Путь Бонапарта Кн.1

Глава 1

'Во имя преславной Троицы, Отца, Сына и Святого Духа, а также Пречистой Девы! Сегодня, апреля 15-го дня 1736 года, созванное указом верховных лиц Корсиканского королевства народное собрание по зрелом размышлении решило избрать короля и подчиниться власти его правления. Королем провозглашаем господина Теодора, барона фон Нейгофа, на приводимых ниже условиях, каковые условия названный барон под присягой признает обязательными как для себя, так и для своих потомков. До тех самых пор, пока он собственноручно не подпишет конституционной грамоты, не скрепит ее собственной печатью, не принесет присяги, - в права главы государства не вступает'.

Однако в ноябре 1736 года, не правя и восьми месяцев, король Теодор I был вынужден покинуть Корсику. Официально было объявлено, что король отбыл за границу лично добиться международной поддержки в борьбе против Генуи, а управление королевством временно передается государственному совету.

Британское правительство заинтересовалось судьбой Корсики пытаясь получить военно-морскую базу в Средиземном море. В судьбе короля Теодора I приняло участие много высокопоставленных англичан, среди них известный государственный деятель и писатель сэр Хорас Уолпол. Его опубликованный в лондонских газетах призыв 'Date obolum Belisario!' вызвал отклик довольно большого количества состоятельных англичан, тронутых судьбой Корсики. Группа банкиров, решившая профинансировать ее борьбу за независимость от Генуи, снарядила три корабля с оружием, боеприпасами и прочим снаряжением. Все это позволило, осенью 1743 года Нейгофу снова высадился на острове. Многие корсиканцы, ждавшие быстрой победы и независимости, оказавшись втянутыми в многолетнюю партизанскую войну с Генуей, были разочарованы деятельностью своего короля. Теодор I был не в состоянии удержаться против генуэзцев и националистическая партия, во главе которой стоял генерал Гиацинто Паоли, приняла предложение Англии о покровительстве. Георг III подтвердил составленную Паоли конституцию, назначив его начальником национальной гвардии и президентом, вице-королем Корсики стал лорд Минто.

Дом семьи Бонапарте находился на маленькой узкой улице Аяччо неподалеку от Пальмовой площади с ратушей и скульптурой покровительницы города святой Мадоннуччиа.15 августа 1769 года Петиция, 19-летняя жена местного дворянина Карло Бонапарте занимавшегося адвокатской практикой, почувствовала внезапное приближение родовых мук, успела вбежать в дом и родила ребенка на полу гостиной.

21 июля 1771 года его назвали Наполеоне, крестив тут же рядом в соборе Нотр-Дам-де-ла-Мизерикор.

Характер мальчика с раннего детства оказался нетерпеливым и неспокойным.

' Я был склонен к ссорам и дракам. Одного я бил, другого царапал, и все меня боялись. Больше всего приходилось от меня терпеть брату Жозефу'. Оставаясь угрюмым, замкнутым он быстро и надолго раздражался, не искал ни с кем сближения, смотрел на всех без почтения, без приязни и без сочувствия, очень в себе уверенный, несмотря на свой малый рост и малый возраст. Мать любила сына, но воспитание своим детям дала довольно суровое. Жили экономно, но нужды семья не испытывала. Любовь к строгому порядку в делах Наполеон унаследовал именно от матери.

