Пыль

43

УКРЫТИЕ 1

Шарлотта вновь оказалась в ящике — но только ящике без охлаждения, без оконца, покрытого инеем, и без трубочки с ярко-синей жидкостью, воткнутой ей в вену. В этом ящике ничего этого не было, равно как и шанса на сладкие сны и кошмар пробуждения. То был просто металлический ящик, который прогибался и скрипел, когда она в нем ворочалась. Шарлотта устроила себе уютный домик в лифте для дронов — металлическом контейнере, слишком низком, чтобы сидеть, слишком темном, чтобы разглядеть руку перед лицом, и настолько тихом, что можно было расслышать свои мысли. Она дважды укрывалась в нем, услышав топот шагов за дверью, когда ее искали. Ту ночь она провела в лифте, ожидая, что они вернутся, но им, наверное, предстояло обыскать еще много этажей.

Каждые несколько минут она ворочалась, безнадежно стараясь устроиться хоть как-то удобнее. Один раз выбралась в туалет, когда уже не могла больше терпеть и испугалась, что намочит комбинезон.

Пройдя до конца коридора, она убедилась, что поисковики не обнаружили рацию. Она ожидала, что ее унесут вместе с записями Дональда, но все это так и лежало, укрытое пластиковой пленкой. Секунду помедлив, Шарлотта собрала папки. Они были слишком ценными, чтобы рисковать их потерять. Торопливо вернувшись в убежище, она затолкала свои вещи в угол. Сжавшись в комок, Шарлотта представила, как брата избивают ногами.

Она подумала об Ираке. Ночи там были темные. Лежа на койке, она слышала, как ее товарищи уходят на смену или возвращаются с дежурства, перешептываются и ложатся, скрипя пружинами. Такими темными ночами Шарлотта ощущала себя более уязвимой, чем управляемый ею в небе дрон. В казарме у нее возникало чувство, будто она находится в пустом подземном гараже глухой темной ночью, слышит вдалеке шаги и никак не может отыскать ключи от своей машины. Прячась в крохотном лифте для дронов, она испытывала похожие чувства. Как будто тоже спала ночью с темном гараже или в казарме, полной мужчин, — спала и гадала, что же такое может ее разбудить. Сон не шел. Пристроив фонарик между щекой и плечом, Шарлотта просматривала папки Дональда, надеясь, что чтение скучных документов поможет ей задремать. В тишине она услышала слова и обрывки разговоров по рации. Еще одно укрытие было уничтожено. Она слышала голоса паникующих людей, сообщение о том, что наружные двери открыты, и о газе, который, как сказал брат, он мог выпустить на этих людей. Услышала голос Джульетты и ее слова о том, что все мертвы.

В одной из папок Шарлотта обнаружила небольшую схему — карту с пронумерованными кругами, многие из которых оказались перечеркнутыми. «А ведь в этих кругах жили люди», — подумала она. И теперь еще один из них опустел. Еще одно укрытие нужно перечеркнуть. Но Шарлотта, как и ее брат, ощущала сейчас некую связь с этими людьми. Она слышала их голоса, когда они разговаривали с братом по радио, и помнила, как Дональд рассказывал о своих попытках связаться с ними — с тем единственным укрытием, которое прислушивалось к его словам, помогало ему проникнуть в их компьютеры, чтобы понять, что происходит. Она как-то спросила, почему он не связывается с другими укрытиями, и брат ответил что-то вроде того, что на тех, кто там руководит, полагаться небезопасно. Они могли его выдать. Брат и люди из того укрытия были своего рода заговорщиками, бунтарями, и теперь их не стало. Вот что случается с бунтовщиками. Теперь осталась лишь Шарлотта — в темноте и тишине.

Она листала записи брата, и у нее начала неметь шея из-за того, что она прижимала шеей фонарик. Температура в ящике росла, и Шарлотта стала потеть. Она не могла уснуть. Здесь все было совершенно не так, как в той капсуле, куда ее уложили спать. И чем больше она читала, тем больше понимала, почему брат постоянно расхаживал, не в силах усидеть на месте, почему хотел что-то сделать, покончить с системой, внутри которой они оказались заперты, как в ловушке.

