Рабы семьи Трок

XI

Снег выпал, как здесь и бывает обычно, неожиданно — под утро. Так что когда Лий раздёргивает шторы, не дожидаясь прихода Эттле, которая разболтала Инге, куда именно Лий тогда отправилась… и не понять — к добру или к худу — она видит белое пространство так, где ещё с вечера виднелась упрямо-зелёная трава. Сейчас она погребена под снегом, который, впрочем, растает ещё к полудню.

Жаль…

В дверь коротко стучат, а потом заходят, не дожидаясь разрешения. Лий прослеживает, как Инга прикрывает за собой дверь, прислоняясь к ней, и только слегка приподнимает брови, лишь так обозначая своё отношение к подобному отсутствию манер… точь-в-точь, как у дяди!

Инга никак на это не реагирует, хотя Лий абсолютно сейчас уверена, что та жест заметила. Вместо этого Инга бросает взгляд на окно, пожимает плечами и медленным плавным шагом пересекает комнату, прислоняясь бедром к столу, находящемуся возле камина, сейчас уютно потрескивающего сгорающими поленьями… хотя не так уж и требуется тут камин. Даже при том, что магия… уж на то, чтобы выровнять тепло в отдельно взятой комнате не требуется прибегать к слиянию со стихией… Камин находится, конечно, не настолько далеко, чтобы приходилось напрягать связки при разговоре, но и не так близко, чтобы… Лий знает, что именно Инга видела, как она залезала в окно дома Фирра. Знает, что Инга вытянула из Эттле информацию о вылазке… И точно так же, как и с Эттле, Лий не имеет понятия, как на это реагировать.

— Доброе утро, эйн Лийнира, — мягко произносит Инга, задумчиво рассматривая собственные волосы, собранные в косу. — Вы готовы к церемонии?

— Нет? — с намёком хмыкает Лий, взглядом показывая на своё домашнее платье.

Инга демонстративно вздыхает. Ну, да. Понятное дело, что спрашивала она не об этом. Но Лий совершенно не готова обсуждать это. Ни с Ингой, ни тем более с семьёй. Но…

— Это нормально — нервничать перед подобным. Не знаю, как бы я вела себя на вашем месте…

— Учитывая, что ты мечтаешь оказаться… гм… — Нет. Это совершенно нелепо! Почему дядя… то, что на это согласилась Инга, Лий вполне может понять, учитывая то, что Инга не очень-то и скрывала желание изменить собственный статус. Пусть даже Лий и хотелось верить, что Инга — просто перепуганная девчонка, ищущая какой-то опоры, игнорируя… всё, что не укладывалось в этот образ. Но зачем это дяде?!

— Вряд ли в этом случае ваша семья станет организовывать торжество, — задумчиво тянет Инга, совершенно искренне улыбаясь. Она проводит кончиками пальцев по каминной полочке, касаясь мимолётно фигурок, расставленных там. Лий некстати вспоминает, как в детстве ей строжайше запрещалось даже смотреть на них. Не говоря уже о том, чтобы попробовать взять в руки… — Правда, я не до конца поняла, кого в этом случае будут жалеть…

— Мой дядя… человек сложный, — начинает Лий, моментально получая в ответ «как и все в мире». Ну, да. Наверное. Хотя не так давно Лий бы сказала, что Рино… но после того, что пришлось пережить… — Он… увлекается некоторыми эликсирами и не только, которые… И он… убийца.

Инга не выглядит удивлённой. Скорее — задумчивой. И молчит она долго — Лий успевает за ширмой скинуть домашнюю одежду и натянуть на себя подготовленное платье и, заняв место перед туалетным столиком, позволить Инге уложить ей волосы. Всё это время Инга, ловко сплетая косы, старательно не встречается с Лий взглядом. Как будто бы… Лий не понимает.

— Я своими руками… вернее, через людей, готовых заработать и не прикрывающихся разговорами о морали… устроила аварию человеку, который меня предал, и бывшей лучшей подруге, — тихо проговаривает Инга, когда они уже почти выходят из комнаты. Лий замирает, пытаясь соотнести образ тоненькой девушки с наивным выражением глаз и то, что эта самая девушка сейчас сказала… Она… признаётся в попытке убийства? — Он выжил, но навсегда остался инвалидом. Нет, я не жалею. И не пожалею никогда. Не люблю предателей, знаешь… А его младшая сестра, не выдержав травли, которую тоже организовали по моему желанию… за мои деньги, вернее, попыталась покончить с собой и оказалась в специальной лечебнице… Я тоже не очень хороший человек, эйн Лийнира. Но… не стоит.

