Путь Бонапарта Кн.1

Глава 10

Погода продолжала портиться, и Уайту для управления 'Консепсьоном' нужно было не меньше пятидесяти человек. Примерно столько же осталось у Бонапарта, стоящего на шканцах 'Пандоры'.

- Сэр - обратился к нему Лесли,- у меня внизу лежат больше сорока раненных, обезумевших от боли людей.

- Слушайте, доктор, никто не ждет от вас чудес. Делайте, что можете. Тем, кто обречен, постарайтесь облегчить страдания. Скажите, что они непременно поправятся, и будут получать пенсион еще лет пятьдесят, дайте им опийной настойки. По чарке рому каждому раненому, пообещайте еще по одной, если будут лежать тихо. Любой из них за чарку рому пройдет через ад. Теперь внимания Бонапарта требовал плотник Харгуд,

- В трюме больше четырех футов, сэр, - сказал Харгуд, козыряя. - Почти пять, и быстро прибывает. Могу я взять еще матросов на помпы?

- Каков ущерб от обстрела?

- Семь пробоин от ядер, ниже ватерлинии. Их не заделать в такую погоду, сэр.

- Знаю, мистер Харгуд. Где они?

- Все ближе к носу, сэр.

- Пока те, кто на помпах, пусть качают, позже я прикажу подвести под днище пластырь.

- Есть, сэр.

Пошел дождь, да такой сильный, что уже в ста ярдах ничего не было видно. 'Пандора' была теперь одна, с поврежденным такелажем и порванными парусами, с трудом поддерживаемая на воде непрерывно работающими помпами. Стоило ослабить темп, как фрегат оседал все больше. Еще до утра пришлось сбросить в море пушки носовых дивизионов. На помпах одна восьмерка сменяла другую каждые полчаса, но 'Пандора' шла на юго-восток пока, уже на рассвете, не увидели Скалу Клиппертон. Хотя атолл был местом очень неудобным, с опасной якорной стоянкой, Бонапарт прикинул, что можно будет посадить корабль на мель и осмотреть днище.

Утром похоронили в море шестнадцать тел. Завернутые в парусину,с ядром в ногах, они лежали по двое на решетчатом люке. Все работы на палубе прекратились на то недолгое время, пока Бонапарт торопливо читал заупокойную молитву по погибшим на море. Погода наладилась, с начавшимся двенадцатичасовым приливом Бонапарт мягко посадил 'Пандору' на мель. Камень упал у него с души, когда увидели как 'Консепсьон', под британским флагом, подошел к острову и, войдя в бейдвинд, бросил якорь в сорока ярдах от берега. 'Пандора' почти вся выдавалась из воды и песка - правым бортом к берегу, она стояла почти на ровном киле. Было ясно, что даже приведи ее в боевое состояние, фрегат не выдержит первый же шторм.

Бонапарт не сомневался, что все испанские корабли в Тихом океане будут его искать. 'Пандора' связывала ему руки, и появись вдруг еще один испанец, британцы не смогли бы уйти.

'Консепсьон' поднимал на палубу пушки, порох и прочее. Моряки собрали с 'Пвндоры' все, до последнего гвоздя. Бонапарт проводил взглядом, медленно уходивший под воду полузатонувший фрегат и поднялся на палубу 'Консепсьона'. Когда он вошел в каюту старшего офицера, рядом с брешью в борту, еще валялось девятитифунтовое британское ядро. В каюте все было прибрано, не считая полуразрушенной носовой переборки, на единственном стуле, у койки раненого испанца, сидела молодой женщина. Совсем недавно вышедшая замуж, она выглядела каноном испанской красавицы - точеная фигура, черные волосы, белоснежная кожа, бархатные глаза.

- Черт побери, сэр я совсем забыл про них, - произнес Уайт, появившийся в полуразбитой каюте.

-Это капитан 'Консепсьона' дон Антонио де Кордоба и его сестра донья Мерседес Галиано. Бонапарт слегка поклонился, заговорив по-испански, представился и предложил дону Антонио и донье Мерседес что-нибудь перекусить. Чего бы они хотели? Вина, какао, виноградной водки? Привстав, испанский капитан вернул поклон. Он чрезвычайно благодарен, но в данный момент ничего не желает. Затем начался неуклюжий разговор, продолжавшийся до тех пор, пока Бонапарт не сообразил предложить дону Антонио отдохнуть.

