Пыль

25

УКРЫТИЕ 1

В груди у Дональда что-то хрипело. То был признак ослабевших связей, внутренний сигнал тревоги о том, что его болезнь прогрессирует, что ему становится хуже. Он заставил себя кашлянуть, хотя и ненавидел это делать, потому что при этом болела диафрагма, царапало в горле и ныли мышцы. Сидя на стуле, он подался вперед и кашлял до тех пор, пока что-то внутри его не оторвалось и, скользнув по языку, не было выплюнуто на квадрат мятой ткани.

Он сложил ткань, не взглянув на нее, и откинулся на спинку стула, потный и измученный. Сделал глубокий, уже не такой хриплый вдох. И еще один. И еще вдохнул в себя несколько прохладных порций воздуха, и те не принесли ему муку. Испытывал ли кто-либо такой восторг от безболезненного дыхания?

Приходя в себя, он обвел комнату затуманенным взглядом и впитал все, что когда-то принимал как должное: остатки еды, колода карт, раскрытая книга в бумажной обложке с пожелтевшими страницами и потрескавшимся корешком — символы смен, во время которых приходилось терпеть, но не страдать. А он страдал. Страдал, дожидаясь, пока ответит Восемнадцатое укрытие. Он посмотрел на схему со всеми другими укрытиями, за которые так волновался. Мертвые миры — вот что он увидел. Все они умрут, кроме одного. В горле защекотало, и он с уверенностью понял, что умрет до того, как примет какое-либо решение, прежде чем отыщет способ помочь, выбрать или свернуть проект с его самоубийственного курса. Только он это знал, только его это заботило — и его знание и сопереживание будут похоронены вместе с ним.

О чем он вообще думал? Что сможет что-то исправить? Скорректировать мир, который помогал уничтожать? Мир давно прошел точку, когда что-то можно было исправить. В нем нельзя уже навести порядок. Один взгляд на зеленые поля и голубое небо, показанные беспилотником, — и у него поехала крыша. Но прошло так много времени после того краткого взгляда, что он уже начал сомневаться: а был ли он? Он знал, как работает очистка. И знал, что нельзя доверять картинке, переданной камерами беспилотника.

Но здесь, в комнате связи, им вновь овладела глупая надежда. Эта глупая надежда заставила его мечтать о том, как все это остановить, как найти способ, чтобы позволить укрытиям, полным людей, жить своей жизнью, свободной от всего этого вмешательства. Она была отчасти и любопытством, желанием узнать, что происходит в серверах. То была последняя большая загадка, в которой он мог разобраться только с помощью начальника АйТи, назначенного им же. Дональду просто хотелось узнать ответы. Он тосковал по правде и безболезненной смерти для себя и Шарлотты. О конце всем этим сменам и снам. Возможно, о месте последнего упокоения на том холме с видом на могилу Элен. Не такая уж неосуществимая мечта, если подумать.

Он взглянул на настенные часы. Они запаздывали с ответом. Уже на пятнадцать минут. Что-то происходит. Он посмотрел на дергающуюся секундную стрелку и осознал, что вся операция, все укрытия были наподобие огромных часов. Все работало автоматически. И завод у механизма заканчивался. Невидимые наномашины разносились с ветрами по планете, уничтожая все человеческое, возвращая мир в дикость. А похороненные под землей люди были дремлющими семенами, которым придется ждать еще двести лет до прорастания. Двести лет. Дональд ощутил, как у него снова зацарапало в горле, и подумал, есть ли у него хотя бы два дня.

В тот момент у него имелось всего пятнадцать минут, пока сюда на очередную смену не придут операторы. Его одиночные сидения в комнате связи стали регулярными. Не было ничего необычного в том, чтобы удалить всех из комнаты перед секретным разговором, но станет подозрительно, если он станет проделывать такое каждый день в одно и то же время. Он вспомнил, как они переглянулись, когда взяли кружки с кофе и пошли на выход. Наверное, подумали, что тут какая-то романтическая интрига. У Дональда часто возникало ощущение, будто он участвует в некоем любовном действе — с древними временами и непреложной истиной.

