Пятновыводитель для репутации

Глава 16

Потрясенное выражение на лице Луи было едва ли не комичным, только Шарлотте в эту секунду меньше всего хотелось смеяться. Кимберли одарила ее улыбкой Чеширского кота, потом обернулась к Луи и кивнула:

— Да, это она. Я взяла на себя смелость позвонить в службу уборки помещений, услугами которой мы пользуемся. Они заверили меня в том, что дама, которая обычно работает у нас в этот день, уже выехала, и подтвердили, что никаких новых служащих к нам не посылали. Понятия не имею, с какой целью явилась сюда эта женщина, однако хочу, чтобы ее немедленно выдворили из нашего офиса.

Луи сделал шаг к Шарлотте. Глаза его подозрительно прищурились, и ум Шарлотты лихорадочно заработал, подыскивая подходящее объяснение.

Нападение — лучшая защита. Семь бед — один ответ…

И, уперев руки в бока, она устремила на Луи возмущенный взгляд:

— Что-то я не пойму, что происходит? Это разве не офис мистера Лоренса Вебстера?

Ответный взгляд Луи ясно продемонстрировал, что ее блеф не подействовал.

— Нет! Это офис мистера Лоуэлла Вебстера.

Шарлотта старательно изобразила на лице изумление и смущение.

— Боже мой! — Она повернулась к Кимберли. — Простите, пожалуйста! А я-то думала… то есть, понимаете… такое огромное здание, наверное, я просто заблудилась. — Она подняла с пола коробку, а потом обернулась к Луи: — Если вас не затруднит, не могли бы вы проводить меня в офис мистера Лоренса Вебстера? Уверена, они уже гадают, куда я запропастилась!

Луи закатил глаза, но все-таки протянул ей руку.

— Буду рад помочь, мэм! — с издевательской вежливостью протянул он.

Бросив на Кимберли последний притворно-извиняющийся взгляд, Шарлотта радостно ухватила его под локоть и вслед за ним послушно вышла из кабинета.

Всю дорогу до лифта Луи упорно молчал. Не проронил он ни слова, пока они стояли, уставясь на табло над дверью лифта.

Наконец раздался мелодичный звон, и из открывшихся дверей вышла женщина в униформе с эмблемой службы уборки Захарии Картера на груди. На секунду Шарлотту охватило искушение сообщить ей, что ванная комната в кабинете Лоуэлла уже чистая, но Луи слишком настойчиво подталкивал ее к лифту.

Ну, что поделать! Смиренно вздохнув, Шарлотта коротко улыбнулась женщине и вошла в лифт. Луи следовал за ней по пятам.

Луи нажал на кнопку «первый этаж» и, как только двери захлопнулись, повернулся к Шарлотте.

— Нет здесь никакого Лоренса Вебстера! — проговорил он. — Как тебе, без сомнения, известно, — многозначительно добавил он. — И там ты тоже никого не обманула этой своей дурацкой выдумкой! Господи, глупая женщина, да ведь имя Вебстера написано прямо у него на двери!

Щеки у Шарлотты вспыхнули, и она застонала.

— У-у! Вот об этом-то я и забыла, — пробормотала она.

Луи кинул на нее испепеляющий взгляд.

— Не хочешь рассказать, что здесь происходит?

Буквально еще долю секунды Шарлотта раздумывала о том, что ей, возможно, все же удастся спасти положение при помощи новой лжи. Но лишь долю секунды. Пытаться обмануть Луи — то же самое, что врать священнику на исповеди. То есть — крайне неразумно.

— Когда выйдем на улицу, если ты проводишь меня до фургона, я смогу все объяснить, — наконец сдалась она.

— Не сомневаюсь, что сможешь! — отозвался он, и сарказм переполнял каждое его слово. — Мечтаю услышать.

Весна — одно из самых любимых времен года для Шарлотты. На улице ярко светило солнце, обещая еще одно прекрасное погожее утро, но Шарлотте было не до этого: она могла думать лишь о телефонном разговоре, подслушанном в кабинете Вебстера.

Пока они с Луи шли к фургону, она постаралась как можно убедительнее и подробнее все ему рассказать, начав со звонка Нади. И как раз к тому моменту, когда они добрались до фургона, она завершила повествование своим визитом к Джейн Колхаун.

Шарлотта отперла заднюю дверцу фургона.

— После беседы с Джейн я уж и не знала, чему и кому верить, — продолжала она, пристраивая свой контейнер в багажнике. Потом шагнула в сторону, чтобы захлопнуть дверцу. — И я подумала, что…

Луи внезапно выдернул дверь у нее из рук и хлопнул ею так сильно, что проходящая мимо пара застыла, изумленно вытаращив глаза.

Не обращая на зевак ни малейшего внимания, Луи с угрожающим видом шагнул к Шарлотте:

— И что же ты подумала?

