизу что-то случилось?

— Я встретил друга, которого давно считал мертвым.

— Ох… хочешь сказать, он сумел вернуться из Ямы?

— Не совсем.

— Но отчего ты расстроен?

— Он оказался мертв при жизни.

Суккуб отстранилась на вытянутых руках и вопросительно изломила бровь. Киоши выпустил воздух через плотно сжатые зубы.

— Бывший воспитатель Дома Небесных Пловцов. Я считал, что он погиб. Многим обязан ему, поверь. Теперь он — пешка Дарвала, преданная бандиту до смерти. Я отдал ему свой последний приказ, и если Дарвал действительно хочет заработать, вскоре у нас появится собственный вооруженный отряд. Наемники. Наемники Гив-Назандара, готовые на все. Если таких отчаянных рубак возглавит джегал, онисовершат невозможное.

Овилла слушала предельно внимательно, не перебивая и лишь склонив голову на плечо.

— Он велел ждать. Не знаю, как долго, но я полностью доверяю Хоэде. Если же он не сумеет помочь, мы покинем город. Уверен, что если Дарвал не выслушает старика, то к моим словам не станет прислушиваться и подавно. Это рисковая игра… и если ставка прогорит, нам придется искать новое убежище…

— Думаешь, мы не смогли бы укрыться в недрах этого гадюшника?

— Через какое-то время до Мишато дойдут вести о проходящей на его вербовщиков охоте. Подожди, дай мне закончить! Я вовсе не жалею, что затеял это… Но если Дарвал откажет в поддержке, не хочу вновь становиться дичью. Когда лорд вышлет в Гив-Назандар Ибару, специальный отряд или, хуже того — боевой пантеон, мы снова исчезнем. А еще есть Стервятник… вернее пара. И вот если сюда пожалует кто-то из них…

— Может, Киоши расскажет своей девочке, зачем ему понадобились воины? — Она наклонилась вперед, кусая юношу за ухо, и в этом укусе мешалась ласка и предостережение. — Ты что-то затеял, не посоветовавшись? Вербуешь откровенных бандитов… Собираешься дать бой воинам Мишато? Ведь мы и так хотели затаиться…

Киоши ловко вырвался из ее захвата, потирая больное ухо.

— Прости… я действительно не посоветовался. Просто… понимаешь, я придумал все это там, внизу, за один миг.

— И что же это за план?

— С таким отрядом, как у Дарвала, я вполне смогу нанести Мишато ответный удар. Почти уверен в этом.

Она замолчала, позволяя Киоши рассматривать свои блестящие во мраке глаза. Придвинулась ближе.

— Хочешь развязать настоящую войну? Решил, что если поединок с суэджигари окончился поражением, исход дела решит полноценная битва?

— Назови это войной. Но, видят Держатели, если мне представится хоть один шанс ударить по планам Стервятника, я им воспользуюсь. Пусть сам Император увидит, как горят села мятежников.

— Тогда Тоэши-Набо точно найдет нас…

— Из тоэхов, подобных Дарвалу, можно набрать неплохую охрану…

Киоши осекся, понимая, что лжет не только спутнице, но и самому себе. Да, он готов начать войну, но если Тоэши-Набо доберется до него, любые гвардейцы полягут перед суэджигари, как жухлая трава.

— Тогда остается надеяться, что Мишато и его покровители станут вынюхивать нас где угодно, но только не у себя за пазухой. Уверен, что искать жертву среди грабящей префектуру швали Серые Ткачи станут в последнюю очередь…

— Откуда такая уверенность? — она говорила предельно серьезно, и Киоши понял, что суккуб уже приняла его решение, каким бы неожиданным и рисковым оно не оказалось.

— Однажды я уже дрался с ними, помнишь? Давай называть это «памятью крови».

Теперь замолчали оба, тесно прижимаясь друг к другу. Было слышно, как за стенами постоялого двора шумит ветер, завывающий в трубах и вентиляционных бойницах, как гомонят подвыпившие бродяги.

Овилла первой нарушила вязкую тишину.

— Перед смертью киска рассказала мне, что в последнее время лорд Мишато ведет активные рекрутерские наборы в Гив-Назандаре и соседних городах аналогичного толка. Сам он, входя в малую дружину лорда, уже неоднократно занимался вербовкой, причем весьма успешно. Желающих заработать тоэхов перевозят в специальный лагерь на границе провинции. Из лучших формируют отряды, отправляющиеся в Онадзиро — основную резиденцию Мишато.

