"Проект Земля" критическая ошибка.

Глава 14 - задание

«Дегидрация» — наверное я навсегда запомню это слово. Слово, в котором заключено столько надежды, ожидания, бесконечности…

Раз за разом, сжимая, спрессовывая органический осадок, остающейся от стоков; раз за разом выдавливая из него жидкость, слушая как она журчит, утекает в никуда, за пределы этого мира стен, коридоров, отстойников и труб, насосов и вечного их гудения, бетона и сумрака, искусственного света…

Чего я ждал? Хороший вопрос… выбрасывая на конвейер спрессованные брикеты органики, я отправлял их на погрузку, где их погружали на грузовик, при взгляде на который, в голове у меня всплывало странное слово «шишига». Нагруженная машина уезжала… уезжала за пределы строго ограниченного мира стен, коридоров, отстойников, труб и вони… Уезжала туда, куда мне не было ходу – уезжала на свободу…

Конечно, органика могла хорониться и на территории свалки, только в специализированной зоне, но всё равно – глядя в раскрытые по случаю выезда грузовика ворота, в которые врывался белёсый свет, я видел в нём свободу, пространство, и никаких вертухаев, хоть с чёрными униформами, хоть желтыми. Я окончательно понял – мне надо туда, на свет, на свободу, там всё…

Иногда меня отпускало, и я считал что это всё приходы от токсичных газов, витающих тут в изобилии; иногда мне казалось, что я просто сплю или брежу… пару раз ко мне подходил один из рабочих, таких же как я, только с куда более серьёзным стажем, или сроком отбывания., что в данных условиях было куда как уместнее сказать, и предлагал мне хлебнуть из фляжки. Фляжка была ещё та, ПТОшная, Онуфрий, по части своего, ПЖОшного, обмундирования был скуп, даже на респиратор у него тут заработать ещё нужно было, не то что фирменная фляжка.

Я отказываться не стал, хлебнул. Это был не алкоголь, по крайней мере не он был основным действующим веществом. Кто алкоголь пробовал, тот сразу заметит отличия, это не перепутать, хотя на вкус что-то такое терпкое чувствовалось.

Виденье свободы, в почти любом сколь-нибудь малом проявлении света, после этого, становилось куда ярче, я буквально ощущал в эти моменты, что надо делать и куда мне нужно – я рвался, прямо таки парил, стоило мне увидеть настоящий, не искусственный свет. лишь понимание того, что вертухаи меня остановят, не давало броситься в сияние.

Гремлин, тот самый обладатель фляжки, в коей у него таилась не пошлая вода, как у всех остальных, включая меня, усмехался: - Ну как тебе бледная плесень? Никто кроме меня так и не догадался как правильно её настаивать, хе-хе…

Походу он бредил: от здешних газов, в состав которых иногда входил воздух, это запросто – небыло здесь никакой плесени, ни бледной, ни другой какой. Правда, Гремлин работал на нижнем ярусе, подвале можно сказать, видать там газы сильнее скапливались чем здесь. пёс его знает чем он там занимался, но фляжка у него зачётная…

Побьем в 8:00 по ППК, завтрак, который здесь, надо признать, был лучше чем на поверхности, как мы все называем здесь свалку, и путь до дегидратора. Лестницы, коридоры, огромный цех с 54-метровыми радиальными отстойниками, лениво собирающими со своей поверхности зеленоватый жир; гармонь пресса, в который мне часы напролёт придётся закачивать органический осадок, сжимая и сжимая его, выдавливая жидкость, которую он не по праву в себя впитал…

Пару раз однообразие дегидрации сменяли отличные от обычных задания, которые я с отстранённым удивлением читал после тревожного, горячечного сна, наполненные видением всяких механизмов, в основном всевозможной формы и размеров прессов, сдавливающих что попало. Иногда под прессом оказывался я; иногда я видел свет, к которому шёл, полз, но никак не мог доползти.

«Задание: профилактиика первичного фильтра грубой очистки. Для выполнения задания, необходимо прибыть на площадку №1»

Первичным фильтром грубой очистки оказалась банальная металлическая решётка, через которую протекала вся входящая жидкость, оставляя на ней все более менее крупные предметы: куски пластика и плёнки, остатки туалетной бумаги, прокладки, и прочие достижения современной цивилизации. Всё это нужно было снимать с решётки скребком, походившим уже на снежную лопату, и транспортировать к специализированному на таком роде отходов узлу, но в силу того что он не работал, вызывали меня, дабы я доставлял это к своему прессу, и утилизировал это вместе с органическим остатком. Насколько я понимал, это противоречит регламенту утилизации, но кого и когда это останавливало?