Жёсткие ноты в его голосе потрясли ее до глубины души, и в первую очередь потому, что вплоть до этой самой минуты он не подавал ни малейших признаков того, что рассказ ее вызывает у него нечто большее, чем умеренный интерес.

— Позволь-ка догадаться, — саркастически протянул он. — Ты решила, стоит только тебе прискакать сюда, и Лоуэлл Вебстер тут же — раз! — и признается, что он подлец и мерзавец или… Ах, нет! Подожди-ка: что он — убийца!

— Нет, конечно же, нет! — залепетала Шарлотта. — Я…

— Ты так и будешь вечно наступать на одни и те же грабли, Шарлотта? — Луи покачал головой. — Истории Дюбюиссонов тебе не хватило? Ты хоть понимаешь, с кем связываешься? Да Лоуэлл Вебстер тебя прожует и выплюнет, даже глазом не моргнув! Не говорю уж о том, что у него прикормлена целая армия законников, которые способны промариновать тебя в суде до конца твоих дней по одному только обвинению в клевете!

Он ткнул ее пальцем в плечо, затем наклонился так низко, что лицо его оказалось рядом с ее лицом.

— Не лезь в это дело, Шарлотта. Предоставь полицейским самим заниматься своей работой. Пусть Джудит разбирается. Если Даниэль невиновен…

— Что значит «если»? — оборвала его Шарлотта. Но времени ответить не дала. Она изо всех сил старалась не сорваться, пока он произносил свою тираду, изо всех сил старалась не обращать внимания на то, что он едва ли не кричит на нее и вообще разговаривает с ней, будто с глупой гусыней. Но теперь терпение у нее лопнуло. Его последнее циничное замечание насчет Даниэля она была не в силах стерпеть. — Никаких «если»! — завопила она во всю силу своих легких. — Даниэль — невиновен, и точка! — Она стукнула Луи кулаком в грудь. — Ты меня слышишь, ты, гнусный, злобный шовинист? Мой племянник невиновен!

И Шарлотта с силой толкнула его в грудь обеими руками, чтобы он убрался с ее пути. Не ожидая такого нападения, Луи пошатнулся и, пытаясь удержать равновесие, отступил назад, ровно настолько, чтобы позволить ей пробраться мимо него, и она торопливо зашагала к водительскому сиденью.

Оказавшись на месте, Шарлотта резко распахнула дверь, забралась внутрь и с силой захлопнула ее за собой. В боковое зеркало она увидела, что Луи направляется к ней, и, на всякий случай — если бы вдруг он вздумал помешать ей уехать, включила автоматическую блокировку дверей.

Когда она вставила ключ в зажигание, Луи был уже как раз рядом с ее окном.

— Шарлотта! — прокричал он. — Сейчас же открой дверь! — И забарабанил по стеклу.

Но Шарлотта, не обращая на него внимания, завела мотор и, одарив его последним презрительным взглядом, надавила на акселератор, вынуждая Луи выбирать: или посторониться, или попасть под колеса. Он отпрыгнул, и, стирая шины об асфальт, Шарлотта вывернула ревущий фургон на улицу.

Завизжали тормоза, автомобили, которым перегородили путь, разъяренно загудели, но Шарлотта была равнодушна ко всему, кроме гнева, прожигающего дырку в самой глубине ее желудка.

Недолгую дорогу до дома Пэтси она проехала, полуслепая от тумана ярости, приправленной унижением. Подумать только, а ведь она — пусть всего на секунду — подумала, что Луи Тибодо — тот, с кем она могла бы провести остаток своей жизни! Мысль эта только подливала масла в огонь ее гнева. Ведь она действительно размышляла об этом, и не раз!

— Что же! Теперь с этим покончено, — злобно пробормотала она. Меньше всего в жизни нужен был ей этакий напыщенный, деспотичный всезнайка, не имеющий ни малейшего представления о том, что значит преданность семье.

А ведь то, что он отрекся от собственного сына — единственного сына! — должно было послужить ей подсказкой. Ах да, у него же имелись для этого «причины», оправдывавшие, как он полагал, его поступок!

Стивен был, что называется, «проблемным» ребенком. Жена Луи, неспособная справиться с его трудным характером и уставшая от того, что муж — детектив из отдела расследования убийств — без конца торчит на работе, бросила их обоих, предоставив Луи самому, как придется, разбираться с их сыном.

А Стивен, когда подрос, связался с бандой сбежавших из дому сверстников. Однажды ночью он вместе с другими хулиганами напал на туриста, намереваясь ограбить его. Турист умер от ран, но перед смертью успел дать описание Стивена и одного из его сообщников. В результате их всех схватили и посадили в тюрьму, осудив за убийство.