— Я начинаю сомневаться, что рекрутеров было нужно убивать, — Киоши расстегнул плащ, позволяя ему свободно стечь на пол. — Может, нам действительно имело смысл проникнуть в ряды наемников?

— А вот это вряд ли, — она решительно тряхнула копной волос, окружив юношу облаком терпкого дурманящего запаха. — Агенты Марвина уже несколько раз пытались вступить в армию лорда. Однако, добравшись до столицы префектуры, бесследно исчезали. Полагаю, это связано с тем, что до недавнего времени Магистр и предположить не мог, что контроль над наемниками осуществляют суэджигари, вооруженные Серыми Нитями. Когда над сознанием, мыслями и памятью устанавливают полнейший контроль, ломаются даже самые сильные чародеи… А пленник только подтвердил, что с момента создания отрядов в Онадзиро живет могущественный колдун, ставший союзником лорда.

— Агенты Сконе пытались пробраться в замок?

— Пока я знаю лишь, что центральная цитадель охраняется лучшими воинами префектуры, в основном состоящими из джегалов. Также замок окружен старинной защитой от Порталов, хотя где-то в его подземельях до сих пор сохранилась их действующая система. Мой собеседник предположил, что именно оттуда наемники рассылались на Тоэх и Мидзури… Однако более наш гривастых дружок, всего раз лично бывавший в Онадзиро, не смог рассказать ничего толкового. В его среде судачат, что там происходит что-то важное и жутко скрытное. Что-то, связанное с часовней в сердце замка. Даже упоминают про подготовку некого обряда… Знали бы сплетники, как близки к истине.

Киоши кивнул, вспоминая банду кавертаев, встреченную им с Танарой по пути к Небесному Озеру.

— В целом, все довольно изящно и красиво, как утренняя паутина. — Овилла задумчиво куснула ноготь. — Знаешь, я даже жалею, что не могу доставить эту информацию Магистру. Возможно, он узнал бы что-то новое…

— Хочешь написать тайную депешу?

— Конечно, нет. Даже если я пришлю ордену Сна прямые доказательства предательства Мишато, это ни к чему не приведет. Император, да славится и процветает его сущность в мирах Креста, не решается открыто признать существование вооруженной оппозиции. Сохраняя облик миротворца, он силится предотвратить гражданскую войну исключительно политическими рычагами.

Демоница невесело вздохнула.

— Вельможи, не готовые терять богатства и воинов, активно помогают ему медлить. Факт начала мятежа будет подобен факелу в бочке со смолой, а потому никогда не доберется до Трона. Возможно, в этом ему помешают даже в ордене, несмотря на то, что Сконе куда лучше нас разбирается в придворных интригах… Ты должен знать, что Марвин уже давно следит за кликой мятежных князей, жмущихся к Мишато. Уверена, он даже собрал достаточно информации, чтобы ввести в их провинции войска. Но если двор продолжает выжидать, не торопясь прислушиваться к его словам, значит ситуация не поменялась…

— Мне сейчас подумалось, что я принял самое нелепое решение в своей жизни, — обдумав слова суккуба, негромко проговорил юноша. — Я буду бить Мишато его же оружием, одновременно став врагом Сконе. И знаешь, что странно?

— Скажи мне.

— Я ничуть не жалею. Чувствую сердцем, что прав, и не испытываю ни малейшего сомнения. Ты идешь со мной?

— После случившегося, малыш, хоть на дно Ямы… Я уже смирилась, что нам предстоит погибнуть, Киоши Мацусиро, — совершенно серьезно сказала она, став еще более привлекательной и желанной, и от сказанного у молодого тоэха перехватило дыхание, — но знай, что когда этот момент наступит, я хочу уйти достойно и красиво.

Она поднялась и потянулась:

— Впрочем, сейчас наша дорога ведет лишь в кровать, и никуда более…

— Заманчиво, — Киоши, все еще пораженный прямотой напарницы, с улыбкой поднялся со стула и обвел комнату рукой, — но давай-ка сначала избавимся от трупа и мешка нарубленных голов.