- Верните ему шпагу, мистер Уайт, тогда плен будет не таким обидным, а сражался де Кордоба отважно.

- Бедняга, представляю, каково ему, сэр.

- Да, жизнь какое-то время кажется прожитой напрасно.

Расстояние, которое 'Консепсьону' предстояло преодолеть, было весьма значительным, а проблема со снабжением создавала основания для беспокойства. Фрегат находился в 5700 милях от мыса Горн и еще в 3 000 милях от ближайшего пункта снабжения, острова Святая Елена. Всего же обратная дорога в Англию составляла около 13700 миль и должна была занять шесть месяцев, с учетом возможных штормов и штилей. Доктор Лесли не питал иллюзий об условиях жизни на нижних палубах британских военных кораблей: место для гамака, при высоте палубы пять футов четыре дюйма, составляло шесть футов на четырнадцать дюймов. В море каждый имел вдвое больше места, потому что большая часть команды была поделена на две вахты. На 'Пандоре' палубы были чисты, безупречно выскоблены и трюмы содержались в относительной чистоте, для чего в ход пускали помпы. Нижняя палуба 'Консепсьона' была хуже, чем загоны для скота на британских кораблях, она редко чистились, здесь по темным углам гнили не прожеванные куски пищи, брошенные матросами. Согнанные в трюм фрегата, испанцы сидели группами. Больше полтораста человек, многие скованные по четыре, занимали пространство, в которое воздух проходил только через два зарешеченных отверстия, если не считать люков отпираемые дважды в день для раздачи пищи.

Вечером донья Мерседес снова увидела в коридоре Бонапарта. Он учтиво поклонился, сняв треуголку.

- Сеньора может потребовать все, что пожелает.

Невысокий, но очень представительный мужчина, загорелое лицо. Изысканно одет, говорит по-испански. Донья Мерседес пробормотала, что она предпочла бы остаться с братом. Капитан улыбнулся и, ничего не ответив, удалился. Она была напугана, но не могла побороть чисто женского любопытства. Появилась пожилая женщина, необыкновенно почтительная испанка, сообщившая, что капитан велел ей быть постоянно в распоряжении сеньоры.

- Можно мне выйти на палубу?

- Нет, сеньора. Вам велено оставаться в каюте.

- Почему мне не разрешают прогулки?

- Капитан опасается, как бы с вами не случилось чего-нибудь дурного.

Доктор все чаще прописывал держать люки открытыми, чем изрядно обозлил стоявших в карауле час за часом морских пехотинцев клявщихся, что такой грязный корабль не мог им привидится в самом страшном кошмаре.

- Капитан шлет вам это со своего стола. ' Это' был серебряный поднос, уставленный вазами с фруктами и элегантным графином. Осада прекрасной пленницы через посредство третьего лица продлилась несколько дней.

- На сей раз, сеньора, я пришел к вам сам.

Служанка тут же испарилась без звука. Бонапарт стоял между доньей Мерседес и дверью, глядя на нее невыносимо пронзительным взором, и молчал.

- Я капитан корабля, - наконец сказал он, - для меня нет невозможного, поэтому предлагаю заключить сделку. Судьба дона Антонио зависит от одного вашего слова, сеньора. Все захваченные пленники получат свободу в ближайшем же удобном месте побережья, если вы станете моей.

- Вы безумец капитан и я не желаю иметь с вами ничего общего.

- Я хочу обладать вами, сеньора и не терплю принуждения и насилия.

Только мысль о спасении брата поддерживала Мерседес, нерешительно расстегивающую платье. Оставшись в одной прозрачной сорочке, молодая женщина села за стол и начала аккуратно расчесывать волосы.

- У меня мало времени, Мерседес, - сказал Наполеон.

- Как я ненавижу вас! - прошипела она, медленно стягивая сорочку, словно бросая Бонапарту вызов.

Когда всё закончилось, Мерседес вымылась, как сумела, оделась и налила бокал вина. Допив его, она призналась себе, что не испытала ничего неприятного. Единственное, что мучало испанскую сеньору, нежный молодой и красивый капитан совсем не заботился о ее чувствах

21 мая 1790 года фрегат прибыл в 'самую прекрасную гавань в Центральной Америке' бухту Кулебра, что на западной оконечности полуострова Никоя. Всех плененных перевезли на берег, освободив недалеко от двух больших испанских поселенийи.

