Пятый прыжок с кульбитом

Глава третья, в которой утро красит нежным светом стены древнего Кремля

Рабочий день генерала армии Ивашутина начался как обычно, в девять утра. Это был первый день на новом месте. Вчерашний визит, бегом и наскоком, работой не считался, поскольку заключался в представлении новоиспеченного Председателя на Коллегии КГБ, выслушивании докладов по оперативной обстановке и обедом в узком кругу. Завершился визит осмотром Управлений Лубянки и знакомством с людьми.

А сегодня Ивашутин заходил хозяином, через парадный подъезд. С трепетом, конечно - восемь лет назад он уже служил здесь, в должности Первого заместителя Председателя. А несколько дней в ноябре 1961 года даже исполнял обязанности Председателя, пока Политбюро под руководством Хрущева смещало Шелепина и назначало Семичастного. Затем партия перебросила его на ГРУ и вот новый виток судьбы. Жизнь движется по спирали, и это только кажется, что в одну реку нельзя войти дважды. Войти можно, только река уже другая.

Комитет казался прежним, и внутри мало что изменилось, если не считать дежурных офицеров в приемной. Вчера их тихо сменили другие люди, и это только начало. Так было всегда, вслед за новым руководителем движется его собственная команда. И пока старинный лифт, позвякивая рельсами, возносил Председателя на третий этаж, офицеры в приемной подобрались - телефонный звонок снизу возгласил традиционное: «Председатель в здании!».

Новый рабочий день начался с совещания, на котором присутствовали все заместители, руководящие сотрудники центрального аппарата и московского УКГБ, а также Председатель КГБ Украины. По давней традиции на подобные мероприятия принято являться при полном параде. За исключением первого лица - Ивашутин прибыл в элегантном сером костюме. Все ждали тронную речь нового начальника, и она состоялась. Кратко обрисовав международную обстановку, Председатель не стал лить воду, а перешел к делам внутренним:

- Центральный Комитет и лично Леонид Ильич озабочены многочисленными случаями пропажи партийных и советских руководителей. Участились несчастные случаи при отдыхе на природе и купании в водоемах. В свете сегодняшнего дня эта проблема является первоочередной, а мы топчемся на месте. Нет результата, товарищи! Обращаю внимание всех присутствующих: некоторые выводы партия уже сделала но, видимо, недостаточно. И выговорами мы с вами не отделаемся. Я достаточно ясно выражаюсь?

В кабинете стояла мертвая тишина, комментариев и возражений не последовало. Сейчас не тридцать седьмой год, конечно, но с треском вылетать из органов никому не хотелось. Лишение партийного билета означало потерю всяких перспектив.

- Второе: хищения социалистической собственности. Милиция борется с этим уродливым явлением, но явно недостаточно. Теневая экономика поднимает голову, «цеховики» совсем распоясались... Они нагло работают в тесной связке с расхитителями. Этой нелегальной деятельностью плотно заинтересовался преступный мир, поэтому нам предстоит организовать разведку в воровских шайках и малинах, с целью дальнейшего пресечения. Партия очень надеется на нас в этом вопросе, поскольку у Комитета Партийного Контроля имеются материалы на отдельных сотрудников милиции и некоторых советских руководителей.

О том, что эти материалы убойные, Ивашутин говорить не стал. А ведь ему далеко не все показали...

- Третье, - продолжил он. - Наша непосредственная забота — осуществление государственной безопасности. Несмотря на очевидные успехи, здесь работы еще непочатый край. Да, шпионскую сеть мы проредили, но враг силен и опасен. Он продолжает вынашивать планы по организации диверсий и провокаций в Советском Союзе и в странах социалистического содружества. В этой связи нам предстоит создать специальные подразделения ОСНАЗа КГБ - для силовых операций внешней разведки, а также для борьбы с диверсантами и террористами внутри страны.

Распространяться о том, что структуру Учебных центров он получил от Пельше, Председатель не стал. Как и том, что на детальном плане со штатным расписанием и схемой финансирования стояли все разрешающие резолюции, включая подпись Брежнева. Придраться с этому документу было невозможно - безусловно опытные люди в Комитете Партийного Контроля записали на бумагу все тайные мечты Ивашутина об учебном центре подготовки спецназа. Умных слов вроде «инсайдерская информация» Ивашутин не знал, но о смысле подозревал: в важном проекте был обобщен немалый собственный и зарубежный опыт.

Председатель прервал паузу:

- И последнее. Но, по сути, главное: особое внимание нам следует уделить чистоте собственных рядов. Как ни печально, но предательство майора Лялина в Лондоне говорит о вреде пьянства для нашего дела. Не все гладко и в центральном аппарате. Товарищ Чебриков, как продвигается служебное расследование по факту пропажи полковника Калугина и шифровальщика восьмого управления Шеймова?

Поправив очки, генерал поднялся.

- Мы работаем по утвержденному плану мероприятий... - начал он с угрюмым видом.