Иногда, наблюдая за плодами своих усилий, тёмными кубическими брикетами, отправляющимися на погрузку, я пытался себе представить Сколько принёс пользе планете? Сколько очистил отходов, извлекая их из стоков, непрерывно генерируемых человечеством; сколько парниковых газов, метана, аммиака, сероводорода, не попадёт в атмосферу – какой мой вклад во вселенную?

Грёбаная фляжка Гремлина… что-то в ней было… что-то в ней такое было…

Как вскоре оказалось, Гремлину я обязан не только приходами от его настойки, но и чем-то большим, а именно ниточкой, тянущейся куда-то туда, или быть может правильней сказать – отсюда. Обязан, правда, не столько Гремлину, сколько его напарнику, ну да столь ли это важно?.

«Преднизалон, вам следует прибыть в помещение №111 не позже 8:30», - такое сообщение увидел я на экране ППК, вместо текста однотипного задания, и я, естественно, направился, ибо помещение 111 было тем самым, куда нас привёл ключник после передержки в карцере. На более простом языке, «прибыть в помещение 111», означало что тебя вызывает Онуфрий, и от такого предложения отказаться было нельзя. А может быть и можно, только никто не пробовал, или те кто пробовал, уже не могут рассказать о результатах.

Представ перед начальником зоны ПЖО, я был со скептическим выражением физиономии осмотрен и введён в курс дела.

- Ну что, как тебе твоя работа, нравиться? Жалобы есть?

- Работа просто песня! – бодро отрапортовал я, - тружусь на благо общества и планеты Земля!

Скепсис Онуфрия сменился на подозрительность: - Ты случайно плесневую настойку не потреблял?

С ответом я замялся, но Онуфрию, кажется, и не слишком нужны были мои объяснения:

- Ну что ж, значит с Гремлином ты уже познакомился, может оно и к лучшему. Чтобы тебе не показалась твоя замечательная работа однообразной, и ты не заскучал, сегодня для тебя будет особое задание. Насосная станция, к которой и приставлен твой знакомец Гремлин, отключилась. Скорей всего дело в замыкании силового кабеля, питающего её, ну или возможно иные проблемы в электросети. Сейчас ты направишься к Гремлину в качестве напарника. Цель задания: осмотр технического колодца №4, поиск и устранение неисправности. Конкретно твоя задача, страховать Гремлина в процессе выполнения. Всё понятно? Вопросы есть?

Если Онуфрий решил что от здешней неземной атмосферы и плесневой настойки у меня мозги превратились в кисель, то он слишком поспешил – сложить дважды два я ещё мог, а потому догадаться что дело пахнет скипидаром, было несложно:

- У Гремлина же есть напарник, пусть они вдвоем и идут.

- Верно, - кивнул Онуфрий, - есть, или, вполне вероятно, был – после отказа станции, он и отправился на осмотр колодца, только вот до сих пор так и не вернулся, а находится тот не так уж и далеко.

- Но ведь есть и более опытные работники, почему отправляете меня? У меня и коэффициент эффективности низкий.

- Вот поэтому и тебя: если что-то случится, то и невелика потеря, чего не скажешь о опытных.

- А, нет, Онуфрий и не думал хитрить, мотивы его куда проще, как оказывается…

- Но если с заданием справишься, то проблему с коэффициентом как раз и решишь – это и будет тебе наградой, - решил всё же подсластить пилюлю начальник.

- Без спецодежды в нижние коммуникации нельзя, а у меня её нет, - предпринял я последнюю попытку откосить от стрёмного задания, которого, чувствовал, не понимаю до конца, а вот упоминания Гремлина о специфики своей работы не забыл.

- Гваджа с тобой, - тяжело вздохнул Онуфрий, иди к ключнику, получишь спецодежду, фонарь и амперстрел, но учти – доставать его на территории цехов строго запрещено, так что не вздумай с ним играться, если не хочешь дырку лишнюю в организме заполучить.

