Путь Бонапарта Кн.1

Глава 12

Из-за холма на севере, стремясь на юг к левому флангу шеренг национальных гвардейцев, хлынули войска. Паскуале де Паоли не мог поверить тому, что видел. За минуту до этого он считал, что сражение будет выиграно к двум часам дня, и думал о банкете в честь победы.

Атакующие стрелки надвигались, британский флаг реял над их головами. Чтобы отбить предгорье Сан-Петроне Паоли уже забрал резервы левого фланга, а сейчас презираемый им Бонапарт показал мощь и направление своей настоящей атаки. Командуюший начал выкрикивать приказы, пытаясь развернуть левый фланг национальных гвардейцев. У него уже не было времени помешать британцам перейти реку, если гвардейцы не удержится то и сражение, и армия, и Корсика будут потеряны. Паоли кричал, требуя донесений, и задавался вопросом, что происходит за облаком дыма, скрывавшим ход битвы за Понте-Леччиа.

Батальон стрелков с примкнутыми штыками разделился, переходя по беззащитным мостам на южный берег Голо. Перед атакующими колоннами, рассыпавшись по равнине в цепь, шли штуцерники. Они видели пушки на Монте-Чинто и, встав на колено, целились, стреляли, перезаряжали и снова шли вперед. Пули, лязгающие по закопченным стволам пушек гвардейцев, были первым предупреждением, что батарея в опасности. Не вынеся вида этой лавины, появившейся с другой стороны и движущейся на них, гвардейцы замешкались, упуская драгоценные секунды. Вид штыков вызывал панику и, прекратив стрелять, они побежали, потому что стрелки уже поднимались по склону. Артиллеристы отчаянно пытались развернуть орудия, но уже было слишком поздно.

- Вперед! - крикнул Квенци и словно прилив, захлестнул восемь пушек.

Штыки ударили немногих артиллеристов, пытавшихся отбиваться ломами, некоторые заползали под лафеты, выжидая подходящего момента сдаться. Артиллерийский полковник, видя, что его северную батарею захватили, потребовал передки к орудиям, и они покатили назад. Над долиной, разнеслись звуки мушкетной стрельбы, знаменуя начало столкновения пехоты.

- Скажите, чтобы держались! - бросил вслед офицеру Паоли.

Пушечное ядро, упав на склоне Монте-Чинто, подпрыгнуло и зарылось в землю в нескольких шагах от ног его коня. Это говорило о том, что скоро произойдет.

Бонапарт стал перед третьей ротой, взять на себя командование атакой. Тут сражение будет самым трудным. Стрелки, понесшие потери под огнем пушек гвардейцев, подкрепленные двумя ротами резерва, должны соединиться с батальоном, атакующим с севера. Если он возьмет этот мост, то пересечет реку и перережет главную дорогу, это превратит поражение Паоли в бегство. Национальные гвардейцы численно все еще превосходили Бонапарта раза в три, но они были ошеломлены, дезорганизованы и потрясены. Наполеон владел инициативой, и если сейчас он ударит, поведет себя так, будто уже победил, враг будет разбит.

- Прекратить перезаряжать! - крикнул стрелкам Бонапарт.

- Встать! Примкнуть штыки!

Ротные колонны выстроились в ста ярдах от моста, достаточно далеко, чтобы не дать гвардейцам стрелять прицельно. Он прошел вдоль них, объясняя, что нужно перейти реку и затем ударить в штыки. Пришло время драться, и этот молодой двадцатидвухлетний капитан внезапно подумал о невысокой женщине с копной

темно-каштановых волос. Бонапарт поднял палаш.

- Ба-таль-он впере-ед!

На мосту был убит командир третьей роты и еще несколько стрелков из первых рядов. Пули пронизывали воздух рядом с Наполеоном. Он слышал, как кто-то вскрикнул позади, кто-то выругался, и бежал изо всех сил пока, сквозь дым, не увидел конец моста. Идущая следом за третьей четвертая рота по команде своего офицера свернула влево, пятая вправо, и солдаты вошли в реку, с первых же шагов погружаясь в илистое дно. Дальше дно делалось тверже, на середине реки вода доходила почти до плеч, но люди шли бодро, захваченные азартом атаки.

