Путь Бонапарта Кн.1

Глава 17

Когда, наконец, жители Тулона поняли, что конец близок, разразилась паника и тысячи людей объятых ужасом бросились к ближайшим точкам погрузки. Французская армия, придвинувшись в середине дня к валам крепости, все 18 декабря продолжала обстреливать город и малый рейд из тяжелых мортир, несколько мелких судов и значительное число идущих к союзной эскадре шлюпок было потоплено.

Не введенные по роковому приказу о разоружении французского флота во внутренний бассейн или своевременно вышедшие из него, 118-пушечный 'Коммерс де Марсель', 74-пушечные 'Помпеи' и 'Пьюсент' быстро заполнились эмигрантами всех возрастов, после падения Лиона никто из них не питал иллюзий. 'Принцесс Ройял' некоторое время имела на борту около четырех тысяч человек, а 'Робуст' три тысячи, помимо их собственных экипажей. Офицеры и команды британских кораблей, оказали полное содействие в распределении несчастных беглецов по эскадре и, спасая людей от мести их республиканских земляков, жертвовали всеми своими удобствами, размесщая прибывающих роялистов. При таких чрезвычайных обстоятельствах мало кто сделал бы так много.

Две шлюпки медленно преодолевали большой рейд, перегруженные ранеными, страдавшими от ветра и холода, они раз за разом захлестывались волной. Сжимая весла немеющими от напряжения пальцами, с сорванными кровоточащими ногтями, люди молча гребли направляясь к ближайшему 32-пушечному фрегату. Развернувшийся на якорном канате корабль прикрывал шлюпки от волн и обе скоро оказались под его кормой.

- Здесь капитан Конолли,18-й королевский ирландский пехотный полк. Разрешите отправить раненых на борт?

- Капитан национальной гвардии Бернадот. Разумеется, сэр. Сейчас мы окажем помощь.

С 'Лютина' подали концы и, спустившись на убравшие весла шлюпки, моряки подвели их к трапу с такой четкостью, словно проводили учения. Как только всех подняли на палубу, два врача и четыре хирурга с несколькими опытными помощниками, в основном роялисты 'Лютина' были людьми с профессией, выбирая наиболее тяжело раненных, немедленно приступила к работе. Многие из них были в очень плохом состоянии, и часто приходилось отдавать распоряжение унести тело. Очень скоро судовой лазарет оказался переполнен, укутанных запасными одеялами раненых пришлось укладывать у парусиновой переборки прямо на палубу. Получившие более легкие ранения, осмотренные и перевязанные, размещались вместе с матросами и канонирами.

- Дьяволята, - проворчал Бернадот, когда стайка детей, гоняясь друг за другом и поднимая визг, промчалась между орудиями.

- Прошу прощения капитан, к нему, со шляпой в руке, обращался помощник боцмана.

- Слушаю тебя Оливье?

- У нас просачивается вода в трюм, месье.

- Как много, черт возьми?

- Четыре дюйма за восемнадцать часов, мой капитан.

- Почему же тогда 'Лютин' не затонул еще стоя на якоре? - вскипел Берналот

- Думаю, все было в порядке до тех пор, пока полностью загруженный корабль не сел глубоко в воду.

- Хочешь сказать, при заделке швов в доке экономили на пакле и смоле, Оливье?

- Да, месье.

- Сейчас мы ничего не сможем с этим поделать, у тебя есть что-то еще?

- Посмотрите мой капитан, - при свете фонаря Оливье протянул несколько железных гвоздей, - этим крепили медную обшивку во время майского ремонта.

- Вот дерьмо! Сколько же листов потеряно? Идиоты! Они хотя бы прокладывали парусину и чеканили кромки?

- ...Думаю, что это делали, месье Бернадот,- кивнул помощник боцмана,- но получилось ... неаккуратно.

- Я вижу, - капитан с раздражением вытащил дешевые карманные часы,- если фильтрация не будет сильнее, в чем я молю Бога. Мы сможем откачать эти четыре дюйма к половине восьмого утра.