Город, расположенный вокруг цитадели на мысе, нисходил мощеными улочками к набережной и порту, с обширным хорошо защищенным рейдом глубиной до 48 футов. Тут же рядом среди густых каштанов огромные камни, веками покоившиеся друг на друге, образовывали маленький грот, где Наполеон любил играть в детстве. Две генуэзские башни, стоящие на красных гранитных утесах Сангинских островов защищали вход в залив Аяччо с северо-запада. Именно здесь собирались парусники груженые лесом, вяленой свининой, вином, лангустами, рыбой, сырами и оливковым маслом ожидая попутного ветра. В штормовую погоду там искало укрытие и бесчисленное множество одномачтовых и двухмачтовых малых рыболовных судов, воплотиыших опыт средиземноморских рыбаков. Одинаковая форма носа и кормы, в качестве вооружения латинский парус, позволяющий быстро реагировать на резкие изменения погоды очень частые в Средиземноморье и оставляющий на палубе достаточно места рыболовным снастям и улову. У пристани, где всегда что-нибудь происходило, маленький Наполеон часто прислушивался к выдумкам и рассказам о разбитых кораблях и необитаемых островах, о пиратах и зарытых кладах.

17 декабря 1778 года королевский асессор Карл Бонапарт, так он все чаще именовал себя в официальных делах, с двумя старшими сыновьями разместился на борту судна, уходившего к берегам Англии. Он надеялся пристроить детей в привилегированные школы, хоть и отбросив частицу ди, его род мог доказать требуемый минимум - наличие четырех поколений благородных предков. Старший, десятилетний Жозеф предназначался для духовной карьеры. Его брат, Наполеон должен был стать военным.

Наполеон пошел в школу Пресвятой Троицы города Ньюкасл, расположенном на северном берегу реки Тайн в 400 км к северу от столицы. В школе для 'обеспечения возможности надлежащим лицам стать офицерами и принять командование на море' в учебную программу была включена навигация. В XVIII веке Ньюкасл являлся четвертым по величине центром английского книгопечатания, уступая лишь Лондону, Оксфорду, Кембриджу и маленький Наполеон, предпочитая заниматься математикой и военным искусством, пополнял свои познания чтением. Читал он тогда, да и впоследствии очень много. Товарищей удивлял и отчуждал его корсиканский патриотизм, для Бонапарта британцы были тогда еще чуждой расой, пришельцами на родной остров. Ньюкасл, отличавшийся от большинства британских городов более сухим климатом, с теплыми зимами и прохладными летними месяцами напоминал ему Корсику. Со своей далекой родиной, впрочем, он в эти годы общался только через письма родных, у семьи не было средств выписывать его на каникулы домой.

Лишь в солдатской профессии видели корсиканцы свой идеал. Мужественный, смелый человек, отважно сражавшийся за свое отечество, ценился гораздо больше того, кто оказывал значительные услуги науке или искусству.

У Карла Бонапарта не было средств купить сыну патент на офицерский чин, оставалось последнее - военно-морской флот, назначение Наполеона на должность мичмана это все что позволяли возможности семьи. Капитаны торгового флота охотно принимали воспитанников школы на свои корабли, но назначение на судно Ост-Индской компании было бы одолжением. Получить же подобное назначение во время войны в Военно-морском флоте было сравнительно легко, поскольку он рос, а Ост-Индская компания - нет.

Служба была тяжелой, а получал мичман два фунта и девять шиллингов в месяц. Конечно, существовала вероятность получения призовых денег, но часть, приходящаяся на долю мичмана, была мала. Существовала и возможность повышения, недаром в кают-компаниях королевского флота можно было слышать тост 'За кровопролитную войну и сезон, несущий болезни!'. Однако ничто не могло отклонить Наполеона от выбранного пути, жребий был брошен и отец нашел для него место на линейном корабле третьего ранга 'Монмут'.

Покупку всего необходимого мичману Наполеон ожидал с нетерпением. Но больше всего его привлекали парадный мундир из голубого сукна с треуголкой, учебники по теории корабля и навигации, секстант и кортик, с рукоятью, обтянутой акульей кожей. Все это вместе с каждодневной рабочей одеждой упаковывалось в сундучок с вырезанным именем владельца. Когда приготовления были закончены, Карл Бонапарт с философским спокойствием дал сыну рекомендательное письмо к капитану Олмсу и, проводив до Лондона, посадил в дилижанс, отправляющийся в Портсмут.

Тот день, когда Наполеон в первый раз надел мичманский мундир был одним из прекраснейших в его жизни.