Затем 'Консепсьон' в течение 2 недель ремонтировали на острове Хуан-Фернандес, а 27 сентября Бонапарт попытался обогнуть мыс Горн. Его прошли со второй попытки 7 октября, достигнув 16 ноября острова Святой Елены.

Возвращение в Англию произошло в составе эскорта конвоя Восточно-Индийской компании перед самым Рождеством. Захваченная Реал Ситуадо, в соответствии с адмиралтейским правом поступила в казну, вопреки обычаю добычу рассматривали как права короны, и призовые деньги были выплачены только за продажу испанского фрегата.

Дело было совершено так далеко, сопутствующие ему обстоятельства были столь сложны, что Бонапарт был рад уже и тому, что обо всем попросту забыли. Больше всего пострадал мистер Уайт, вполне заслуживший повышение, но был рад и тому, что ему разрешили последовать за своим капитаном на более крупный корабль.

В конце января 1791 война, начавшаяся 4 месяца назад, шла не только в Европе, но и в Вест-Индии. После того как Франциия выступила на стороне Испании, Британия немедленно начала спешное формирование сразу двух флотов. Первый, чтобы прикрыть берега метрополии, и второй - отстаивать британские интересы в Средиземном море и Индии. В портах ремонтировали даже такую рухлядь, которую еще вчера не решились поставить на брандвахту.

Бонапарт продвинулся вверх в списке капитанов, но по прежнему был офицером без знатных родственников и влиятельных связей, к тому же ему не везло с призовыми деньгами. После короткого пребывания в Портсмуте, он снова рвался в море. Наполеон еще не потерял надежды получить более высокое назначение, отличие и славу.

- Возьмите! Доставлено в полной сохранности! - молодой офицер протянул сложенный лист бумаги, запечатанный сургучом, Сломав печать, Бонапарту вчитался в строчки витиеватого шрифта. Принц желал встретиться с капитаном Бонапартом.

- Это что, шутка?

- Приглашение настоящее. Принц Йоркский всегда жаждал встречи с вами и когда доложили, что вы возвращаетесь в Англию, он был счастлив! До нас-то дошли слухи о вашей гибели.

есть быть представленными Его Высочеству выпала в тот вечер пятидесяти счастливчикам. Многие привели с собой жён, одежда мужчин сверкали орденами всевозможных форм. Окружающие придворные удостоили дежурных аплодисментов, представленных принцу. Церемониймейстер шагнул вперёд, через пару минут настанет черёд Бонапарта. Его пронзило острое желание оказаться где угодно, лишь бы подальше от этого душного зала. На Наполеона смотрели с недоумением, будто на охотничего пса с нацепленным бантом. Почти все дамы были в белых платьях, туго перехваченных под лифом и свободно ниспадающих до пола. Низкие декольте, обилие драгоценностей. Из соседнего зала доносился звон бокалов и хохот, играл оркестр. Присутствовавшие гости оживлённо беседовали друг с другом, не зная никого из них, Капитан, замыкавший список представляемых сегодня принцу персон, чувствовал себя лишним, когда невысокая изящная, с копной темнокаштановых волос женщина бросила на него испытующий взгляд. Бонапарт узнал леди де ла Пажери и решил, что сейчас она улыбнётся, но креолка только провожала его своими удивительной нежности глазми.

- Опасный человек, отметила Мари Роз про себя,- опасный, но привлекательный.

Наполеон прошел по красной дорожке и поклонился, было видно, что он не привык гнуть спину, Мари Роз почувствовала, как от низа живота в ней поднимается тёплая волна возбуждения. Церемониймейстер выждал, пока Бонапарт распрямиться, и объявил:

- Наполеон Бонапарт, Ваше Царственное Высочество, капитан флота Его Величества!

Принц щёлкнул пальцами. Оркестр запнулся, и почти без перехода грянул марш 'Сердце дуба'. Всплеском аплодисментов дирижировала рука принца, он разглядывал Бонапарта.

- Великая честь, Ваше Высочество - услышал он собственный голос, - Сир.

- О, нет! Для меня честь, капитан Бонапарт!

- Вы обязательно расскажете, как всё происходило! За ужином!

К изумлению Бонапарта, принц обнял его за плечи и увлёк за собой. Отец принца, Георг III в 1789 начал страдать болезнью, несущей с собой помутнение разума. Брат принца, герцог Кларенс, занимался флотом, политиканы, поддерживающие принца Уэльского, распоряжались военным министерством. Принц Йоркский не распоряжался ничем, но влияние имел. О том, что между ним и его братьями пробежала кошка, в Британии не слышал только ленивый.