Теперь национальная гвардия, думавшая, что пушки сделают за нее всю работу, чтобы задержать британскую атаку должна была выступить вперед. Против батальона корсиканских стрелков, значительно уже поредевшего, только что перебравшегося через реку, шел свежий, с распущенным знаменем, с конными офицерами впереди, батальон национальной гвардии. Его шесть атакующих рот были на расстоянии в двести пятьдесят ярдов. Даже издали, сквозь завесу дыма, видно было, что шли они быстро, ряды были разомкнуты

- Огонь! - Невилл, малыш Невилл вывел рассыпанных цепью штуцерных на фланг и тотчас же открыл частую пальбу.

Офицеры корсиканских стрелков шли в штыковую атаку вместе с солдатами. Бонапарт слышал крики и знал, что роты идут за ним, впереди шеренга гвардейцев вспыхивала пламенем выстрелов, трещали мушкеты. Рядом с ним был убит Санто - Бонелли, его кровь брызнула Наполеону в лицо.

- В атаку!

Стрелки бежали рядом, обгоняя и прикрывая собой Наполеона. Гвардейцы встретил их натиск, и схватка разгоралась с каждой минутой сильней и упорней. Выстрелы, лязганье штыков, приклады, опускающиеся на головы. Стрелки обезумели от жажды битвы, желая убить прежде, чем сами будут убиты. Бонапарт отбил палашом острие багинета, чувствуя, как тот пропорол рукав сюртука. Атака стрелков, вместе с огнем Невилла с фланга, сломала гвардейцев. Они не выдержали и побежали. Офицер колотил их эфесом шпаги, но беспорядочное отступление продолжалось, ему в живот ударила пуля, и один из штуцерников Невилла схватил уздечку, когда офицер свалился на холодную землю.

Видя, что расстояние стало слишком велико, артиллерия Бонапарта выдвинулась дальше. Орудия пристегнули к передкам, быки снова натянули постромки, и девятифунтовики поползли вверх по склону.

Паскуале де Паоли еще мог выставить заслон к северу от себя и бросить все силы на усталых, залитых кровью стрелков, но в клубах дыма, заполнивших равнину, никто не знал, как мало солдат прорвалось в тыл. Его армия, начинавшая день в уверенности развалилась. Это происходило отчаянно быстро, и это происходило в разных местах. Одни стояли насмерть, быстро заряжая и стреляя во врага, в то время как другие паниковали после первого британского залпа. Офицеры Паоли теряли связь с войсками, требовали донесений, кричали на солдат, чтобы те стояли таердо, но их шеренги выбивали залпы стрелков, над головами рвались британские снаряды. Гвардейцы отступали, а затем до них дошли слухи, что главная дорога перерезана противником. Эти слухи окончательно сломили армию.

Бонапарт чувствовал сражение, понимал его инстинктивно и знал, что битва выиграна. Это было ликование, торжество, несравнимое больше ни с чем на земле.

-Мичман! Майкл Невилл, посмотрел на Бонапарта

- Сэр?

- Отправляйтесь к противнику, мичман, передайте им мое почтение, и предложите сложить оружие. Скажите, что погибло уже достаточно много людей с обеих сторон и что у них есть пятнадцать минут, чтобы уничтожить знамена.

- Ступайте, Майкл!

В первую очередь живым следовало позаботиться о раненых. Те, кто попал в палатки лекарей, могли считать себя счастливчиками. Куда меньше повезло тем, кто погиб и не дожил до раннего вечера.

Бонапарт потерял убитыми и ранеными около пятисот человек, потери же гвардейцев составили несколько тысяч, так что занимавшимся сбором и погребением мертвецов пришлось потрудиться. Захваченные у неприятеля орудия тщательно осмотрели и около десятка признали годными для продолжения службы уже под британским флагом. Трофейные мушкеты были сложены на дороге, там же стояли четыре фургона с припасами. Задержанное жалование национальных гвардейцев, его должны были быть выплатить после сражения, было в карманах людей Бонапарта.

2 мая он осадил столицу Корсики, позиции, защищавшие Корте, были взяты одна за другой, и город сдался. Арестовать Паоли на острове оказалось не так-то легко, он выехал во Францию и поселился под Парижем, получая содержание от казны.