- У нас не хватит людей,- пожал плечами Оливье, придется поставить на рычаги помп солдат.

- Нужно сделать это тихо, дайте понять, что им нужно отработать проезд,- Бернадот поморщился, - если о течи узнают беженцы, может начаться паника.

Тяжелораненый, лежавший в расположенной рядом с каютами штурмана и артиллерийских мичманов за грот-мачтой корабельной канцелярии, все еще не привык к ее полумраку, когда вошел, выглядевший весьма импозантно, высокий красивый беарнец с большим римским носом.

- Капитан Жан Батист Бернадот,- представился он.

- Капитан 18-го полка Уильям Конолли, - пожал протянутую ему руку пехотный офицер, - как мои люди, сэр? Это почти все, что от нас осталось. Я надеялся сохранить полк, но ...

- Нижнюю палубу отдали беженцам так, что легкораненые вместе с нашим экипажем, между бочонками и ящиками.

- В беде любой выход хорош, хотя парни и ненавидят морские путешествия.

- В самом деле? - Бернадот улыбнулся.

- Мы были в форте Мюльграв ночью шестнадцатого и удерживали его, я не хотел верить своим глазам сэр, эти гребаные макаронники побежали к Балагье,- проворчал Конолли.

А я, мнсье, когда были потеряны Мальбуске и Мисьеси, находился на форту святой Екатерины. Сказать прямо, неаполитанцы... эти мудаки просто смазали пятки салом. Сейчас линия обороны проходит по крепостной стене и форту Ла Мальг, вероятно Тулон падет к завтрашнему дню.

- После вчерашней схватки у Бонапарта слишком мало людей, но форт Эгильетт обеспечивая возможность флоту уйти в безопасности, будет сражаться до последнего человека сэр.

- Я хорошо знаю капитана, этот человек поставит на кон жизнь, но будет драться. Видит бог, не хочу оставлять его там погибать, - в голосе Бернадота прозвучала теплота

Ну а сейчас вам, как и всем вашим людям принесут поесть, искренне надеюсь, что ирландская пехота любит солонину, месье.

Капитан Уильям Сидней Смит вошел во внутреннюю гавань с небольшой группой британских добровольцев в конце второй половины дня, им было приказано не начинать уничтожение французского флота до полной эвакуации союзников.

Этот предприимчивый человек вернулся в Англию, после того, как в результате заговора умер смертельно раненный выстрелом в спину шведский король Густав III , посвятивший его в рыцари. Встреченный довольно холодно британскими офицерами, 'шведский рыцарь', как его теперь называли, хотя титул и был принят с разрешения короны, отправился с разведывательной миссией в Константинополь.

С началом англо-французской войны, получив известие об отзыве на родину всех британских офицеров, капитан приобрел небольшое судно с латинской оснасткой 'Ласточка' и, придя в Тулон с экипажем в сорок моряков, присоединился к эскадре вице-адмирала Худа.

Время от времени попадая под обстрел с дистанции 1800 ярдов орудий захваченного республиканцами форта Мальбоске, около восьми часов вечера Сидней Смит со своими добровольцами отбуксировал в бассейн Нового Арсенала брандер 'Вулкан' и поставил его на якорь рядом с пришвартованными французскими линейными кораблями.

Начиная с 21-00 часов, основным пунктом эвакуации стал пляж Мурилон у форта Сент-Луис, туда и начали подходить шлюпки с британских кораблей, забирая войска и собиравшихся на берегу горожан. В ночь 18 декабря, войска Дюгоммье, владея Мальбоске и другими укреплениями крепости, начали продвигаться вдоль берега в сторону Тулона. В районе верфей они атаковали 21-й пехотный полк шотландских стрелков, удерживающий в своих руках собственно сам город с фортами Ля Мальг и Тур Ройал. Открывший огонь по наступающим республиканцам 'Вулкан' отогнал республиканцев прочь.