С утра приведя себя в порядок, Наполеон с шумом сбежал по лестнице трактира, хорошенькая служанка не оставила его своими похвалами, за что получила полкроны и поцелуй. Гордость Наполеона была выше всякого описания, когда на улице

матрос-рекрут, проходивший мимо, приложил руку к фуражке, ему хотелось скорее увидеть свой корабль и представиться капитану. Навстречу шли несколько офицеров в парадных мундирах, едва Наполеон прошел мимо, заложив правую руку за отворот мундира так, как делал один из них, ему закричали

- Эй, молодой человек подойдите сюда!

Старший из офицеров сердито обратился к Наполеону

- Послушайте, с какого вы корабля?

- С корабля его величества 'Монмут', сэр.

- Будь же так добр, доставь свою особу как можно скорее на 'Монмут' и передай первому лейтенанту мое приказание не пускать тебя на берег, пока вы будете находиться на рейде, а я скажу капитану Олмсу о невоспитанности его мичмана, проходя мимо, не отдает чести адмиралу. А теперь можешь идти.

Угрюмый холодный ветер дул на набережной Гануорф военного порта Портсмута, развеивая остатки тумана, запутавшиеся в такелаже кораблей, стоявших на серо-зеленой воде гавани, среди них был и 64-пушечный 'Монмут'. Здесь Наполеон познакомился с Джонни Беваном, уже два года служившим во флоте. Скучая в ожидании шлюпки, Джонни рассказывал все, что знал о своей службе.

- Военный корабль и виселица ни от кого не отказываются,- пошутил он.

Беван уже довольно насмотрелся на мичманскую жизнь, чтобы увериться, что кубрик не рай. Но если прослушать Джонни, это была не такая уж плохая судьба. Он рассказал Наполеону о призовых, о том, как парни такие же, как сам Беван получали и богатство и славу, и как экипажи некоторых кораблей стали богатыми сверх всякой меры. Наполеон узнал, что мичманам шла чарка вина каждый день, о том что у них, как джентльменов, есть слуга и стюард заботившийся о одежде и столе.

К набережной подошла корабельная шлюпка, один из матросов придержал ее отпорным крюком, в то время как еще восемь подняли вверх весла как копья. На руле сидел мичман, мальчик возможно лет пятнадцати.

- Поторопитесь, сказал он, - наш лейтенант смотрит.

Матросы в вельботе не походили на популярные иллюстрации. Загорелые до темно-коричневого цвета кожи, гребцы казались неприветливыми и опасными, со своими впечатляющими шрамами на руках и лицах. Через несколько минут вельбот, пройдя под кормой 'Монмута', подошел под углом к его подветренному борту. Гребцы быстро убрали весла, баковый закрепил принятый ходовой конец и мичман, резкой перекладкой руля подвел шлюпку к трапу.

Карабкаясь по нему, подвешенному к крутому просмоленному боку корабля, одного из многих, служивших Британии мощной 'деревянной стеной',Наполеон замешкался.

- Эй ты, шевелись, - крикнули сверху в медный рупор.

- Что вам угодно, сэр? - встретил его на шкафуте высокий худощавый лейтенант с желтоватым лицом.

- Мичман Наполеон Бонапарт, прибыл, чтобы присоединиться, сэр. Я хочу доложить первому лейтенанту, что меня приказали не пускать на берег в Портсмуте и у меня рекомендательное письмо к капитану Олмсу.

- Вы должны снимать шляпу, обращаясь ко мне. И вы немного молоды, чтобы присоединиться, не так ли?

- Мой отец ... он согласен с моим выбором, сэр, - ответил Наполеон, сняв треуголку.

- Значит это вы наш новый мичман. И что вы успели натворить в Портсмуте? Кстати, я лейтенант Гаскойн, второй офицер.

- Не отдал чести адмиралу, сэр,- запнулся Наполеон.