- Вильям считает, что флот принадлежит ему одному, - как ни сдерживался принц, в голосе его прозвучала злоба. - Что капитан жарким выдался тот денёк, когда мы захватили Консепсьон?

- Очень жарким, сир. Принц пихнул Бонапарт локтем:

- Здорово мы их тогда! А, капитан?

- Здорово, сир.

-Кстати, повар у нас - француз! Каково, капитан?

Принц махнул лакею плеснуть ещё вина и хлопнул ладонью Бонапарта по плечу.

- Хотите в Средиземное море? Будьте уверены, вам подыщут линейный корабль. Вырваться от принца Бонапарту удалось лишь около четырёх утра, когда сели за карты, и он отговорился неумением играть.

Новым кораблем Бонапарта стал 64-пушечный 'Протей', построенный во Франции в 1772 и через восемь лет захваченный англичанами. Носовая фигура корабля изображала получеловека, полуживотное, то ли дельфина, то ли дракона. 'Протей' с двадцатью шестью двадцатичетырехфунтовыми пушками на нижней палубе, двадцатью шестью восемнадцатифунтовыми на верхней, дюжине девятифунтовок на квартердеке и на баке, имел бортовой залп в шестьсот фунтов. Его водоизмещение в 1 480 тонн при длине в 164 футов по оркдийной палубе было несколько больше стоявшего по соседству 'Агамемнона'. Оба корабля были предназначены в формируемый Средиземноморской флот, под командованием лорда Худа. С Уайтом на посту первого лейтенанта, Муном - в качестве второго, Робертсом - новым третьеим лейтенантом, заменившего Прайса, штурманом и несколькими штурманскими помощниками, 'Протей' был хорошо укомплектован офицерами. Брат Бонапарта - Луи, достигнув двенадцати лет, также готовился впервые выйти в море в качестве мичмана. Однако большое беспокойства Бонапарту доставляло то, что хотя удалось перевести на 'Протей' сотню моряков с 'Пандоры', вместе с морскими пехотинцами, юнгами, добровольцами и присланными осужденными, набиралось всего триста сорок три человека.

6 марта на рейд Портсмута пришел 74-пушечный корабль коммодора Джеймса Монтегю. Задачей отряда, в состав которого вошли 'Агамемнон' и 'Протей', было эскортирование судов Ост-Индского конвоя к югу, до 35-й широты. Далее конвой шел под охраной коммодора, а 'Агамемнон' и 'Протей' следовали в Средиземное море. Едва корабль бросил якорь, Монтегю пригласил своих капитанов на обед. Обычная вежливость, но Нельсон приглашениепроигнорировал.

- Передайте коммодору, что я не имею возможности его посетить, ибо мой корабль - мой дом. В отказе Нельсона сквозила обида не его, а Монтегю назначили командовать отрядом. Тот оскорбился, но при виде Бонапарта его лицо засветилось от удовольствия.

- Господи, как я рад вас видеть Бонапарт! - А ведь в Лондоне вас уже хоронили, но те, кто сражался против Сюффрена, знают испанцам это не по зубам. Сэр Ричард Кинг передавал вам наилучшие пожелания, держится он вполне молодцом.

Один за другим являлись офицеры, приглашенные к обеду. Штурман, как-то бочком вошел в каюту, поздоровался с выражением покорности судьбе на своем серьезном, красноватом, лице, какое бывает у пасынков флота. По правую руку Монтегю сел Бонапарт, а по левую первый офицер, штурман и доктор. Молодежь сидела на другой стороне стола, Коммодор поднял бокал с вином и, сидя, произнес традиционный тост в кают-компании корабля перед началом каждого обеда 'За короля!' Стол был обильный и вина превосходные. Монтегю зорко следил, чтобы все ели, и часто кричал, что у гостей пустые бокалы. Разговоры оживились к концу обеда, подали ликеры и кофе.

- Как только показался корпус вашего корабля, я понял, что это старина 'Протей' восстал из мертвых! - сказал Монтегю. - Рассказывайте, где же вас носило?

Когда вслед за Бонапартом офицеры стали откланиваться, веселый и довольный Монтегю, благодарил всех за посещение.