В 22-00 сигналом Смиту зажечь брандер и склады такелажа, послужил сильнейший взрыв, уничтоживший главный пороховой погреб. Раздуваемые порывами ветра языки пламени с горевшего костром 'Вулкана' очень быстро перекинувшись на шесть ближайших кораблей, превращая их в пылающие факелы. Спустя полчаса огонь охвативший арсенал и весь рейд обратил ночь в день, уничтожая 80-пушечный 'Триумфант', шесть 74- пушечных, три фрегата и два корвета. В этом хаосе Смит покинул внутренний бассейн. Выйдя на малый рейд капитан, потратив много времени, переправил в район судоремонтного завода и выпустил 600 французских каторжников с ошвартованных у доков 'Эро' и 'Фемистокла', после чего поджег и эти два 74- пушечных корабля. Его гуманный жест привел к тому, что к утру освобожденными из заключения были практически потушены все склады и доки.

Большая часть французской тулонской эскадры, 118-пушечный 'Дофин Ройал', переименованный в 'Санкюлот', 'Са Ира', 'Тоннант', 'Лангедок' по 80 орудий, еще десять линейных кораблей по 74 орудия, фрегат и три корвета во внутреннем бассейне Старого Арсенала, также остались целы.

Доверить их уничтожение сардинцам было большой ошибкой лорда Худа. Из-за обстрела считая приказ невыполнимым и торопясь покинуть гавань, в 23-00 часа они подожгли французские 32-пушечных фрегаты 'Изиду' и 'Монреаль', пришвартованных на расстоянии мили от Арсенала, нагруженных двухсот двадцатью тонн пороха каждый. 'Лютин' вздрогнул от ударной волны оглушительных взрывов, туго ударивших в уши, когда внутри гавани маленьким солнцем вспыхнули два огненных шары. В воздух взметнулись разлетевшиеся во все стороны деревянные обломки. Две бывшие рядом британские канонерки затонули, на них погибли лейтенант и несколько моряков, в воде яростно плясали постепенно угасавшие языки пламени.

Лейтенант Ирмангер, с небольшим отрядом 21-го королевского пехотного полка, держал форт Тур Роял до окончания операции, затем шотландцы присоединились у флотилии Смита. Сгоревшие на малом рейде тринадцать кораблей и фрегатов образовали заграждение, в течение восьми лет их остовы распиливались на части удаляемые водолазами.

В половину третьего 19 декабря союзные войска завершили эвакуацию, постепенно отойдя на шлюпках к своим кораблям, и весь флот вышел в море.

Новый экипаж сделал все возможное, чтобы придать боеспособность 'Ла Лютину', еще недавно гордости французского флота.

- Лишние шлюпки оставим за кормой на буксире, будет меньше источников осколков, - прохаживаясь по шканцам 'Лютина' мрачно думал Бернадот, стоящий в одиночестве собачью вахту. - Мы неплохие моряки и умеем править рулем, но кто вычислит курс? Никто из экипажа на это не способен.

В день падения Бастилии Бернадот был всего лишь старшим сержантом, получив чин младшего лейтенанта 7 февраля 1790 года, иногда горлопан и задавака, иногда добропорядочный спокойный офицер, он подстраивал характер под изменяющиеся обстоятельства, пытаясь управлять своей судьбой. Жан Поль не был лгуном и никогда не был вероломным, но многие равные по званию ненавидели его, считая честолюбивым приспособленцем. Тулон окончательно и навсегда связал судьбу Бернадота с Бонапартом.

На рассвете крепкий ветер очистил небо, хотя по-прежнему было холодно. Бонапарт прснулся от того, что его тряс за плечо лейтенант Кеннеди.

- Они ушли!

У Наполеона заняло минуту убедиться, что во внутренней гавани нет ни одного корабля, на внешнем рейде за фортом Тур Ройал тоже не было видно британской эскадры.

- Значит, мы остаемся.

