"Проект Земля" критическая ошибка.

Глава 20 - Стикс

Говорят, что всё в мире делится на чёрное и белое: сутки, на ночь и день; мораль, на добро и зло; шахматы, на клетки, ну а сама жизнь на полосы. Правда, не все являются сторонниками такого разделения, говоря о неком третьем состоянии – сером, но сейчас я был не на их стороне. Строго говоря, сейчас я был аккурат по середине: левая нога на тёмной стороне, правая, как и положено, на светлой.

Мы плыли на кое как собранном из поддонов плоту, вдвоём с Васей подгребая, а иногда отталкиваясь от дна, отодранными от этих самых поддонов, досками, грубо обработанными, а потому успевшими наградить нас занозами, после чего пришлось надеть перчатки, благо мы их не растеряли. Именно плыли, а не шли, ибо плавает сами знаете что, а учитывая запах, исходящий от ручья, ничего другого на ум не приходило.

То ли из-за большой разницы в химическом составе, то ли из-за возможной разницы в температуре, вода эта разделялась на тёмную и мутную по одну сторону, и прозрачную по другую. Разделение было очень чётким – между водами будто полиэтиленовая плёнка пролегала, прогибаясь и вытягиваясь щупальцами то в одну сторону, то в другую. Мы плыли по середине, хотя по началу собирались идти, как и все воины добра, по светлой, но жизнь, как водится, внесла свои коррективы в виде сужений, отмелей, и неровной береговой линии, и мы периодически уходили то на одну сторону, то на другую, к радости и ехидным усмешкам сторонников серой морали.

- Я знаю откуда это течёт… - раздался вдруг хриплый голос.

Мы с Васей одновременно обернулись, посмотрев на Гремлина: он всё также лежал, но голову отвёл назад, смотря на причудливую воду позади плота.

- Что течёт? – не сразу понял Вася, будучи поглощён управлением плавательного средства.

- Эта тёмная муть, я знаю откуда она. Преднизалон, ты помнишь ту воронку в канализационной магистрали?

Я, конечно, помнил:

- А светлая откуда течёт, знаешь?

- Светлая? Нет, не знаю… да её тут и не должно быть, откуда ей здесь взяться, мы же по Стиксу плывём?

- Для кого-то Стикс это смерть, для кого-то жизнь, - философски ответил я, пожав плечами, вспомнив при этом про крабораков.

- тьфу, вон ты о чём… Грем, тебе не о воде думать надо, а о земле, ты как вообще себя чувствуешь?

- Не могу я о земле, пить очень хочется, пить у вас есть?

Вася положил своё импровизированное весло, усадил Гремлина на пятую точку, поднёс с фляжку к губам, и тут Гремлин вдруг приподнял свои руки, слабо, не уверенно, и поддержал фляжку, активно работая кадыком.

- Гля, Спазмалгон, он кажась оклемался! – прокомментировал Вася.

- Хм, - тоже задумался я, - не факт… сейчас воды налакается, и опять отрубится.

Гремлин налакался воды, и, закрыв глаза, улёгся на дно плота, но на этот раз я всё-таки ошибся: через полминуты он снова открыл очи, уставившись ими в ясное, голубое небо:

-Куда мы плывём?

- Хороший вопрос… - пробурчал я, - пока что мы плывём откуда – от зоны ПЖО, ну и по идее должны попасть на ПТО.

- Это понятно, но нас же схватит первый жёлтый патруль как беглецов.

- Так и что ж теперь, не плыть не куда? Может тебя у Онуфрия надо было оставить? Так ты, вроде, очень этого не хотел, помнишь?

Гремлин вновь закрыл глаза, помолчал несколько секунд: - Помню… Сколько я в отключке был?

Мне пришлось старательно отталкиваться от мягкой илистой отмели, неожиданно возникшей на пути, поэтому ответил Вася:

- А хрен его знает, мы тут время не замечаем, но наверное сегодня третий день уже, заколебались уже твою пятнистую тушку тягать туда сюда, а от тебя всей помощи – наливай да наливай.

- Почему пятнистой? – не понял Гремлин.

Вася выразительно посмотрел на него, так выразительно, что Гремлин сразу же начал о чём-то догадываться. Он кое-как приподнялся на локтях, осмотрел нижнюю часть своего организма. Вообще-то пятен на нём хватало: бросали мы его куда ни попадя, но отличить глиняные разводы от разводов иной природы он всё-таки смог.