Пробили склянки, офицеры собрались в кают-компании 'Протея', радовавшей приятным уютным видом. Переборки и двери были отделаны панелями из красного дерева, дневной свет лился из широких кормовых окон на противоположной стене, там также располагались два небольших балкончика.

- Джентльмены, прошу занять свои места, - сказал Бонапарт, поглядывая в кормовые окна.

- Я не задержу вас. Мне, как и вам, хочется, чтобы корабль как можно скорее вышел в море. Я желаю, чтобы вы проверили списочный состав и разбили людей на команды, новичков необходимо равномерно распределить вокруг знающих людей, пусть набираются опыта. Первый лейтенант заверил меня, что на корабле укомплектованы все вахты и службы, обязанности каждого расписаны. Фор-марс, грот-марс, бизань-марс, полубак и ют, также знать свое место у пушки под командованием дивизионного офицера.

Бонапарт ломал голову над тем, где раздобыть еще полторы сотни обученных матросов. У него сто семьдесят обученных моряков и еще сто семьдесят зеленых новичков. Шесть недель, и он бы сделал из них моряков и артиллеристов. К сожалению не исключено, что завтра же придется схватиться с неприятелем, при таком ветре французы не прочь будут поживиться отставшими от конвоя. Дул свежий ветер, ранним утром он был только свежим бризом, теперь же усилился. Небо посерело, серым было и море. Поодаль виднелись корабли Ост-Индского конвоя, стоявшие на якоре, пока Монтегю не сочтет, что ветер уже попутный.

- Приготовиться сняться с якоря! Все наверх!

Сначала флагман, а потом 'Агамемнон' и 'Протей', также идущие во главе конвоя, повернули бушприты в сторону Атлантического океана, вслед за ними тоже совершили все остальные. Суда один за другим выстраивались в колонну, растягивая или подбирая не полностью поднятые паруса, занимая положенное место. Не успели суда уйти с внешнего рейда Портсмута, как был отдан сигнал эскорту 'Занять свои места'. Монтегю возглавил конвой, а два других корабля шли с наветренной стороны от охраняемых судов, занимая самую выгодную позицию для отражения возможного нападения. Незаметно начался дождь накрывший корабли и суда пеленой мороси. Весь берег вдоль французских и испанских берегов Средиземного моря и далее по берегам Атлантики до реки Гвадиана был враждебен Англии. Затем, после перерыва португальским берегом, эта враждебная линия начиналась, опять у реки Минхо и шла по Бискайскому заливу вдоль французских берегов, вдоль Канала в Немецкое море.

Ночью, по обыкновению, паруса убавляли, что позволяло более тихоходным судам за ночь успеть догнать основные силы. При западном ветре скалистый полуостров с правого борта не сулил никакой опасности, но как только конвой выбрался из его прикрытия и миновал мыс Лизард, корабли стали то и дело зарываться форштевнем в набегавшие длинные волны. На рассвете Бонапарт вышел на палубу, по поверхности моря стлался легкий туман, корабли один за другим вырисовывались в утреннем сумраке.

- Прошу прощения сэр, Монтегю сигналит: - Протею покинуть конвой и найти отставшие суда, сэр!

- Вот оно, подумал Бонапарт,- многообещающее начало.

'Протей' развернулся, переваливаясь с носа на корму, под скрип блоков и тросов. Ветер дул свежими порывами. Верхушки мачт словно парили над палубой. Протей несколько часов шел сквозь редеющий туман.

- Два корабля с левого борта, на расстоянии около трех миль!

- Это 'Уорли' точно, сэр, и он потерял грот-брамстеньгу.

- За ним 'Хоуп', сэр.

- Передайте на 'Уорли', занять положение в миле с подветренной стороны. Бонапарт думал о том,что каперы, выйдя при закате солнца с попутным ветром из Сен-Мало, Дьеппа или Дюнкерка, достигали своего крейсерского района на рассвете. При таком ветре они смогут развивать большую скорость, нежели тяжелый двухдечный корабль и, под командой хороших капитанов, пара двадцатипушечных корветов будет серьезной угрозой. В любом случае пока придется идти под малыми парусами, неповоротливым и медлительным индийцам не угнаться за Протеем.

- Вижу парус! Парус прямо по курсу!

Вскоре с палубы Протея можно было разглядеть три больших гладкопалубных капера с корабельной оснасткой.

- Свистать всех наверх, - приказал Бонапарт. - К бою готовить!