Лий молчит, не зная, что можно на это сказать. То, что Инга вовсе не настолько невинная, какой пытается прикидываться, Лий знает. Пусть и не сразу это заметила в отличие от бабушки и остальных… всё же ей не хватает опыта в подобном. Но тем не менее Инга ни разу, не считая того, что выдала Лий в её вылазке, не сделала что-то против обитателей поместья, хотя и всеми силами старалась взобраться повыше — что Лий никак не может осуждать! И вряд ли кто-то из семьи этого не понимает. Да, ей никто бы не поверил вот так сразу, но и мешать особо не торопились… разве что приглядывали, чтобы и в самом деле не натворила ничего… этакого. Но по словам бабушки, Инга — человек достаточно разумный. Но… Расправиться, пусть и не до конца, с семьёй человека, который… это же Инга про кого-то, кого любила, рассказала? Так? Лий задумывается. Фирр. Он, конечно, не предавал лично её — просто выбирая между благополучием своим и своей семьи, выбрал то, что было ему ближе. И пусть тогда Лий и наговорила непозволительного, но она понимает. Тем более, что и он, и Ниин и раньше были… Нет. Фирр — не тот пример. Но если бы… Она не знает. Поступила бы она также? Наверное, нет. Но осуждать?

Хм… Инга и дядя? Она не может себе представить подобное. Вообще. Впрочем. Учитывая сказанное, кажется, между ними и правда есть что-то общее. Тем более, что дядя, насколько Лий помнит из обычных рассказов, тоже терпеть не может предательства. В гораздо большей степени, чем мама или бабушка… Мысль соскакивает опять на Фирра.

— Бабушка разорвала договорённости с семьёй Мэйтт… — медленно проговаривает Лий. Она бы предпочла никогда не говорить об этом, только вот мысли все эти дни, что прошли после нападения мерзостей на долину, крутятся исключительно около.

— Это та самая семья, в дом которой вы везли перед нападением? — уточняет Инга, аккуратно прикрывая дверь и занимая место чуть позади, как полагается прислуге, впрочем, немного пренебрегая этикетом, что выражается в гораздо более близкой дистанции, чем стоило бы. Лий коротко кивает, испытывая смесь раздражения и… благодарности?

— Бабушке не понравилось, что они предпочли отсидеться… хотя… это же я рассказала, что Фирр… — Лий морщится. Поверить в то, что Фирр предпочёл позволить Лий рисковать собой, а сам скрылся в убежище, до сих пор не укладывается в голове. Даже при всём том, что… Не получается поверить. Но почему-то выходит понять.

— Вряд ли поэтому, — подаёт голос Инга. Лий оборачивается так резко, что Инга отшатывается и едва не падает, вполголоса ругая слишком длинные по её мнению юбки. — Я ведь сопровождала вашу мать на встречу с ними, помните? И видела у них тайный склад, где ящиками хранится оружие… Причём, привезли они его сюда, явно не проинформировав семью Трок, — Инга криво усмехается, от чего Лий только вздыхает. Инга намекает на контрабанду оружия в обход их семьи? Зачем им это? — Так что…

Лий ещё раз вздыхает. Нет. Вряд ли это именно контрабанда… всё же и они сами занимаются примерно тем же, хотя и называют несколько иначе. И товары предпочитают другие… Так чти Лий сомневается, что только факт того, что на складе у эйннто Мэйтт хранится оружие, мог сильно повлиять на мнение бабушки. Всё же она всегда закрывала глаза на подобные мелочи, если они не угрожали положению семьи. Иначе она бы давно просто сделала так, что хоть у эйннто Мэйтт, хоть у эйн Оттэ не осталось бы шанса не сотрудничать. Но…

Лий ненадолго замирает перед дверью в главную гостиную, где её сейчас дожидается Рино, к которому она теперь и не знает, как относиться. Да, он по-прежнему не особенно и симпатичен. Но после того, как Рино вёл себя в убежище, и после спасения…

— Я не представляю себя его женой, — вслух шепчет Лий, прислонившись лбом к косяку.

— Вы же не прямо сейчас женитесь, — подаёт голос Инга, заставляя вздрогнуть и выпрямиться. Ну, да. Не сейчас. От помолвки до свадьбы пройдёт не меньше двух-трёх лет — пока магия не сформируется окончательно… — То есть, где-то годам к восемнадцати? Да? За это время вы и узнать друг друга успеете… и даже разорвать помолвку в случае чего…

Лий криво улыбается, признавая, впрочем, правоту Инги. И в самом деле! Помолвка ещё не означает… ничего.