Если грязно-оранжевый комбез с респиратором и очками-консервами мною был уже виден на других каторжниках, то амперстрел оказался сюрпризом. Под этим странным наименованием Онуфрием понималось нечто пистолетообразное: стандартная рукоять со спусковым крючком, и толстый короткий ствол. Увидев его впервые, я было подумал, что стволов под таким массивным корпусом должно быть несколько, но нет – ствол был один, причём калибра в районе всего лишь 4 мм.

Раз уж такие игрушки выдают персоналу, странно что я до сих пор его не встречал. Впрочем, Онуфрий предупреждал, что размахивание такой волыной ни к чему позитивному не приведёт, потому им наверное и не светил никто; да и зачем он здесь в цехах? Здесь демонстрировать наличие оружия можно только охранникам.

Гремлин ждал меня на своём рабочем месте, также облачаясь в резиновый комбез: стандартное по здешним меркам помещение, шкафы управления вдоль стен, разукрашенные как штатными письменами, так и не штатным творчеством Гремлина, а может быть и его сгинувшего напарника.

- Здрасте, я ваша тётя! – удивлённо поднял кудлатую голову низкорослый хозяин помещения, когда я спустился на нижний ярус. – Преднизалон, а ты какими судьбами?

- Настойка мне твоя больно понравилась, за добавкой пришёл.

- Онуфрий тебя что ли подрядил мне в напарники? – разглядел он на мне точно такую же спецодежду, что и на нём самом.

- Подрядил… - невесело ответил я, разглядывая рядом с ним сумку с инструментами, - что у вас тут происходит вообще?

Гремлин пожал плечами, поправляя лямки, рассовывая по карманам фонарь и какие-то ключи:

- Да что происходит, всё как всегда – бардак. А ты чего ожидал?

- Сколько твоего напарника уже нет?

- сутки уже, наверное.

- А ты ему с собой ничего такого не давал? Ну для тонуса, так сказать?

- Ой, вот только не надо инсинуаций! – возмутился Гремлин, - я меру знаю.

- Ну может у него своё что-то такое было? – не отставал я.

- Было, не было, - проворчал Гремлин, примеряя новенький респиратор, - какая теперь-то разница, нам всё равно идти туда нужно, насос стоит, так что хватит изображать из себя Ш. Холмса, и готовься.

- К чему готовится?

- Проверь чтобы всё сидело нормально. Фонарь и амперстрел тебе выдали?

Я согласно кивнул, проверяя всё ли в наличии.

- Вот и хорошо, - продолжил Гремлин, - будь готов к тому, что там может быть биологическая опасность, и я сейчас не про кишечную палочку говорю, понял?

Я согласно кивнул, и тут же спросил, - А что ты имеешь ввиду?

Гремлин вздохнул: - Да странно как-то это всё, неправильно, так что ты в оба глаза гляди. Я иду первым, ты спину мне прикрываешь, и себе тоже, - - он задумался на секунду, затем рука его нырнула за пазуху, и вынырнула уже с фляжкой, после чего тут же был сделан хороший глоток, и не задерживаясь для вежливого предложения отведать и мне, вернулась в глубины комбеза.

- А твой напарник перед выходом тоже так сделал? – поинтересовался я.

Гремлин посмотрел на меня печальными, чёрными, увлажнившимися глазами:

- Это, чтобы видеть невидимое.

Открыв дверь в коллектор, мы вышли на небольшой балкончик, под которым пролегала практически небольшая река. Канализационная магистраль, видимо, уже была перекрыта где-то выше по течению, в виду неисправности узла, коим заведовал Гремлин, но бортики вдоль стен оказались всё же слегка подтопленными.

Жидкость, разлившееся под нами, к счастью, вовсе не походила на содержимое сельского сортира – просто мутная вода, хотя запах пробивался даже сквозь специализированный респиратор. А вообще, если эта магистраль перекрыта, то значит имеются и другие – параллельные. И откуда же течет такое огромное количество дерьма в наше скромное заведение?

- Так город неподалёку стоит, Клинингбург, - пояснил Гремлин, - ну ещё и со здешней перерабатывающей фабрики тоже притекает.

Когда Гремлин говорил о биологической опасности, то мне сразу же представились здоровенные, наглые жирные канализационные крысы мутанты, но постояв на балкончике, я так ничего подобного и не заметил – никакой живности вообще не наблюдалось, да и Гремлин, со своим бустинговым зрением, тоже ничего не обнаружил, а потому мы спустились вниз.