По 'Протею' разнеслась дробь барабанов, матросы побежали занимать места по боевому расписанию. Палубы посыпали песком, матросы готовили помпы, выдвигали и убирали легкие переборки. Команда была сыровата, Бог знает, каких адских мук стоило Уайту найти матросов, но результат мог бы быть и хуже

Самый крупный из корветов нес двадцать четыре пушки, а два капера поменьше, по двадцать на каждом. Французы, уступая в весе орудийного залпа 'Протею', превосходили его маневренностью и численностью экипажа. Описав широкую дугу, они вышли на траверз и, вспенивая форштевнями воду, неслись в бакштаг. На гафелях реяли белые флаги с крыжем 'цветов свободы'. Борт шедшего первым корвета полыхнул пламенем залпа, облако порохового дыма пронеслось вдоль корабля. В следующий момент 'Протей', сильно кренясь под напором ветра, отвернул на несколько румбов вправо. Последовал еще один залп в его такелаж, тросы рвались с треском мушкетных выстрелов. Несколько мичманов пригнулись от ядер, просвистевших над головами, затем сконфуженно выпрямились. Француз быстро приближался.

- Пли! - завопил Мун. Его голос срывался от возбуждения, Мун не упустил свой шанс, и дал по корвету залп всем бортом.

- Всыпь им еще разок, ребята! - орал он. - Молодцы, ребята!

Сквозь начавший рассеиваться окутывавший палубы дым было видно, что сильно накренившийся корвет переложил руль и обратился в бегство на юго-восток, в направлении дальнего французского берега. О преследовании не могло быть и речи, с противоположного борта 'Протея' уже подобрался другой капер. По палубе корабля хлестнул град картечи, сцепленные ядра рвали продырявленные паруса. Фока-рей с треском и грохотом рухнул на бак. увлекая за собой парус и такелаж. Ядро перерезало фал стакселя, и парус безжизненно свисал за борт. 'Протей' ответил залпом из тринадцати стволов верхней батарейной палубы правого борта, на ней оставили матросов для открытия огня на случай неожиданного поворота событий. Всплески воды опоясали французский корвет, на пушечной палубе 'Протея' раздались воинственные крики. Капер, окутанный пороховым дымом орудийных залпов, продолжал идти вперед, как ни в чем не бывало. Мун бросился к провинившемуся орудийному дивизиону, там прятали глаза и подозрительно суетились.

- Без спешки! - приказал Мун. - Следующего, кто выстрелит не вовремя, выпорю. Бонапарт, стоя на квартердеке, смотрел в сторону Ост-Индских кораблей.

- Право на борт, - бросил он своему первому лейтенанту.

- Право на борт. Пошел все к брасам - прокричал Уайт.

Двадцатипушечный корвет, занявший наветренную сторону, на несколько минут оказался кормой к 'Протею'.

- Залп левым бортом - заорал Мун.

Снова все окутал пороховым дым, затем стало видно, как переламывается и падает бизань-мачта французского капера, ее куцый обрубок торчал из неразберихи исковерканного такелажа, обломков и рваной парусины.

- Они огрызаются, - спокойно отметил Бонапарт.

Ядро шестифунтовки с кормы корвета, попало в носовую фигуру 'Протея', в воздух взлетели деревянные обломки.

Без бизань-мачты логичным выходом было идти с взятыми на гитовы передними парусами, маневрируя остальными с целью компенсировать потерю хода. Но француз не подбирал паруса, наоборот, он распустил их во всю длину, лишь слегка потравив шкоты. Капер почти летел над волнами, благоразумно решив прекратить схватку с 'Протеем', тем более что третий корвет держался поодаль и явно не собирался искушать судьбу. Всего через сорок минут боя французы увалились под ветер и бежали к норд-весту. Подошел Робертс и встал рядом с Бонапартом.

- Можно представить, сэр - сказал он с задорной улыбкой, - какие разговоры сейчас ведутся на корветах. Собирались поживиться, захватив торговое судно, а им навстречу из тумана линейный корабль.

- Каперы приняли это за уловку, мистер Робертс, на таком расстоянии мы ничем не отличалось от дюжины кораблей Ост-Индской компании, с массивным корпусом и чередованием черно-белых полос, словно за бортом скрываются пушки.