Тяжелые удары ядер продолжали обрушиваться на форт, но в котле варилась говядина и солдаты мечтали, чтобы сержант О'Лири, читавший вслух Евангелие наконец заткнулся. Раздали хлеб и мясо, шестьдесят человек собиравшихся сражаться бок о бок с Бонапартом, ждали следующего штурма, и он приказал выдать вино. Сержант О'Лири смущенно поинтересовался, существует ли какая-нибудь надежда убраться отсюда.

- Прежде всего, от солдата требуется выносливость и терпение, - ответил Бонапарт, думая о том, что его мечтам, похоже, не суждено сбыться, - будем защищать Эгильетт и ждать корабля.

- Да, сэр.

Неожиданно наверху раздался топот ног и вопль,

- Фрегат! Он быстро приближается, сэр!

Идущий в бейдевинд 'Лютин' лег в дрейф, всплеск воды возвестил о том, что брошен якорь, на кормовом флагштоке пополз вверх развевающиеся на ветру Флер-де-лис

Бонапарт поднялся на восточную стену и, опершись на заклепанную по его приказу 36-фунтовую пушку, не отрывал подзорной трубы от высокого офицера в белом мундире, стоявшего на шканцах.

- Вы узнали его, сэр? - спросил стоящий рядом Кеннеди

- Это капитан Жан Бернадот, когда мы познакомились,он был сержантом морской пехоты на эскадре Сюффрена.

Шлюпки уже отваливали от борта 'Лютина', нужно было минут пять, чтобы они подошли и около десяти на погрузку всех оставшихся защитников Эгильетта.

- Пока они не заберут всех, за эти уже политые кровью камни придется драться насмерть. Да уж, это будет непросто, - Наполеон сложил подзорную трубу.

Хотя далеко не все люди Бонапарта, выходцы из Ирландии, Уэльса или Шотландии, были лояльны Англии, флаг с красным крестом Святого Георга являлся символом присутствия здесь британцев.

- Мистер Кеннеди!

- Сэр?

- Первыми идете вы с гренадерами и заберите с собой наш флаг, лейтенант.

- Есть, сэр

Привыкшие к бою на ограниченном пространстве палубы, морские пехотинцы немного расслабились, считая, что их испытания тоже подходят к концу. Наполеон приказал снять тяжелые ранцы.

- Вниз к берегу, мы пойдем последними парни, поэтому сражаться придется как одержимым.

Республиканские пушки прекратили пальбу, донесся приглушенный звук барабанов наступающих колонн находившихся на полпути к форту. Сняв флаг, Кеннеди со своими людьми уже спускался на прибрежный песок. Наполеон обернулся, горстка морских пехотинцев, опустившись на одно колено или стоя у края разбитого парапета, была готова к стрельбе. Большего сделать ничего нельзя, нужно сдерживать республиканцев пока гренадеры не доберутся до шлюпок.

Бывшие уже в сотне ярдов от Эгильетта французы кричали в паузах между барабанным боем, - Vive la Rеpublique!

- Огонь!- скомандовао Бонапарт.

Мушкетный залп грянул оглушительным треском разрываемой парусины, с такого расстояния британцы просто не могли промахнуться. Словно пшеницу в поле качнуло первую шеренгу атакующих, упало не менее двух дюжин, отголоском долетело звяканье вываливающегося из рук оружия. Следующие шеренги переступили через их тела, пуля ответного залпа прошла всего в паре дюймов от головы Наполеона.

Морские пехотинцы стреляли, перезаряжать и снова стреляли, один из них бросил давший осечку мушкет и подобрал оружие погибшего товарища. Барабаны смолкли, не обращая внимания на не особенно плотный огонь, смешавшие ряды французы карабкалась по осыпавшимся обломкам кладки. Подгоняемые сержантами, солдаты плотной массой взобрались вверх по завалу, готовые прорваться через пролом в стене.

- В атаку! В атаку! - добравшись до бреши, кричал офицер - республиканец.