Бонапарт, предложив сформировать взамен столько же полков легкой пехоты, настоял на роспуске национальной гвардии. Он был всем для всех, не жалел себя, командовал как генерал и шел в огонь как рядовой, делил лишения с солдатами, ел черный хлеб и спал на соломе. Верным чутьем угадывали в нем солдаты вождя и человека, ' маленький капитан', как они назвали его.

Возвратившись в Бастию, и найдя там английскую эскадру, Бонапарт поехал с рапортом на 'Виктори'.

Лорд Худ, встретил его весьма сурово и, выслушав доклад, заявил:

- Вам было приказано только узнать, посмотреть и доложить, а не пускаться в авантюры!

- Но, милорд, на основании того, что открылось, и хорошо обдумав наше положение, я считал себя вправе действовать. Паоли совершил, конечно, великое преступление, и я сожалею об этом больше, чем кто-либо, но Корсика, что бы, ни случилось, должны быть соединены с Англией. Это единственное государство, с которым может слиться наш остров, не утратив своей национальной гордости. Взоры корсиканцев обращены теперь только к Англии, она должна быть великой, сильной, могущественной!

- Очень хорошо. Капитан Бонапарт, ваши слова - слова патриота. Вы обладаете большими способностями, постарайтесь использовать их, я дам вас возможность себя проявить.

Лорд Худ, спешил обеспечить новое убежище для своего флота. Ему давно уже хотелось овладеть Корсикой, возмущаемой происками старика Паоли.

- Необходимо дать этому молодому человеку делать, что он хочет,- думал Худ.- Он ничего не просит и дает мне отчет во всем. В случае успеха слава будет моя, а за неуспех ответит он сам.

4 мая 1789 года в Версале собрались Генеральные Штаты, с этого события началось развитие Французской революции. 14 июля состоялся штурм Бастилии, а 6 октября 1789 года короля переселили в Париж.

В течение второй половины 1789 года беспорядки происходили во всех приморских городах: Гавре, Шербуре, Бресте, Рошфоре, Тулоне. Городские власти повсюду вмешивались в дела портовых адмиралтейств и флота, недовольные матросы и солдаты врывались в ратуши с жалобами на своих офицеров. Последние, не получая никакой поддержки из Парижа, постоянно уступали, и дела от этого становились все хуже и хуже.

В Тулоне положение вещей было самое серьезное. Начальник морских сил коммодор д`Альбер де Рион считался наиспособнейшим адмиралом во флоте. Его уступчивости и безупречной личной репутации оказалась недостаточно для прекращения волнений. Этого доблестного старого моряка, сподвижника де Грасса и Сюффрена, тащили по улицам среди криков 'Повесьте его!', 'Отрубите ему голову!', давали пинки, кололи штыками, били прикладами, затем бросили в общую тюрьму.

'Национальное собрание, относясь сочувственно к побуждениям господина д`Альбера де Риона,и других морских офицеров, замешанных в деле муниципальных чиновников и национальной гвардии, объявляет, что здесь нет оснований порицать кого-либо'.

Бвло очевидно, что офицеры не могли более рассчитывать ни на поддержку местных властей, ни на защиту со стороны центрального правительства, они оказались лишенными покровительства законов.

Прославленное рвение, приписываемое матросам ими самими и национальными представителями, выражалось только в словах патриот, патриотизм, которые они постоянно повторяли, и в криках 'Да здравствует нация! Да здравствует республика!' Правительство считало за лучшее не вмешиваться из опасения восстановить против себя матросов. Такова была анархия, которая распространилась во флоте.

д'Альбер де Рион, получив разрешение сложить с себя командование, 15 октября 1790 распростился с родиной и уехал из Франции. Когда 30 марта 1791 года стало известно, что умирает Мирабо, огромные толпы народа безмолвно часами стояли перед окнами его дома. Со смертью Мирабо 2 апреля, умерли и надежды, возлагаемые умеренными людьми на его гений.

Адмирал Мартен, вышел из Тулона, в тщетной попытке оказать помощь Паоли осуществив десантную операцию для установления контроля над островом. Флот был разделен на эскадру, под командованием контр-адмирала Трюгэ и отряд транспортных судов капитана Латуш-Тревиля. Сухопутное войско формировалось из шести тысяч добровольцев департаментов Буш-дю-Рон и Варр, а также из трех тысяч марсельцев.