А сейчас его подводят. Половина этого сеанса связи была потрачена зря — на выслушивание сигнала вызова, остающегося без ответа. Там что-то происходит. Что-то скверное. А может, он раздражен из-за сообщения о мертвом теле, обнаруженном в его укрытии, и о каком-то убийце, которого теперь ищут люди из отдела безопасности. Странно, что эта новость оставила его почти равнодушным. Дональда больше заботили другие укрытия, а к своему он утратил всякое сочувствие.

И тут в наушниках, где звучал сигнал вызова, послышался щелчок.

— Алло? — спросил он.

Голос прозвучал негромко и устало. Он доверил компьютеру сделать его голос более сильным.

Ответа он не услышал, только чье-то дыхание. Но ему хватило и этого, чтобы понять, кто на другом конце линии. Лукас всегда здоровался.

— Мэр, — произнес он.

— Ты же знаешь, что я не люблю, когда меня так называют.

Дыхание у нее было учащенным, — похоже, она бежала.

— Лучше бы было «Джульетта»?

Молчание. Дональд стал гадать, почему он предпочитает разговаривать с ней. К Лукасу он испытывал теплые чувства. При нем молодой человек совершил ритуал посвящения, и Дональд восхищался его любопытством и тем, как он изучал Наследие. Разговаривая с Лукасом о старом мире, он ностальгировал. Эти разговоры были своего рода терапией. И именно Лукас помог ему снять крышки с тех серверов, чтобы изучить их содержимое.

В случае же Джульетты привлекательность была иной. Он выслушивал обвинения и оскорбления, зная, что полностью их заслуживает. Было натянутое молчание и угрозы. Где-то в глубине души ему даже хотелось, чтобы она явилась сюда и убила его раньше, чем это сделает кашель. Унижение и казнь — таков был его путь к реабилитации.

— Я знаю, как вы это делаете, — сказала наконец Джульетта. В ее голосе было пламя. Или яд. — Наконец-то я поняла. Разобралась во всем.

Дональд снял наушник с одного уха и вытер струйку пота.

— Что ты поняла?

Может, Лукас обнаружил в одном из серверов нечто такое, что взбесило Джульетту?

— Про очистки, — процедила она.

Дональд посмотрел на часы. Пятнадцать минут неумолимо заканчивались. Тот, кто читал этот роман, вскоре вернется. И два техника, игравшие в карты.

— Рад буду поговорить насчет очисток...

— Я только что была снаружи.

Дональд прикрыл микрофон и кашлянул.

— Где именно снаружи?

Он подумал о туннеле, который, как она утверждала, прокладывается, и какой при этом стоял грохот, прекратившийся лишь недавно. Возможно, она имела в виду, что вышла за границы своего укрытия.

— Снаружи снаружи. На холмах. В мире, который оставили после себя древние. И взяла образцы.

Дональд подался вперед. Она собиралась угрожать ему, но Дональд услышал лишь обещание. Она намеревалась мучить его, но он ощутил лишь возбуждение. Снаружи. И взяла образцы. Он мечтал о такой вылазке. Мечтал выяснить, чем он дышал снаружи, что сделали с миром, становится там хуже или лучше. Джульетта наверняка полагает, что ему известны ответы, но у него были только вопросы.

— И что ты узнала? — прошептал он.

И проклял компьютеры, которые делали его голос равнодушным, как будто ему известно все. Почему он не может просто сказать, что понятия не имеет о том, что случилось с миром? Почему не может взмолиться о помощи? О взаимопомощи?

— Вы посылали нас туда не для очистки. Вы посылали наружу нечто иное. Я скажу, что́ узнала...

Для Дональда ее голос был целой вселенной. Вес грунта над головой исчез, как и твердь под ногами. Остались только он, в невесомом пузыре, и этот голос.

— ...Мы взяли два образца и еще один в шлюзе, где полагалось быть только инертному газу. Взяли образец с рампы и с холма.

Комбинезон облепил взмокшее тело. Он ждал и ждал, но она переиграла его по части терпения. Она хотела, чтобы он умолял об ответе. Быть может, она знала, в каком смятении он пребывает.

— Что ты узнала? — повторил он.