Чавкали вдоль стены мы осторожно, дабы не оскользнутся, и уже через несколько минут я и увидел впервые ту самую плесень. Если бы Гремлин сам мне на неё не указал, я бы и внимания не обратил – невзрачное сероватое пятно, с поблёскивающими мшистыми участками. Или то была люменистенция? Впрочем, неважно, удивительно другое – как Гремлину вообще пришло в голову что-то делать с этой гадостью, тем более употреблять внутрь? Может он как сорока – всё блестящее тащит в рот? Вполне может быть… хотя внешне он больше походил на помесь Табаки с хрен знает чем – Гремлин в общем.

Кажется здесь, - сказал он, остановившись возле лестницы, ведущей на очередной балкон.

- Уверен?

- Судя по карте, да.

До моих ушей донеслось то ли журчание, то ли плеск, и я насторожился, подняв амперстрел.

- Что? – напрягся Гремлин.

- Кажется там что-то есть, - качнул я лучом фонаря дальше по направлению вдоль стены тоннеля.

Мой ведущий тоже направил фонарь во мрак, но ничего особого там мы не увидели. Постояли, прислушиваясь. Какие-то невнятные звуки доносились, но понять что это, было невозможно.

- Ну пойдём, посмотрим… - решил Гремлин, осторожно зачавкав по илистому налёту, уже успевшему осесть на бетоне.

Метров через десять звуки усилились, стало очевидным что это были не слуховые галлюцинации, но что именно? Что-то журчало, переливалось, и, насколько можно было судить, с места не двигалось.

- Эй, кто там, выходи! – крикнул Гремлин во мрак, куда уже смотрели два фонаря и два маленьких глаза амперстрелов.

- Журчащий мрак проигнорировал окрик, вот уж действительно — ни капли не испугавшись. Мы переглянулись и медленно продолжили движение.

Лучи фонаря блуждали по стенам и даже по потолку – мне живо представлялись барнаклы свисающие с потолка. Кто такие барнаклы? Спросите что-нибудь по проще. А лучше ничего не спрашивайте – я не хочу чтобы в такой ответственный момент в моей голове начала натягиваться струна боли, тут и так напряжения хватает.

Через пару минут напряжённого осмотра, стало понятно, что искомый нами источник звука находился ни на потолке, не на стенах, а практически посреди водной протоки. Ну или ближе к противоположному от нас краю, если быть точнее.

Лучи наших фонарей поначалу даже не смогли ни за что зацепится, проскальзывая по водной глади, пока мы не заметили некую деформацию. Деформацию чего? да вот этой самой глади – в перекрёстках лучей красовалась воронка, диаметром чуть ли не в метр.

- Воронка посреди стоячей воды, - констатировал я очевидное.

- Утекает она отсюда куда-то, - не отставал Гремлин.

Поводив фонарями вокруг ещё с минуту, и не обнаружив ничего достойного внимания, мы пожали плечами и вернулись к лестнице.

Классическая развилка остановила наше продвижение по коридору, оказавшемся за дверью с надписью «колодец№4». Странно, конечно, за такой дверью обнаружить коридор вместо вертикальной шахты, но реальность, данная нам в ощущениях, настаивала именно на коридоре, а вскоре и на развилке. Былинной таблички, с описанием последствий от выбранного пути не нашлось, впрочем, как и куда более простых и уместных обозначений, что странно, как и то, что карта Гремлина также никаких развилок не обещала. Помимо непредвиденных картой развилок, плохо было ещё и то, что коридоры были узкими, вдвоём не протиснешься, а потому мы решили разделиться, к тому же, судя по карте, колодец должен быть уже близко, и далеко идти не придётся.

Я пошёл по левому рукаву. Темень, свет фонаря, которой больше слепил нежели освещал, пыль, бетон. Двигаясь не торопясь, через минуты три я вышел в некоторое расширение, и увидел дверь с облупившейся надписью: «коллектор №2», ниже ещё одна: «распределительный узел №7».

За дверью снова не оказалось ничего такого, что могло бы походить на коллектор, или даже на целый распредузел – там было ещё одно помещение, узкое и длинное, не намного шире предыдущего. Я было уже начал задумываться о том, зачем вообще в канализационном хозяйстве эти коридоры, как глаз впервые зацепился за нечто отличное от бетонных однообразных стен. Это оказались какие-то странные то ли веревки, то ли толстые нити. По началу я подумал, что это свисающие с потолка провода, но нет: материал похож на ломкую, будто высохшую, странную ткань. В конце помещения виднелась ещё одна дверь, и я уже было собрался идти её осматривать, как мне на глаза попался лежащий на полу цилиндрик фонаря, причём точно такого же как и у меня.