- Я не против планов, они в любом деле нужны, - вроде бы соглашаясь, Ивашутин рубил слова ледяным тоном. - Где результат?

Сказать тому было нечего. Два сотрудника центрального аппарата КГБ пропали бесследно, как корова языком слизнула. Генерал Чебриков в «конторе» отвечал за кадры, и за вопиющий провал в работе должен был ответить сразу. Получив шанс облажаться, Чебриков очень старательно шел к цели. Но снять его не удалось. Выдвиженец Брежнева, он имел поддержку «самого» не только в Кремле, но и в здании ЦК КПСС, куда был избран кандидатом в члены ЦК.

Ивашутин читал записку Чебрикова в Центральный Комитет по поводу отдельных артистов разговорного жанра. Товарищ Чебриков считал их выступления на эстраде сомнительными в эстетическом отношении, и даже идеологически вредными. В своем послании он выражал уверенность, что такие концерты объективно играют на руку классовому врагу, поскольку наносят ущерб делу воспитания патриотизма.

Не желая спорить по этому вопросу, и более того, поддерживая, Ивашутин был твердо намерен вернуть Чебрикова обратно в партию, на постоянную работу. Пусть приложит свои знания и умения где-нибудь в идеологическом отделе ЦК КПСС. Политическое руководство в разведке и контрразведке необходимо, однако не до такой же степени... Партийным чиновникам, получившим здесь генеральские погоны, место найдется. Но лучше подальше, в отделе кадров и парткоме.

Из всех заместителей Ивашутину удалось избавиться только от генерал-полковника Цинева, недавно с почетом отправленного на пенсию. И практически решился вопрос с генералом Крючковым, которого начали готовить к креслу посла в Польше. Не зря же Владимир Александрович три года отучился в высшей дипломатической школе МИД? Тем более, что сложная обстановка в Польше требовала там опытного сановника со свежим незамыленным взглядом. Другими кадровыми успехами похвастать новый Председатель пока не мог. Но ничего, вода камень точит... Еще не вечер.

Все эти мысли пронеслись в голове, пока секретарь парткома генерал Пирожков произносил свою речь. Процитировав несколько важных лозунгов, тот призвал приложить все силы, быть строгими, но объективными, и не приукрашивать события. Особенно опасными он назвал голое администрирование и шумиху, когда реальное дело подменяется разговорами.

Что ж, хоть особенно и не прислушивался, но не поспоришь... Только вот разговоры о реальном деле выглядели пока разговорами.

- Спасибо, товарищи. Более не задерживаю, - Ивашутин поднялся. - По каждому вопросу повестки назначен ответственный, о результатах доложите позже. Расписание совещаний составлено, получите его у секретаря. Генерала Крючкова прошу остаться.

Помощник занес поднос с чаем, печеньем и сушками. Приглашающим жестом махнув рукой, Ивашутин сразу перешел к делу:

- Владимир Александрович, по поручению товарища Андропова вы занимались пропавшими людьми...

- Так точно!

- Я ознакомился с материалами, - слегка поморщившись, Ивашутин хлебнул чаю. - Там масса фактуры и нет выводов. Какое-нибудь мнение вам удалось сформировать? Изложите кратко.

- К сожалению, было мало времени и много информации, товарищ Председатель. Все это еще предстоит осмыслить.

Уклончивый, и в то же время смелый тон Крючкова говорил о том, что своё ближайшее будущее генералу стало известно. Шила в мешке не утаишь, доброжелателей в ЦК КПСС многие имеют. А у человека, который там когда-то работал, их должно быть в избытке. Клевреты проинформировали... Ладно, на нет и суда нет.

Попрощавшись с генералом без печали, Ивашутин вызвал секретаря - убрать остатки трапезы и навести порядок на столе для совещаний. Прогулялся до окна, взглянул на Лубянскую площадь, называемую теперь именем Дзержинского. Как и вчера, жизнь здесь бурлила. Народ спешил по своим делам, не догадываясь о заботах Комитета по защите государственной безопасности. И смена Председателя эту работу не должна прервать ни на минуту - враги только и ждут подобных коллизий, чтобы извлечь свой интерес.

- Полковник Зимин здесь? - обернувшись, уточнил он, хотя в ответе не сомневался.

- Ожидает вызова в приемной, товарищ Председатель, - подтвердил помощник, подтянутый капитан.

- Приглашайте.

Руководитель комплексной следственной бригады полковник Зимин выглядел неважно. Красные глаза, бледные щеки - укатали сивку крутые горки. Информацию об этом офицере Ивашутину собрали, мнение сформировалась уважительное. Поэтому Председатель обошелся без лишних политесов с целью прощупывания собеседника:

- Есть новости по вашему расследованию?

- Так точно, товарищ Председатель, - удивил его Зимин. - Появилась одна ниточка.

Неужто в мрачных буднях розыска мелькнул просвет? Вида Председатель не подал:

- Докладывайте.