Корабли, принимавшие участие в экспедиции, собрались в начале мая в Тулоне, транспортные суда в Марселе.

Адмирал Мартен, возлагая большие надежды на свою экспедицию, был уверен, что она в короткое время одержит победу. 'Солдаты свободы всегда будут одерживать победы над рабами, оплачиваемыми тиранами!'

Не став ждать формирования добровольческих батальонов, происходившего очень медленно, он 3 мая с двумя 110-пушечными, десятью 74 -пушечными кораблями и пятью фрегатами покинул Тулона. Вследствие различного рода несчастных случайностей поход протекал довольно неблагополучно. Они были уже в виду Корсики, как вдруг неблагоприятная погода заставила эскадру повернуть обратно. Все же 5 мая французские суда подошли к острову и были замечены дозором английской эскадры.

C квартердека своего флагмана в подзорную трубу лорд Худ видел на северо-западе, летевший под всеми парусами, английский фрегат. За ним на горизонте уже показались паруса линейных кораблей.

- Французы на горизонте!

Вокруг 'Виктори' стояли семь линейнвх кораблей, легкий весенний бриз развевал кормовые флаги и вымпелы на топах мачт.

- Флагман флоту - пятьдесят три, 'Приготовиться к сражению', сэр!

- Подтвердите! - кивнул Бонапарт.

- Есть, сэр.

Послышались резкие трели боцманских дудок, сопровождаемые рыком вахтенного лейтенанта: 'Все по местам, готовится к бою!'

Три темных комка взлетели на сигнальном фале 'Виктори' распустились пестрыми флажками.

- Подготовительный - и шестьдесят шесть, сэр.

- Приготовиться к движению, наша позиция - за 'Агамемноном', мистер Уайт.

Эскадра выстроилась в две колонны, англичане взяли курс на противника. Лорд Худ, кроме флагманской 100-пушечной 'Виктори', имел еще два 98-пушечных корабля. Однако, придавая английской эскадре более грозный вид, они задерживали все ее движения, заставляя 74-пушечники убавлять паруса.

Увидев вражескую эскадру, французский адмирал, превосходя англичан по количеству боевых кораблей начал спускаться, намереваясь вступить в бой.Сейчас только от него зависело избегнуть или искать сражения, однако решительные действия британцев привели адмирала Мартена в замешательство.

В двадцать минут девятого лорд Худ поднял сигнал ' Держать сомкнутый строй', эскадре шедшей в почти безупречном строю двух колонн. И в четверть десятого, поскольку неприятель не проявил никакого желания дать бой, скомандовал общий сигнал 'Преследовать'. В двух рассеянных группах соблюдавших лишь какое-то подобие строя Бонапарт насчитал двенадцать линейных кораблей.

За несколько минут до этого ветер повернул, и британцы привелись на два румба в лево. Открылись окрашенные изнутри охрой крышки орудийных портов, превратив борта кораблей в шахматные доски из идущих вдоль черных корпусов красно-белых квадратов. В одиннадцать часов ветер повернул снова.

- Флагман сигналит!

Уайт схватил подзорную трубу.

- Общий подготовительный, затем занять место в линии баталии впереди и по корме адмирала.

'Рассел' возглавил линию, 'Виктори' была третьей, сопровождаемая капитаном Дакресом на 'Барфлёре'. 'Агамемнон' коммодора Нельсона пятой, восьмым и последним был 'Иррезистибл' под командованием Ричарда Гриндала. Идущий вторым 'Ройал Георг' дрался в 1778 при Уэссане с флотом графа д'Орвилье, под руководством Роднея, вместе с 'Расселом' и 'Бафлером', флагманом адмирала Худа, у островов Всех Святых, где были захвачены пять французских линейных кораблей. Седьмым был один из новейших, 'Колоссус' спущенгый на воду три года назад, в то время как 'Виктори' было уже за двадцать, и она была флагманом вдмирала Кеппеля при Уэссане.