Вот это было уже как-то странно… Кто-то, из таких же посланных, уже бывал здесь? А зачем фонарями разбрасывался? Вещь казённая, между прочим… явись я к Онуфрию без фонаря, он меня поди на решётки отправит отрабатывать потерю. Может сломался? Я щёлкнул включатель, в потолок упёрся ещё один луч света. Хм… весьма и весьма…

Подойдя к двери, я увидел что она необычна, и отличается от всех виденнх мною здесь: ручка отсутствует, вместо неё эдакий домофон с цифровыми клавишами и дисплеем. Дисплей не работал, и вообще, выглядел каким-то не настоящим, запылённым, будто и не работал никогда. Потыкал кнопки, и с недоумением понял что они тоже какие-то странные, потому как они совсем не нажимались.

Присел, всмотрелся в кодовый замок внимательней: ничего особенного не заметил – экранчик да кнопки с цифрами. И всё же было что-то неправильное… всё это только выглядело как электронный замок, и кнопки выглядели как кнопки, но по факту являлись выпуклостями с нарисованными цифрами – словно всё это бутафория какая-то.

. «Любопытно…» - сказал я странной двери, услышав свой, от чего-то охрипший голос, заметавшейся между стен. Как ни странно всё это было, а ничего интересного и перспективного в этом тупике более не наблюдалось, и я двинулся в обратный путь. К развилке я вернулся быстро, обратно шёл уверенно, но уже по правому коридору двигался вновь осторожно. Вроде бы и нечего бояться, здесь же Гремлин прошёл, а всё равно мозг царапала какая-то мысль, не желающая оформляться в ясное понимание происходящего. Правый коридор оказался похожим на левый, с тем разве что отличием., что на полу были еле заметные пятна. Мне бы сразу понять странность этих следов, но двигаясь по проходу, я лишь отметил для себя только то, что это очевидно следы Гремлина, хотя иногда было видно что их как-то многовато для одного него. Значения этому я не придал, поскольку довольно быстро следы эти упёрлись в очередную дверь с облупившейся надписью. Я даже читать её не стал, открыл, надеясь там увидеть напарника, да и спросить как там дела, но войдя в проём, сразу же увидел блеснувшую в свете фонаря белёсую нить, свисающую вниз. Направив фонарь вверх, я обмер, и, кажется, выплюнул крайне нехорошие слова. Вскинул амперстрел, но нить качнулась ко мне, и оружие вляпалось в неё, оказавшейся совсем не хрупкой, а вполне гибкой и липкой. Инстинктивно я дёрнул пистолет вниз, и это стало большой ошибкой – мало того что оружие освободить не удалось, так ещё в ярком контрасте тьмы и света, нечто продолговатое и шарообразное, мохнатое, висящее под потолком, раскинуло в стороны лапы, и стало спускаться вниз. Раскрытая мною дверь уже прикрывалась обратно, назад отскакивать было неудобно, и я рванул вперёд. То ли на полу была ещё липкая масса, то ли я обо что-то споткнулся, теперь и не понять, но я рухнул на пол,, успев лишь перекатится на спину. Пистолет так и тянул нить за собой, и его пришлось отпустить.- Мать! – заорал я от ужаса — вид распахнутых лап гигантского, метра полтора, паука, падающего прямо на меня, паралезовывал разум и тело. Лапы обхватили меня… Даже сквозь спецодежду я чувствовал впившееся крючья-когти, тяжелое брюхо опустилось мне на ноги, и я уже не мог их поднять. Жвала раскрылись, и я понял обезумевшим сознанием – это конец. На какой-то момент сознание будто померкло. Вновь ощущение происходящего вернулось когда я уже держал серебристую арматуру, каким-то чудом вынутую из рукава, вставленную между жвал как распорку. Паучараа дёрнул жвалами раз, другой, но та даже инее собиралась гнуться, я лишь не давал вырвать её из рук. На какой-то момент мы застыли в позе памятника, изображающего собой цугцванг как он есть – ни мне, ни пауку, ни вздохнуть, ни по нужде отлучиться.