Лий быстро осматривает себя, пытаясь обнаружить несовершенства образа, но не находит их. Разве что светло-золотистое платье, переливающееся перламутром в отблесках пробивающегося через витражи солнца, выглядит не так, как Лий представляла себе это в мечтах… ну, и то, что на месте будущего жениха должен был бы быть Фирр, конечно. Она выдыхает, встряхивает головой, вызывая перезвон крохотных колокольчиков, вплетённых в причёску, выпрямляется и жестом даёт Инге разрешение открыть перед ней двери.

***

Инга смотрит на то, как с неба медленно падает мягкий снег. И поплотнее закутывается в довольно-таки страшненькую шаль, подаренную Эттле. Которая, вероятно, её и связала. Возможно, даже за то время, что валялась после встречи с мерзостью… Всё-таки слабая она. Или стоит делать скидку на то, что пусть магия Инге не досталась, но какие-то способности всё же… Шаль. Не взять её было нельзя, учитывая то, что Эттле одна из немногих, кто относится к Инге достаточно хорошо. Да и, если уж на то пошло, то вряд ли здесь кто-то хоть слово скажет по этому поводу, тем более, что большинство — причём, даже хозяйки! — таскает точно такие же шали и даже кофты… видимо, у Эттле всё-таки слишком уж много лишнего времени, если она может позволить себе вязать… и совсем плохо с навыками при этом… Что странно. Неужели Эттле настолько необучаемая?

Инга осторожно спускается по мокрым от тающего снега ступенькам и направляется в сторону казарм, где по-прежнему обитает Царёв. Хотя мог бы уже после того, как у него обнаружились способности к магии, перебраться в основной дом. Места в нём хватает… да и не остался бы он без присмотра. Но… упрямство всегда было его отличительной чертой…

Казармы погружены в темноту. Оно и понятно — половина стражей всё ещё остаётся в боевой готовности, ожидая нападения мерзостей, а вторая помогает добить остатки тех, что напали на долину.

— И в чём прикол валяться в темноте? — Инга осторожно переступает порог, пытаясь идти на ощупь. Но это не требуется — спустя мгновение вокруг рассыпаются подрагивающие огоньки. Света от них не так, чтобы много, но увидеть пол и, собственно, Царёва, лежащего на кровати и глядящего подчёркнуто в потолок, хватает.

— Тихо, спокойно. Никто не шляется, — монотонно, но с вполне угадываемым намёком отвечает Царёв.

— Бесишься? — Инга косится на огоньки и давит приступ зависти. Магия…

— Ей рано замуж. В пятнадцать лет!

— До брака ещё далеко, — Инга, не спрашивая, садится на кровать. Прямо на отдёрнутые в последний момент ноги. — Это всего лишь помолвка. И… ты слишком вжился в роль! Слишком!!! — Инга старается, чтобы голос звучал весело, хотя на самом деле она и правда несколько удивлена тому, как Алексей…

Царёв молча отворачивается и смотрит куда-то в стену. Смешно. Даже если он и правда воспринимает эйн Лийниру как сестру, это как-то слишком.

— Так пришёл бы и проконтролировал тогда! — со смешком предлагает Инга. — И, кстати, парнишка совсем неплох, хотя и подумала вначале, что он никакой. Так что признаю, что была неправа… Одно то, как он вёл себя в убежище, уже говорит в его пользу. Тем более, что он намеренно тратил силы на то, чтобы найти эйн Лийниру. Да и нас тоже…

— Ты, кстати, тоже неплохо держалась, — внезапно сообщает Царёв. Так, что Инга замолкает, не досказав мысль. Вот как? Царёв готов признать, что Инга хоть в чём-то хороша? Помимо интриг, в которых он её всё то время, что знакомы, обвиняет. Зачастую — беспричинно вообще. — Я бы никогда не подумал…

— Я понимаю, что ты меня последней дрянью считаешь… и даже могу в чём-то согласиться. В конце концов, я никогда не считала себя ангелом, но… ты в самом деле думаешь, что я могла вести себя как-то иначе? Забиться в угол и рыдать? Или что? — Даже если учесть, что частично это было ради создания положительного имиджа… но только частично. Но… никто ведь не будет утверждать, что, принимая то или иное решение, руководствуется только чем-то одним? Инга откидывается назад, опираясь на ноги Царёва. Тот на удивление никак не реагирует. — Верну комплимент — я тоже не ожидала, что ты проявишь себя настолько хорошо.