- Я не могу ждать, пока капитан Олмс увидит свое последнее приобретение. По моему мнению, мистер Гаскойн, поскольку мичман только что прибыл на борт и не внесен в книгу корабля, он пока не подлежит наказанию, - сказал подошедший первый лейтенант, развязав, от душащего его смеха, шелковый шейный платок. Треуголка и кортик делали маленького Наполеона, похожим на кота в сапогах

- Мистер Ролстон?

- Есть, сэр,- сказал ухмыляющийся чертенок, переправивший Наполеона на 'Монмут'.

- Возьмите этого молодого человека в ваш стол и покажите, где он должен подвешивать свою койку. Затем мистер Бонапарт зайдете ко мне, я внесу в списки ваше имя.

Наполеон спустился за Ролстоном вниз по двум крутым трапам к нижней, тускло освещенной орудийной палубе. Ролстон привел его к мичманской каюте по левому борту жилой палубы напротив грот-мачты. Это логовище было размером в десять на шесть футов и пять футов четыре дюйма высотой. На сосновом столе с разостланной скатерть с винными и сальными пятнами, показывавшей приближение воскресенья, стоял медный подсвечник с оплывшей свечой.

- Вот ваше место, будете спать в гамаке, как на мягкой перине. Я надеюсь, это будет не хуже ваших обычных стандартов милорд.

Запах приготовления пищи, влажной духоты и немытых тел ударил Наполеону в нос, но держался он мужественно.

- Это не Сент-Джеймс,- протянул язвительно Бонапарт, поворачиваясь к Ролстон, - но достаточно хорошо для некоторых, я не удивлен.

Они мгновение стояли друг против друга, один уперев руки в бока и подняв подбородок, стараясь походить на второго лейтенанта, другой маленький, хладнокровно, но в то же время угрожающе. Ролстон, наконец, уступил, развернулся и побежал к трапу, ведущему наверх.

Наполеон переоделся в синюю рабочую куртку, бриджи и круглую шляпу, но прежде, чем он вернулся к первому лейтенанту, пронзительные свистки издали какие-то сложные трели, корабль стал живым от бегущих людей. Бонапарт почувствовал, как его дергают за рукав и, обернувшись, увидел очень молодого мичмана лет около двенадцати.

- Вы должно быть наш новичок. Я Беккет. Вам лучше встать в строй вместе с нами. Капитан прибыл на борт.

- Что происходит? - спросил Наполеон, стремясь найти свое место.

- Встаньте здесь, вы. По росту. За Осборном и Беккетом, - сказал ему мичман, должно быть лет восемнадцати. Другой мальчик, невысокий, с зелеными глазами и благородным лицом прошептал

- Я Тим Осборн. Этот парень наш старший.

- Я Наполеон Бонапарт.

Времени для разговоров больше не было, появились офицеры в своих синих с золотом мундирах. Морские пехотинцы стояли ровной шеренгой, приставив ружья к ноге. Капитан Олмс поднялся через входной порт, как только его нога ступила на палубу, барабаны выбили дробь, сопровождаемую свистом дудок боцманматов, морские пехотинцы в красных мундирах с белыми перевязями взяли мушкеты "на караул".

С рукой у края треуголки Олмс прошел мимо шеренг матросов и застывших перед строем офицеров. Капитан 'Монмута' был в начале его пятидесяти лет, грузный мужчина с хриплым дыханием, похожий на питбуля.

- Я доволен,- сказал он,- все свободны, мистер Мюррей.

- Есть, сэр.

Первый лейтенант отдал команду разойтись и палуба начала быстро пустеть.

- Вы, там, новый мичман. Подойдите,- позвал Олмс.

- Да, сэр?

- Вы Бонапарт?

- Я, сэр. Прибыл на борт, чтобы присоединиться, сэр.

- Я хочу увидеть вас в моей каюте немедленно, мистер Бонапарт. Вслед за этим, у мистера Мюррея вы подпишите контракт о службе.