Шесть чёрных бельм мрачно смотрели на меня и в стороны, и это само по себе действовало как тяжёлый нейротоксин. В следующий момент я будто прочитал его мысли, наверное по глазам, большо-то и не по чему: он сейчас начнёт меня пеленать, а там я уж никуда не денусь. Передняя пара лап вскинулась вверх, я отчётливо увидел чёрные когти, выступающие из такой же тёмной шерсти. Когтей этих, на каждой лапе было не по одному, как мне подумалось, а по два или три: самый крупный на конце лапы, остальные поменьше, располагались чудь ближе к суставу. Он слишком сильно прижимал меня к себе, от чего его морда, в которую так неудобно была вставлена железка, не могла опустится вниз. Паук распрямил лапы, несколько отстраняясь от меня; тяжёлое брюхо также ослабило давление на мои ноги, и я, не иначе как накаченный адреналином и животным ужасом, выдернул их из под арахнической задницы, и упёршись ими ему в грудь, отлягнул что есть силы. Сил, в этот момент, у меня, видимо, было как у матировавшего бизона, потому как паук подпрыгнул вверх, а моя спина разодралась о пол с характерным звуком разрываемой одежды. Пружинещщия свойства паучий нити также сыграли неожиданную роль – арахнид приподнялся надо мной даже выше чем я думал. В этот момент я выдернул арматуру из жвал, и врезал по правой паре лап, удерживающих меня за бок. Попал удачно – по суставу, и лапы поджались. Вот только левая пара так и цепляла меня за другой бок, и подпрыгнувший паук, вместо того чтобы потянуть за собой, перевернул меня аки котлетку, на живот. Я махнул арматурой на отмаш. Поза, прямо скажем, неудобная для сопротивления, и всё же почувствовал как и эти конечности перестали меня касаться. Адреналин великая штука – под его воздействием и червяком запросто станешь, и с лягушками в прыжках посоревнуешься. Сам не понял как мне удалось выпрыгнуть из под опустившегося на пол паука, но в следующий миг нас разделял целый метр, и я уже драпал на четырёх костях вглубь помещения, к двери в его конце – если она окажется запертой, тогда все… тогда конец… Она и оказалась… Подбежав к ней дёрнув за ручку, я с ужасам понял что и ручка почти не двигается, и дверь тоже. Паук подходил медленно: то ли им вообще беготня не свойственна, то ли он был неприятно удивлён моим отпором, а может гадский арахнид просто знал что мне некуда деваться. Рывок – дверь скрипнула, и как будто поддалась; ещё раз, но без толку. Я оглянулся: паучара подползал, периодически вскидывая передние лапы, словно пробовал ими воздух, или, быть может, боксировать ими со мной собрался; а может просто проклятия какие в воздухе рисовал, арахнитские. Что делать? Устроить с ним спарринг? Можно, конечно, чисто технически, но честно признаться, на его стороне психологическое превосходство – он одним своим видом заставляет паниковать, дергаться, сжигать энергию на адреналине. Я слышу своё дыхание, оно не просто запыхавшееся – оно выдаёт панику, шок, а вот паук выглядит бодрячком, и непонятно, умеет ли он вообще паниковать? Рывок за дверную ручку. Я вижу что она немного поддаётся, возникает щель в сантиметр на короткий миг, но не более. Ещё рывок: никаких изменений. Тогда я рву что есть сил, и вставляю арматуру в проём. Она пролезает почти до середины, но попытки отжать дверь как рычагом, ничего не дают. Паук, сволочь, это прекрасно видит. Не знаю как у него со зрением, вроде бы такие бельма хорошо видеть не должны, скорее просто свет и тень, но он прекрасно видит, что дёргающееся световое пятно не может дальше убежать, и этого ему достаточно для спокойного превосходства. У меня осталось времени совсем чуть-чуть: паук близко, и на его передних лапах уже растянута клейкая нить – живьём брать будет, гнида; но всё равно, нужно остановиться. Глубокий вдох, выкинуть из головы мечущиеся визжащие мысли, открыть глаза, посмотреть на блестящую металлическую палку. На паука не смотреть. Не знаю что именно пришло мне в голову, но я просто взялся за арматуру, и интуитивно дёрнул её вверх. Сначала она во что-то упёрлась, но это что-то, будто выскочив из паза, упала на пол с деревянным звуком, и дверь приоткрылась. Орать «Эврика!» я не стал, не хотел беспокоить паука раньше времени, просто открыл дверь, втиснулся внутрь, закрыл, поднял с пола деревянные брусок, и заклинил её, вставив тот обратно запором через ручку, прислонился лбом к двери. Если и в этом помещении окажется аналогичная тварь, это будет уже просто не честно… По эту сторону двери пауков не