— Мир предлагаешь?

— Вроде того. — Инга ни капли не удивляется сказанному. Хотя уровень интеллекта Царёва всё же… она отгоняет мысль. Она же не для того сюда пришла. — Что думаешь? Эйн Иданнги, как я слышала, собирается предложить тебе…

— Если я принесу присягу, то навсегда окажусь привязан к этому миру, — перебивает Царёв. Что? А сейчас они, что ли, к миру не привязаны?! Инга начинает теребить бахрому на шали, успокаивая совесть тем, что шаль всё равно страшненькая, так что даже если растреплется — хуже не станет. — Пока это не так, то даже ошейник не помешает переместиться обратно… Если бы, конечно, было куда, — добавляет он, и Инга вспоминает, что, вероятно, от их тел на Земле вообще уже ничего не осталось. — Но это — шанс, понимаешь? А так…

— Призрачный шанс, Лёша, — наверное, впервые назвав его по имени, вздыхает Инга. Царёв кивает. Даже если мы снимем ошейники… я тут вчера буквально об этом узнала, — Инга не договаривает, давая Царёву возможность самому догадаться об источнике знания. И не разочаровывается, видя понимание. Хотя вообще-то странно, что эйн Астерги вообще заговорил с ней об этом, но… проверка, быть может? Ох. Не лучшее время, чтобы об этом думать! — Даже в этом случае мы просто сменим одного хозяина на другого. И далеко не факт, что новый будет лучше. Так не разумнее ли строить будущее здесь? Присяга даст тебе реальную возможность стать чем-то большим, чем обычный раб. — Ещё бы самой в это верить! Но… позволить Царёву оставаться там, где он сейчас? Вот уж нет! Пусть тоже страдает. Здесь. Вместе с ней.

Раз уж они оказались в этом мире вместе…

— Рабами мы быть не перестанем.

— И тем не менее.

— Ты и правда решила… гм… — Инга не смеётся только потому, что не хочется обижать Царёва. И разрушать какое-то странное ощущение, обволакивающее её. Ощущение… родства? Вот уж во что бы Инга никогда не поверила, так это в то, что хоть когда-то почувствует родство с Ца… Лёшей. Это тело диктует свои правила, что ли? Не… хотя, нет. Инга сейчас не может сказать, что ей неприятно. Всё же… есть в этом что-то такое…

— Это не только от меня зависит. — Хотя, кажется, эйн Астерги и правда склоняется к мысли о… — Только не говори мне про то, что эйн Астерги — чудовище. В той или иной степени мне об этом рассказали едва ли не все в поместье… Можно подумать, что я — ангел во плоти!

— В нынешнем теле — похожа, — пожимает плечами Царёв, садясь на кровати и поднимая тощую подушку так, чтобы жёсткая спинка не врезалась в спину. Инга внимательно смотрит ему в глаза, пытаясь осознать сказанное. Он сейчас шутит или как? — Особенно, когда прилагаешь усилия и выглядишь этакой наивной девочкой… Он опасен.

— Но при этом достаточно разумен, чтобы с ним можно было договориться. И — у нас схожие взгляды на жизнь. — Про то, что это существенно изменит её статус, пусть даже при этом она останется рабыней, Инга не говорит, но Царёв и так это понимает. И гораздо лучше, чем остальные, которых можно отвлечь сказочкой про неземную любовь… как ни странно на это вполне себе клюнула Тэйе! Жаль только, что эйннто Трок подобным не обмануть. Но, наверное, и не стоит. Учитывая, что есть вероятность войти в семью, вряд ли стоит начинать с подобной лжи. Тем более, что Инге эйннто Трок даже нравятся. Как ни странно.

Царёв поднимается с кровати и проходится по комнатушке. Инга полностью ложится на освободившееся место, свернувшись калачиком. Следить за… Лёшей в полумраке не интересно, так что она просто смотрит перед собой.

— Зачем тебе моя присяга?

— Может, я тебе лучшей жизни желаю?

В ответ она слышит фырканье. Ну, да. Инга и сама не очень-то и верит в это. Но... Факт в том, что говорит она это сейчас вполне искренне.