Французский флот в Тулоне, вероятно, ждал присоединения испанцев. Безопасность Корсики находящейся в одиннадцати милях к юго-востоку, сейчас обуславливалась не только боеспособностью каждого из кораблей британской эскадры, но и от тактического таланта одного человека - сэра Сэмюэля Худа.

- 'Виктори' подняла флаги, сэр! Номер пять, сэр!

Это был сигнал 'Атаковать врага'.

Бонапарт видел, что матросы смотрят на него.

- Ребята, теперь дело за вами! - крикнул он. - Мы можем победить и мы победим!

Девять французских кораблей, среди них 'Штаты Бургундии' и 'Бретань', с наветренной стороны и три с подветренной, пытающихся соединиться с основными силами прежде, чем быстро приближавшаяся британская линия отрежет их.

Клубы дыма вдоль левого борта 'Рассела' и отдаленный гром. Еще более долгий раскат грома, это бортовой залп 'Ройал Георга'. Снова грохот раскатился над морем. 'Виктори' открывает огонь, вместе со вторым залпом 'Рассела'.

Наполеон наблюдал в подзорную трубу как ведущий 74-пушечный корабль, поворнув на правый борт, идя параллельным, но противоположным британцам курсом, и окутывается дымом ответного залпа. Он продолжил поворот вместо того, чтобы остаться на курсе, уходя вместе с двумя другими. Дым, плывущий по ветру, скрыл всех троих от взгляда Бонапарта.

- Этих можно списывать со счета!

Прошло пятнадцать минут, как был открыт огонь и шесть минут как эти три отвернули. Бонапарт видел насколько сгрудились после поворота корабли адмирала Мартена. 'Формидабль' во главе, за ним абсолютно неспособный вести огонь 74-пущечный 'Женере', потому что выделявшийся своими размерами 118-пушечный 'Штаты Бургундии' был между ним и врагом. Дальше, близко по его корме шел 'Фуге' со 110-пушечной 'Бретанью' по его левому борту, весь этот беспорядлк лишал адмирала Мартена половины пушек, способных вести огонь.

'Рассел' находился почти на траверзе приближающегося 'Формидабля' и они уже обменялись первыми залпами. Дым, медленно плывущий по ветру к британской линии, прожгли вспышки выстрелов 'Штатов Бургундии'. 'Рассел' ответил вторым полным бортовым залпом и, соединившись в желтоватое облако, клубы дыма полностью скрыли его корпус. Теперь стреляли 'Ройял Георг' и 'Виктори', несколько французских кораблей им отвечали.

В течение нескольких минут, по мере того, как все открывали огонь, залпы становились все более разрозненными, сопровождаемые непрерывными раскатами грохота. На 'Расселе', затянутом облаками дыма и ведущему быстрый огонь всем бортом, почти не было видно повреждений, хотя по нему стреляли пятеро, включая 'Штаты Бургундии'.

Внезапно Наполеон увидел, что 'Формидабль' не приближается больше параллельным с британской линией курсом, по крайней мере, на румб склонившись к левому борту. Те французкие корабли, кто был виден Худу, еще не достигли точки поворота.

- Смотрите, - воскликнул Уайт, - 'Формидабль' отворачивает, ставлю на то, что 'Штаты Бургундии' последует за ним. Они не хотят драться, сэр, они уходят!

- Сигнал с флагмана, сэр. - Общий 'Сменить галс последовательно'.

- Ждите и смотрите, отменит ли приказ адмирал,- сказал Бонапарт, ждавший сигнал ' Поаорот все вдруг'.

- 'Рассел' уже поворачивает, сзр, они все удерут, если мы будем лавировать последовательно!

- Флагман, сэр. - Номер сорок. 'Прорезать линию врага'.

- Он не сможет этого сделать, - сказал Бонапарт спокойно, - мы хватаем крысу за кончик хвоста!

Десять минут пополудни повернули только 'Ройял Георг' и 'Рассел'. Он, прилагавший все усилия догнать последний в строю французский корабль, выиграл немного и шел хорошим ходом. Ветер стал еще слабее, сейчас британская эскадра шла не больше узла и 'Виктори' все еще не повернула.

Впереди 'Формидабль', за ним еще пять, по два и по три в ряд, остальные корабли тянулись вслед изогнувшейся полумесяцем линией. Теперь ветер был на три румба по корме, что давало им почти максимальную скорость.