- В августе при выполнении задания пропали мои люди, три офицера. Произошло это под Ростовом, в районе города Шахты.

- Я помню материалы дела, - Ивашутин мягко поощрил полковника доброжелательным кивком. - Поиски продолжаются?

- Так точно. Несколько дней назад нашего сотрудника вызвали в больницу города Новошахтинска. К ним поступил больной, местный житель. Человеку стало плохо на улице, потерял сознание. Прохожие вызвали скорую помощь, больного доставили в приемное отделение. Документов в карманах у него не нашли, поэтому санитары осмотрели чемоданчик человека. М среди носков-трусов обнаружили удостоверение сотрудника КГБ.

- Так-так, - заинтересованно пробормотал Ивашутин.

- Данный документ принадлежит капитану Сидорчику, одному их трех пропавших офицеров. И вещи в чемоданчике - его, товарищи опознали. Отпечатки пальцев больного обнаружены на чемодане и внутри его.

- Явный след, - Ивашутин подобрался. - Личность этого гражданина установили?

- Так точно, - полковник раскрыл папочку. - Чикатило Андрей Романович, 1936 года рождения. Местный житель, педагог школы-интерната.

- Хм, педагог... Что вы на него собрали?

- Ничего особенного, товарищ Председатель. Криминала нет, одни плюсы. Специалист с университетским дипломом РГУ внештатный корреспондент местной газеты. Срочную службу проходил в погранвойсках. Член КПСС с 1959 года. Заочно окончил Университет марксизма-ленинизма. По месту работы характеризуется положительно.

- Что показал допрос?

- Полный отказ, товарищ Председатель. Говорит, шел с работы домой, потерял сознание. Из города не выезжал, чемодан впервые видит.

Полистав малый атлас СССР Председатель ткнул пальцем:

- Далеко этот Новошахтинскот места происшествия?

- Километров тридцать. Ходит рейсовый автобус, добраться несложно.

- А как вы думаете, бывший пограничник способен завалить трех оперативников КГБ? - Ивашутин катал карандаш по столу.

- Не уверен, товарищ Председатель, - ровно ответил полковник. - Чикатило мужик хоть и здоровый, почти два метра, но служил он связистом. И специальным приемам таких не обучают.

- Хм... А какова криминогенная обстановка в районе?

- Ничего особенного. Новошахтинск город трудовой, шахтерский. Молодых мужчин полно. Денег на выпивку хватает, и вечерами всякое бывает. Есть и нераскрытые преступления. Но в нарушении порядка Чикатило не замечен, связей с криминалом не имел. В быту он чист и кроток, аки агнец. Не пьет, не курит, воспитан и скромен. А жена оперативникам так и сказала: «Никогда пальцем не тронул». Детей любит, у него их двое, дочь и сын.

- Примерный семьянин, член КПСС и педагог, - резюмировал Ивашутин. А затем неожиданно хмыкнул: - Как удостоверение сотрудника КГБ могло оказаться в чемодане? Насколько я помню, чекисты всегда носят его на груди. Вместе с партбилетом, кстати.

- Ума не приложу. Вопросов много, товарищ Председатель. А он молчит как рыба. Только глазами лупает. При попытке надавить, извините, ссытся.

- Как это?

- В штаны, товарищ Председатель.

Ивашутин поднял брови:

- Вы что, применяли к нему специальные средства?

- Пока нет. Завтра собираемся психиатрическую экспертизу проводить.

- Думаете, преступник под психа косит?

- Может быть. Прием известный, товарищ Председатель. Старый как мир, но требует мастерского исполнения. Ничего, завтра посмотрим. У наших коновалов не забалуешь.

Ивашутину показалось, будто полковник суеверно сплюнул через плечо: наконец-то удача повернулась к нему лицом. Председатель хмыкнул:

- Вот оно как... Интересно. Держите меня в курсе дела. Теперь по существу вопроса, товарищ Зимин, для чего я вас пригласил, - Ивашутин стукнул рукой по столу, на что полковник подтянулся. - Все материалы, которые собирал Андропов по пропавшим людям, разрешаю приобщить к делу Свежую сводку будете получать ежедневно. В этой неразберихе кроется какая-то система, вам надо ухватить суть дела и понять. Далее. С завтрашнего дня переходите в оперативное подчинение товарищу Пельше Арвиду Яновичу. Приказ закрытый, ознакомитесь с ним в секретном отделе. Ваш непосредственный начальник, генерал Жуков, уже уведомлен. С этой минуты вашу деятельность ни с кем обсуждать не следует. Доклад исключительно товарищу Пельше. Ну и мне, естественно.

Председатель встал, протягивая руку, Зимин подскочил следом.

- Если коллеги будут спрашивать, зачем я вас вызывал, говорите правду. Начальство, дескать, топало ногами. Нахлобучку с головомойкой устроило, - Ивашутин еле заметно улыбнулся. - Начальство требует результата, так и говорите. На этом все, доклад жду ежедневно. Идите, полковник, работайте.