— Ты так хочешь до конца своей жизни быть простым рабом? Пусть даже и с магическими способностями? — Инга поднимается с кровати и подходит к Лёше вплотную. Приподнимается на носочках, чтобы заглянуть в глаза… и с особенной тоской вспоминает свой рост в родном теле, погибшем на Земле. И о туфлях на каблуках, которые тут вообще не существуют. Лёша встречает её взгляд спокойно. Без протеста или отвращения, на которое Инга в какой-то мере настраивалась. — Или попытаешься взобраться хоть немного выше?

— Как ты? Ты ведь и на Земле…

— Мы уже не на Земле, — вздыхает Инга, не позволяя себе и Лёше соскочить на эту тему. Ничего хорошего из этого не выйдет абсолютно. — Мы — здесь. И надо как-то устраиваться. Быть полезными, подбирать любые ниточки, что могут упрочить положение. Искать информацию. И с присягой ты получишь гораздо больше свободы. Как бы парадоксально это для тебя ни звучало. Быть может, тебе удастся даже побывать за пределами поместья и Долины, чего мне явно не светит. По крайней мере — пока.

— А…

— А ты знаешь, что в Древней Греции… или это был Рим?.. не помню… но слышала, что некоторые рабы занимали гораздо более высокое положение, чем свободные, — улыбается Инга, в последний раз пытаясь натолкнуть Лёшу на правильные мысли. Ну, если и этого не хватит… — А также могли иметь собственных рабов…

— Заманчивая перспектива… — Иронии в голосе на взгляд Инги могло бы быть и поменьше, но, кажется, Лёша… задумался? Хорошо, если так.

— Подумай, ладно? — Инга отходит от Лёши и медленно выходит из комнаты.

Больше она всё равно не знает, что можно сказать. Но надеется, что он примет правильное решение. Всё же пусть Инга и до сих пор испытывает к нему некоторую неприязнь, но… позволить ему прозябать на самой низшей ступени? Нет, уж. Она не настолько дрянь для такого.

***

Гери тяжело дышит при том, что всего лишь поднялась по лестнице. Она не уверена, что в большей степени повлияло — беременность или слишком долгое для её положения нахождение рядом с мерзостями, но сейчас это не так уж и важно, учитывая, что опасности ни для ребёнка, ни для неё самой по словам матери и Асте в этом нет. Только слабость. Выводящая из себя слабость, с которой приходится считаться.

Она выходит на крытый балкон, забирается с ногами — мельком подумав, что если бы кто-то её сейчас увидел, то ни за что на свете не поверил бы в эту картину — в массивное деревянное кресло, которое больше похоже на трон, и устало выдыхает.

Помолвка прошла без проблем. Лий, как ни странно, не выкинула ничего, что могло бы путь и незначительно - на что-то серьёзное у дочки не хватило бы времени — испортить момент. Гери не знает, кого за это благодарить, но довольна, что хотя бы в этом пока что нет проблем.

Потому что их и без того хватает. С семьёй Мэйтт, которых теперь надо не просто отрезать от путей обогащения — на что во-многом до сих пор просто смотрели сквозь пальцы, но и по возможности выдавить из Долины. Хотя бы потому, что затаившие обиду люди под боком ничего хорошего в жизнь не принесут. Особенно, если вспомнить про виденные Ингой ящики с оружием, которые и сами по себе вызывают… вопросы. Хотя интересно было бы посмотреть, как эйннто Мэйтт оправдывались бы. Да, интересно, но… вряд ли теперь подобный спектакль состоится. Не последней причиной является и то, что этот их сынок позволил Лий рисковать своей жизнью — Гери вздыхает, чувствуя, как злость сразу и на дочь, чуть не погибшую из-за незнакомого ребёнка, и на этого Фирра, и гордость за то, что Лий не бросила девочку, смешиваются в нераспутываемый клубок — нельзя оставлять безнаказанным. Ну, и остальным поднявшимся после Ливня семьям, в последнее время уже явно поглядывавшим на сторону это будет уроком.

А вместо эйннто Мэйтт вполне можно поставить и эйннто Айаш… Учитывая, что те в скором времени станут им родственниками…

— Странная картина — Гера предаётся меланхолии в одиночестве, — раздаётся тихий голос брата, от чего Гери едва не подпрыгивает. Она шипит и посылает убийственный взгляд на Асте, который неторопливо и бесшумно проходит мимо, занимая жёсткую низенькую скамеечку, из-за которой ему приходится вытянуть ноги так, что те перегораживают балкон. На взгляды Асте не реагирует вообще. Как и всегда. Гери задаётся вопросом, можно ли вообще его хоть как-то пронять? — Это беременность на тебя так влияет, что ли?