было… по крайней мере сразу над ней. Луч фонаря скользил по всё тем же однотипным бетонным стенам, но уже выхватывал поблёскивающие серым металлом углы неких ящиков, шкафов, чёрных змей толстых силовых кабелей. Никаких лишних звуков не слышалось, никакой опасности впереди не виделось, только тьма неизвестности. Хотя вру: мягкое шуршание обдавало мою спину холодом, но это именно что за спиной, за дверью – паук будто бы с сожалением оглаживал дверь, то ли недоумевая куда это делась прыткая жирная бескрылая муха с железным жалом, то ли негодуя, что верная дверь подвела его на этот раз. Хотя верная ли? Я медленно двинулся вперёд. Наконец-то я додумался изменить рефлектор на фонаре, и свет стал более рассеянным: картина начала открываться более полной. Судя по оборудованию, это была мини подстанция, или что-то похожее. Я не электрик, профессионально оценить не могу, а Гремлин, который и должен был тут всё профессионально оценивать, куда-то делся, и даже задумываться о его судьбе не лёгкой, не хотелось. Помещение вскоре повернуло под прямым углом вправо, там также находились какие-то шкафы управления, но в следующее мгновение фонарь высветил мне неприглядную картину разрушения: верхняя потолочная балка рухнула вниз, обсыпав вокруг себя всё бетонными обломками. Балка была, в общем-то, не крупной, но я вскоре заметил как под неё уходит силовой кабель, неестественно ныряя под рухнувшее перекрытие, натянувшись и частично сорвавшись с креплений. В довесок ко всему, из тёмного провала потолка сочилась вода, хоть и не слишком сильно, но лужа растеклась на половину коридора. Что ж, по крайней мере Онуфрий был прав – вот она, неполадка в электросети собственной персоной… если такое можно назвать неполадкой. Однако это было ещё не всё: за рухнувшей перекладиной виднелся проход дальше. Я очень осторожно приблизился к завалу, и внимательно стал осматривать его на предмет как бы пробраться дальше. На первый взгляд ничего сложного: проход довольно широкий, опасно торчащих обломков и кусков арматуры особо не наблюдается, но вот сочащаяся вода, в купе с перебитым кабелем на хрен знает сколько киловольт поблизости., радужного оптимизма не внушала. Через несколько минут внимательного осмотра, я всё же решился перебраться через завал, высмотрев цепочку сухих участков, не внушавших особого опасения. Теперь самое главное, чтобы не оказаться слишком близко к разрыву кабеля: он конечно, может быть и вовсе обесточен, отсутствие треска коронных разрядов, как, впрочем, и любых иных звуков с его стороны, равно как и отсутствие запаха жжёной изоляции и следов горения, сулили некую надежду на это; но с другой стороны, проводники под мощным напряжением могут пробить даже на расстоянии не смотря на изоляцию, просто из-за сильного электромагнитного поля, создаваемое ими, что уж говорить в случае её повреждения. Шаг на крупный обломок, с него на часть балки, незатронутой водой. Вот только она под наклоном, нога скользит, прыжок, и я уже на небольшом пятачке смятого ящика. Блин! Да он металлический! Срочно с него убраться! Глупо конечно, если бы он был под напряжением, то меня бы сразу протряхнуло, и ничего предпринять бы я не успел. Правду говорят, наверное – свою пулю не услышишь. Правду-то правду, а взвинченному сознанию этого не объяснишь, оно всё равно гонит тебя вперёд, прочь от опасности. Наконец я спрыгнул на пол коридора по другую сторону завала. Отсюда уже была видна дверь в конце помещения, и никакой опасности на пути к ней вроде бы не наблюдалось. Когда я приблизился и луч света выхватил из темноты дверь, сердце ёкнуло, внутри всё опустилось — вместо нормальной дверной ручки, на меня снова уставился бутафорский домофон с тёмной полоской дисплея, и кнопками цифрами. Нажал на все кнопки… бесполезно – ничего не нажимается, словно имитация дешёвая, а может так и есть. Осмотрел стены прилегающие к двери: ни петель., ни каких либо механизмов, приводящих дверь в движение, нет. впрочем, даже если бы замок и работал, то очевидно мне понадобилось бы ввести какой-нибудь код, которого я, естественно, не ведаю. С другой