Когда пробили отбой, Бонапарт заметил, что теперь торговые суда идут плотной колонной и в безупречном порядке. Яркий флаг компании - тринадцать красно-белых полос, вместе с флагом Соединенного Королевства трепетал на ветру. На 'Протее' сплеснивали разорванные концы, рубили болтающиеся на ветру, меняли порванный грот, в нем зияла, по меньшей мере, дюжина дыр, оставленных вражескими ядрами. Раздались радостные крики, наконец, удалось поднять из воды стаксель. Бонапарт пробежал глазами поданный ему список потерь - один уорент-офицер убит и девять матросов ранены. Сейчас людей ждать неоткуда, правительственные транспорты в Лиссабон, корабли Ост-Индской компании, под защитой закона.

- Мистер Робертс, - сказал он, - поднять сигнал лечь в дрейф и ждать дальнейших приказаний. Флаги взвились по фалу, одновременно раздался глухой выстрел из носовой пушки, привлекая к ним внимание.

- Барказы номер один и два к спуску.

- Мистер Уайт, мистер Мун раздайте командам мушкеты и тесаки. Возьмете по сорок человек с каждого ост-индца, брать только опытных моряков и канониров. Приступайте.

Бонапарт ходил по квартердеку, с большим усилием скрывая волнение. У него не хватало людей, чтобы одновременно управлять кораблем и стрелять из пушек.

- От 'Уорли' и 'Хоупа' к нам отвалили шлюпки, сэр, - взволнованно сказал Робертс.

- Отлично, - ответил Бонапарт.

Шлюпки подошли к борту, и матросы высыпали на палубу, нагруженные парусиновыми мешками. Команда, ухмылялась, приветствуя пополнение.

- Всего восемьдесят человек, как вы и приказывали, сэр, - доложил Уайт.

- Шестьдесят три матроса - двое из них добровольцы, и девять канониров. Еще восемь новичков вызвались добровольно.

- Превосходно, мистер Уайт. Прочтите им Свод Законов Военного времени.

- Мистер Робертс! Сигнал для 'Уорли' и 'Хоупа'! Все завербовались добровольно.

- А эти индийцы, сэр, подадут протест?

- Они нарушили построение и у нас есть очень серьезная угроза, довести это до сведения Ллойда, - пояснил Бонапарт. - Проявляют упрямство, мы сообщаем Ллойду. Пусть капитаны объяснят своим хозяевам, почему страховые премии будут увеличены в два раза.

Вся его радость улетучилась. Позже предстояли похороны, уже это раздражало и погиб Уиллер - совсем мальчишка. Уайт на шканцах улыбался, довольный недавним успехом. Бонапарт окликнул первого лейтенанта

- Уайт, я думаю, в ближайшее время ветер не переменится. Я пока пойду, прилягу ненадолго, команда пусть тоже отдохнет. Вы же глядите в оба.

'Протей', удерживая порученные ему суда в строго установленном строю, обогнул Уэссан и взял курс на мыс Финистерре. На следующее утро остальные корабли и суда конвоя один за другим вырисовывались из ускользающего мрака.

- Флагман сигналит! Уайт схватил подзорную трубу.

- Занять свое место, затем - 'Протей', выражаю особенное удовольствие.

Первый лейтенант собрал новобранцев и опрашивап их поочередно, знакомы ли они с морем, могут ли бросать лот и держать руль. Затем был пробит сбор и у свободной от вахты команды начались учения с пушками верхней палубы, а на квартердеке собрались для своих навигационных упражнений мичманы. В полдень раздались звуки 'Нэнси Доусон' - сигнал к обеду и стакану грога. Мун, в силу многолетней привычки, начал постукивать сухарем по столу, затем прервал это свое занятие, когда вдруг понял, что делает и вновь застучал. Но гороховый суп, как справедливо заметил Бонапарт, действительно был наиболее вкусным блюдом в британском флоте. На следующую перемену было поданы отварные соленые говяжьи ребрышки и язык. Гарниром к мясу служила квашеная капуста.

- Жизненный сок флота, сэр, - сказал Уайт, наливая ром.

Конвой шел двумя колоннами, то и дело форштевни зарывались в длинные набегавшие с запада волны. В Бискайском заливе пришлось бороться со встречным шквалистым ветром, и это отнюдь не способствовало выздоровлению больных. 2 апреля Монтегю, направил 'Агамемнон' и 'Протей' к эскадре лорда Худа, поручив старшинство Нельсону, сам же продолжил эскортирование конвоя,устремившись в просторы Атлантики.