— Что ты лживый мешок крысиного дерьма. И что всякий раз, когда мы верили, слушая тебя, мы были дураками. Мы принимали за чистую монету все, что ты нам показывал или говорил, и это была сплошная ложь. Возможно, никаких древних не было. Ты ведь знаешь про те проклятые книги, что лежат у нас под серверами? Мы их все сожжем. И ты позволил Лукасу поверить в эту чушь...

— Книги настоящие, — возразил Дональд.

— Крысиное дерьмо! Вроде вашего аргона. Этот аргон реальный? Что за дрянь вы закачиваете в шлюзы, когда люди выходят на очистку?

Дональд мысленно повторил вопрос.

— Что ты имеешь в виду?

— Кончай эти игры. Теперь я знаю, что происходит. Когда вы посылаете нас наружу, то закачиваете в шлюз какую-то дрянь, которая все разъедает. Сперва прокладки и уплотнения, а потом и наши тела. Вы назвали это наукой, да? Так вот, я нашла спрятанные кабели от ваших камер. И перерезала их несколько недель назад. Да, это сделала я. И еще я увидела тянущиеся в укрытие электрические провода. И трубы. Газ идет по этим трубам?

— Джульетта, послушай...

— Не произноси мое имя, как будто ты меня знаешь. Ты меня не знаешь. Все эти разговоры, когда ты рассказывал, как было построено мое укрытие, как будто ты сам его строил, рассказы Лукасу об исчезнувшем мире, словно ты видел его своими глазами. Ты что, пытался этими байками пробудить у нас симпатию к тебе? Чтобы мы думали, будто ты наш друг? Что хочешь нам помочь?

Дональд посмотрел, как часы отсчитывают время. Техники скоро вернутся. Придется им крикнуть, чтобы они не заходили. Он не мог прервать такой разговор.

— Перестань нас вызывать, — сказала Джульетта. — От этого жужжания и мигающего света у нас болит голова. Если ты и дальше будешь вызывать нас каждый день, это начнет меня бесить, а у меня и без того забот по горло.

— Послушай... Пожалуйста...

— Нет, это ты послушай. Отныне ты от нас отрезан. Я прекращаю всякое общение. И никто из нас больше не выйдет на очистку. Хватит с нас этого фальшивого аргона. Когда я в следующий раз выйду наружу, я выпущу из шлюза только чистый воздух. А теперь отвали и не лезь к нам.

— Джульетта...

Но она уже отключилась.

Дональд стянул с головы гарнитуру и швырнул ее на стол. Карты разметало, а книга свалилась с подставки, сбив кому-то отмеченную страницу.

Аргон? Да что за чертовщина на нее нашла? В последний раз она была такой злой, когда сказала, что нашла какую-то машину и грозилась добраться до него. Но тут что-то другое. Аргон. Который выкачивается наружу при выходе на очистку. Он не представлял, о чем она говорила. Выкачивается при очистке...

У Дональда внезапно закружилась голова, и он откинулся на спинку стула. Комбинезон у него промок от пота. Он стиснул окровавленную тряпку и вспомнил наполненный туманом шлюз. Вспомнил, как брел по наклонной рампе, сдавленный толпой, и звал Элен, а на сетчатке его глаз все еще были выжжены вспышки взорванных бомб. Анна и Шарлотта тянули его за собой, а навстречу вырывалось белое облако, окутывая людей.

Газ. Он знал, как проходит очистка. В шлюз накачивается газ, который противостоит давлению наружного воздуха. Газ, который выкачивается наружу.

— Пыль находится в воздухе, — пробормотал Дональд.

Он прислонился к столу, потому что у него ослабели колени. Нанороботы пожирают человеческие тела, и их выпускают в мир при каждой очистке легким облачком, по графику с каждым обреченным чистильщиком.

Смолкшие наушники лежали на столе.

— Я — древний, — произнес Дональд, использовав ее слова. Он схватил гарнитуру и громко повторил в микрофон: — Я — древний! Я это сделал!

Обессиленный, он снова прислонился к столу и ухватился за него, чтобы не упасть.

— Я сожалею, — пробормотал он. — Я очень, очень сожалею. — И выкрикнул: — Я сожалею!

Но его никто не слушал.