- Да, сэр, - ответил Наполеон.

- И ради Бога, Бонапарт, обращайтесь по надлежащей форме. Слушаюсь, сэр, - сказал капитан Олмс раздраженно. - Вы попробуете? Даже морские пехотинцы делают это!

- Есть, сэр, - сказал Наполеон, с багровеющим лицом.

Капитан повернулся, чтобы уйти, первый лейтенант взял Наполеона за плечи и как следует, встряхнул.

- Сними шляпу и окажи капитану уважение, черт тебя побери.

- Слушаюсь, сэр,- произнес готовый плакать Наполеон.

После того как бывшие свидетелями невежества новичка мичманы перестали над ним смеяться и ушла в низ, Наполеон почувствовал наряду с раздражением, от унижения перед своими сверстниками, прилив жалости к себе. Сунув согреть руки в карманы бриджей, он опирался на поручни, глядя на рейд. Растущий гнев высушивал слезы.

- Я заставлю тебя заплатить за это, старый ублюдок. Я найду способ

- Бонапарт, - позвал за его спиной лейтенант Гаскойн.

- Есть, сэр,- Наполеон всхлипнул.

- Молодые люди никогда не опираются на поручни. Также как они никогда не держат руки в карманах.

- Есть, сэр.

- Вам лучше пойти к капитану и быть готовым к целенаправленной беседе, - сказал второй лейтенант.

- Что я могу сделать, чтобы не оказаться в еще большей заднице, сэр? - спросил Наполеон.

- Следуйте за мной, - сказал Гаскойн, пока шли на корму он объяснил, что войдя в каюту нужно снять шляпу и приветствовать капитана, говорить прямо и не забыть о приветствии, прежде чем уйти. Второй лейтенант провел Наполеона вниз по трапу, по короткому, узкому коридору, в него выходили расположенные близко друг к другу двери кают первого лейтенанта на одной стороне и щтурмана на другой. Они остановились перед белой дверью, ведущей в капитанскую каюту. У двери, стоял на часах морской пехотинец.

- Причина, сэр?- спросил он.

- Мичман Бонапарт с рапортом, - сказал Гаскойн.

- Мичман Бонапарт, сэр! - доложил часовой, сопровождая восклицание ударом приклада по палубе.

- Войдите.

Наполеон находился в роскошной капитанской каюте, занимавшей всю ширину корабля. Полированный стол со стульями и буфет справа , слева большой письменный стол и шкаф красного дерева, заполненный картами и книгами . Серый дневной свет, через высокие окна кормовой галереи, освещал кабинет, представлявший собой смешение этой элегантности и воинственности, скрытых под чехлами, двенадцатифунтовых орудий. Из кабинета была видна вторая комната - спальня. Наполеон, со шляпой под мышкой остановился в трех шагах от стола, стараясь спрятать свою тревогу

- Мичман Бонапарт с рапортом, сэр.

- Бонапарт, меня зовут Олмс, - капитан, перебирая стопу документов, поднял взгляд и оглядел Наполеона.

- Мой знакомый предложил ваши услуги в качестве волонтера. Я смотрю на это предложение вполне благоприятно. 'Монмут' уходит в дальнее плаванье и поэтому отчаянно нуждается в матросах, уорентах и мичманах.

- Бьюсь об заклад, тебе подмазали колеса,- подумал Бонапарт, - что за место, если вы не можете делать на нем деньги.

Он протянул капитану рекомендательное письмо от директора школы Пресвятой Троицы в Ньюкасле, врученное ему отцом. Олмс принялся за письмо.

- Так, молодой человек, - сказал он, поднимая на него холодные глаза, у вас хорошие рекомендации, но меня не покидает чувство, что покупаю кота в мешке,

- Да, сэр.

- Я не собираюсь заключить плохую сделку для меня или для этого корабля, или для короля, Бонапарт.