— Это твоё дело? — Гери спускает ноги на пол, разглаживает складки на юбке. Тёмной по случаю начала зимы юбке из шерсти горных козлов… звучит совершенно неромантично, да. Но зато тепло. Асте пожимает плечами. — Когда собираешься покинуть нас?

— Ты так этого ждёшь, сестрёнка? — Асте преувеличенно-печально вздыхает и под нос себе бормочет — так, чтобы Гери слышала! — про любимую мамину дочку и ревность…

— Бесишь. Настолько любимая, что матушка дала мне мужское имя! И папу убедила, что так будет лучше!

— Оно тебе подходит. Или ты так не считаешь? — Асте вытаскивает из кармана пластинку наркотика, некоторое время рассматривает её, а потом магией уничтожает. Гери вскидывает брови, забыв даже сказать что-то по поводу имени. Обе, что выдаёт удивление. — Инга. Поставила условие.

— И ты согласился?! Неужели всё настолько серьёзно? — Гери качает головой. Эта Инга! Слишком умная, чтобы понимать, что не стоит пытаться прыгнуть выше головы — Гери ни капли не сомневается, что она вполне могла бы промолчать про Лий в тот момент. И никто бы не смог поставить ей это в вину. И она вполне могла бы не пытаться настолько честно помогать. Никто этого от неё и не ждал… Слишком циничная, слишком… Да эти двое оба слишком! Один — слишком открытый и старающийся освободиться, а вторая — слишком… змея. И неизвестно, что там у неё на уме.

— Мы… похожи, — предельно честно сообщает Асте. И Гери не может с ним не согласиться. Да. Похожи. И именно поэтому Инга ей и неприятна. Хотя она не может сказать, что Асте… — Она мне подходит. По многим причинам. Тем более, что матушка требует, чтобы я женился… так не лучше ли, чтобы моей женой была та, кто всегда будет на стороне семьи… пусть и не совсем по своей воле… и за кем не стоят могущественный семьи? При моём-то образе жизни?

Разумно. Не хватало им только породниться с кем-то… Это в Долине подобных семей практически нет … мама, да и не только она, приложила все усилия для того, чтобы это было так… при этом всё уже ухитрившись почти проморгать махинации с оружием Мэйтт! И если бы не Инга… Впору поверить, что ритуал, который провела Лий, и правда до сих пор работает. Как-то странно, правда, работает, но пока что эти двое и в самом деле не совершили ничего, что не принесло бы пользы семье…

— И тебе плевать, что она согласилась только ради статуса? Я, конечно, понимаю, что ты не слишком-то разборчив в женщинах…

— Не только. — Асте прикрывает глаза и чуть улыбается. Гери понятия не имеет, что скрыто за этой улыбкой. Да и не очень-то и хочет знать. … Кроме того она дожмёт своего… братца и тот принесёт присягу семье. Причём — сделает она это даже не из-за моей просьбы, а по велению сердца.

— Вот как? — Присяга это очень даже серьёзно. Пусть ошейник и не позволит вредить, но… Но. Тем более Данн, да и Асте утверждают, что Алексей может стать неплохим магом. Достаточно выносливым, чтобы не обращать внимания на боль, сопутствующую каждому обращению к стихии. И действительно будет лучше, если такой маг станет действовать в интересах семьи не только из-за рабского ошейника.

— Она и правда считает, что им обоим будет лучше под нашим покровительством, — пожимает плечами Асте. — Причём, она в курсе, что есть способы перебить ошейник.

— Ты же и рассказал, не так ли? — Гери ловит усмешку Асте и качает головой. — И она понимает, что это всего лишь свяжет её с кем-то другим… — Гери вздыхает, пытаясь погасить зарождающееся раздражение. Инга! Слишком понятливая дрянь. Умеющая быть… удобной. — Что ж… мне это даже нравится! Как представлю, какая тебя жизнь с ней ждёт… — Гери откидывается на спинку кресла.

Асте кивает с видом полнейшего безразличия. Ну, да. Какая жизнь? Они поженятся, потом Асте опять свалит на полгода в лучшем случае… тем более, что даже при условии, что ментально Инга и Асте практически ровесники, нынешнее её тело ещё не созрело для полноценного брака, а это означает, что завершение ритуала, который явно пройдёт со дня на день, откладывается годика на два… Так что Инга останется здесь под присмотром матери и… всех остальных! И Гери не может понять, хорошо это или плохо.