Вася ухмыльнулся: - Уж извини, памперсы прихватить забыли.

У меня в голове ёкнуло: какое знакомое слово «памперс». Всё никак не могу привыкнуть к рухнувшей преграде в моей голове – всякая ерунда кажется чем-то важным.

Гремлин, воспользовавшись тем что мы плыли по светлой стороне, неожиданно перекатился и рухнул в воду, уцепившись впрочем за угол плота. От резко изменившегося центра тяжести, край плота, на котором стоял я, и несколько в стороне Вася, ушёл под ватерлинию, над которой он возвышался и так всего лишь на несколько сантиметров.

- Твою маму! – Вася упал на спину, отползая на середину плота, и я вслед за ним, - Тюлень не доделанный! Предупреждать же надо!

- А потому что деликатней с ведущим нужно, - ехидно заметил Гремлин.

- Это там ты был ведущим и оператором насосной станции, - кивнул Вася куда-то себе за спину, - а здесь ты ходящий под себя лохматый чудик, - и уже ко мне. – Нет, ну ты посмотри, ООН и впрямь оклемался!

- Всё равно, нечего нос задирать, - стоял на своём Гремлин, фланируя по воде, вымывая пережитое.

- Кормишь его, таскаешь за собой, задницу потираешь, и вот она благодарность, - бухтел Вася, снова берясь за весло.

Через пару минут мы вытащили Гремлина на плот, оставив его обтекать и сушиться. За его здоровье я не очень переживал: было хоть и прохладно, но солнце светило прилично по здешним меркам. Я и сам после ночного заплыва обсыхал, ловя тепло всем телом, и судя по тому что красная шкала не снижалась, болеть я не планировал пока.

Мы пообедали остатками ракокрабьего мяса, запили водой, а спустя полчаса впереди по курсу замаячило мутное пятно – вскоре стало ясно, что это туман.

- Низина, блямба… - вздохнул я.

- Ты о чём, какая низина? – удивился Вася.

Я стал внимательнее осматривать местность, хотя ничего особого не замечал, разве что чем ближе мы подходили к зоне тумана, тем больше становилось мусора, попадались освобожденные от обшивки ржавые остовы автомобилей, но для ПТО это вполне нормальные элементы пейзажа.

- А ведь и точно, - сказал Гремлин, - он только в низинах клубиться постоянно.

- Встречал уже такой? – спросил я.

Сам нет, но мне рассказывали.

- Слушай, а где ты обретался до попадания в ПЖО?

- У восточной стены, а что?

Я пожал плечами: - это мне ни о чём не говорит.

- Это неподалёку от химзоны, - буркнул Гремлин.

Я хмыкнул: - Я смотрю в простых местах тебе скучно.

Гремлин ничего не ответил, а вот Вася спросил: - Погода ясная, почему только там туман?

Я вновь пожал плечами: - Кто бы знал… Там где я жил до ПЖО, говорили что Стикс никогда не замерзает, даже в морозы. Воде, по которой мы сейчас плывём, такие свойства проявлять не с чего, говнеца в ней хватает, конечно, но это всё равно вода, а вот где-то там впереди она свойства таки меняет, может она вот в той низине и размывает какие-нибудь залежи химикатов? Не знаю, закопали там просроченную химию бытовую, или ещё что, а эта дрянь в реакцию вступает, от того и испарения непонятные…

Мы начали входить в туман. Ничего особо не изменилось кроме видимости, которая упала до метров 20. По краям всё те же берега, украшенные пластиком, перемежаемый пучками камыша… Хотя нет, одно изменение было – воды Стикса под нами уже смешались в тёмную муть, без всяких разделений на добро и зло. Мы с Васей, стоя на плоту, аккуратно отталкиваясь одна, направляли его вперёд, как никогда походя на парочку Харонов, переправляющих грешную душу гремлина в гости к Аиду. Ветер совсем исчез,, ясный день сменился серой хмарью.

Вася шумно потянул носом: - Вроде никакой химией не пахнет…

- Ты ещё полагаешься на свой нос? – хмыкнул Гремлин, - у меня он давно не работает, не по минеральным водам плывём всё-таки.

- Тихо, - поднял руку я, призывая всех к молчанию.

Вася спросил взглядом: мол, что такое?

Шуршания какие-то от камышей, - кивнул я на берег, и сам не будучи точно уверен в направлении.