- Вы возможно, заметили, что у нас есть отбросы каторги и долговой тюрьмы. Мы принимаем всех, кого можем таким образом получить. Теперь у нас есть вы. Вы ничего не знаю о море, не так ли?

- Нет, сэр.

- Англия нуждается в военно-морском флоте, теперь более чем когда-либо. И море является прекрасным вызовом человеку.

- Я могу быть честным с вами, сэр?- спросил Наполеон.

- Вам бы лучше никогда не быть ничем иным, мальчик,- ответил Олмс, поднимая блестящую оловянную кружку чего-то темного и ароматного.

- Я понимаю, что мало что знаю, сэр, и буду стремиться учиться, со всем моим сердцем. Если это будет моя жизнь, как можно добиться успеха без знания?

- Хм,- Олмс кивнул, изучая Наполеона через край кружки.

- Директор школы пишет о том, что вы показали неплохие результаты, будучи студентом ... Навигация... математика... немного по-французски ...по-испански ... были хорошие преподаватели. Если вы искренне броситесь в работу и учебу, то сможете получить от службы гораздо больше, чем предполагаете. Я говорю вам это Бонапарт, потому что мы можем сделать моряка из кого угодно,- Олмс усмехнулся.

- Я постараюсь, сэр,- искреннее ответил Наполеон.

- Вам одиннадцать,- сказал капитан, поставив кружку.

- Да, сэр.

- Большинство приходит на корабль в двенадцать и тратит шесть лет на получение права сдавать экзамен на лейтенанта. Так как я сомневаюсь, в большом влиянии ваших родных на Лордов Адмиралтейства, предполагаю, что у вас есть эти шесть лет. Вы разместитесь с людьми, близкими к вашему собственному возрасту, и сможете быстрее пополнить свои знания.

- Да, сэр.

- Мне передали деньги для вас.

- Да, сэр?- оживился Наполеон.

- Пятьдесят гиней, на самом деле слишком много. Я буду держать их у себя, и если появиться необходимость, вы должны запросить через моего клерка, мистера Свифта.

- Я вычитаю пять фунтов за оплату обучения у парусного мастера и еще пять фунтов на ваши первоначальные платежи. Как волонтер вы не получаете зарплату, так что я должен нормировать отчисление ваших денег одним фунтом десятью шиллингами а в месяц. Этого должно быть более чем достаточно в море.

- Да, сэр.

- Тогда будет надежнее подписаться на этот счет.

Наполеон наклонился над столом и поставил свою подпись на листе бумаги, подтверждая разрешение на выплаты.

- Сейчас это все, мистер Бонапарт.

- Есть, сэр.

- Свободны.

Наполеон отдал честь и быстро вышел. Он остановился у двери первого лейтенанта, глубоко вздохнул и постучал. Мюррей велел ему войти.

- А, Бонапарт. Вы готовы подписать контракт сейчас?

- Да, сэр.

Мюррей достал с полки большую переплетенную книгу.

- Вот, это законы, регулирующие воинскую дисциплину и правопорядок. Вы должны обеспечить их соблюдение. Я назначаю вас заведовать плутонгом носовых пушек нижней батарейной палубы. Также записываю на бизань во время парусных учений и авральных работ, вахту вы несете на шканцах, как сигнальный мичман. Ни одно из этих занятий не требует от вас выглядеть как денди, Бонапарт, но я хочу, чтобы вы подавали собой пример, младший офицер должен быть готов ко всему.

Бонапарт видел, что много имен в книге было отмечено крестом.

- Я знаю, это потребовала Англия,- подумал он.

- Найдите лейтенантов Хоупа или Гаскойна и получите копию списка экипажа, необходимо запомнить все имена, как в вашем дивизионе, так и на шканцах, особенно наводчиков и командиров орудий нижней палубы. Займетесь этим сейчас?

- Если не сейчас, то с утра, сэр.

- Не хитрите со мной, Бонапарт. Вы будете сожалеть об этом.

- Есть, сэр, - ответил Наполеон.