А для Луи все это стало последней каплей в чаше его бедствий. Он отрекся от сына и не поддерживал с ним отношений больше двадцати лет. И лишь недавно, главным образом под напором — и при поддержке — Шарлотты, он сделал шаг к примирению. И вот результат: теперь, кроме вновь обретенного сына, он получил еще и маленькую внучку.

Шарлотта тяжело вздохнула, паркуя фургон на обочине дороги у боковой стены дома Пэтси. Причины причинами, но понять, как можно бросить на произвол судьбы родное существо, плоть от плоти своей, она все равно не в состоянии.

Шарлотта выключила мотор, но продолжала сидеть в кабине, неподвижно глядя перед собой. Если быть до конца откровенной, недостаток родственных чувств у Луи — лишь один из симптомов гораздо более серьезной проблемы, стоящей между ними неодолимым препятствием. Ведь не просто так она обозвала его «злобным шовинистом». Шпилька насчет Дюбюиссонов была и вовсе уж неуместна и бестактна и только лишний раз подтверждала то, что Шарлотта сама прекрасно знала, но предпочитала не замечать.

— Господи, защити нас от мужского эго! — негромко взмолилась она, выбравшись из фургона и направляясь к багажнику за инструментами и ящиком.

Того, что она, абсолютный дилетант, да вдобавок еще и женщина, в конце концов сумела найти разгадку в деле Дюбюиссонов, Луи никогда в жизни не забудет — и не простит. Это просто выше его сил. И неважно, что все это давно прошло и быльем поросло!

Шарлотта захлопнула дверь, заперла фургон и устремилась к воротам. Спасибо хоть на том, что ее не заставили давать свидетельские показания на суде! Даже теперь одна только мысль о всеобщем любопытном внимании, которое привлекло бы к ней выступление в суде, заставляла ее поежиться. Однако в последний момент, благодаря какому-то договору между окружным прокурором и адвокатом Дюбюиссонов, ее показания не понадобились.

Перед воротами Шарлотта замедлила шаг. Она бы не пережила вызова в суд: последствия были бы роковыми. И самое ужасное, что дело тут не в ней, а в человеческой природе! Люди ни за что в этом не признаются, но ведь на самом-то деле никому не по душе смотреть в лицо истине, особенно если истина эта подразумевает крушение иллюзий о самом себе.

Печаль тяжким грузом легла на душу Шарлотта. Неужели все это время она себя обманывала? Неужели ее отношения с Луи тоже иллюзия? Неужели она так истосковалась по мужчине, что намеренно закрывала глаза на то, какой это мужчина?

Шарлотта отчаянно зажмурилась и заставила себя сделать глубокий вдох. Может… «она подумает об этом завтра»[4]?

Она решительно распахнула створку ворот. И, справившись с неодолимым желанием сию же секунду развернуться, убежать домой, броситься в кровать и зарыться с головой в одеяло, заставила себя сделать первый шаг к дому Пэтси. В конце концов, сегодня она еще должна работать. К тому же после того, что ей удалось подслушать в кабинете Лоуэлла Вебстера, появились более важные и насущные темы для размышления, чем отношения с Луи Тибодо.

Подойдя к парадному входу, Шарлотта протянула руку, чтобы позвонить, но палец ее вдруг замер в дюйме от звонка.

Она вдруг задумалась, а почему это Пэтси вот так, без предупреждения и объяснений, совершенно внезапно отменила договоренность на вторник? Не потому ли, что племянник Шарлотты угодил в тюрьму по обвинению в убийстве Рикко?

Не наверняка, но вероятно, решила Шарлотта. В конце концов, Пэтси, как заметила Джейн, была всего-навсего испорченной светской поскакушкой. И она могла не захотеть иметь дело с человеком, у которого родственник сидит в тюрьме. Шарлотта не помнила, говорила ли когда-нибудь Пэтси, что Даниэль — ее племянник. Но вот Надя не могла хоть раз не упомянуть о нем, это точно!

Существовало, однако, и другое объяснение. Что, если Пэтси, и в самом деле вознамерившись погубить репутацию Лоуэлла, использовала для этого Рикко? А потом, возможно, даже заплатила кому-то за то, чтобы его убили и засунули в эту пресловутую вазу. И, зная, что Даниэль — племянник Шарлотты и что он невиновен, она могла не захотеть, чтобы Шарлотта крутилась тут живым напоминанием ее преступления.

Дверь вдруг распахнулась, да так неожиданно, что Шарлотта буквально подскочила на месте. На пороге, словно своими мыслями она вызвала ее, как вызывают духов, стояла Пэтси.

— То-то мне показалось, я слышала вашу машину, — проговорила Пэтси. — Проходите. — И она отступила, пропуская Шарлотту в дом.

Пэтси выглядела совершенно так же, как обычно, и Шарлотта немедленно начала сомневаться в своих недавних умозаключениях. И, как обычно, решила, что у нее слишком разыгралось воображение.