Оба моих напарника заозирались, хотя и было заметно, что ничего страшного в этом событии они не видят. А мне вот чем-то не понравились эти шуршанья,, может дело просто в давящей тишине, в безветренном тумане, на фоне которой любые звуки кажутся слишком выделяющимися.

Вскоре мы все увидели виновников загадочных звуков – то там то здесь, между пучков растительности и кучек мусора, замелькали знакомые полосатые камешки, снабжённые клешнями.

- Не бзди, пехота, это еда пришла. Ты посмотри, а их здесь немало! – бодро сообщил Вася.

И действительно, крабораки начали выбираться на берег в количестве, котором я их раньше и не видел никогда.

- Прикормленное, видать, местечко… - прокомментировал необычное зрелище Вася, - я, наверное, столько даже и не съем.

В правоте Васиного замечания насчёт прикормки, мы смогли убедиться буквально через минуту, а вот то что радоваться по этому поводу у нас причин нет, сразу оценить не смогли.

Тёмный бугор по правому берегу впереди по курсу, я заметил практически сразу как он показался из-за тумана, да только значению этому совершенно не придал, собственно как и остальной экипаж плота – ну лежит на берегу какая-то тёмная хрень, и пусть себе лежит. Вот только тёмная хрень просто так лежать не пожелала, а неожиданно, чуть приподнявшись над песком, после чего и стали видны клешни размером с человеческую ногу, посеменила к реке, вскоре скрывшись в тёмных водах Стикса.

- Это что ещё за тазик? – пробурчал насторожившись Вася, также заметивший движенье.

- Крабий папа… - ответил я, лихорадочно обдумывая ситуацию.

Несколько долгих секунд мы все втроём прибывали в ступоре, не понимая что делать: плыть дальше, да по быстрее, или тормозить баркас? С одной стороны, ушедший под воду краборак был гигантским по сравнению со своими собратьями, с другой, на вскидку был и впрямь размером с тазик.

Мы продолжали двигаться по инерции, когда в 10-ти метрах перед нами вода выросла холмиком, и на поверхность всплыл гигантский краборак. Вот тут я и увидел появившуюся надпись над ним: Экзоген. 5 уровень.

Твою беду… - обронил я, начав лихорадочно осматривать окрестности.

- Ты чего, Феназипам? Испугался? Да брось.

- Разве крабы умеют плавать? Задал я встречный вопрос.

Вася призадумался, пожал плечами: - А кто их знает.

Да… Похоже теперь мои старые должнички решили спросить долги уже с меня, да только я ведь не согласен. Что? Я задолжал? Когда это я успел? Не было такого! Что? Пищевая цепочка? Это ты брось, это всё Дарвиновские штучки, они тебя до добра не доведут.

Увы, мои аргументы на папу краба не подействовали — он поплыл прямо к нам.

Обычно человека трудно напугать живым существом, что больше паука и меньше овчарки, даже крысой не всякую женщину заставишь визжать, не говоря уж о мужчинах, но когда эта мохнатенькая маленькая крыска, вдруг начинает не скрываясь уверенно направляться к тебе, посверкивая недобрым взглядом, то тут и боец ММА насторожится. Вот и сейчас,, от вида плывущего на перехват краборака, даже у отбитого и слегка пригашенного Гремлинской плесенью Васи, внутри что-то ёкнуло и он призадумался. Долго думать бывший ПЖО электрик не любил, да и не умел, а потому, достав из кармана приватизированный у Гремлина «амперстрел», и сняв его с предохранителя, он, ничтожно сумнявшись, навёл оружие на рассекающего туманные воды экзогенна, да и нажал на спуск.

Раздался сухой треск переламываемой ветви, у ствола скромно сверкнул синеватый дуговой разряд, и тут же завизжал рикошет, обиженно уносясь куда-то в туман. Крабий папа замедлился, будто оценивая полученные повреждения, но вскоре снова набрал крейсерскую скорость. Видимо, краборак остался не до конца доволен результатами стрельб, так как хоть и не прекратил наступления, решил всё же подстраховаться, и продемонстрировать ещё одну свою фичу: он вытянул из под панциря свои глаза, оказавшиеся на стебельках, и погрузился в воду, оставив зенки еле торчать над водой двумя перископами.

Вася, опустив амперстрел, повернулся ко мне, и на его сбледнувшем лице с растерянными глазами, легко читалось: «Что мог – сделал, теперь как-то сам, братан…».

- Клёпаный баркас! – сплюнул я, - вправо греби, справа его обходим!