- Вот и все. Свободны.

Бонапарт вышел на палубу и огляделся, матросы в коротких синих куртках, брюках, рубашках в красно-белую полоску и плоских просмоленных шляпах, готовили корабль к плаванью. На юте находилось несколько младших офицеров в синих кителях, белых жилетах, треуголках и бриджах. Наполеон спустился по трапам, к одной из четырех мичманских кают. И там и здесь свет фонарей в металлической оплетке растворялся в темноте. За столом сидели без сюртуков, явно скучая, пять мальчиков разного возраста и прошло несколько секунд, прежде чем на него обратили внимание. Воздух был полон густого запаха трубочного табака. Бонапарт снял куртку и шляпу, повесил их вместе с кортиком, особенно эффектным своей рукояткой из слоновой кости, на свободный колышек.

- Вы зря потратили деньги на нож для писем, - сказал Ролстон.

- Вот Картер, наш старший мичман, - Осборн указал на парня, поставившего Наполеона в строй.

- Мы все по струнке, когда Картер говорит, не так ли, ребята?

Картер обладал копной ярко - рыжих, близких к оранжевому цвету волос, с синими без особых признаков интеллекта, но казалось доброжелательными глазами.

- Развязывайте шейный платок и чувствуйте себя как дома. Передайте ему пунш.

- Позвольте мне оказать почтение, - сказал Осборн, наливая в потрепанную кружку дымящийся пунш.

- Спасибо,- сказал Наполеон, ощущая поднимающееся в груди тепло.

- Этот книжный червь в углу Харви Деррик. Я считаю это пустой тратой времени,- продолжил Осборн.

- Отстань, - сказал молодой человек, оторвавшись от книги, он пытался читать в свете огарка свечи.

- А вот там математический гений Робин Мерфи. Не доверяйте ему денег и никогда не доверяйте управление шлюпкой.

- У вас был корабль или вы настоящий новичок?- спросил Картер, доливая в кружку ром.

- Этот первый, - сознался Наполеон.

- Я полагаю, вы явились, - сказал Ролстон, - чтобы пробиться в общество наиболее достойных. Последнее дурное приобретение нашего короля. Сколько вам лет?

- Одиннадцать, - выговорил Бонапарт.

- Почему вы здесь, в вашем возрасте?

Из школьного опыта Наполеон понял, что необходимо сразу влиться в уже установившийся порядок. Он был в неведении о выбранной профессии, в то время как соседи имели морской опыт. Пожалуй, бравада даст понять, чтобы не шутили с корсиканцем, так или иначе.

- Это было что-то вроде вендетты,- сказал он.

- И ты убил?- усмехнулся Деррик.

- Честь была удовлетворена, - произнес загадочно Бонапарт.

- Но вы были в море?- спросил Осборн.

- Я думаю, что это будет весело, не так ли? - Наполеон улыбнулся.

Через несколько дней он уже ориентировался на корабле и не путался под палубами. За то время, что 'Монмут' исправлялся Бонапарт начал различать лица экипажа и усвоил, где должен находиться по боевому расписанию, во время вахты и авральных работ. Постоянным вниманием к службе он приобрел расположение первого лейтенанта. Мичманы считали Мюррея суровым в обхождении и непримиримым с попавшими в немилость командиром, но всегда державшим себя как благородный человек.

Неприязнь Ролстона возросла, и оценив обстановку не имевший покоя в его присутствии Бонапарт быстро обдумал план защиты. Если отнимали силой, стараться вернуть хитростью то за что он платил наравне с прочими и кидать бутылку, подсвечник или столовый прибор в голову, того кто осмелится его тронуть. За что вскоре был позван в каюту к капитану, где получил наставление и выговор, за раздражительный нрав и дурное поведение.

- Уважая проявленное вами рвение к службе, - закончил Олмс, - вполне надеюсь, что на будущее время вы станете осторожнее и позволяю по-прежнему исполнять должность на шканцах.