Осторожно расходуя воду и еду, делая крохотные глоточки и откусывая по чуть-чуть, она провела в убежище, как ей показалось, несколько дней, но это могли быть и часы. Когда ей снова понадобилось в туалет, она решила прокрасться до конца коридора и снова попробовать включить рацию. Сильное желание облегчиться могло сравниться лишь с потребностью узнать, что происходит. Там были выжившие. Люди из Восемнадцатого смогли перебраться через холмы и проникнуть в другое укрытие. Выжила лишь горстка — но как долго они смогут протянуть?

Она слила воду и прислушалась к журчанию в трубах над головой. Рискнув, она прокралась в комнату управления дронами. Оставив свет в коридоре выключенным, она сняла с рации защитный пластик. На канале Восемнадцатого укрытия слышалось лишь шипение статики. И на канале Семнадцатого тоже. Она прошлась по десятку других каналов, пока не услышала голоса и не убедилась, что рация работает. Вернувшись на Семнадцатое, она стала ждать. Шарлотта знала, что может ждать вечно. Ждать, пока не вернутся охотники и не найдут ее. Часы на стене показывали чуть более трех часов. Середина ночи. Она решила, что это хорошо. Значит, прямо сейчас ее могут и не искать. Но тогда никто не станет и слушать эфир. Тем не менее она нажала кнопку микрофона.

— Алло. Меня кто-нибудь слышит?

Она едва не назвалась и не сообщила, откуда говорит, но тут сообразила, что люди из ее укрытия могут тоже прослушивать эфир и мониторить все станции. А если так, то что? Они не смогут узнать, откуда она передает. Если только не отследят ее через ретрансляторы. Возможно, такое им по силам. Но разве то укрытие не вычеркнут из их списка? Какой им смысл слушать его? Шарлотта отодвинула инструменты и посмотрела на листок бумаги, который ей принес Дональд, — список укрытий с их оценкой. В конце списка перечислялись все уничтоженные укрытия...

— Кто это? — ответил ей мужской голос.

Шарлотта схватила микрофон, гадая: а вдруг кто-то из ее укрытия передает на этой частоте?

— Я... Кто вы? — спросила она, не зная, как ответить.

— Вы внизу, в механическом? Знаете, который час? Середина ночи.

Внизу, в механическом. Это была структура другого укрытия, не того, где сейчас Шарлотта. Она предположила, что это один из выживших. И еще предположила, что их могут подслушивать, поэтому решила подстраховаться.

— Да, я в механическом. Что сейчас делается... у вас, наверху?

— Я пытаюсь заснуть, вот что делается. Но Корт велела нам держать эту штуковину включенной — на случай, если она нас вызовет. Мы тут восстанавливаем подачу воды. Люди разбирают себе участки на фермах, размечают грядки. А с кем я говорю?

Шарлотта кашлянула.

— Я ищу... Надеялась поговорить с вашим мэром. С Джульеттой.

— Ее здесь нет. Я думал, она внизу с вами. Попробуйте еще разок утром, если ваше дело может подождать. И скажите Корт, что нам здесь не помешает еще несколько человек в помощь. И толковый фермер, если такой найдется. И еще носильщик.

— Э-э... хорошо. — Шарлотта взглянула на часы, оценивая, сколько ей придется ждать. — Спасибо. Попробую еще разок с вами связаться.

Ответа не последовало, и Шарлотта задумалась над тем, почему ей вообще настолько сильно хочется с ними связаться. Ведь она ничего не может сделать для этих людей. Или она полагает, что они могут что-то сделать для нее? Она уставилась на самодельную рацию, на лишние винтики и проводки, разбросанные вокруг, на коллекцию инструментов. Она рисковала, выйдя из убежища и находясь здесь, но ей тут было менее страшно, чем там, в одиночестве, в лифте для дронов. Риск, что ее найдут, делался в ее глазах меньше по сравнению с шансом на контакт. И через несколько часов она повторит попытку. А пока надо постараться и хоть немного поспать. Шарлотта накрыла рацию и подумала о своей койке в казарме, но все же забралась в темный металлический ящик.