Вася бросился давать права руля, я тоже присоединился, перестав оглядывать берега. А чего их оглядывать, ничего хорошего там не увидеть: обычные мелкие крабораки полезли из всех щелей и заходили в воду, причём не один не всплыл, значит пешком по дну гуляют – обед дожидаются.

Пока мы меняли курс, перископы папаши куда-то пропали: то ли он совсем под воду ушёл, то ли они с водой смимикрировали. На какой-то момент возникла тишина, ни одного клешнелапого не видать, и вода словно зеркало, будто мы панику подняли на ровном месте, ерунды какой-то испугавшись. Переглянувшись все втроём, мы синхронно пожали плечами.

- Что делаем? – практически прошептал Гремлин, хотя вряд ли ракообразные оснащались слуховым аппаратом.

- Вперёд давайте, да побыстрее, - предложил я, но не успели мы начать грести, как узнали текущее местоположение папы краба.

Плот вздрогнул от удара по днищу, раздался треск ломаемого пластика и дерева, слева по борту всплыло несколько крупных пузырей.

- Гребём со всех сил! – заорал уже Вася.

Мы гребли так что брызги летели, даже Гремлин, взяв какую-то плошку, грёб с правого борта, внося при этом дисбаланс в управление, но прибавляя хоть чуточки скорости, что было куда важнее, и наплевав на опасность быть ухваченным за руку клешнёй.

Увы, это не спасло нас от второго удара по дну плота, после которого за нами остался след из пузырей и всплывшего раскрошившегося пенопласта, что удалось отыскать при постройки плавсредства. Но был и плюс: набранная нами какая никакая скорость сыграла злую шутку с крабораком – при ударе он то ли не смог сразу вытащить клешню, то ли ещё как-то задело, но его развернуло вокруг своей оси, и вытянуло наверх. Несколько секунд экзогену понадобилось чтобы сориентироваться и вновь пустится в погоню, теперь уже без погружений. Тут-то и стало ясно, что просто так уплыть от него на одном адреналине не выйдет – плавал краб заметно быстрее нас.

Глядя на возбуждённо торчащие глазные стебельки экзогена, в моей голове словно вспышка промелькнула: в памяти высветилась странная приспособа – два грузила, связанные верёвкой, боло, вот что бы мне сейчас помогло… размахнуться да и забросить приблуду на крабьи бесстыжие зенки, посмотрели бы тогда, как со связанными глазами он за нами погонялся бы…

Связанными глазами… ну и бред сумасшедшего, блин. А ведь приспособа невероятно проста, и откуда она у меня в башке так чётко высветилась, будто я уже не раз орудовал ей? Впрочем, какая разница? Как она ни проста, а поздно пить боржоми.

Краборак с хрустом ухватился клешнёй за заднюю часть плота. Я бросил весло, и крикнув остальным чтобы не переставали грести, извлёк саблю из рукава.

После того как я увидел процедуру получения огня посредством РИКЭГов, я быстро смекнул что к чему, и попросил Собрать Васю простую конструкцию из двух электрогенераторов, отставив их от друг друга сантиметров на 20, соединив одним проводом. Для замыканий цепи, сверху на оставшиеся контакты я положил свою чудодейную арматуру, прибывавшую в форме крюка.

Вася долго задаваться вопросами не стал, не его это, да и привык на ПЖО, что все здесь психи, каждый на свой лад, а потому не стоит искать ответы на вопросы – хочет человек плесень собирать в канализации, так пожалуйста, скребок ему в руки; хочет человек электроцепь замкнуть, да ещё непременно в особом порядке, с помощью особо достойной, с его точки зрения. железяки, нет проблем – только уточни, железка должна смотреть с запада на восток, или с юга на север? Где у неё проходят потоки трансцендентной энергии?

Увы,, никакого красочного бабаха с искрами не случилось, чудодейная арматура лежала на контактах генераторов как ни в чём ни бывало. Я разочарованно смотрел на неё, грустно размышляя о том, как же теперь дальше без неё, как через несколько десятков секунд она вдруг провисла посередине, свалившись с электроконтактов. Теперь уж Вася от вопросов не удержался, но и в этот раз искать ответы на вопросы было бесполезно.

Настоящей остроты в сабле не было, этот странный сплав никаким точилом не возьмешь когда он в металлическом состоянии, но по схватке с пауком я уже знал, что и в таком виде будет от неё толк.