стороны, может это и хорошо что он не работает, может он и не держит ничего? Я вновь подошёл к двери. она, вероятней всего, сдвигается в бок, уходя в стену, иначе любой нормальный конструктор приделал бы ручку; впрочем, это предположение зиждиться лишь на моём представлении о нормальности, ну и всё же отчасти на человеческой анатомии, однако с тех пор как я сошёл с того злополучного поезда на конечной станции РЕБОТ 11, я уже не раз был свидетелем того, что мои представления о нормальности здесь разделяют далеко не все. Упёрся руками в поверхность двери, и начал давить на неё вправо, затем уцепился руками за выступающий замок – бесполезно… она не дрогнула., не завибрировала, не издала не малейшего звука; между дверью и стеной не видно не малейшего зазора — я будто пытаюсь сдвинуть дверь, нарисованную на монолитной бетонной стене. Всё, господа, приплыли, конечная остановка – автобус дальше не идёт. Я прислонился спиной к непокорной преграде, медленно сползая вниз, оглядывая помещение, выхватываемое лучом фонаря из тьмы. И что теперь делать? Дальше не пройти, назад возвращаться, в объятия гигантского паука мутанта, тоже идея так себе… Никаких люков, равно как и особо крупных вентиляционных шахт, фонарь так и не выхватил. Что ж… как говориться: ложись и помирай. Кто-нибудь из особо умных да смелых, наверняка возразит, мол, раз уж такие дела, надо пойти и накостылять пауку, если получится, то путь назад свободен, а если нет, то всё равно ведь помирать, так не лучше ли пасть героически, в бою? Звучит и впрямь здраво, на первый взгляд, но это только для тех, кто не смотрел в чёрные бельма мохнатого паука с тебя самого размером – для тех да, звучит логично и героично, остальные, кто смотрел, предпочтут умереть куда более привлекательным, в сравнении с паучьими объятьями, образом – просто лёжа на полу, раз уж других способов не представилось. А ведь при встречи с арахнидом, умирать в его лапах придётся: без оружия с ним не с правиться, моя арматура, в качестве такового, не годиться, ни подходящей длины., ни массы, в ней нет, а пистолет остался у паука, и это лишний раз говорит о том, что неподготовленному человеку стрелковое оружие выдавать бесполезно. Кстати, а так ли уж не представилось иного способа помереть? Хм… тут я неожиданно для себя самого задумался, и перевёл луч фонаря на лежащую поперёк коридора балку. Один её конец лежал на полу, как и положено рухнувшей балке, другой находился на уровне моего живота, судя по всему, зацепившись за крепления кабеля, или за какой-нибудь шкафчик, с моей позиции невидимого. Шарахнуть себя током? Да, это лёгкая смерть, хотя суицид, дело во всех смыслах последнее… ну или если быть суеверным оптимистом – крайнее. С другой стороны, нас сюда послали аварию устранять, так может её и устранить? Не факт что мне это удаться, но возможно соединив кабель хоть как, я смогу подать на зону ПЖО какой никакой сигнал, который там будут вынуждены как-то интерпретировать, и рано или поздно предпринять действия. Действия они, конечно, и без этого должны предпринять, нас же вот послали, после того как напарник Гремлина сгинул, да только что толку от этих действий? Ладно, чего гадать? Время играет не на меня – если так и буду сиднем сидеть, то ослабею, и предпринять уже ничего не смогу. Я аккуратно приблизился к балке, ступая по раскрошенному бетону. Кабель уходит под неё, так просто не подлезть, да и не знаю я, как там и что – суну голову прямо в растрепанные провода, и получу МРТ головного мозга, с последующим его испарением. Придётся доводить дело обрушения до конца, в смысле на пол сбросить второй конец… благо есть арматура, и можно надавить сбоку рычагом, этого должно хватить. Я примостил фонари на одном из обломков, вытащил арматуру из рукава, и полез ею под балку, ища, как и завещал Архимед, точку опоры. Точку я быстро нашёл, но стоило мне начать переворачивать мир, как тот конец арматуры соскочил с поверхности, а следом полумрак помещения озарила фиолетово-голубая вспышка! «Всё-таки ток не отключён…» - подумалось мимолётом мне, после чего сознание погасло…