- Вперед! - С обнаженным палашом Бонапарт бросился в самое пекло боя, вокруг него люди то и дело переступая через убитых, рубились, резались, кололи врага. Такому не научат инструкторы, так драться за свою жизнь могла научить только улица, где правило одно - никаких правил. Превосходя количеством мастерски владевших холодным оружием британцев, французы постепенно теснили их назад. Наполеон видел, что брешь потеряна, горстка морских пехотинцев отступала теснимая неприятелем, хлынувшим во внутренний двор форта.

У британцев уже не оставалось времени спускаться по лестнице, и они прыгали на белоснежный береговой песок прямо с парапета. Французы, видя стоящего возле орудийной амбразуры повернувшись навстречу смерти одинокого офицера в порванном мундире с тяжелым пистолетом в руке, бросились к нему. Они задержались на несколько секунд, но этого было достаточно для точного выстрела в тридцати двух фунтовый бочонок, у подножия башни разлетевшийся обломками в грохоте взрыва. Всё заволокло пороховым дымом, раздавались дикие вопли республиканцев их просто смело ударной волной.

Сильный удар о песок выбил дыхание из груди Наполеона. оглушенного и сброшенного со стены. Двое морских пехотинцев ухватили его, попытавшегося ползти, и под руки потащили вперед. Жаждавшие мести французы, перебравшись через выпотрошенные взрывом мертвые тела прыгали, вниз пытаясь помешать посадке неприятеля в шлюпки.

Выстроенные в две коротких линии Стивеном Кеннеди на самой кромке воды, ощетинившись стволами мушкетов, нескольких десятков британцев медленно отступая прямо в море. 'Лютин' поддержал их картечным звлпом, на это ответили четыре или пять пушек уже установленные в форте Балагье и двенадцатифунтовое ядро расщепило фальшборт фрегата.

- Давайте 'омары'! - кричали гребцы со шлюпок. - Быстрее!

- Разойдись! - приказал Бонапарт, отплевываясь от песка и протирая запорошенные глаза.

Когда выпущенная со стены форта мушкетная пуля взбила фонтанчик рядом с ним, отходившим последним, вода уже поднялась до пояса и к Наполеону протягивали руки с ближайшего баркаса.

- Тащи!- кричал Кеннеди,- тащи его.

Шлюпки поворачивали, медленно преодолевая волну идя навстречу 'Лютину', стремясь как можно скорее прикрыться бортом фрегата. Вскоре пехотинцы и гренадеры один за другим взбирались на его палубу. Бонапарт не обращая внимания на холод, пробравшийся под мокрую одежду, торопливо вскарабкался вслед за ними и сел отдышаться пряно на доски настила.

-На брасы левые! На кливер-фалы и шкоты! Кливера поднять! - громкая команда перекрыла лязганье брашпиля 'Лютина'.

-Лево на борт! Фока-булинь отдать! Пошел брасы!

Хороший вид, месье?! - спросил подведший к нему Бернадот. - Все потеряно. Все. Моя несчастная Прекрасная Франция.

Обернувшись, Бонапарт увидел панораму береговой линии уже проходящую мимо.

- Вы обязательно вернетесь домой Жан-Поль,- мягко ответил он.- В конце концов, мы разобьем этих ублюдков и вы вернетесь с оружием в руках.

- Спасибо, капитан.

- Мой друг, я писал вам о семье Клари, - напомнил Наполеон.

- Хм ... эта девушка и ее мать? Когда они нашли меня в штаб-квартире национальной гвардии, положение в городе стало отчаянным, вместе с другими беженцами их под охраной немедленно доставили к шлюпкам, и мы отправилась прямо к фрегату. Надеюсь, что здесь на 'Лютине' все эти люди находятся в безопасности.

- И вот еще, что... Предлагаю вам, Бонапарт,начиная с этой минуты, принять командование кораблем. Думаю, месье лучше всего, если вы, переодевшись и приведя себя в порядок, немедленно осмотрите его и познакомитесь с командой - предложил Бернадот.

- Конечно, я сделаю это с удовольствием, - согласился Наполеон.