Сделав шаг к краю плота, я размашисто ударил оружием, надеясь отмахнуть крабораку глаза, но тот, словно предугадав мои намеренья, успел их спрятать в глазные ниши.

Не успел я остановить инерцию движения руки, как свободная клешня вынырнула из под воды и устремилась к моей ноге. Чудом успев перевести направление движения сабли, мне удалось отбить клешню, и убрать ногу из под удара.

Подлый краб, держась одной клешнёй за плот, пользовался своим устойчивым положением, в то время как мне приходилось удерживать равновесие, ибо от не в меру резких движении экзогена, плот ходил ходуном.

Я вновь замахнулся, метя в сустав клешни, но гадский краборак не переставал удивлять, и умудрился перехватить саблю прямо в воздухе. Раздался мерзкий скрежет, и впервые я смог облегчённо выдохнуть – металл оказался крабу не по зубам, вернее, не по клешне, и я видел как сыпется воду крошащийся хитин клешни, или из чего она у него там?

На несколько мгновений мы застыли в позе: Георгий Победоносец поражает змея, но я быстро осознал,: вот-вот краб поймёт, что не может саблю перекусить, и просто вырвет её из моих рук, и чтоб мне на месте провалиться – у него это получится с первого раза.

Я дёрнул оружие на себя, и с киношным лязгом оно вышло из захвата. Не теряя времени вдарил по суставу, и опять бесполезно — противник работает клешнёй как щитом, словно заправский мечник.

- Кончай с ним, пурген! Иначе от рывков плот развалится! – крикнул Вася.

- Легко сказать «кончай», - выдохнул я.

Цугцванг, господа, ни вперёд, ни назад… в лобовой стычке я ничего крабу не могу сделать, а на плоту, он мне. Вот только время и обстоятельства сейчас играли на стороне экзогена: плот действительно тяжело переживал наши танцы, позади нас оставался след из пластиковых бутылок, пенопласта и деревяшек. Вася с гремлином гребли что есть мочи, мы тащили краборака за собой. Я вытащил из кармана «амперстрел».

- Ох, не для тебя эта пуля…

Перед тем как спусковой крючок окончательно привёл в действие механизмы "амперстрела," я увидел протянувшийся к экзогену тонкий призрачный луч. Не успев сориентироваться, я не довёл ствол до наилучшего попадания в глаз, но пуля явно попала в, так сказать, морду краба, и это возымело эффект.

Запоздало прикрывшись клешнёй, видимо, экзоген не сразу распознал, что это такое я достал, он как будто словил нокдаун, застыв в такой позе, и я сразу же ударил с размаху саблей по деревянной перекладине, за которую держался краборак. С треском она отломалась от плота, и краба начало относить назад.

- Ходу! – рявкнул я, скорее самому себе, и схватив весло вложился как только мог.

Мы вышли из тумана как из омута вынырнули, не сразу даже осознав это в попытке отдышатся. Погони за нами не было. Ясный солнечный день воспринимался теперь несколько не реалистично, словно по щелчку пальцев кто-то включил свет. Но то была наименьшая из проблем – плот наш медленно но верно тонул. Задняя часть, особо сильно пострадавшая от домогательств краборака, уже частично была под водой, и Гремлину пришлось переползти к нам, что приблизило подтопление и передка.

Я внимательно рассматривал карту на ППК, силясь понять где мы сейчас находимся. Все давным давно уже привыкли воспринимать самого себя в виде точки на карте, в худшем случае, видеть указатель направления движения, без этих же неотъемлемых атрибутов электронной навигации, карта превращалась в бессмысленную картину непризнанного художника абстракциониста. Стикс на карте был вполне виден, но никаких туманных пятен на всём его протяжении не встречалось, вот и ориентируйся как хочешь. Впрочем, отследив путь от самых бассейнов очистки, я прикинул, и решил считать несколько виднеющихся пятен остовов автомобилей, как указатель перед входом в туманную зону обитания краборачьего папаши, и это уже кое что давало. До знакомых мест ещё плыть да плыть, но я теперь хотя бы мог отслеживать расстояние по приметным ориентирам.

Насчёт «плыть да плыть» нам ни разу не свезло. Кое как отдышавшись и переведя дух, мы поняли что долго нам на воде не продержатся, а вокруг по берегам та ещё местность: болота, грязь, не пройти не проехать, поэтому мыв снова впряглись, и сделали последний рывок до места, где по карте имеется относительно чистый берег. На него мы сходили с уже разваливающегося плота.