За дымом, скрывающим весь этот маневр со шканцев 'Виктори' лорд Худ не мог видеть, что происходит. Если сейчас британцы не повернут все вдруг, ничто не сможет помешать эскадре Мартена, соединившись с кораблями на подветренной стороне лечь на курс, ведущий к Тулону. 'Формидабль', 'Штаты Бургундии' и остальные скоро будут на траверзе, но вместо их бортов Бонапарт видел правые скулы.

Французы привелись к ветру, поворачивая в сторону 'Иррезистибла' намеревались пройти на самом близком расстоянии от его кормы.

Неожиданно 'Агамемнон' начал поворачивать на левый борт, выходя из строя эскадры, не было поднято ни одного сигнального флага.

- Нельсон оставляет линию! - недоверчиво воскликнул Уайт.

Наполеон сразу понял намерение коммодора и то, что тот не сможет остановить авангард французов.

- Мистер Уайт, прошу вас повернуть фордевинд, мы идем на 'Формидабль'. Сделаем этот день прожитым не зря!

'Формидабль' был острием клина из 74-пушечных 'Женере' и 'Тигра' по левому борту, а на ближней к Бонапарту стороне 'Штатов Бургундии' с 74-пушечным 'Фуге' и 'Бретанью' по корме.

- Видите какие-либо сигналы командующего, мистер Уайт?

- Не видно из-за дыма, сэр. Вы ожидали, что 'Агамемнон' оставит линию?

- По крайней мере, я надеялся! - ответил Бонапарт и зло добавил - Есть приказ или нет, я не оставлю коммодора без поддержки.

- Скоро будет жарко, сэр, - Уайт кивнул в сторону неприятельской эскадры.

- Мы попадем под обстрел минут через пятнадцать.

В кабельтове по левому борту на мачте 'Агамемнона', несшего все паруса до последнего квадратного дюйма, взлетели и затрепетали на ветру сигнальные флаги.

- Мичман, сигнальную книгу! - крикнул капитан, глядя в подзорную трубу.- Быстро!

- Our honor is in our hands, сэр.

Наполеон рассмеялся - Мистер Уайт, передайте сигнал коммодора экипажу!

Дымное облако, развеиваемое легким западным бризом, прорезали вспышки пламени, сопровождаемые грохотом бортового залпа 'Штатов Бургундии'. Бонапарт видел, что 'Агамемнон' был уже на полпути между британской линией и французской эскадрой, выдерживая огонь доброй трети неприятельских кораблей.

Град ядер обрушился и на 'Протей', противник спешил воспользоваться возможностью вести продольный огонь. Ядра пробивали паруса, исчезая за кормой или падали рядом с бортами, поднимая фонтаны брызг. Два попали в корпус выше ватерлинии, еще одно не причинило вреда, рикошетом расщепив перила шканцев. Четвертое ядро просвистело мимо передней девятифунтовки по правому борту, попаво в кого-то из матросов, по палубе потекла кровь.

Снова вспышки выстрелов и в главном марселе появилось семь новых дыр. Ядро ударило в грот-мачту, заставило снасти вздрогнуть и упало в воду с подветренной стороны. Затем, увлекая за собой такелаж и паруса, с раздирающим скрипом на палубу обрушилась перебитая им брам-стеньга. Бонапарт, закусив губу, ходил взад и вперед по шканцам, ненавидя медленное сближение с врагом. Казалось,что 'Агамемнон' движется прямо на стену огня, но 'Колосcус' с 'Иррезистиблом' уже тоже оставили строй, следуя за коммодором. В бой вступали 'Рассел' и 'Ройял Георг', а запоздавшая 'Виктори' еще не открыла огонь.

Прямо по курсу 'Формидабль' изрыгнул оранжевые языки пламени, французский линейный корабль заволокло дымом. Ядро ударило в корпус 'Протея' у бака, два других, разбив шкафут левого борта, врезались в канониров, донеслись крики. Еще одно пролетело над головой Наполеона и шлепнулось за борт у кормы. Матросы карабкались по мачтам, соединяя порванные тросы.

- Французы дают залп в шесть минут или менее, капитан, - сказал Уайт,- против наших трех за четыре минуты.