Баркасы были просто брошены, паруса корабля наполнились свежим западным ветром, повернув вблизи обозначенных подводным камнем отмелей мыса Кер, фрегат скрылся за полосой дождевого шквала в своем движении на юго-восток.

19-го в 10 часов утра осаждающие вошли в объятый ужасом Тулон. Повсюду царила тишина, те, кто остался, забаррикадировались в домах, опасаясь мародеров. Войска обнаружив, что военно-морская база уничтожена не полностью в течение дня тушили пожары, сохранив Арсенал. Потери, понесенные французским флотом были значительны, но все еще оставались большие запасы.

С разрешения командования обещавшего это солдатам во время осады в городе немедленно начались грабежи, продолжавшиеся несколько дней. Все имущество из частных складов и покинутых домов было конфисковано главнокомандующим в собственность армии, позже каждому офицеру и солдату выдали в награду годовой оклад жалованья.

Из обращения 19 декабря дивизионного генерала Жака Франсуа Дюгоммье

- Жители Тулона! Общее количество погибших горожан неизвестно, и вряд ли оно когда-либо появится в печати. Теперь вы видите, к чему привела интервенция - подлые англичане уничтожили Флот Леванта! Но не бойтесь! Никаких преследований не будет - все предатели бежали к своим хозяевам. Мы заново отстроим и город, и корабли!

Королевские знамена, не снятые по приказу Дюгоммье с фортов рейда, позволили республиканцам в течение месяца после взятия города захватывать введенные в заблуждение корабли и коммерческие суда противника. В конце декабря не повезло габаре 'Мозель' вошедшей во внутреннюю гавань. Спустя четыре дня, вставший на якорь около 8 часов вечера у форта Балагье 32-пушечный британский фрегат 'Джуно', под орудийным огнем почти в упор, сумел уйти с легкими повреждениями.

Из письма Поля Барраса адресованного Национальному конвенту.

Граждане депутаты, большая часть подлых тулонцев погрузилась на корабли и, следовательно, народное правосудие не свершится. Но город остался на месте и возмездие Республики сровняет его с землей, подобно другим проклятым городам, от которых не осталось ни следа. Через две недели Тулон должен исчезнуть с лица земли, завтра начнутся расстрелы, они будут продолжаться до тех пор, пока не останется ни одного предателя!

Привет и братство! Да здравствует Республика!

Немедленно учрежденный революционный трибунал предложил всем работавшим при англичанах в городском арсенале собраться на Марсовом поле, с целью принять их вновь на службу. Все рабочие и мелкие служащие, решившие остаться в Тулоне, чувствовали себя невиновными, многие из них явились удостоверить, что сохраняли свои места при англичанах. Тут же и тот час же, осужденные трибуналом к смерти, все они были расстреляны вызванным батальоном санкюлотов и марсельцев.

Из письма палача Лиона депутата Жозефа Фуше от 23 декабря

- Мы можем отпраздновать победу только одним способом. Сегодня вечером двести тринадцать бунтовщиков перешли в лучший мир. Прощай, мой друг, слезы радости застилают мне глаза - они наводняют всю мою душу.

По крайней мере, 300 человек расстреляли без суда и 282 гильотинировали, в чмсле казненных были 27 офицеров,134 солдат, 13 матросов,11 священников,78 мастеров,21 купцов, 20 служащих и 24 женщины. Комиссар Конвента Станислас Фрерон отличившийся при штурме форта Мюльграв и заслуживший похвалу генерала Дюгоммье ' ... показал пример стойкости в течение ночи и показывал пример самоотверженности во время боя', рекомендовал сжечь город,хвастаясь в своем докладе ' мы убиваем все, что движется'.

Осада Тулона начала отсев некомпетентных офицеров, Карто и Доппе ушли в небытие, в то время как всходили звезды Виктора и Массены, получивших чины соответственно бригадного генерала и генерал-майора. Дюгоммье вознагражденный новым командованием армией в восточных Пиренеях, где начиналась война с Испанией, был убит в бою 11 месяцев спустя.