Пыль

Эпилог

Рафа одолевала неуверенность. Он держал ветку и покачивал ее, оценивая вес. На его бледном лице танцевали оранжево-золотые отблески костра.

— Да брось ты эту чертову ветку в огонь! — предложил Бобби.

Послышался смех. Раф нахмурился, ужаснувшись этому предложению.

— Это же дерево, — сказал он, взвешивая ветку.

— Да оглянись же! — Бобби ткнул пальцем в сторону широких стволов и нависающих темных ветвей. — Столько дерева нам в жизни не понадобится.

— Давай-давай, приятель.

Эрик пнул лежащее в костре бревно, и над огнем, словно внезапно проснувшись, взметнулись искры. Наконец-то решившись, Раф бросил ветку в огонь, и она начала потрескивать и искриться.

Джульетта наблюдала за происходящим из спального мешка. Из глубины леса раздался звук, кричало какое-то животное. Что за зверь, Джульетта не знала, такого звука она никогда в жизни не слышала. Он напоминал плач ребенка, только куда печальнее.

— Что это было? — спросил кто-то.

Люди стали строить догадки. Они вспоминали имена животных из детских книжек. Слушали, как Соло рассказывал о многочисленных видах животных, о которых давным-давно читал в книгах Наследия. Собрались с фонариками вокруг Элизы и рассматривали сшитые страницы ее книги. Все вокруг было тайной и чудом.

Джульетта легла на спину и слушала потрескивание огня, время от времени прерываемое громким треском поленьев, наслаждалась теплом на коже, ароматом готовящегося мяса, удивительным запахом травы и земли. А на небесном куполе мерцали звезды. Яркие вечерние облака — те, что скрывали опускающееся за холмы солнце, — разогнал ветер. Ей открылись в небе сотни искрящихся точек. Тысячи. Чем дольше она всматривалась, тем их становилось больше. Они блестели в ее наполненных слезами глазах, когда она вспоминала Лукаса и любовь, которую он в ней пробудил.

Она почувствовала комок в груди и стиснула зубы, чтобы не заплакать. В ее жизни появилась новая цель: добраться до воды, отображенной на карте Элизы, посадить семена, построить дом над землей и жить там.

— Джевел? Ты спишь?

Элиза стояла над ней, заслоняя звезды. Холодный нос щенка прижался к щеке Джульетты.

— Иди сюда, — предложила Джульетта.

Она повернулась на бок и похлопала по постели рядом с собой. Элиза села и прижалась к ней.

— Что ты делаешь? — спросила Элиза.

Джульетта показала на небо:

— Смотрю на звезды. Каждая из них похожа на наше солнце, но они очень далеко.

— Я знаю про звезды, — сказала Элиза. — У некоторых из них есть имена.

— Имена?

— Да. — Элиза откинула голову на плечо Джульетты и какое-то время тоже смотрела на небо. В лесу завыло неизвестное существо. — Видишь те звезды? Тебе не кажется, что они похожи на щенка?

Джульетта прищурилась и посмотрела на небо.

— Может быть, — сказала она. — Да, пожалуй, так и есть.

— Мы можем назвать эти звезды Щенком.

— Хорошее имя, — согласилась Джульетта. Она засмеялась и вытерла глаза.

— А эти похожи на человека, — Элиза показала на широкую россыпь звезд, отслеживая пальцем контуры человеческой фигуры. — Вот его руки и ноги. А вот голова.

— Да, я вижу, — подтвердила Джульетта.

— Можешь дать ему имя, — разрешила Элиза.

Глубоко в лесу невидимое животное завыло снова, и щенок Элизы выдал похожий звук. Джульетта почувствовала, как по щекам катятся слезы.

— У него уже есть имя, — тихо сказала она.

Ближе к ночи костры стали гаснуть. Тучи проглотили звезды, а палатки — детей. Джульетта увидела, как в одной из палаток движутся тени: кое-кто из взрослых слишком нервничал и не мог заснуть. Где-то неподалеку еще жарили полоски мяса животного, которого Соло застрелил из винтовки, — это был длинноногий олень. Джульетту восхитило, как преобразился Соло за последние три дня. Человек, выросший в одиночестве, теперь стал лидером у этих людей; он был более подготовлен к выживанию в мире, который они обрели, чем любой из них. Джульетта скоро попросит провести еще одно голосование. Ее друг Соло может стать отличным мэром.