Но если ничего не изменилось, так почему же она вдруг почувствовала себя так неловко и скованно? Связано ли это с той сплетней о Пэтси и Лоуэлле, которую поведали ей недавно? Или с подслушанным в кабинете Вебстера разговором?

Наверное, это просто чувство вины, заключила Шарлотта, шагая по коридору следом за Пэтси. Вины за то, что она нарушила один из главнейших своих принципов, поддалась искушению собирать сплетни и совать нос в чужую жизнь!

— Мне через несколько минут придется уйти, — сообщила Пэтси, когда они оказались на кухне. — Возможно, меня не будет большую часть дня, но к тому времени, когда вы закончите, я, скорее всего, вернусь.

Физический труд, с которым неизбежно связана уборка, всегда помогал Шарлотте успокоиться. И к тому времени, когда Пэтси, уже после ланча, возвратилась из своих странствий, Шарлотта довольно спокойно складывала инструменты, собираясь уходить: и ее печаль, и паранойя слегка поутихли.

Она едва успела поставить коробку в багажник, когда зазвонил ее мобильный телефон. Захлопнув дверцу, она вытащила его из сумки и нажала на «ответ».

— «Домовой напрокат», Шарлотта слушает, — проговорила она, шагая к водительскому месту.

— Тетя Чарли, это я.

Джудит. Неужели сейчас выяснится, что Луи позвонил ей и выболтал все о ее утреннем нашествии на офис Вебстера?!

— Я не вовремя, тетя?

— Нет, все в порядке, дорогая. Только что закончила работать у Пэтси Дюфур. — Хоть Шарлотту и подмывало сразу же спросить у Джудит, звонил ли ей Луи, она прикусила язык: ведь если — такое ведь возможно? — он все-таки звонить не стал, Джудит потребует объяснений, с какой стати тетя задает такие странные вопросы?

— Я на минутку, спешу очень, — продолжала между тем Джудит. — Хотела просто сказать, что сама сегодня заберу Дэви, передохнешь хоть один вечер.

Шарлотта нахмурилась и облокотилась на фургон.

— Ты уверена, дорогая? Честно, с ним никаких хлопот!

— Да, уверена. Мы с ним поедем к маме, на случай, если меня вдруг вызовут на задание. Думаю, она наконец-то готова принять на себя часть ответственности за него.

Шарлотта прищурилась:

— Это твоя мать заставила тебя мне позвонить?

— Ну… да. Да, это она.

— Ну конечно! Знала, что я-то устрою ей допрос с пристрастием! — проворчала Шарлотта. — Она ведь не слишком старалась скрыть чувства по поводу женитьбы Даниэля и усыновления Дэви.

— Если тебя это успокоит, тетя, то там буду я — в качестве независимого наблюдателя. Вмешаюсь, если что.

— Полагаю, мой голос большого веса не имеет: я уверена, это твой брат вынудил ее внести свою лепту в семейное дело. — Зная, каким прямым и напористым может быть Даниэль, Шарлотта практически не сомневалась, что именно так и произошло.

— Молюсь, чтобы это было правдой только наполовину! — отозвалась Джудит, и ее ответ формой своей и содержанием только подтверждал правоту Шарлотты.

— Да, Джудит, а как же его одежда и зубная щетка? И игрушки?

— Сегодня как-нибудь обойдемся, а если все пойдет хорошо, то я их завтра заберу. Но теперь мне нужно бежать. Я тебя люблю, тетя Чарли. Скоро поговорим как следует.

— И я тебя люблю, милая! Пока. — Шарлотта медленно отняла трубку от уха и отключила телефон. Потом бросила мобильный в сумку, оттолкнулась от стенки фургона и вскарабкалась на сиденье.

Дэви прожил у нее всего несколько дней, но она будет рада передышке. Так откуда же взялось это чувство — будто она бросает мальчика? Откуда это внезапное горькое ощущение утраты? И почему, после двадцати лет полной самостоятельности, мысль о том, что снова придется вернуться в пустой дом, вдруг так волнует ее?

Шарлотта завела мотор. Может, позвонить сегодня Хэнку? Наверно, от разговора с сыном ей полегчает. А возможно, пришло время без обычных намеков и хождения вокруг да около прямо сказать ему, что она хочет внуков.

— Ну да, размечталась! — пробормотала она. Одна лишь мысль о подобном разговоре с ее слегка зажатым, щепетильным сыном заставила Шарлотту заулыбаться. И улыбка не сходила с ее губ всю дорогу домой.

Но как только ее дом оказался в пределах видимости, все хорошее настроение как ветром сдуло. На качелях восседал Луи Тибодо. Улыбка на лице Шарлотты сменилась гримасой. И только в эту секунду она искренне призналась самой себе в причине терзавшего ее дурного настроения.