Вдалеке над костром виднелся человеческий силуэт. Человек ворошил костер палкой, чтобы гаснущие угли дали большего тепла. Люди Джульетты боялись только облаков и огня. Огонь в укрытии означал смерть, а облака поглощали тех, кто осмеливался уйти. И все же, когда облака сомкнулись над головой, а пламя разгорелось выше, они подарили им всем уют. Облака были своего рода крышей, а огонь дарил тепло. Здесь было меньше поводов для страха. И когда яркая звезда внезапно показалась сквозь просвет в облаках, мысли Джульетты, как и всегда, вернулись к Лукасу.

Однажды он сказал ей, разложив звездную карту на кровати, где они занимались любовью, что у каждой из этих звезд, возможно, есть свои планеты-миры, и Джульетта вспомнила, что не смогла осознать эту мысль. Она была дерзкой. Невозможной. Даже увидев еще одно укрытие, даже увидев картину из десятков углублений в земле, простирающихся до горизонта, она не могла представить существование этих других миров. И тем не менее, вернувшись с очистки, она ожидала, что другие поверят ее очень уж смелым заявлениям...

За спиной хрустнула упавшая ветка, зашелестела листва, и Джульетта предположила, что это вернулась Элиза, пришла пожаловаться, что не может заснуть. Или это идет Шарлотта, которая сидела с ней вечером у костра и почти все время молчала, хотя, похоже, ей многое хотелось сказать. Но, повернувшись, Джульетта увидела Кортни. Она держала что-то, исходящее белым паром.

— Не возражаешь, если я присяду? — спросила Кортни.

Джульетта освободила для нее место, и ее старая подруга уселась рядом на одеяло. Она протянула Джульетте горячую кружку с каким-то напитком, отдаленно пахнущим чаем... но более пикантным.

— Не спится? — спросила Кортни.

Джульетта покачала головой:

— Просто сижу и думаю о Люке.

Кортни обняла плечи Джульетты.

— Мне очень жаль, — сказала она.

— Все хорошо. Всякий раз, когда я вижу звезды, это помогает взглянуть на вещи в перспективе.

— Да? Тогда помоги мне.

Джульетта задумалась, как это сделать лучше всего, и поняла, что у нее почти нет для этого слов. Было только ощущение этой необъятности — бесконечных возможных миров, — которое каким-то образом наполняло ее надеждой, а не отчаянием. А превратить такое в слова непросто.

— Вся земля, которую мы видели за последние дни... — заговорила она, пытаясь осознать свои чувства. — Все это пространство... У нас нет ни времени, ни людей, чтобы его заполнить.

— Но ведь это хорошо? — спросила Кортни.

— Думаю, да. И еще я начинаю думать, что те, кого мы посылали на очистку, были хорошими людьми. Что было много таких же хороших людей, как и они, которые просто молчали и боялись действовать. И сомневаюсь, что когда-либо был мэр, который не хотел бы создать больше места для своих людей, не хотел бы выяснять, что не так с внешним миром, не хотел бы прекратить эту чертову лотерею. Но что люди могли сделать, даже мэры? Не они принимали решения. На самом деле не они. Те, кто принимал решения, держали наши амбиции в узде. Кроме Люка. Он не стоял у меня на пути. Он поддерживал то, что я делала, даже когда понимал, что это опасно. И вот мы здесь.

Кортни сжала ее плечо и шумно глотнула чая, и Джульетта подняла кружку, чтобы тоже сделать глоток. Едва теплая влага коснулась ее губ, она ощутила вкусовой взрыв — в напитке был насыщенный аромат, подобный запаху цветочных прилавков на базаре, и еще оттенок свежевскопанной плодородной земли. Это был первый поцелуй. Это были лимон и роза. От пьянящего удовольствия в глазах вспыхнули искры. Разум Джульетты затрепетал.

— Что это? — спросила она, хватая ртом воздух. — Это из припасов, которые мы достали?

Кортни рассмеялась и прильнула к Джульетте:

— Хорошая штука, верно?

— Это здорово. Это... изумительно.

— Может, нам стоит вернуться и прихватить еще? — предложила Кортни.

— Если вернемся, то я, наверное, только это и понесу.

Женщины негромко рассмеялись. Какое-то время они сидели рядом, глядя на облака и случайные звезды. Ближайший к ним костер потрескивал и выбрасывал искры. Несколько тихих разговоров растворялись среди деревьев, где хором пели насекомые и завывал какой-то невидимый зверь.

— Как думаешь, мы сможем? — спросила Кортни после долгой паузы.

Джульетта сделала еще глоток чудо-напитка. Она представила мир, который они могли бы построить, имея время и возможности. Мир без правил, кроме одного: делать то, что лучше для всех. И там некому будет сковывать их мечты.

— Думаю, сможем, — наконец сказала она. — Думаю, теперь мы сможем все, что захотим.